Как отметил Валерий Иванович Тельнов, доктор физико-математических наук, главный научный сотрудник ИЯФ СО РАН, председатель организационного комитета конференции, именно в новосибирском Институте ядерной физики было положено начало изучению данного направления, когда в 1969 ученые обнаружили, что при высоких энергиях фотоны могут превращаться в другие частицы.

«Исследования, посвященные фотонам, носят глубинный, фундаментальный характер. В частности, с помощью изучения фотонов мы можем узнать больше о бозоне Хиггса. В нашем институте еще в 80-х годах возникла идея создания фотонного коллайдера, что сейчас, между прочим, является отдельным направлением физики», – отметил В.И.Тельнов.

Создание фотонного коллайдера напрямую связано со строительством коллайдера линейного. Поскольку подобные проекты невероятно сложны в реализации во всех аспектах, осуществить их одной стране, или даже одному региону, просто невозможно, а потому сейчас существует Международный проект линейного коллайдера.

«В данный момент Япония размышляет над строительством линейного коллайдера. Предполагалось, что в области энергии, которую покрывают линейные коллайдеры, будут рождаться частицы темной материи, суперсимметрия и многое другое, но здесь был обнаружен только бозон Хиггса. Это важное открытие, но мы ожидали большего. Поэтому пока неясно, будет ли реализован проект создания линейного коллайдера», – прокомментировал проблему В.И.Тельянов.

По заявлению ученого, главная цель исследователей заключает в изучении устройства и возникновений нашей Вселенной, и пока что все надежды возложены  на работу Большого адронного коллайдера: научное сообщество полагает, что в скором времени здесь будет обнаружено что-то новое.

О работе со всемирно известным ускорителем рассказал и профессор Альберт де Роек из Европейского центра ядерных исследований: « До сих пор БАК использовался только на половину мощности, это была так называемая исследовательская фаза, во время которой был обнаружен бозон Хиггса. Но теперь БАК будет запущен на полную мощность. Уже сейчас мы увидели определенное количество аномалий в полученных данных. Мы точно не знаем, были ли зарегистрированные аномалии просто частью статистики, или это действительно нечто значимое. Поэтому сейчас мы ждем новую информацию». 

Иностранный исследователь также отметил роль ИЯФ в развитии направления. Согласно его мнению, если институт продолжит получать надлежащую финансовую поддержку, то, новосибирских ученых, безусловно, ждет блестящее будущее в данной области.

Поскольку Конференция PHOTON-2015 имеет статус международной и многие участники приехали в Новосибирск из за границы, невольно возник вопрос о влиянии непростой политической ситуации на научное сообщество. Один из гостей мероприятия, профессор Берлинского университета имени  Гумбольдта Г. Коланоски, отметил, что, безусловно, нельзя отрицать подобное воздействие, однако, по его мнению, возможен и обратный процесс: сильные и успешные научные коллаборации могут улучшать в некоторой степени отношения между вовлеченными государствами.   

Ситуация с короедами, которые поедают наши леса, уже становится экологической катастрофой. Как остановить вспышку массового размножения этих прожорливых жуков?

Судя по масштабам бедствия, нет у нашего леса более злого врага, чем короед. Неужели природа настолько неразумна, что создала себе же на беду это существо?

Михаил Мандельштам: Нет, в природе все рационально, она не может себе вредить. И короеды рождены природой ей же на пользу. Если бы не они, лес, особенно на севере, был бы заполнен погибшими деревьями. А короеды утилизируют древесину. Она разлагается очень медленно, особенно у хвойных пород, так как пропитана смолой. Короеды заносят грибки, которые разрушают древесину. Без них отмершая древесина лежала бы в лесу вечно, как полиэтиленовые пакеты и пластиковые бутылки.

Надо отметить, что природа создала только в России около 260 видов короедов, как говорится, на разные случаи жизни. И хотя они известны давно, но мы до сих пор знаем о них мало. Короеды ведут скрытный образ жизни. Большая часть их жизни протекает под корой, где они питаются тканями дерева. На стволе остаются следы ходов, похожие на гравировку. Отсюда, кстати, многие получили на первый взгляд странные названия: полиграф, гравер, типограф, стенограф, автограф.

