Обстоятельное интервью председателем комиссии по борьбе с лженаукой вышло в двух весенних номерах латвийского журнала Patron. В первой части упоминается множество людей — академиков и генералов, политиков и мистификаторов — так или иначе связанных с историей лженауки в России. Затрагивается широкий круг тем — от спиритизма и ясновидения, до гравицапы и спинорных полей.

В то время как «космические корабли бороздят просторы Вселенной», в головах многих людей царит каша из дремучих суеверий и обрывков языческих ритуалов. Отличие от Средневековья лишь в том, что все это стыдливо прикрыто наукообразными терминами. Силу кроличьей лапки сменила мощь торсионных полей, заговоренная вода именуется влагосодержащим носителем биоинформации. Одни в эту чушь свято верят, другие цинично делают на ней деньги. На пути шарлатанства вот уже 17 лет стоит комиссия по борьбе с лженаукой, созданная при Российской академии наук. О том, с чем приходится бороться, рассказывает ее председатель, академик РАН, мировой авторитет в области лазерной физики, атомной спектроскопии и квантовой магнитометрии Евгений Борисович Александров.

Астральные битвы за счет казны

— Евгений Борисович, с чего вдруг ученый такого уровня, как академик Гинзбург, нобелевский лауреат по физике, в конце девяностых отодвинул все дела и занялся созданием Комиссии по борьбе с лженаукой? Ну бегает народ к гадалкам, астрологам, всяким там кашпировским — и скатертью дорога!

— Дело было не в гадалках. Размах, с которым окучивали целители и астрологи легковерное население, был ничто по сравнению с шарлатанами, сумевшими присосаться к госбюджету. Оккультисты тогда прорвались в коридоры власти, добрались до Кремля. Вспомните Грабового, который «экстрасенсорно диагностировал» правительственные самолеты и «отводил силой мысли астероиды от Земли». Ведь этого человека пригрел второй человек в службе охраны Ельцина — генерал Рогозин. Грабовой читал лекции сотрудникам министерства по чрезвычайным ситуациям и два года консультировал Совет безопасности РФ. Когда комиссия по лженауке взялась за его разоблачение, ельцинское окружение встало стеной. Нам пришлось доказывать, выводя Грабового на чистую воду, абсурдность таких вещей, что вы не поверите. Например, трясти цифрами, что ядерные взрывы в Семипалатинске действительно соответствовали расчетной мощности, а, значит, Грабовой не снизил их силой мысли из Москвы, как он утверждал. Академик Кругляков, первый председатель Комиссии по борьбе с лженаукой, провел колоссальную работу и доказал, что это неуч, что он подделал массу дипломов, самопровозгласив себя академиком разных академий по миру. Но Грабовой оставался на коне. Лишь когда он обнаглел настолько, что занялся воскрешением детей, погибших в Беслане, его наконец посадили.

— Но погодите, а Ельцин что, был не в курсе, кого пригрела его служба безопасности?

— Ельцин сам охотно привечал всех экстрасенсов, астрологов — они ему политические прогнозы составляли. Именно при Ельцине мракобесие в коридорах власти достигло таких небывалых размеров, что академик Кругляков окрестил это новой распутинщиной. И эта свора очень легко разводила главу страны на деньги. Так, правительство РФ выделило 120 миллионов рублей на программу получения энергии из камня.

— Из булыжника?

— Наверное. Выяснилось это случайно, когда Ельцин был в Новосибирске и посетил Институт ядерной физики СО РАН. Вот он там Круглякова и спросил: «А вы из камня можете энергию извлекать?» Эдуард Павлович прочел ему краткую лекцию, что есть тяжелые элементы, и при расщеплении их нейтронами можно высвобождать энергию, на этом принципе работают атомные станции. Есть легкие элементы — при синтезе выделяется энергия, это принцип работы будущих термоядерных электростанций и водородных бомб. Середина же таблицы Менделеева абсолютно стабильна, и чудес здесь ждать не приходится. Ельцин выслушал с недоверием и заявил: «Это вы так считаете, а мне докладывали, что можно». А потом академик Коптюг рассказал, что Ельцин уже 120 миллионов рублей на это израсходовал. Для 1991 года это 200 миллионов долларов по официальному курсу. Прошли десятилетия. Деньги исчезли. Но кто-нибудь слышал об извлечении энергии из камня?

