В одном из произведений фантаста Сергея Лукьяненко главный герой нанес на запястье татуировку, которая меняется в зависимости от настроения ее обладателя. Это, конечно, пока остается областью научной фантастики, но определенные подвижки в данном направлении есть: в компании «Сэйв Технологии» разработали браслет, который способен отслеживать признаки стресса у человека. Подробности в нашем интервью с генеральным директором компании Анной Котловой.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о гаджете, который разработала Ваша компания?

– Это носимое устройство, браслет, в который интегрированы датчики различных типов. Они собирают данные помогают оценивать стресс и разные психоэмоциональные состояния человека с точки зрения физиологии.

– А градацию уровня стресса такой браслет может провести?

– Да, с помощью браслета можно рассчитать стресс-индекс по Баевскому. Это советский ученый, один из основоположников космической кардиологии, в свое время он разработал систему оценки уровня стресса на основе вариабельности сердечного ритма. Кроме пульса, устройство оценивает электродермальную активность (электропроводимость кожи меняется в зависимости от интенсивности выделения пота).

Здесь важно замерить, как эти показатели растут на протяжении одной секунды. Совокупность этих двух показателей позволяет более точно определять уровень стресса, который испытывает человек.

– Напоминает принципы работы детектора лжи.

– С точки зрения техники, база одна и та же.

– А в чем тогда новизна Вашего продукта?

– Детектор лжи неудобен в повседневном использовании. Наше устройство портативное, его можно носить с собой. И еще у нас используется нестандартный датчик электродермальной активности. Обычно для таких измерений берутся два электрода и считается разница между потенциалами, но они могут раздражать кожу, а еще, в случае возникновения со временем поляризации электродов, снижается точность данных. Мы разработали датчик, работа которого основана на емкостном принципе и это позволяет избежать этих минусов. Плюс наши датчики измеряют не только пульс, но и еще дополнительные параметры вариабельности сердечного ритма, что тоже значительно повышает точность оценки.

– А причины, вызвавшие состояние стресса, с помощью устройства можно как-то идентифицировать?

– С точки зрения физиологии стрессы не так сильно отличаются, так что тут наше устройство не сильно может помочь. Единственное, что с помощью параллельного использования акселерометра можно исключить из оценки стресса периоды физической активности (это полезно, поскольку занятия спортом тоже своего рода стресс для организма). Но если человек испугается или будет просто взволнован, то устройство будет оценивать его показатели одинаково, покажет разницу только в уровне стресса, а не в источнике его происхождения.

– Где Вы видите нишу для применения своей разработки?

– Сейчас мы разрабатываем решение для психологов – мониторинг стресса Swaid. Работает это следующим образом: во время приема специалист надевает монитор на запястье клиента и подключает его в приложении по bluetooth, затем ведет дневник с помощью чат-бота. После завершения сбора данных, они обрабатываются на нашем сервере и формируется отчет, который будет отправлен клиенту и специалисту на электронную почту. Поскольку в отчете есть тайминг, из отчета психолог может понять, как человек реагировал на ту или иную часть беседы, какие были отложенные реакции и т.д. И это позволит не упустить какие-то важные для психотерапии моменты, которые могли ускользнуть от психолога в процессе самого собеседования.

– Вы уже проверяли на практике, как это работает?

– Да у нас есть в команде психолог, которая проводит сеансы психотерапии с использованием нашего устройства.

– А кроме психологов, кого Вы видите своими клиентами?

– Второй наш продукт – это браслет для детей с расстройствами аутического спектра (РАС), который мы планируем запускать в производство в конце этого года. Он работает уже в режиме реального времени – показывает уровень стресса в мобильном приложении, установленном у родителя. Причем в работе устройства мы используем как алгоритмы, которые оценивают уровень стресса в моменте, так и алгоритмы, позволяющие прогнозировать, что стресс будет накапливаться. Почему мы считаем это нужным? Такие дети часто испытывают перегрузки, прежде всего, психоэмоциональные, но не всегда они сразу очевидны, родители порой просто не успевают вовремя отреагировать и у ребенка происходит истерика, которую уже достаточно сложно остановить. Гораздо лучше, получив сигнал о надвигающемся срыве, предотвратить его, отвести ребенка в более комфортную для него обстановку, предпринять еще какие-то действия. На самом деле, у таких родителей, как правило, уже есть опыт действий в подобных ситуациях, а наш браслет просто поможет прогнозировать риск их возникновения и решать проблему станет проще.

Вообще, в будущем мы планируем создать еще несколько вариантов устройства для решения разных задач. Например, попробовать прогнозировать с его помощью развитие эпилептических состояний, есть исследования, которые открывают перспективы для подобной разработки.

– Вы сказали, что датчики – это разработка Вашей компании, а программное обеспечение, все эти алгоритмы оценки и прогнозирования?

– «Софт» тоже разработали мы сами, включая протоколы сбора данных и их передачи на сервер и мобильное приложение.

– На какой стадии внедрения находится эта разработка?

– Мы изготовили около ста устройств, которые сейчас тестируются на разных площадках. Например, в Реабилитационном центре для детей и подростков с ограниченными возможностями им А. И. Бороздина здесь в Академгородке. И в ряде аналогичных центров в других городах. Есть десять устройств, которые выглядят уже как конечный вариант, который мы предполагаем представить на рынке. Сейчас мы запускаем его регистрацию как медицинского изделия, но это долгий процесс, который затянется на полтора-два года. И в дальнейшем мы планируем выходить с ним на рынок именно как с медицинским изделием, а пока будем продавать как обычный гаджет для использования в повседневной жизни. Производство предполагаем разворачивать не у себя, а на различных контрактных площадках своих партнеров. Первые экземпляры варианта для психологов мы планируем отправить в работу уже этим летом.

– В России или за ее пределами есть аналоги Вашей разработки, с которыми придется конкурировать за место на рынке?

– Вообще, разных фитнес-трекеров, которые собирают какие-то данные, конечно же, много. Вопрос в их точности и диапазоне собираемой информации. Взять, к примеру, какой-нибудь Apple Watch и приложение, кажется оно называется Stress Monitor, то как-то уровень стресса измерить можно. Но они, в основном, опираются на частоту сердечных сокращений. Но для более точной оценки и тем более прогнозирования развития стресса этого часто недостаточно. Есть зарубежные компании, которые создают носимые устройства, которые достоверно снимают самые разные показатели, но их используют в научных целях, а не для массовых гаджетов, которые отслеживали бы стресс.

Сергей Исаев

Сотрудники Центра трансфера технологий и коммерциализации Новосибирского государственного университета (ЦТТК НГУ) совместно с ФБУН ГНЦ ВБ «Вектор» Роспотребнадзора разработали микробиологический способ очистки добывающих скважин от асфальтосмолопарафиновых отложений (АСПО), которые образуются в ходе их эксплуатации.

Ранее в ЦТТК НГУ уже получали патент на способ, позволяющий разрушать подобные отложения, но он может применяться только в колонне скважины, теперь же речь идет о способе решать аналогичные задачи в других ее частях — насосе, насосо-компрессорных трубах.

Он основан на эффективных штаммах-деструкторах нефти, поиск которых давно ведется новосибирскими учеными Кольцово и Академгородка. Из загрязненных нефтью почв в местах ее добычи (Ханты-Мансийский автономный округ, Ямало-Ненецкий автономный округ) были выделены микроорганизмы-деструкторы нефти, из которых отобраны штаммы, обладающие высокой нефтеутилизирующей способностью, относительно высокой скоростью роста при температуре 10 °C, на их основе сформирована ассоциация. Полученная ассоциация может быть использована в биоремедиационных работах на нефтезагрязненных территориях Сибири. Штаммы бактерий-нефтедеструкторов, входящие в ассоциацию нефтедеструкторов, депонированы во ФБУН ГНЦ ВБ «Вектор» Роспотребнадзора, они могут применяться для ремедиации нефтезагрязненных почв, грунтов, водных объектов, очистки технологического оборудования, о чем неоднократно упоминалось в научных статьях ФБУН ГНЦ ВБ «Вектор» Роспотребнадзора.