Но если они всегда жили в ладу с природой, что происходит сейчас? Откуда это нашествие на наши леса?

Михаил Мандельштам: Ну, короеды не всегда такие уж смирные. Бывают вспышки размножения, когда жуки резко активизируются, у них вдруг просыпается "волчий аппетит", и они начинают пожирать большие площади хвойного леса. Но эти вспышки подчиняются своим законам. Как возникают, так и угасают, примерно за 3-4 года. Это природные циклы. Другое дело, когда в природу вмешивается внешняя сила - человек. Тут уж начинают работать иные законы.

Что имеется в виду?

Михаил Мандельштам: Факторов много. Например, бросают около лесосек порубочные остатки, неправильно ведут вырубки, не вывозят вовремя круглый лес, а главное, не убирают поваленные деревья. Так мы сами резко увеличиваем кормовую базу жука, запас "продуктов" растет, он размножается и с поваленных деревьев переходит на здоровые.

Кроме того, человек переносит чужеродных жуков с одной территории на другую, что нередко становится настоящим бедствием. Например, короед с названием уссурийский полиграф, родина которого на юге Дальнего Востока, попав в Сибирь, нанес огромный урон лесам из сибирской пихты.

Наука сегодня совершает поразительные прорывы. Строит гигантские коллайдеры, летает за пределы Солнечной системы, клонирует животных, из стволовых клеток выращивает органы. Неужели научная мысль пасует перед каким-то жучком? Скажем, химики не могут придумать на него управу? Как с ним сегодня борются?

Михаил Мандельштам: Конечно, можно травить жука химическими препаратами, но против него они не столь действенны, как можно ожидать. Как я говорил, короеды проживают под корой, где хорошо защищены от воздействия ядовитых веществ. Так что травить его имеет смысл только в строго определенный период, когда он начинает заселять деревья. А это уже серьезная проблема.

Но главное даже не в этом. Борясь таким способом с короедами, мы огромный вред нанесем остальной фауне и флоре. Что недопустимо. Поэтому сегодня химическая борьба практически не используется.

Издавна известен простой и экологически абсолютно безопасный способ борьбы с жуком, называется "ловчие деревья". Суть очевидна. Чтобы приманить короедов, специально спиливали деревья. Жуки набрасывались на еду, и когда собиралась большая компания, деревья вывозили и сжигали. Около 50 лет назад наука предложила другой метод - феромонные ловушки. Они пропитаны специфически пахнущим веществом, который жуки чувствуют на довольно большом расстоянии. Ловушки развешивают на деревьях, короеды слетаются на запах и попадают в западню. Конечно, такой вариант не столь универсален, как "ловчие деревья", ведь надо каждому виду короедов подобрать приманивающий его запах, зато этот метод намного эффективней и безопасней.

Но, несмотря на это, жуки стремительно распространяются. Ловушек не хватает?

Михаил Мандельштам: Таким способом можно собирать жуков на небольших участках леса, для масштабного отлова он вряд ли подойдет по многим причинам. Среди этих причин, в первую очередь, дороговизна синтеза химических препаратов и проблемы с развешиванием ловушек на труднодоступных территориях. Поэтому наиболее радикальным методом борьбы является вырубка зараженного леса, так называемые "санитарные рубки".

Неужели в природе нет врагов короеда, который мог бы помочь человеку избавиться от этой напасти? Может, их "пригласить"?

Михаил Мандельштам: Враги, конечно, есть. Многие клещи, личинки мух с удовольствием лакомятся личинками короедов, а муравьежук вообще жить без короедов не может. Но вот призвать их на борьбу? Все не так просто. Здесь есть свои проблемы. Кстати, во времена СССР такие попытки делались в Грузии. Чтобы бороться с еловым лубоедом, завозили его врагов. Но опыты прекратились, так как метод оказался не столь эффективным.