— Помню эти времена прекрасно: российские учителя по полгода без зарплаты сидели. Немцов перед бастующими шахтерами только что лезгинку не выплясывал: мол, надо потерпеть…

— Кто-то нищенствовал, а кто-то ни в чем себе не отказывал. На воинскую часть 10003, существовавшую все девяностые годы, тоже предостаточно денег было истрачено. Знаете, чем она занималась? Выясняла, как поставить телепатию, ясновидение и прочую чушь собачью на службу военному делу. Инициатором был начальник Генерального штаба Вооруженных сил генерал Михаил Моисеев. Так, во всяком случае, утверждает генерал Савинов, который и возглавил новоиспеченную часть.

— Планировалось обучить войска буравить противника третьим глазом?

— Вам смешно, а вы почитайте интервью генерала Ратникова, который был в Службе охраны Ельцина, или генерала Савинова. Они опубликованы не где-нибудь — в правительственной «Российской газете». И узнаете, что наши военные, оказывается, вели с американцами «астральные битвы». Что имелись технологии «вхождения в чужое сознание», с помощью чего наши боевые телепаты играючи гуляли по мозгам то посла США в России, то Мадлен Олбрайт. Выведывали очень страшные секреты — что в американском посольстве «есть аппаратура для психотронного воздействия на москвичей, но она законсервирована». Или что Олбрайт патологически ненавидит славян.

— Вот уж тайна так тайна. Неужели в командном составе российской армии не нашлось ни одного здравомыслящего человека, который бы уличил эту чушь?

— Все было продумано: в/ч 10003 была засекречена настолько, что ее глава докладывал об успехах только самому высшему руководству. То есть никакого контроля, никакой ревизии, на что средства уходят. Ничего замечательней, чтобы повернуть потоки денег из госбюджета в нужное русло, просто нет. Поэтому это шаманское подразделение удалось закрыть лишь в 2003 году.

Девяностые годы — то самое время, когда внезапно стало возможным любому дураку свою академию учредить, себя академиком назвать и других за деньги этим званием снабжать. Генерал КГБ [Фирьяз] Ханцеверов учредил Международную академию энергоинформационных наук и устроил в Госдуме РФ выставку, показанную по телевидению на всю страну, где гвоздем программы был диван-экстрасенс, излечивавший от 80 болезней, в том числе от фригидности у женщин и импотенции у мужчин.

— Даже стесняюсь спросить, как диван это делал.

— А Ханцеверов ничего не стеснялся — он всеми силами пытался протащить через Государственную думу закон «Об обеспечении энергоинформационного благополучия населения». Чтобы тоже подсосаться к госбюджету. А что, чем они хуже «боевых экстрасенсов»?

— Вам не нравится слово «энергоинформационный»?

— При словах «аура», «биополе», «энергоинформация» у любого нормального физика рука тянется к пистолету. Это слова-пустышки, которые ничего не означают. Но они замечательно помогли тогда, в девяностых, совершенно запудрить мозги не только обывателям, но и высоким должностным лицам, подвигнув их на странные поступки. В декабре 1995 года под Хабаровском пропал самолет. И что делает МЧС России, чтобы его найти? Привлекает к поискам 127 экстрасенсов! Две недели эта армия «консультантов» давала бестолковые указания искать то там то сям. Пока один из членов госкомиссии со скандалом не потребовал сделать простую вещь — обратиться к данным локаторов ПВО. После чего останки самолета нашлись в течение нескольких часов. Показательно, что полугодом ранее экстрасенсы пытались искать людей после землетрясения в Нефтегорске. Сам Шойгу тогда признал, что они только внесли сумятицу в работу спасателей. Так зачем МЧС позвало их снова?

— Нет слов!

— Ну вот и Гинзбург в какой-то момент понял — с этим надо что-то делать. И в 1998 году — абсолютно на общественных началах — была создана комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Российской академии наук.

Вопреки законам оптики

— Пока академик Кругляков был председателем Комиссии по лженауке, в ней состояли одни ученые. Но когда его сменили на этом посту вы, то сделали неожиданный шаг — пригласили в комиссию иллюзиониста Юрия Горного. Почему?