Далее, сотрудники ЦТТК НГУ разработали технологию для очистки скважины и оборудования в ней с применением концентратов, содержащих эти штаммы.

— Как известно, скважина заполнена жидкостью. Остановив ее работу на короткий промежуток времени, мы заливаем в эту жидкость наш концентрат, затем переключаем перелив жидкости в затрубное пространство, чтобы она начала циркулировать в скважине за счет работы насоса, — объяснил схему работы нового метода заместитель директора ЦТТК НГУ, к.т.н. Андрей Савченко.

В итоге бактерии распространяются и приступают к разрушению имеющихся отложений, очищая тем самым все элементы добывающей скважины, включая самые труднодоступные. Такой подход снимает необходимость отключать скважину надолго и проводить достаточно трудоемкий и дорогой процесс извлечения оборудования на поверхность, с последующими разбором и очисткой в специальных мастерских.

Бактерии являются аэробными, поэтому, когда надобность в них отпадает, жидкость в скважине легко очистить от них, просто прекратив на время подачу в нее воздуха на некоторое время, после чего ее можно спокойно сливать, не переживая, что эти штаммы попадут в окружающую среду.

— Для большей эффективности технологии мы также разработали способ насыщения жидкости в скважине воздухом с определенными частотами, что, во-первых, обеспечивает жизнедеятельность бактерий и проникновение их во все элементы скважины, а во-вторых — создает колебания жидкости, которая способствует отслоению отложений, — добавил Андрей Савченко.

Сотрудниками ЦТТК НГУ и ФБУН ГНЦ ВБ «Вектор» Роспотребнадзора получены патенты на эту технологию и открытие бактерий, в ней задействованных. В настоящее время идут переговоры о возможных полевых испытаниях на скважинах российских нефтедобывающих компаний. Разработчики достаточно оптимистично оценивают рыночные перспективы новой технологии еще и потому, что отечественных аналогов у нее нет, а зарубежные решения включают только использование микроорганизмов без дополнительного воздействия воздухом, повышающего эффективность их работы.

Пресс-служба Новосибирского государственного университета

Проект Сибирского кольцевого источника фотонов (СКИФ) кто-то образно назвал «самым ярким местом на Земле». Об этом проекте много пишут, рассказывая и об уникальном технологическом оборудовании, и о значении данной мега-установки для мировой и отечественной науки, и о роли новосибирских ученых. Не обходят стороной и проблему капитальных затрат, и возможности строителей уложиться в отведенные сроки. Всё это, безусловно, имеет серьезное значение.

Но есть еще один аспект, связанный с реализацией проекта. Ему не уделяют такого пристального внимания, как обсуждению того же технологического оборудования и прочего дорогостоящего «железа». Но этот аспект, пожалуй, имеет куда более принципиальное значение, без чего самое уникальное «железо» не смогло бы состояться в принципе. Речь идет о проектно-строительной работе, напрямую, вроде бы, не связанной с проблемой фундаментальных научных исследований. И, тем не менее, от качества этой работы напрямую зависит судьба «СКИФ».

Указанный аспект был доходчиво разобран генеральным директором Центрального проектно-технологического института (АО «ЦПТИ») Государственной корпорации «Росатом» Михаилом Тарасовым в ходе его онлайн-бесед со специалистами в области энергетических технологий. Постараемся «вычленить» основную суть сказанного.

Для начала поясним, какое отношение имеет к проекту «СКИФ» упомянутая организация, находящаяся в структуре «Росатома». Напомним, что государственным заказчиком проекта является Институт катализа СО РАН. Минобразования и науки РФ выступает в роли государственного распорядителя бюджетных средств. Институт ядерной физики СО РАН является главным конструктором. Что касается АО «ЦПТИ», то эта организация играет роль генерального проектировщика. 

А теперь к сути. Как мы знаем, возводимая мега-установка официально относится к поколению 4+. Многие воспринимают данный факт всего лишь как классификацию технологического оборудования. Мол, оборудование очень современное и уникальное, в чем, безусловно, отражается высокий уровень отечественной фундаментальной науки. Да, таким технологическим уровнем можно гордиться. Но есть один важный момент, нередко упускаемый из виду – уровень ответственности для строителей. Он-то как раз и задается уровнем технологического оборудования. Это означает, что проектно-строительные работы должны быть проведены на такой же высоте. И не иначе.

Здесь мы подходим к главному. Про генерального проектировщика мы сказали. Генеральным подрядчиком строительства является АО «Концерн Титан-2», также имеющий отношение к атомной отрасли. То есть и проектирование, и строительство осуществляется российскими организациями. Что это означает?

Чтобы было понятно, приведем такой пример. Так, в «нулевые» годы у нас в стране был бум строительства бизнес-центров класса «А». Возможно, немногие из нас в курсе, что в роли проектировщиков выступали западные компании, имевшие опыт проектирования подобных объектов в других странах. Точно так же иностранные специалисты привлекались и для возведения жилых зданий, претендующих на «европейский уровень» комфорта – особенно в тех случаях, когда строительство осуществлялось в сложных (с точки зрения геологии) местах. Например, в Новосибирске целый микрорайон из таких вот «европейских» высоток возвели прямо на речной террасе. В советские годы такое не допускалось в принципе. Однако приглашенные из-за рубежа спецы якобы привезли с собой какую-то передовую технологию, гарантирующую надежность застройки. Соответственно, само возведение зданий осуществлялось под их чутким контролем.

Как видим, даже при возведении гражданских объектов особой сложности приходилось привлекать иностранцев, поскольку у наших специалистов не было такого опыта. Что же тогда сказать о проекте «СКИФ»? Ни для кого не секрет (о чем заявлялось постоянно), что для нас возведение мега-установки поколения 4+ является делом поистине уникальным, особенно если учесть, что мы не участвовали в создании таких объектов даже второго и третьего поколения. Еще раз подчеркнем, что речь сейчас идет не о технологическом оборудовании, а об объекте в целом. А к таким объектам предъявляются особо жесткие требования.

Вот только один показательный пример. Как разъяснил Михаил Тарасов, существуют два ключевых параметра, по которым определяется, к какому поколению относится «мега-сайнз» установка – это мощность и степень расхождения пучка электронов. Особо важен последний параметр.  Разброс частиц, направленных на мишень, должен быть минимальным. Разумеется, такая точность обеспечивается конструктивом технологического оборудования. Однако отсюда прямо вытекают требования и к строительным конструкциям, которые необходимо грамотно запроектировать и построить. Все эти требования присутствую в техническом задании для проектировщиков строительных объектов. И требования эти, как мы отметили, настолько жесткие, что вряд ли их в состоянии выполнить обычная организация, связанная с гражданским строительством.

К примеру, расхождение по температуре в разных концах накопителя должно иметь всего лишь десятую долю градуса! Требование, прямо скажем, запредельное для объектов капитального строительства. Напомним, что диаметр кольца составляет более двухсот метров, и температурное расхождение в его крайних точках определяется столь мизерной величиной!

Не менее жесткие требования и по виброизоляции. Дело в том, что оборудование здесь настолько чувствительное, что способно уловить даже малейшую вибрацию, которую человеческий организм может совершенно не замечать. Допустим, движение поездов по отдаленной на сотни метров железной дороге нами не ощущается, чего не скажешь об оборудовании. Задача проектировщиков – рассчитать все так, чтобы построенный под научную установку объект «гасил» малейшую вибрацию. А источников таких вибраций там достаточно много – это и железная дорога, и автомагистраль, и действующие предприятия. В общем, задача для проектировщиков и в самом деле отличается запредельной сложностью.