1 миллиона гектаров может достичь в европейской части России площадь съеденных жуком лесов

Вообще предлагается много способов борьбы, например, воздействовать радиоактивностью на самцов. Они спариваются, но не дают потомства. Идея красивая, но тогда надо создавать целые фабрики по подготовке таких самцов. Влетит в копеечку. Это подходит для уникальных хозяйств, таких как, например, Летний сад в Санкт-Петербурге, но чтобы бороться в больших масштабах, подойдет только вырубка.

Мы публикуем вторую часть интервью академика Василия Фомина, посвященную  необходимым условиям для технологического прорыва в нашей стране. Первую часть интервью вы можете прочитать здесь. В прошлый раз мы остановились на том, что город и область должны поддерживать новаторов, предпринимателей, которые берут на себя риски, связанные с инновационной деятельностью.

– В чем должна выражаться поддержка?

– Лучше всего, конечно, поддержать их финансово. Без денег ничего не сделаешь, это понятно. Но, как я понимаю, ни у города, ни у области денег на такую поддержку просто нет. Какие-то небольшие суммы найти можно, например, на написание бизнес-планов, на собрание команд и так далее. Для серьезной поддержки этого, конечно, недостаточно. Однако деньги есть у федерального руководства!

Сейчас в городе и в области проанализированы все крупные тематики, способные лечь в основу перспективных инновационных проектов, которые, в свою очередь, станут «точками роста». Эти проекты, как локомотивы, могут вытягивать целые направления. Конкретный пример – биотехнологии, фармацевтика и другие. Возьмем медицину. У нас есть замечательная клиника имени Мешалкина. Это прекрасная организация! Я считаю – она лучшая в нашей стране. Делает больше всех операций на сердце. Медицина – это тоже одно из перспективных направлений. Два медицинских кластера существует. И они будут работать. И область, и город должны им всячески содействовать. Понятно, что денег не хватает. Но деньги, как я сказал, можно взять в Москве.

– И какая здесь схема взаимодействия?

– Вот здесь мы переходим к главному моменту нашей беседы. Схема тут такая.

Когда с помощью города или области люди объединились - скажем, наука и производство, - результатом может стать очень хороший проект, нужный для региона, а иногда даже и для всей страны. И вот с таким проектом вы спокойно обращаетесь в центр, в профильное министерство. Например, в Минпромторг. Сейчас мы как раз рассматривает такой проект, связанный с аддитивными технологиями и механообработкой.

Это очень перспективное, очень востребованное направление! Сюда же относится плазменная обработка, создание новых материалов. С полимерами мы уже опоздали, а вот то, что касается металла – делать нужно срочно! Здесь мы сможем занять достойное место, потому что у нас для этого есть всё! Ответственно заявляю. Мы можем делать металлические порошки, мы можем делать 3D-принтеры, и дальше делать конкретные детали. Город, кстати, мог бы помочь нам формировать рынок сбыта таких деталей.

– Каким образом? Не могли бы уточнить?

– Для начала нужно создать рынок сбыта в самом городе, в Новосибирске. А когда встанем на ноги, пойдем и в другие города. Сама мэрия на первых порах может выступать заказчиком, поскольку эти детали будут востребованы в городском хозяйстве. Самый простой пример - канализационные люки. Хотя для городского хозяйства потребуется огромный перечень самых разных деталей. Поэтому мэрия вполне может быть очень крупным заказчиком.

Честно говоря, я вообще удивляюсь, почему мэрия до сих пор не обращается к нашим институтам с просьбой предложить им, например, какую-нибудь хорошую технологию для дорожного покрытия. Чтобы по нашим дорогам можно было бы ездить нормально.

– А наши институты способны решить такую задачу?