— Ученые, специалисты в своих областях, хороши, когда надо разоблачать лжеученых, шарлатанов, прикрывающих наукообразными терминами дутые теории и фальшивые изобретения: вихревые генераторы, которым не писан закон сохранения энергии, метод разгона туч над Москвой с помощью лампы Чижевского или технологию преобразования геопатогенных зон — в благоприятные с помощью куска минерала. Но есть ситуации, когда мы имеем дело с чистым фокусом, банальной ловкостью рук. И тут седовласые академики зачастую ведутся как дети. Как, например, в старой истории с Нинель Кулагиной.

— Помню — советский феномен, стрелки компаса отклоняла.

— Нинель Кулагина никакой не феномен, а профессиональная аферистка, отсидевшая в тюрьме за то, что собрала с людей деньги на покупку холодильников и исчезла. Потом решила стать феноменом. Московские академики Кобзарев и Девятков были прямо-таки ошарашены ее паранормальными способностями. Когда Кулагина начала шариковую ручку перед ними взглядом двигать и стрелкой компаса силой мысли вертеть, что сделали наивные академики? Чертить формулы, вычисляя величину напряжения электростатического поля, способного вызвать такую механическую силу.

— А надо было…

— …Обыскать хитрую бабу! Которая спрятала в белье магнит, привязала к колготкам и пропустила через платье тонкие капроновые нити с узелками — и показывала примитивные фокусы. Именно так подошел бы к «феномену Кулагиной» профессиональный иллюзионист. А академики объявили ее уникумом, давай таскать по коллегам в разных НИИ, измерять приборами. От такого успеха Кулагина тут же обнаружила еще и склонность к телепатии. Затем академики взяли ее старшим научным сотрудником себе в институт — хотя Кулагина образования не имела! И платили ей зарплату как феномену. Не все были такими легковерными, конечно. Магнитологи из Института метрологии пришли как-то поглядеть ее трюки и принесли феррозонды, такие высокочувствительные магнитометры. После чего написали заключение, что Кулагина имеет на себе в районе бедер скрытый магнитный диполь, малые круговые движения которого приводят во вращение стрелку компаса. То есть бедром с прилепленным магнитиком вильнула — компас взбесился. Без придыхания отнеслись к ней и нейрофизиологи, которые заметили те самые нити с узелками. Все это было опубликовано, но ослепленные академики продолжали твердить, что Кулагину оболгали.

Я скажу так — есть случаи, когда здравый смысл важней ученой степени. Однажды к моему отцу на его 50-летие пришли коллеги из ленинградского Физико-технического института. Я, 12-летний школьник, встречал гостей и развлекал фокусом: показывал граненый стакан, который затем ставил дном вверх на белый лист бумаги. На бумагу я клал монетку и накрывал ее стаканом — монета исчезала. Фокус состоял в том, что стаканов было два, первый — нормальный, которым я махал перед носом физиков, а второй — заклеенный белой бумагой, им я и накрывал монету. Но зрителям я, конечно, втирал, что стакан сделан из особого стекла со столь высоким преломлением, что монета оказывается вне поля зрения. Научные сотрудники ахали и верили. Даже отцовского начальника — Константинова, в дальнейшем академика, вице-президента АН СССР и директора ФТИ, удалось обмануть чрезвычайно легко. А знаете, кто меня разоблачил? Жена Константинова — домохозяйка! Она единственная пожелала вторично осмотреть стакан.

Вот почему не приходится удивляться, что снова и снова находятся разные феномены, а ученые опять им верят, развесив уши. Помните другой уникум тех времен — Розу Кулешову, которая якобы умела читать через запечатанные конверты? Ее разоблачили журналисты «Литературной газеты» и знаменитый фокусник Эмиль Кио. Но — нет! Чудо-люди, видящие кожей, по-прежнему имеют у ученых успех. Лет пятнадцать назад объявился такой шарлатан — Вячеслав Бронников, называл себя профессором, хотя был неудавшимся художником. И вот он якобы разработал метод, как видеть с закрытыми глазами. Набирал группы детей, обещая пробудить в них скрытые способности. Мамочки Бронникова обожали, потому что после недешевого обучения ребятишки превращались в вундеркиндов, видящих через черные повязки. Мамы верили, что у их чад открылось мозговое зрение. На самом деле подопечные Бронникова жульничали, подглядывая в щелку между щекой и повязкой. Наша комиссия в этом деле стала разбираться. Что началось! На нас ополчилась Наталья Бехтерева, академик РАН и внучка знаменитого ученого. Она в 2002 году исследовала учеников Бронникова и написала в научный журнал «Химия и жизнь» статью, что у них открылось «альтернативное видение». Комиссию по лженауке Бехтерева назвала инквизиторами. Мы, мол, травим, новое передовое направление науки.