Тем не менее, есть надежда, что наши проектировщики и подрядчики с этой задачей справятся. И выбор организаций здесь далеко не случаен. К счастью, наша страна сумела сохранить (и даже приумножить) свои компетенции в атомной отрасли. А там есть специалисты, имеющие опыт проектирования и возведения объектов высокой сложности, каковыми являются атомные электростанции. Напомним, что корпорация «Росатом» в настоящее время реализует в разных странах более 20 проектов в области атомной энергетики. И, как видим, указанные компетенции весьма пригодились для реализации такого сложного проекта, каковым является «СКИФ». То есть «Росатом» оказывает реальное содействие развитию фундаментальных научных исследований в мировом масштабе.

И что еще принципиально важно. Выбор проектировщика и генерального подрядчика осуществлялся с государственных позиций – как раз на основании наличия необходимых компетенций, а не на основании конкурса, где главным мерилом является «цена вопроса» (когда выигрывает тот, кто назначает наименьшую цену). Надеемся, что эта практика станет важным, в каком-то смысле переломным прецедентом, способным благотворно повлиять на моральную атмосферу в сфере капитального строительства. Говоря по-простому, «СКИФ» - совсем не тот объект, на котором можно, условно говоря, негласно «сэкономить». Такое частенько происходит в сфере обычного гражданского строительства, когда генеральный подрядчик на практике слегка «отклоняется» от проекта, используя более простые варианты в плане конструктива и оборудования.

Как мы понимаем, со «СКИФ» такой номер не пройдет. Жесткие параметры должны быть выдержаны предельно точно. А это значит, что и контроль по всем этапам строительных работ будет столь же жестким. В противном случае амбициозный проект обернется провалом. Не думаем, что руководство страны окажется безучастным к судьбе столь показательной инициативы. Стало быть, у нас есть надежда, что именно здесь будет емко продемонстрирована так называемая «политическая воля», что станет для нас знаковым событием. Так что выходит, что «СКИФ» - это не только про фундаментальную науку. Это вполне может стать новой вехой в политической истории нашей страны.

Андрей Колосов

На площадку строящегося Центра коллективного пользования «Сибирский кольцевой источник фотонов» доставлена первая партия оборудования — гирдеры (специальные подставки) с оборудованием бустерного синхротрона.

В Корпусе стендов и испытаний  ЦКП «СКИФ»  сейчас находится одна четвертая часть бустерного синхротрона, состоящая из гирдеров с магнитным и вакуумным оборудованием. Общая масса этого оборудования составляет более 40 тонн. После тестовой сборки ученые перейдут к этапу крупномасштабной сборки уникального оборудования в здании инжектора.

Всего там будут собраны 44 гирдера бустерного синхротрона, которые образуют кольцо периметром 158 метров. В бустерном синхротроне электронный пучок за полсекунды будет разгоняться до 3 ГэВ (гигаэлектронвольт) — эта энергия, на которой работает ЦКП «СКИФ». Единственным исполнителем комплекса работ по изготовлению, сборке, поставке и пусконаладке оборудования ускорительного комплекса ЦКП «СКИФ», в том числе оборудования бустерного синхротрона, выступает Институт ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН).

В мероприятии, на котором было презентовано новое оборудование на первом этапе сборки, приняли участие полномочный представитель Президента РФ в СФО Анатолий Серышев, представители министерства науки и инновационной политики НСО, руководство научных организаций, задействованных в проекте,  инженеры и журналисты. Анатолий Серышев отметил, что вызовы, с которыми сталкивается наша страна, требуют быстрого перехода от научных идей к наукоемким решениям, в связи с этим важнейшим проектом в отечественной науке сегодня является «Сибирский кольцевой источник фотонов», который возводится по поручению главы государства. Этот объект позволит нашей стране создать существенный задел для лидерства в технологической сфере.

«Это беспрецедентный проект для региона и всей страны, который реализуется в рамках нацпроекта "Наука и университеты", согласно плану-графику создания  уникальных научных установок класса мегасайенс и комплексов в рамках Федеральной научно-технической программы развития синхротронных и нейтронных исследований и исследовательской инфраструктуры на 2019-2027, утвержденной постановлением Правительства Российской Федерации. Открытие ЦКП «СКИФ» позволит региону и стране в целом выйти на новый социально-экономический уровень. Строительство синхротрона позволит решить прикладные задачи. Ученые смогут исследовать устройство различной материи, что в будущем даст возможность улучшать ее свойства, создавать новые композиты, более долговечные аккумуляторы», – прокомментировал министр науки и инновационной политики Новосибирской области Вадим Васильев.

В настоящее время в здании инжектора, где будет размещаться в том числе бустерный синхротрон, работает геодезическая группа ИЯФ СО РАН и партнеры Института по направлению геодезических работ. Специалисты монтируют и тестируют опорную геодезическую сеть, которая позволит в дальнейшем выполнить высокоточный монтаж гирдеров с оборудованием.

«Сегодня начинается новый этап развития проекта ЦКП «СКИФ»: на площадке будущего Центра теперь работают не только специалисты строительной отрасли, но и сотрудники научных организаций. Конечно, первыми начинают ученые и инженеры ускорительного направления. Электронный пучок, а затем и синхротронное излучение с уникальными параметрами — это основа для работы экспериментальных станций. СКИФ спроектирован как самый современный источник синхротронного излучения в мире, и мы шаг за шагом движемся к цели», — отметил директор ФИЦ «Институт катализа им. Г. К. Борескова СО РАН» академик РАН Валерий Бухтияров.

Требования по точности взаимного положения гирдерных модулей составляют около 70 микрометров, что аналогично толщине волоса взрослого человека. По информации ученых, это рекордная точность для ускорителей: данный параметр для подобных машин предыдущих поколений составлял порядка 100 микрометров. Только при таком расположении модулей возможно достичь необходимой точности положения элементов магнитной системы, смонтированной на гирдеры, и, следовательно, необходимых параметров электронного пучка. 

«Мы планируем собрать часть гирдерных сборок бустера для проверки их технического состояния после длительного хранения и транспортировки. В дальнейшем это поможет ускорить и повысить качество монтажа оборудования бустера в здании инжектора. Как только 20 июля будет готово здание инжектора, мы начнем перевозку и монтаж оборудования: не только гирдеров и линейного ускорителя, но и источников питания, всей электроники», — рассказал директор ИЯФ СО РАН академик РАН Павел Логачев.

На заседании Президиума Сибирского отделения РАН управляющий ВТБ по Новосибирской области Сергей Никулин представил новый зарплатный проект, который банк реализует вместе с СО РАН.

В его рамках все сотрудники президиума и институтов Сибирского отделения, являющиеся зарплатными клиентами банка, могут получить новую карту с эксклюзивным дизайном (ВТБ стал первым банком, получившим разрешение на использование в оформлении карты логотипа СО РАН – знаменитой «сигмы»).

«Такой индивидуальный дизайн — это особый знак внимания к нашему партнеру, которым мы дорожим и планируем в дальнейшем совершенствовать наши отношения», — подчеркнул в своем выступлении Сергей Никулин. Он также напомнил, что выпуском карты сотрудничество банка с учеными не ограничивается: ВТБ предлагает специальные условия для сотрудников Минобрнауки по ипотеке.

Сама карта тоже обладает рядом полезных дополнительных функций, являясь частью кампусного проекта, который включает в себя комплекс мер по работе с инфраструктурой клиента через банковскую кампусную карту. Карту можно использовать в качестве пропуска на территорию организации для сотрудников, учета выдачи инвентаря, цифрового читательского билета и еще ряда задач.