– Конечно! Нужно обратиться к нашим химикам, они подберут определенные материалы. Нужно будет проверить их, испытать на небольшом участке и запустить – сделать где-нибудь одну хорошую дорогу. Вот конкретный пример по Якутии. Там был кирпичный завод, под Якутском. Потом он встал. И вот возникла идея – производить на этом заводе базальтовую вату, утеплитель, вместо того, чтобы завозить ее из других регионов.

В самом деле, зачем перевозить фактически воздух, если можно производить на месте? Так вот, президент Якутии поставил конкретную задачу перед одним институтом и выдал полмиллиарда рублей на переформирование того самого кирпичного завода. Ученые с задачей справились, и теперь базальтовую вату стали производить на месте.

А теперь они пошли еще дальше – стали на этом заводе делать специальные стержни, которые можно вставлять в бетон. Базальт – это камень. Он вечен. Из этих стержней делают специальные решетки и кладут их на дорогу, а поверх покрывают бетоном или асфальтом. Они уже сделали кусочек такого покрытия и намерены получить средства для широкого использования. Пример очень даже убедительный. Правда надо понимать, что у Якутии денег побольше, чем у нас.

Тем не менее, перед нами здесь стоит задача, чтобы город помог нам сформироваться в виде программ, и потом эти программы должны идти в Москву, в разные министерства. Понимаете, если каждый институт пойдет сам, поодиночке, его, грубо говоря, пнут. Ну вот мы ходим, и получаем какие-то копейки. А вот когда мы идем коллективно, то разговор идет совсем о других деньгах – не о двух-трех миллионах, а о сотнях миллионов. Поступят они в область или в город. В общем, нам нужно добиться того, чтобы город помог сформировать такие команды. И конечно – контролировать их.

– Во время проведения форума «Технопром-2015» мэр Новосибирска Анатолий Локоть подписал с председателем СО РАН Александром Асеевым соглашение о взаимодействии. На Ваш взгляд, оно поспособствует решению этой задачи?

– Конечно! Это нужно всячески использовать. Это совершенно нормально. Нужно использовать любую запись, где декларируются намерения и прописаны шаги по взаимодействию. Мы уже используем аналогичное соглашение по аддитивным технологиям. Тут важна любая зацепка.

– Когда Вы ожидаете первые результаты?

– Я думаю, что в следующем году мы уже должны что-то получить. Вот сейчас мы активно взаимодействием с Александром Люлько, начальником промышленного департамента, а дальше уже поедем в Москву, в министерство. Сами-то мы можем написать все, что угодно. Но надо написать так, как нужно. И город нам в этом помогает, находя для написания грамотных специалистов. А потом уже проект идет на рассмотрение министра. В одиночку мы долго тыкались носом. Потому что никогда мы таких вещей не делали.

– Что получат от реализации проекта простые жители города?

– Если этот проект получится, то возникнет что-то типа инжинирингового центра. Министерство может дать деньги на переоборудование какого-нибудь рухнувшего завода, может дать деньги на новое оборудование. А это оборудование может уже производить конкретный продукт. Ведь наша задача – создать фирмы, которую возьмут оборудование в аренду и начнут производство. Так появятся новые рабочие места и налоговые поступления в городской бюджет.

– А может ли город рассчитывать на поддержку конкретных руководителей из центра?

– Мне в этом плане очень импонирует деятельность вице-премьера Дмитрия Олеговича Рогозина, который выступил у нас на «Технопроме» и большие надежды возложил на наш регион.

Я внимательно слежу за его деятельностью. Он отвечает за военную промышленность. И с его приходом сразу бы отмечен приток средств в оборонную отрасль, что отразилось на росте ВВП. Оборонная промышленность дала дополнительные 20 – 30% ВВП, хотя весь рост ВВП оказался равен нулю. Это означает, что вся остальная промышленность находится в «минусе».

Здесь мы видим хороший пример, когда человек болеет за дело, четко контролирует ситуацию, где-то проявляет власть и наказывает – и результат всегда есть. К нам он приезжал дважды, и нам бы хотелось показать, как все это здесь будет развиваться. Ведь именно благодаря его деятельности некоторые оборонные предприятия встали на ноги, начали работать. Это, на мой взгляд, большое дело.