— Ну, у академика Бехтеревой вообще были странности — дух умершего мужа ей являлся воочию неоднократно, средь бела дня она слышала его шаги. Ощущение, что человек провалился на сто лет назад, когда спиритизмом увлекались серьезные ученые вроде Менделеева.

— Насчет Менделеева вы ошибаетесь — он как раз спиритизм сразу на чистую воду вывел и написал в 1876 году совершенно разгромный отчет комиссии по расследованию медиумизма, которую возглавлял. А вот академик Бутлеров, который был тоже членом этой комиссии, полностью уверовал в вызывание духов и потребовал записать его особое мнение. Бутлеров был замечательным химиком, но «на всякого мудреца довольно простоты». Менделееву эта история стоила неизбрания его в академики — его завалил на выборах Бутлеров, который возглавлял отделение химии. Так Менделеев и остался членом-корреспондентом, хотя был совершенно потрясающий ученый-универсал…

— И все-таки — касательно скрытых способностей. Но ведь есть же люди, которые делают в уме невероятные вычисления.

— Рассказы про таких людей сильно преувеличены. Знаменитые эстрадные «быстрые» вычислители неоднократно объясняли, как это делается. Например, чтобы устно извлекать корни неимоверных степеней, достаточно выучить таблицу логарифмов весьма скромного объема. Способности можно тренировать как и память — об этом, в частности, писал Перельман. И, наконец, практически все артисты «вычислительного жанра» вдобавок ко всему жульничают, используя ассистентов в зале и скрытые подсказки. Я в этом убедился лично во время выступления Куни в Политехническом институте.

Возвращаясь к Бехтеревой. Да, нам по сей день неизвестны механизмы обработки информации мозгом. Но мы точно знаем, что вся деятельность мозга сводится к манипуляции электрическими сигналами возбуждения нервных клеток, объединенных в гигантские сети через аксоны. Этого знания достаточно, чтобы положить конец горячечным фантазиям о «сверхвозможностях мозга», позволяющим некоторым уникумам левитировать или видеть без помощи глаз. Академик и сама в глубине души это явно понимала, не зря она пыталась перевалить функцию видения с мозга на кожу — мол, можно видеть кончиками пальцев и читать кожей лба. Ну, тут уж я вам как физик-оптик скажу: подобное невозможно. Земная эволюция создала лишь два типа глаз — типа фотокамеры и типа фасетки, и больше ничего. Безглазых зрячих существ не существует! А все глазастые подчиняются законам оптики, известным со времен Гельмгольца.

Сын Бехтеревой, член-корреспондент РАН Медведев, изучая одну из бронниковских учениц, заметил, что она странно наклоняет голову, заподозрил, что подглядывает в щель вдоль носа, и перекрыл картоном поле зрения к экрану компьютера, с которого она читала текст. Девочка мигом перестала «видеть». Я спросил Медведева — что же вам еще было нужно, чтобы убедиться в мошенничестве и не писать позорную статью в академическом журнале? Он ответил: «А может быть, она кожей лба видит?» — «Как вы себе это представляете?» — «А я не знаю!» Должен знать, он ведь бывший физик! То есть человек понял, что его дурят, но не стал противоречить маме — а как же: маму надо слушать, она со связями, она ему Институт мозга передала.

В общем, все это — мой длинный, но зато исчерпывающий ответ, почему я пригласил в Комиссию по лженауке иллюзиониста Юрия Горного. Фокусник Горный в 2001 году поразил Японию, когда с завязанными глазами водил по Токио автомобиль. Можно ли наглядней развеять миф о «кожном зрении»?!

Помогите старому телепату

— Горный лично кого-нибудь уже помог разоблачить?

— Конечно. Вот уже сколько времени по центральным каналам по вечерам идет чудовищная по степени одурачивания зрителя передача «Битва экстрасенсов». Но ни один телеканал не согласится показать документальный фильм «Провал экстрасенсов». Хотя у нас весь материал есть. Горный по своей инициативе собрал в Москве 400 экстрасенсов и провел перед камерой опыт. За ширмой размещали пациента, и экстрасенс должен был поставить диагноз. С заданием не справился ни один! Все тыкали пальцем в небо, да еще вдобавок манекену в генеральской форме приписали женские болезни.