Первым институтом, в котором началась массовая выдача карт нового типа стал Институт цитологии и генетики СО РАН, в котором достаточно давно действует зарплатный проект ВТБ и за эти годы сложились хорошие рабочие отношения с банком.

«Дополнительные функции кампусной карты, рассчитанные на инфраструктуру института, стали для нас одним из главных преимуществ нового проекта. В частности, возможность настроить систему допуска в институт через использование банковских карт, в результате, нам не надо будет дополнительно тратиться на систему авторизации допуска и выпуск собственных пропусков», — отметил заместитель директора ИЦиГ СО РАН Сергей Лаврюшев.

Председатель СО РАН, академик РАН Валентин Пармон, комментируя презентацию, подготовленную представителями банка, выразил надежду, что этот проект станет примером взаимовыгодного сотрудничества научных и финансовых организаций.

Лаборатория археографии и источниковедения (ЛабАИГИ) была создана в составе Научно-образовательного центра «Наследие» Гуманитарного института Новосибирского государственного университета в рамках программы стратегического академического лидерства «Приоритет-2030». Новая лаборатория работает под руководством признанного специалиста в области изучения древнерусской и старообрядческой литературы, доктора филологических наук Ольги Журавель.

— Лаборатория создана и для того, чтобы поддерживать очаг культурного просвещения. Популяризация истории письменности и древней книги – важная сторона нашей работы. Ежегодно наши археографы проводят сотни экскурсий, где знакомят студентов, сотрудников и гостей университета с тем, как создавалась книга в Древней Руси, какие открытия сделаны нашими учеными. И, конечно, это выставки, посвященные знаковым датам и событиям, – подобные мероприятия традиционно проводятся в Гуманитарном институте. Недавняя выставка, посвященная 300-летию образования Академии наук, вызвала большой интерес и самые положительные отзывы посетителей. И в этом направлении, и в научной работе мы будем продолжать тесное сотрудничество с нашими коллегами из Отдела редкой и рукописной книги ГПНТБ СО РАН, тем более что почти все они – выпускники НГУ, – рассказала руководитель Лаборатории археографии и источниковедения Ольга Журавель.

Важной предпосылкой для создания научно-исследовательской лаборатории стало наличие существенного научного задела и подготовленных квалифицированных кадров.

Археографические исследования были одним из значимых направлений научно-исследовательской работы в НГУ на протяжении многих десятилетий. Их инициатором в 1965 году стала доктор филологических наук, профессор Елена Ивановна Дергачева-Скоп. Она основала школу ученых-археографов, признанную мировым научным сообществом. С тех пор в рамках археографической работы собрано огромное количество уникальных старопечатных книг и славяно-русских рукописей XV–XIX вв.

— Сейчас идет работа в нескольких направлениях. Прежде всего, это подготовка к проведению научного семинара, его мы запланировали на 14 ноября этого года и надеемся, что соберутся наши коллеги из разных научных центров. Важно не прервать традицию – на протяжении многих лет наш университет был площадкой для научных конференций по проблемам изучения древнерусской и старообрядческой письменности. На этот раз мы хотим сосредоточиться на актуальных вопросах археографии. В следующем году будет более масштабная международная конференция, посвященная 60-летию начала археографических исследований в Сибирском научном центре. Тогда, в 1965 году началось то, что академик Дмитрий Сергеевич Лихачев назвал «археографическим открытием Сибири», и первой провела экспедицию Елена Ивановна Дергачева-Скоп, — пояснила Ольга Журавель

К настоящему времени усилиями преподавателей и студентов собраны сотни уникальных книжных раритетов, которые нуждаются в научном изучении. У каждого сотрудника Лаборатории составлены научные планы, они работаем над подготовкой статей и в этом году намерены сосредоточиться на тематике, связанной с рукописями и старопечатными книгами, привезенными из экспедиций. Ведется подготовка к полевому сезону.

— У нас есть такое выражение — «древники». Так называют себя те, кто начинал свой профессиональный путь в научных семинарах специалистов по древнерусской литературе и книжности, это историки и филологи, которых объединяет общая основа: изучение древних рукописей и старопечатных книг. В Новосибирске это научные школы Елены Ивановны Дергачевой-Скоп, Николая Николаевича Покровского, Елены Константиновны Ромодановской. Моя первая экспедиция была в конце первого курса, а первые каникулы в университете я провела в рукописных отделах библиотек Москвы и Ленинграда. Быть «древником» – даже не профессия, а призвание, наши учителя посвящали ей всю свою жизнь, это были настоящие подвижники. Подготовка археографа – долгий процесс, тут требуются не только разносторонние знания в области языков, литературы, истории, палеографии, текстологии, но и практические навыки. А их можно получить, только работая с древней книгой – в экспедициях или архивах. Поэтому каждый год наши студенты отправляются на практику в экспедиции – кто-то к носителям традиционной культуры, к старообрядцам, кто-то в музеи и библиотеки, где хранятся неописанные рукописи, — рассказала Ольга Журавель.

Пресс-служба Новосибирского государственного университета

Не так давно мы писали о планах некоторых западноевропейских стран, граничащих с морем (Великобритании, Швеции, Норвегии), по развитию водорослевого хозяйства в качестве альтернативы традиционному земледелию и даже… животноводству. Дескать, водоросли – прекрасный источник белка, который можно добывать в огромных количествах, не принося ущерба экологии и сводя к минимуму так называемый углеродный след. Данная инициатива преподносится как что-то очень новое и невероятно перспективное. Репортеры сообщают об этом так, будто бизнес в содружестве с наукой совершил очередной технологический прорыв, явив миру неиссякаемый источник пищевого сырья для производства еды будущих поколений.

На самом же деле, как мы уже неоднократно показывали, подобное «новое» есть хорошо забытое старое. Тема развития водорослевой промышленности насчитывает не менее сотни лет. Самое интересное, что в нашей стране указанная отрасль существовала еще до войны. Существовал даже Всесоюзный Водорослевый институт в Архангельске. В довоенное время ежегодная добыча и переработка водорослей составляла в СССР около 50 тысяч тонн. По подсчетам, только для пяти видов промысловых водорослей Белого моря их количество составляло не менее полутора миллионов тонн. Поэтому советские ученые предлагали не останавливаться на достигнутом, а использовать данный пищевой ресурс более активно. Особо актуально этот вопрос звучал в первые послевоенные годы.

Чтобы было понятно: с давних времен в разных странах сбор морских водорослей существовал как достаточно важный промысел. Нередко – как хищнический промысел, наносивший ущерб морским экосистемам. В качестве такого негативного примера советские ученые приводили опыт Норвегии, истребившей когда-то свои заросли водорослей и тем самым погубившей свое рыбное хозяйство. С оголенных от водной растительности берегов рыба перекочевала в советскую часть Мурманского побережья, богатого зарослями морской капусты.

Отмечалась и другая проблема. Очень часто в прибрежных зонах шторма выносили на берег громадную массу водорослей, остававшихся там гнить, выделяя сероводород. Данный факт наталкивал на мысль о необходимости рациональной организации водорослевого хозяйства, чтобы, с одной стороны, он не наносил урона морской экосистеме и, с другой стороны, не позволял просто так заваливать берега гниющей органической массой. По этой причине советские ученые пытались показать, какие выгоды принесет нашей стране водорослевая промышленность, если ее грамотно организовать как одно из важнейших направлений народного хозяйства.

В чем польза водорослей как сырья? В сухой массе они содержат около 14% белка, примерно 30% клетчатки и углеводов и около одного процента жира. К тому же в них много йода (где-то полпроцента), различных минеральных солей, кислот и спиртов. Благодаря своему химическому составу водоросли рассматривались как ценное сырье для четырех важных направлений: 1) для нужд медицины и техники; 2) в качестве корма для домашних животных; 3) для получения удобрений и, наконец, 4) как источник пищевого сырья для человека.