Владимир Стрелков

Уральский центр нанотехнологий (УЦН, входит в Уральский биомедицинский кластер, резидент научно-внедренческого технопарка в Новоуральске) запустил в Полевском (Свердловская область) производство антимикробного препарата «Дезитол». Проектная мощность — 540 тонн продукции в год. Линия полностью автоматизирована, ее обслуживают всего 15 человек.

Дезитол — отечественная разработка (создана уральскими и московскими учеными), не имеющая аналогов в мире. Это состав, который после высыхания образует тонкую полимерную антимикробную пленку. Покрытие уничтожает ВИЧ, возбудителей чумы, холеры, сибирской язвы и патогенные грибы (как уже находящиеся на поверхности, так и попадающие на нее после обработки).

В разработку Дезитола, продолжавшуюся около двух лет, вложено 5 млн долларов. Центр нанотехнологий планирует окупить затраты до 2018 года. В 2013 году продукт прошел токсикологические и санитарно-химические испытания в Институте медико-биологических исследований и технологий.

В зависимости от модификации препарат обеспечивает защиту от 12 часов до 12 месяцев. В серию запущены две разновидности — Дезитол С (для обработки помещений) и Дезитол В (для обработки кожного покрова). Последний — импортозамещающий продукт. Он разработан для медучреждений (по данным ВОЗ, от госпитальных инфекций погибает 6 — 7% пациентов) и других организаций с повышенными санитарными требованиями (диагностических и клинических лабораторий, центров косметологии, дошкольных учреждений).

— Работы по длительной дезинфекции велись и раньше, но большинство технологий использовало принцип фотокатализа: действующим веществом антимикробных препаратов был оксид титана, который становился активным только под воздействием ультрафиолетовых лучей, — комментирует гендиректор УЦН Наталья Ткаченко. — Такие покрытия не работают в закрытых помещениях, в темное время суток и отчасти в пасмурную погоду. Мы хотели получить продукт, у которого этих недостатков не будет.

По словам председателя биомедицинского технопарка «Новоуральский» Александра Петрова, препарат уже ждут потребители Московской, Тюменской, Челябинской областей, Башкирии, ряда зарубежных стран (Чехии, Германии, Израиля, Бразилии). Процесс регистрации Дезитола в ЕС, Египте и Узбекистане находится в финальной стадии.

– Василий Михайлович, в Новосибирской области официально провозгласили курс на новую индустриализацию. Как, на Ваш взгляд, будет в этом процессе задействована новосибирская наука?

– Постараюсь ответить на этот вопрос как человек с техническим образованием. Обычно мы, «технари», стараемся мыслить категориями реальными. Так вот, говоря о недавнем прошлом, следует упомянуть, что у нас всегда существовала программы развития города и области. Писали их экономисты. И в целом программы были хорошие. Но в основном они были связаны с развитием торговли. Новосибирск представлялся там как некий перевалочный пункт для транзита товаров. И эту миссию Новосибирская область выполнила. В этом надо признаться честно. Достаточно только посмотреть, сколько у нас построено больших торговых центров.

Однако одновременно с этим слишком мало уделялось внимания промышленности. И это несмотря на то, что промышленность Новосибирской области в свое время была очень хорошей. Достаточно упомянуть завод имени Чкалова или НЗКХ. Можно также упомянуть «Элсиб», завод «Кузьмина», «Сибсельмаш». И, к сожалению, мало кто из них продолжил свое существование в прежнем виде. Жизнь у них с определенных пор началась очень тяжелая. Причем, я не связываю эту проблему с тем, что местная власть уделяла им мало внимания. У заводов появились свои собственники, и по сути, они перестали принадлежать городу и области. Ни область, ни город не могли ими управлять, давать им какие-то указания. Например, что могла сделать область тому же чкаловскому заводу или НЗКХ? Ничего! У таких предприятий есть свои руководители в Москве.