Иллюзионистов в свои проверочные комиссии приглашают также американцы и англичане. Именно такая комиссия в 2004 году разоблачила русскую «девочку-рентген» Наталью Демкину. Это не я ее так назвал, а пресса, которая вознесла до небес чудесные способности Наташи «видеть внутренние органы человека». Заинтересовалась американская комиссия по изучению паранормальных явлений, Наташу позвали в Нью-Йорк. Там она позорно провалилась. И что же? «Комсомольская правда» написала, что бедняжку поставили в заведомо невыгодные условия. Вскоре в Москве был открыт «Центр специальной диагностики человека», призывающий в рекламе не ходить по врачам, а сразу обратиться к Демкиной, она диагноз поставит с первого взгляда. Это же самое настоящее преступление! Вот такие шарлатаны довели до смерти замечательного актера Виктора Авилова, который с тяжелейшим заболеванием отправился в Омск, чтобы вылечиться «нейтринным генератором». Кстати, Горный специально ездил на прием к Ванге — и раскрыл всю подноготную ее «паранормальных способностей».

Ванга — это отлично раскрученный государственный бизнес, благодаря которому захолустный край превратился в место паломничества толп со всего мира. Знаете, кто на Вангу молился больше всего? Таксисты, официанты в кафе, персонал гостиниц — люди, которые благодаря «ясновидящей» имели отличный стабильный заработок. Все они охотно собирали для Ванги предварительную информацию: откуда человек приехал, зачем, на что надеется. А Ванга потом эти сведения выкладывала клиентам так, словно сама их увидела. Помогали с досье на клиентов и спецслужбы, под прикрытием которых работал государственный бренд. Та же Бехтерева, которая ездила к Ванге, рассказывала, что на прием можно было попасть, лишь заручившись разрешением спецслужб.

— То-то я всегда удивлялась, что Ванга не предсказала ни гибель собственного мужа, ни таинственную смерть дочери Тодора Живкова Людмилы, которая к ней наведывалась чуть ли не каждую неделю, ни много чего еще. А знаменитые ее высказывания безграмотны и туманны либо вовсе приписаны — кто теперь проверит.

— Знаете, у меня иллюзии в отношении магов, телепатов, ясновидящих и прочей братии напрочь развеялись еще в детстве, когда мы с мачехой сходили на представление Мессинга. Он там такое творил! Ему завязывали глаза, прятали предмет, он брал зрителя из зала, читал его мысли — и находил. Мачехе моей стало очень интересно, и она вызвалась быть таким ассистентом. Вышла на сцену. Мессинг приказал думать, где спрятана вещь, и она его повела. Потайное место мачеха, конечно, старательно обходила. И тогда он ей стал шептать на ухо: «Помогите мне, я старый, больной!» Она сжалилась и отвела его куда надо.

Битва на торсионном поле

— Евгений Борисович, признайтесь, неужели в вашей жизни не было места чуду?

— Было, конечно! Однажды мне показали снимок стены, на фоне которой стоял человек. И при этом на том же снимке оказались контуры интерьера совсем другой комнаты. Автор снимка считал, что он открыл микролептонное излучение, проходящее сквозь кирпичные кладки, требовал от государства средств на исследования. Исследования — одобрили.

— Так чудо-то в чем?

— В том, что миф, который разоблачен несколько десятилетий назад, по-прежнему помогал развести государство на деньги. Мое робкое предположение, что это просто наложились два разных снимка на один кадр из-за сбоя при перемотке пленки, было аккуратно пропущено мимо ушей. Значит, тут два объяснения: либо чудо, либо распил денег между лабораторией и министерством. Поскольку доказательств сговора у меня нет, придется называть это чудом.

— А что за миф?