Первоначально водоросли шли, главным образом, для примитивного добывания из них йода и некоторых солей. Йод, как правило, извлекался из золы водорослей, сжигаемых особым образом. Вся остальная масса, содержащая огромное количество ценных органических соединений, уничтожалась бесследно. Советские ученые считали такую практику нерациональной именно с хозяйственной точки зрения. Они настаивали на другом методе извлечения йода, при котором остается так называемый водорослевый жмых, который может использоваться для изготовления бумаги, удобрений, эмульгаторов и т.д. Другим важным методом, примененным американцами еще в годы Первой мировой войны, было сбраживание водорослей, в результате чего получался целый ряд полезных продуктов: спирт, уксусная кислота, молочная кислота, ацетон, жиры и т.д. Из тонны водорослей производилось до 30 литров чистого спирта. Остатки шли на изготовление бумаги (здесь лидировали американцы, производившие из водорослей десятки тысяч тонн писчей и пергаментной бумаги). В некоторых странах во время Первой мировой войны водоросли применялись как замена дефицитного хлопка для производства взрывчатых веществ.

Особое внимание обращалось на азотосодержащие вещества, имеющие исключительно пищевое значение. В частности, кормовые достоинства таких веществ были досконально исследованы в Вологодском молочно-хозяйственном институте. В принципе, пищевое значение водорослей было хорошо известно с давних лет. В таких странах, как Япония, Китай, США и Норвегия водоросли были широко распространены в качестве пищевого средства еще до Второй мировой войны. К съедобным видам водорослей, в частности, относятся: морская капуста, красный и зеленый морской салат, порфира, родимения, лауренция, хондрус, гигартина, алария и другие. Они используются для супов, соусов, различных гарниров и запеканок. Например, из морской капусты изготавливали крупу, засыпаемую в супы. Из сваренной морской капусты готовили даже десертные блюда, вроде засахаренных кусочков, пастилы, желе и варенья. Из некоторых видов водорослей готовили муку, заменяющую муку из картофеля.

В СССР же долгое время съедобные водоросли в больше степени рассматривались как целебное средство, нежели еда. Впрочем, целебные свойства водорослей были также хорошо известны, поэтому в некоторых странах их относили к полезной еде (по аналогии с продуктами для функционального питания). Так, было замечено, что употребление морской капусты содействует более успешному лечению таких болезней, как склероз, рахит, ревматизм, нервные расстройства, а также заболеваний желудочно-кишечного тракта. По этой причине в Японии и Китае морская капуста издавна входила в обязательный состав меню.

Как утверждали советские ученые послевоенных лет, пищевое значение водорослей «проверено жизнью» и показало их «высокое достоинство». Интересно, что в дни блокады Ленинграда туда было завезено несколько вагонов морской капусты, спасшей – благодаря стараниям наших кулинаров – многие тысячи жизней. Некоторые советские ученые увлеклись этим продуктом именно в блокадные годы, варя из морской капусты супы, запеканки и прочее. При этом в ходе своих «кухонных экспериментов» они искали способы устранения не очень приятного йодистого запаха. По их мнению, недостаточная распространенность в нашей стране водорослей в качестве пищи прямо связана с отсутствием опыта приготовления блюд из такого сырья. В качестве наглядного примера приводились способы кулинарной обработки водорослей в Шотландии и Ирландии. В этом деле имелись свои тонкости, хотя в целом приемы казались не очень сложными.

Еще один факт, примечательный как раз с позиций нашего дня: производство из водорослей специальных продуктов, используемых в хлебобулочном и молочном производстве. Например, такой продукт под названием «дерилоид» производился в США. Собственно, речь идет о пищевых добавках, улучшающих структуру известных изделий вроде хлебных батонов или мороженого. Также наши ученые не скупились на положительные отзывы в отношении водорослевого порошка, который считался очень полезным продуктом и рекомендовался в качестве диетического средства, улучшающего обмен веществ. Питательные свойства морской капусты приравнивались к обычной капусте, и в этом качестве ее рассматривали как полноценную замену овощам (особенно для отдаленных северных регионов, где есть проблемы с доставкой овощей, чего не скажешь о водорослях).

Параллельно водоросли оценивались в качестве замены традиционным кормам для животных.  Здесь также отмечались их полезные свойства. Так, утверждалось, что животные весьма охотно поедают такой корм, и это нисколько не отражается ни на качестве мяса, ни на качестве молока. Свиньи, например, на водорослях быстро жиреют, а полученное мясо и сало не имеет ни малейшего запаха и привкуса водорослей. Крупный рогатый скот также быстро набирает вес, а лошади быстро восстанавливают силы. Мало того, были исследования, согласно которым кормление водорослями устраняет падеж свиней. А у пушных зверей на таком рационе улучшается качество меха.

В общем, водорослевая тема в нашей стране активно обсуждалось еще с довоенных времен. И что больше всего вдохновляло ученых (при всех перечисленных целебных, пищевых и кормовых достоинствах водорослей) – это необъятность данного пищевого ресурса. По подсчетам советских научных организаций запасы водорослей (при условии правильного ведения водорослевого хозяйства) неисчерпаемы. Как мы понимаем, в наши дни указанный момент является ключевым в плане выбора «еды будущего». Но всё это начиналось, еще раз подчеркнем, более ста лет тому назад.

Николай Нестеров

В рамках нового проекта, поддержанного грантом Российского научного фонда, в Институте цитологии и генетики СО РАН проводят испытания соединения-кандидата на роль биопестицида, а также изучают механизм его действия на молекулярно-генетическом уровне.
Защита культурных растений от различных патогенов (вирусы, бактерии, грибы) традиционно обеспечивается с помощью химических пестицидов. Они достаточно эффективны и удобны в применении, но в большинстве своем являются высокотоксичными соединениями, загрязняющими окружающую среду, накапливаются в ней и, тем самым, создают угрозу отравления организма человека через продукты питания.

Новым направлением в защите растений стали биопестициды – вещества, имеющие природное происхождение и не токсичные для человека. Наиболее известным примером является хитозан – модификация хитина, входящего в состав клеточных стенок ракообразных, насекомых и грибов. Он достаточно хорошо справляется с защитой от патогенов и одновременно стимулирует рост и продуктивность растений. Слабой стороной хитозана является его плохая растворимость в воде, низкая стабильность и адгезия к тканям растений, что значительно усложняет технологию обработки посевов.

Недавно учеными Новосибирского института органической химии им. Н.Н. Ворожцова СО РАН совместно с европейскими коллегами было создано и запатентовано производное хитозана – новохизоль. За счет изменения формы молекулы вещества они не только повысили его растворимость в воде, стабильность и адгезию, но и обеспечили возможность поглощения новохизолем других активных биологических соединений.

«А значит, на его основе можно делать комплексные биопестициды, которые будут еще более эффективными в решении тех или иных конкретных задач защиты растений», — рассказал ведущий научный сотрудник ИЦИГ СО РАН, д.б.н. Андрей Щербань.

Тем не менее, до настоящего времени новохизоль изучался преимущественно с позиций применения в медицине, а его возможности в области борьбы с вредителями сельско-хозяйственных растений практически не исследовались. Заполнить этот пробел и должен новый научный проект ученых ИЦиГ СО РАН.