И что получилось на деле? Все налоги, которые выплачивает такое предприятие, уходили в Москву. Тут не нужно себя обманывать – такова стратегия нашей страны. Здесь, на местах, оставались только те налоги, которые, что называется, шли через «желудок». Это когда ты получаешь зарплату, несешь ее в магазин – купил еду, съел. Вот эти налоги и попадали в город. Но их, согласитесь, было очень мало. Поэтому, понятное дело, городу в этом плане было трудно.

– А могли быть другие варианты?

– В принципе, и область, и город могли бы как-то вмешиваться, как-то договариваться с высшим начальством. Город должен был как-то влиять на эти вещи. Я пока говорю о крупных предприятиях, которые имеют руководителей в Москве.

Есть еще средние предприятия. Они, в основном, приватизированы своими руководителями. Чем они озабочены больше всего? Озабочены они тем, чтобы эти предприятия просто сохранились – сохранились как их собственность. О развитии речь даже не идет. Ну, работает предприятие два-три дня в неделю – и ладно. Народ получает там какие-то копейки, не выступает, не митингует – и больше такому руководителю ничего не надо. И вы даже не заставите его куда-то двигаться, не заставите что-то развивать, придумывать что-то новое. Ведь он, этот руководитель, пришел оттуда – из советских времен. Когда-то, в советские времена, ему давали госзаказы, спускали план, он его выполнял – и всё. А сейчас он обо всем должен думать сам. А вот думать сам он не научился. Он привык к тому, что было. И сейчас это – его собственность, и он боится ее потерять. Он боится рисковать. Ведь чтобы развиваться, надо заложить какой-то кусочек этой собственности. Это, безусловно, риск. А если не получится, если вы просчитались? Тогда вы можете потерять. И он потерять боится.

-– Как же тогда будет происходить развитие?

– Понимаете, руководителей, готовых развиваться – их очень мало. Их мало не только у нас в городе. Их вообще мало в стране. Если брать наших олигархов, то они получили в свои руки все готовенькое. И я подозреваю, что лет через пятнадцать-двадцать они даже и это, что называется, «пропьют и прогуляют».

Ведь настоящий бизнесмен – это новатор. Взять американцев. Я нормально к ним отношусь. Ведь за любым американским миллиардером что-то стоит. Я уж не буду называть Генри Форда. Возьмем современный пример – Стивен Джобс. Что он сделал? Взял телефон и соединил его с интернетом. Идея-то ему принадлежит. То есть за каждым из них есть идея. И как раз на этой идее успешный западный предприниматель быстро-быстро вырастает, вплоть до уровня миллиардера.

У наших владельцев предприятий нет этого. Они осознают только одно: как они получили собственность - так у них ее могут и отобрать. Поэтому они стараются не рисковать. А западные предприниматели не боятся рисковать. Они понимают, что из десяти рискованный проектов пять точно дадут нужный результат.

Поэтому у нас должны появиться бизнесмены, которые станут постоянно думать о чем-то новом. Сейчас у нас таких практически нет. Есть буквально единицы. Когда у нас в достаточном количестве появятся такие люди, вот тогда пойдет развитие.

– А какова вероятность, что они появятся?

– Они появятся. Обязательно появятся. А вот те, которые ничего нового не делают, они отомрут – естественным образом. Потому что когда что-то дается тебе без борьбы, без напряжения сил – то это всё пустое.

– Что же в таком случае, делать руководителям города и области, как себя вести?

– Так вот, переходя к основному вопросу нашей беседы, констатируем следующее. Крупные бизнесмены у нас есть, но они все трусливые. Они не бойцы. Они все время чего-то боятся. Новое они стараются не строить. Как он теперь живет, как оно все есть – его это устраивает.

Но жизнь-то все равно идет вперед. Хочешь, не хочешь – новое должно быть, должно как-то выстраиваться. И вот здесь-то город и область должны поддерживать новаторов, должны поддерживать таких людей, которые берут на себя риски.

Владимир Стрелков

Продолжение – читайте завтра