Перед его участниками стоят две больших задачи. Во-первых, в полевых условиях испытать: как обработка модельного растения (в этой роли выступает мягкая пшеница) новохизолем на разных стадиях развития сказывается на его продуктивности и устойчивости к разным заболеваниям. И тем самым, подтвердить перспективы использования данного соединения именно в качестве биопестицида. Причем, в этих экспериментах используют как чистый новохизоль, так и его комплексы с другими биологически активными веществами – экстрактами лиственницы, коры сосны сибирской и т.д, которые также обладают защитными свойствами, но при этом сами по себе плохо растворяются в воде, нестабильны, что мешает их использованию. Новохизоль для них выступит в роли средства доставки.

А во-вторых, уже в лабораторных условиях изучить и описать молекулярный механизм действия новохизоля, реакцию генома растения на обработку.  «Это не только станет еще одним доказательством его эффективности, но и позволит в дальнейшем успешно выстраивать стратегию защиты растений с помощью новохизоля и более мощных комплекных препаратов на его основе», — пояснил Андрей Щербань.

На выполнение этой работы, по условиям гранта, у ученых есть три года. Первые предварительные результаты, показавшие эффективность новохизоля, были получены в прошлом году, в этом и следующем они рассчитывают получить новые данные, подтверждающие эту эффективность, а также раскрывающие механизм действия новохизоля на растение.

Пресс-служба Института цитологии и генетики СО РАН

Академик Николай Вавилов исходил тысячи километров, поднимался в горы, ночевал в палатках, боролся со снегом, ветрами и инфекциями, записывал все в дневники — на ходу, верхом на лошади или ночью при свете коптилки. Он и сотрудники Всесоюзного института растениеводства (ВИР) собрали уникальную коллекцию семян и саженцев, которую мировые эксперты оценивают в $8 трлн. Но можно ли измерить деньгами продовольственную безопасность всего человечества?

Советский ботаник Николай Иванович Вавилов подарил России и всему миру уникальную бесценную коллекцию семян и саженцев культурных растений и их дикорастущих сородичей. Ее пытались купить, ее пытались украсть, ее сохранили в блокаду, за нее отдавали жизни…

Людям, далеким от сельского хозяйства, ботаники и генетики, непросто понять, почему так велика ценность "пакетиков с семенами", и еще сложнее поверить, что эта коллекция уже не раз спасала и еще не раз спасет от голода целые народы.

"С вировской коллекцией свою продовольственную безопасность мы отстоим, будем сыты и решим все свои проблемы и ответим на вызовы XXI века", — считает главный научный сотрудник Института цитологии и генетики Сибирского отделения Российской академии наук (СО РАН), академик Николай Петрович Гончаров.

Почти 20 лет — в 1920–1930-е годы — Николай Вавилов и его коллеги путешествовали по центрам происхождения растений — тем местам, где дикие растения были введены в культуру — доместицированы. Они собирали семена, аккуратно фиксировали места сборов, упаковывали килограммы грузов в почтовых отделениях всего мира и отправляли на родину. За это время они совершили около 180 экспедиций по территории Советского Союза и 40 экспедиций в 65 зарубежных стран (52 из которых Вавилов посетил лично) и собрали коллекцию, аналогов которой в мире нет.

Можно ли сегодня, спустя почти столетие, повторить сборы и воссоздать великую Вавиловскую коллекцию заново, шаг за шагом пройдя по маршрутам ученого? Ответ на этот вопрос дала серия экспедиций "по стопам Н.И. Вавилова" генетика Николая Петровича Гончарова.

"Было интересно и очень важно пройти по следам его экспедиций. И был получен важный результат: пройдя по следам Вавилова, второй раз собрать то, что собрал он, оказалось невозможно. Даже если с тех пор в некоторых из этих мест, например Эфиопия, Таджикский Памир, мало что изменилось в сельскохозяйственном производстве, а главное, не изменились культуры и технологии возделывания, то за 80 лет материал претерпел естественные изменения — за счет пересевов, естественного отбора, эволюции и изменения климата. Поэтому коллекция Вавилова в этом плане является уникальной", — рассказал академик.

Как спасала коллекция

Сегодня на трех этажах и в подвальных помещениях Всероссийского института генетических ресурсов растений имени Н.И. Вавилова (ВИР, Санкт-Петербург) и в Кубанском генетическом банке семян в Краснодарском крае хранится самая крупная в Европе коллекция генетических ресурсов растений. В настоящее время это не самый большой генбанк в мире, но он по-настоящему уникален. В нем представлены образцы дикорастущих сородичей культурных растений, стародавние и местные сорта, собранные Вавиловым и его сотрудниками в 1920–1930-х годах, которые не сохранились больше нигде в мире. Для человечества они бесценный источник генов возделываемых растений и исходный материал для селекции — надежная основа получения новых сортов с заданными свойствами.

"Селекция — самая фундаментальная наука, потому что нет ничего фундаментальнее в жизни человека, чем три раза в день поесть. Нет и не будет ничего важнее", — уверен академик Гончаров.

Испокон веков селекция — это возможность создания сортов и гибридов сельскохозяйственных растений с нужными человеку свойствами. Ученые получают сорта, которые не боятся холодов и изменения длины светового дня, засухи и переувлажнения, устойчивые к вредителям и болезням, при этом стабильно дающие богатый урожай. А Вавиловская коллекция становится практически неиссякаемым источником генов растений для решения почти любых сельскохозяйственных задач.

"Селекция — это тоже мода. В определенное время материал заселектировали, а потом появились другие задачи, другие идеи, и нужно вернуться назад и начать селекцию заново (на Западе даже термин появился "доместикация de novo"). Можно сделать это и по-другому, взять материалы из коллекции ВИР, скрестить его с современными сортами и получить культуру с необходимыми признаками".

В России и особенно в Сибири всегда остро стояла проблема скороспелости, и такие сорта есть, и селекционеры получают новые. А активно развивающиеся современные молекулярно-генетические методы позволяют существенно ускорить этот процесс.

Кроме того, селекционеры активно занимаются "осеверением" — адаптацией "южных" сортов к более суровому климату. "У нас есть сорта, но мы не знаем, какие с глобальным и локальным изменением климата придут вредители — грибы и насекомые. Но, что бы ни случилось, гены устойчивости, скорее всего, будут найдены в коллекции".

Генетическая коллекция — открытый генетический банк, его материалы могут использовать ученые всего мира, и они не раз спасали от голода и эпифитотий (распространение инфекционной болезни растений на значительные территории) целые страны.

Академик Гончаров рассказал, что в конце 1990-х годов в Уганде возникла жесточайшая эпифитотия грибкового заболевания пшеницы — стеблевой ржавчины, которая уничтожила все посевы. "Вся пшеница погибла, но в ВИР нашли образцы, устойчивые к этому заболеванию. На всякий случай в России идет селекция на стеблевую ржавчину, и, если, не дай бог, придет эпифитотия, мы сможем противопоставить ей устойчивые к этой расе гриба сорта", — рассказал Николай Гончаров.

А когда в 1960-х годах на приэкваториальные страны и Индию распространилась "зеленая революция", вызванная острой нехваткой продовольствия и сопутствовавшим ей голодом миллионов людей, в эти страны завезли пшеницу из Международного центра CIMMYT (Мексика) — созданные в нем сорта, не чувствительные к длине светового дня, короткостебельные, хорошо отзывающиеся на удобрения.

"Тогда электричество было дешевое, можно было производить много удобрений и получать хороший урожай. Сейчас ситуация изменилась, удобрений стало мало, и нужно вернуться к исходным местным сортам, в которых много генов устойчивости к патогенам и вредителям, пластичности, адаптивности, способным давать стабильный урожай без применения значительных объемов минеральных удобрений. Эти гены можно вводить в современные сорта и получать более устойчивые и экологичные сорта пшеницы".

В 1980-х годах ученые из Эфиопии обратились в ВИР, и им была передана вся коллекция, собранная Вавиловым в конце 1920-х годов в этой стране. "Ни Эфиопия, ни Италия, ни Испания свой стародавний материал в 1920–1930-е годы не собрали, а мы их материал собрали и сохранили. Теперь они могут взять материал ВИР, сравнить и посмотреть, какие гены они потеряли, а потеряли они очень много", — рассказывает академик.

Как спасали коллекцию

Во время Великой Отечественной войны коллекцию из пригородов Ленинграда и попавших в оккупацию вировских опытных станций не успели эвакуировать, и за ней началась настоящая охота.

"У немцев были созданы специальные зондеркоманды, занимавшиеся биопиратством, которые по вавиловским станциям собирали коллекционный материал. Когда они заняли город Пушкин, там рос материал пшеницы — они нашли сотрудников, заставили их восстановить полевые журналы, по журналам собрали и вывезли коллекцию в Германию", — рассказывает Николай Петрович.

Будущий знаменитый селекционер картофеля Абрам Яковлевич Камераз во время службы в ополчении в Павловске, в пригороде Ленинграда, копал картошку практически на передовой, сохранив тем самым коллекцию диких видов картофеля, а профессор Вадим Степанович Лехнович сохранил ее зимой в голодном и холодном блокадном городе и в дальнейшем коллекцию пересаживал, так как в отличие от злаков картофель не может долго храниться, его нужно репродуцировать (пересаживать) каждый год.

В списке погибших от голода в блокадном Ленинграде тридцать имен сотрудников ВИР. Эти люди умирали от голода в паре шагов от десятков килограммов зерна, но к коллекции не притронулись. "Так, героическими усилиями сотрудников ВИР, которые защищали коллекцию и от мародеров, и от крыс, она была спасена".

Теории Вавилова — путеводная звезда "охотников за растениями"

Николай Петрович Гончаров родился в семье ученых. Его родители — селекционеры, и мальчик с детства был вовлечен в эту науку, так что вопрос о выборе профессии перед ним не стоял — он стал генетиком. Окончил аспирантуру в ВИР, где и стал изучать наследие Николая Вавилова.

"Я всю жизнь занимался сравнительной генетикой пшениц и их сородичей. В какой-то момент появилась возможность узнать, что стало с их биоразнообразием почти через 100 лет, то есть со времен Вавилова, пройдя по следам его экспедиций. Сделать это было несложно: в отличие от американцев, итальянцев, испанцев, англичан, которые собирали отселектированный материал, Вавилов ездил по центрам древних цивилизаций — центрам происхождения (доместикации) растений. У него была путеводная звезда — его гипотезы", — вспоминает Гончаров.

Академик рассказывает, что главной идеей Вавилова было не только сохранение биоразнообразия, но и помощь Родине в момент кардинальной реконструкции ее сельского хозяйства и производственных отношений. В стране начиналась коллективизация, поменялась система ведения сельского хозяйства; сорта, которые использовали небольшие помещичьи хозяйства и крестьянские общины, не подходили для посевов на больших площадях с применением промышленных технологий их возделывания.

Материал, который привозил Вавилов и его сотрудники, напрямую высеивался на опытных полях Советского Союза (ВИР имел опытные станции во всех основных сельскохозяйственных районах РСФСР и во всех союзных республиках). Таким образом, его экспедиции позволили на короткое время закрыть потребность страны в сортах для больших площадей. Положительный вклад внесли созданные до революции селекционные отделы во всех сельскохозяйственных опытных учреждениях страны.

"У него идея была не только собрать и сохранить. В первую очередь он хотел напрямую интродуцировать (вселить растения в местность, где они раньше не существовали — прим. ТАСС) новые для страны культуры и использовать их в сельском хозяйстве. У него была конкретная цель: собираем все, Советской власти все пригодится. И он собирал действительно все, что было доступно. Поэтому, если появляются какие-то болезни, новые патогены, в ВИР находятся образцы, к ним устойчивые. Собрано биоразнообразия из большей части мира — много местного стародавнего материала, того, что в других мировых генбанках, как правило, отсутствует".

Академик Гончаров совершил за 10 лет ряд экспедиций по маршрутам Вавилова — Эфиопия, Израиль, Горный Бадахшан (Таджикистан), Армения, Азербайджан, Грузия и др.

Конечно, за 100 лет изменились не только культуры растений, но и возможности ученых и экспедиционный быт. "В Эфиопии мы 5 тыс. км по следам Вавилова проехали на машине за 1,5 месяца, а ему понадобилось больше года: Вавилов ехал на мулах и лошадях, мы на машине, он жил в палатке, мы — в гостиницах. У нас была возможность обратиться за медицинской помощью, у него такой возможности не было. Перед абиссинской (эфиопской) экспедицией ему в Пастеровском институте поставили все возможные на тот момент прививки, остальное — как повезет. В одной из экспедиций он заболел малярией, болезнь тяжелая — в то время неизлечимая, и она периодически к нему возвращалась", — рассказывает Гончаров. Единственным лекарством от малярии в то время была кора хинного дерева, которое растет в тропических странах. Вавилов его привез и организовал интродукцию в советских субтропиках на черноморском побережье.

Маршруты экспедиций Вавилова были известны, часть из них была опубликована, сохранились карты с проложенными им собственноручно маршрутами. "В нашей эфиопской экспедиции принимал участие заведующий отделом пшеницы ВИР, он нанес на карте точки его сборов, мы, используя GPS-навигатор, уже ехали по точкам, зная примерно то место, где он собирал свой материал за 80 лет до нас".

В этих местах мало что изменилось: в столице появилось несколько высотных домов, машины частично сменили лошадей и мулов. "Те же деревни, те же поля, та же эфиопская фиолетовозерная пшеница".

В течение 10 лет Николай Гончаров расшифровывал экспедиционный дневник Вавилова.

"Это, вероятно, единственный сохранившийся, потому что при аресте многие его материалы были изъяты, а потом при наступлении немцев на Москву уничтожены. К нам перед экспедицией дневник попал в виде фотокопии, никто не знает, сохранился ли оригинал. Вавилов писал его при свете коптилки, сидя на осле, буковки прыгали, слова не дописывал, почерк оставляет желать лучшего. Что-то он пытался зарисовать — орудия, погодные условия. Например, в очередной записи в "Абиссинском дневнике" Вавилов зарисовал около Гара-Мулета и подписал: "Поле полбяное". Мы приехали по его крокам (наскоро сделанным наброскам — прим. ТАСС), и, действительно, там тот же вид пшеницы растет", — рассказывает Гончаров.

Академик рассказал, что в одной из экспедиций Вавилова на Памир при переправе через речку по оврингу — бревенчатому настилу, закрепленному в скалах, в реку упала вьючная лошадь Николая Ивановича, которая перевозила и дневники, и материалы. С тех пор Вавилов стал упаковывать собранные образцы в двух экземплярах и хранить в разных местах.

"С такой же ситуацией современные экспедиции столкнулись и в других странах — и в Таджикском Памире, и в Израиле. В тех же местах растут те же сорта пшеницы, и они до сих пор остаются центрами биоразнообразия. Отчасти это связано с тем, что центры происхождения культур часто находятся в труднодоступных местах — в высокогорьях или, как в Израиле, в неудобьях, окруженные колючими кустарниками. Даже дикие кабаны ходят там по тропинкам, потому что им шкуру жалко, то есть там никто не нарушал биоразнообразие, оно так и будет там существовать", — говорит Гончаров.

При этом Николай Вавилов был не первым, кто начал собирать вировскую коллекцию. В декабре этого года созданному в Санкт-Петербурге Отделу прикладной ботаники (нынешнему Всероссийскому институту генетических ресурсов растений) исполняется 135 лет со дня организации. Но именно он, Николай Вавилов, сделал коллекцию бесценной.

"Как всегда в науке, все мы стоим на чьих-то плечах и все являемся продолжателями дел кого-то, — говорит Гончаров. — Академик Вавилов уникален своим подвижничеством, своими организационными способностями. Он смог организовать великолепный институт из небольшого Отдела прикладной ботаники и селекции Министерства земледелия и создать всемирно известный генетический банк".

Елена Сычева

Начало - здесь

Часть вторая Почти неисчерпаемый белковый ресурс

Как мы уже сказали в первой части, ученые давно уже весьма скептически оценивали перспективы животноводства. К началу 1970-х годов об этом они заявляли открыто. Их главный аргумент: получать необходимые человеку белки через откорм животных нецелесообразно. Здесь был простой арифметический расчет. Так, 100 условных кормовых единиц содержат примерно 8,5 кг белка.  Через мясо мы получим обратно только 1 кг белка, через яйца и молоко – по 3 килограмма. То есть потери исходного белка при производстве мяса составят 88%, при производстве яиц и молока – 65 процентов. Отсюда следовал вывод о том, что расширение животноводства ведет человечество в тупик. В то же время животные были источником жизненно важных для нашего организма белков. Такие белки можно было синтезировать. Но можно было найти их источник в самой природе. Почему бы, как еще предсказывал Дмитрий Менделеев, не поэкспериментировать с микроорганизмами?

Так, было установлено, что белки мяса и молока довольно близки белку дрожжей. По этой причине микробиологический белок был признан высококачественным. Вдобавок ко всему продуктивность микроорганизмов на много порядков превосходит продуктивность млекопитающих и птиц. Всего за сутки тонна дрожжей способна дать тысячу тонн потомства, что эквивалентно 400 тоннам белка (напоминаем – высококачественного белка!). В конце 1960-х дрожжи разных видов у нас производили на основе сельскохозяйственного сырья и уже начинали использовать для этих целей парафины нефти. Естественно, данная отрасль создавалась для нужд животноводства. Тем не менее, в самом начале 1970-х годов выказывались мысли об использовании дрожжей в качестве белковой основы человеческой пищи.

Правда, для реализации такой программы требовалось решить одну принципиально важную задачу: необходимо было сделать так, чтобы еда из «альтернативного» белка была не только полноценной в отношении питательных веществ, но еще и вкусной. Здесь учеными предлагались два пути. Первый путь предполагал ферментативный гидролиз дрожжей, дающий всю сумму необходимых аминокислот, содержащихся в дрожжевом белке. Этот гидролизат без особых проблем очищался от всего постороннего на ионообменнике. Он был чист и якобы приятен на вкус – что позволяло использовать его в кулинарии. Превращение этого гидролизата в кушанье само по себе идентично задаче превращения в кушанье смеси синтетических аминокислот. Как утверждалось в научно-популярных публикациях тех лет (конец 1960-х - начало 1970-х), на начальных стадиях исследований было доказано, что из смеси аминокислот гидролизата дрожжей можно приготовить вполне приятные по виду и достаточно вкусные и ароматные блюда: бульоны, жареное и заливное мясо и т.п. Кроме того, весьма ценным было то, что сухой гидролизат дрожжей может храниться неограниченное время.

Другой путь связан с механическим или химическим разрушением оболочки клетки и последующим отделением всего белка. Так мы получаем белый и совершенно безвкусный порошок. Как и всякий безводный белок, он также способен храниться неограниченное время. Он также становится основой для приготовления вкусных и ароматных блюд. Придание данному субстрату вкуса и аромата – это, что называется, «дело техники». По мнению ученых, создание вкуса (а их всего четыре – кислый, сладкий, горький, соленый) не представляет какой-то сложности. Такое по силу любому повару. Также не представляет никаких трудностей и введение в продукт усилителей вкуса. И точно так же в любую синтетическую пищу можно вводить пахучие и возбуждающие аппетит пряности.

Более сложной задачей считалась имитация запахов, присущих натуральным продуктам, подвергшимся термической обработке. Тем не менее, полвека назад эту задачу не считали неразрешимой, полагая, что здесь также можно применить какие-либо добавки, способные придать продукту запах жареных или тушеных блюд. Также не исключалось введение специальных отдушек на основе пряно-ароматического сырья – чеснока, лука, лаврового листа, перца и т.д. Причем, эти ароматы можно было особым образом «запечатать» в специальном порошке из декстринов и использовать затем как один из компонентов синтетических полуфабрикатов.

Например, порошок из смеси аминокислот гидролизата дрожжей засыпают в кипяток вместе с усилителем вкуса, солью и порошком с «запечатанным» запахом лаврового листа. Таким нехитрым способом получают питательный бульон. С бульонами, как писали ученые того времени, особых проблем не было, поскольку бульон – пища бесструктурная. Сложнее было создать структурированную пищу. Механическая структура во многом определяет вкус продукта. Если не воссоздать волокнистой структуры мяса или полужидкие, покрытые пленкой шарики икры, то говорить о синтетических аналогах натуральных продуктов окажется совершенно бессмысленно. Мало того, ученые были нацелены на создание синтетических аналогов растительной еды (например, риса или картофеля), содержащей весь комплекс полноценных белков (которых как раз не хватает в продуктах растительного происхождения).

К началу 1970-х наука уже находилась в поисках таких технологий. К тому времени были получены первые опытные образцы синтетической пищи. Правда, по признанию самих ученых, образцы эти были еще не совсем удачные. Тем не менее, существовала полная уверенность в том, что при дальнейшей работе ученым все-таки удастся добиться полной имитации привычных съестных продуктов и даже двинуться дальше, создавая совершенно новые виды еды. В принципе, уже в те годы ничто не мешало, отмечали ученые, наладить выпуск бесструктурных синтетических продуктов – вроде бульонных полуфабрикатов или паштетов. Однако перед наукой стояли более амбициозные задачи, связанные с имитацией мяса, икры и даже яиц. Первые образцы, пусть и неудачные, все же вселяли уверенность в ученых, что такая задача вполне решаема, хотя бы в отдаленной перспективе. Отмечалось, что вся необходимая работа в данном направлении завершится ко времени, когда в стране наладится массовое дрожжевое производство как неиссякаемый источник полноценного белка.

Науке за этот «подготовительный» период надлежало разобраться, что же все-таки предпочтительней (с точки зрения пользы для человеческого организма) использовать в качестве белковой основы – гидролизат или же чистый белок дрожжей. Для ответа на этот вопрос необходимо было привлечь к работе физиологов.

Больше всего ученых впечатлял потенциал дрожжевой промышленности. К примеру, в 1969 году в СССР было произведено 11,6 миллионов тонн мяса в убойном весе, что соответствует шести миллионам тонн мяса для потребителей. По подсчетам ученых, если бы дрожжевая промышленность увеличила объемы производства дрожжей на один миллион тонн, мы увеличили бы пищевые ресурсы за счет эквивалента мяса примерно на 40 процентов! Также были предложения добавлять дрожжевой гидролизат или чистый дрожжевой белок в колбасы, сосиски, паштеты, а также в муку и мучные изделия в виде макарон. Впрочем, такие добавки – всего лишь «программа-минимум».  «Программа-максимум» - это, конечно же, полная имитация структурированных продуктов животного происхождения на основе дрожжевого белка.

Как видим, модная нынче тема искусственной или синтетической имитации стейков не содержит в себе чего-то принципиально нового и необычного. И уж тем более нельзя говорить о том, будто всё это является неким свежим поветрием с Запада, а мы, дескать, о том никогда не помышляли и даже вообразить себе не могли. Ничего подобного! Всё это широко обсуждалось нашими учеными еще полвека назад. И даже больше того – еще во времена великого химика Дмитрия Менделеева.

Николай Нестеров