— Так это очередные торсионные поля: «те же яйца, вид сбоку». Микролептонные, они же спинорные, они же торсионные поля — это афера, которая началась в семидесятые годы прошлого века и которая растрясла наше государство на безумные деньги. Советская наука тогда шла вперед под лозунгом «мы рождены, чтоб сказку сделать былью» и была готова препарировать любое явление, пусть самого мистического свойства, чтобы найти ему практическое объяснение. Например, едва разведка донесла, что Пентагон пытается мысленно командовать подводными лодками, как в новосибирский Академгородок из Политбюро ЦК КПСС пришло указание срочно исследовать возможности телепатии. Директору Института ядерной физики Сибирского отделения АН СССР Андрею Михайловичу Будкеру удалось отшутиться: «Пусть они мне телепатически внушат, что мне нужно создать такую лабораторию, и я ее немедленно открою». Потому что он был беспартийным. А вот Михаилу Алексеевичу Лаврентьеву, создателю Академгородка, деваться было некуда: он создал отдел, оснастил аппаратурой. А через три года направил туда комиссию с проверкой. Выяснилось, что проведена гора опытов — и ни одного результата, подтверждающего существование телепатии. Отдел закрыли. Американцы тоже свернули свои исследования. Со скандалом в сенате, который узнал, что на такую глупость 20 миллионов долларов ухлопали. Ну, у нас страна богатая, денег не считали.

Так вот, опыты с телепатией были тогда не только в Новосибирске, но и в Москве. Там пытались провести мысленную передачу сообщения из подвала на Лубянке реципиенту на окраине Москвы. Работой руководил [Анатолий] Акимов, который внес личный вклад: он якобы подвергал реципиента воздействию «нового физического поля», которое назвал спинорным. Хотя опыт кончился пшиком, Акимова это не смутило. Он успешно проталкивал «новое физическое поле» среди секретных военных заводов. Как этот человек, никакой не ученый, самовольно присвоивший себе звание доктора наук, пробился наверх? С кем пообещал поделиться? Об этом можно только гадать. Откаты — они ведь не сегодня чиновниками придуманы. Знаю, что он козырял подписью академика Прохорова, нобелевского лауреата: мол, сам институт Прохорова обязывался исследовать воздействие торсионного поля на эффективность генерации гармоник света в нелинейной среде.

— А зачем академик такое подписал?

— Так ведь министерство обороны денег давало — кто ж откажется. Понятно, что круг учреждений, готовых шить платье на голого короля, ширился постоянно. Устроился Акимов просто замечательно: давал исполнителям загадочную коробочку под названием «генератор торсионного поля». А внутрь заглядывать строго запрещал — прибор-то секретный. Разумеется, это был просто муляж. Акимов настолько обнаглел, что пробил постановление правительства, куда были вписаны десятки отраслевых институтов и несколько академических. Под эти программы он запросил из госбюджета 500 миллионов рублей! Это почти 800 миллионов долларов по курсу того времени.

Я, будучи по образованию физиком, а по должности заместителем директора по науке огромного отраслевого института, тоже однажды получил приказ включиться в эти работы по «спинорным полям и биоэнергетике». Но не смолчал, а начал скандалить. Выступил на общем собрании АН СССР, и физики меня дружно поддержали. Кончилось вызовом на ковер к министру, дело запахло увольнением или чем похуже — ведь я «разгласил военную тайну».

Но тут подоспел путч, который все списал и перевернул. Правительство приняло постановление «О порочной практике финансирования псевдонаучных исследований из государственных источников». Акимова из оборонки выкинули.

Тогда он подался в целительство. Несуществующим полям был сделан ребрендинг. Из спинорных они превратились в торсионные и жутко полезные для здоровья. Акимов начал продавать те самые коробочки народу, рассказывая через прессу сказки — что если спать возле генератора (30 долларов штука), то излечишься от всех болезней, вырастут новые зубы и заколосятся свежими волосами застарелые лысины. Народ раскупал. Попытки опять присосаться к госбюджету Акимов тоже не оставлял. И у него это получалось. Так, Алтайский и Красноярский края, Томская область и Удмуртия затратили несколько десятков миллионов рублей на нефтеразведку с помощью торсионных генераторов. А в 1997 году была афера с очисткой Геленджикской бухты торсионными полями, которая обошлась бюджету в 600 тысяч долларов. Понятно, что такие чудовищные вещи возможны лишь при участии высокопоставленных чиновников.

— И его ни разу не посадили?

— О чем вы?! Он же знал, с кем делиться. В 2007 году Акимов умер. Но его торсионное дело живей всех живых. Только наберите в Интернете это заветное слово, и вас просто завалят предложениями купить: целебную воду, обработанную торсионными полями, торсионную систему диагностики, торсионную защиту от торсионного излучения телевизора, торсионную систему поиска полезных ископаемых и торсионную технологию утилизации радиоактивных отходов. Комиссия по лженауке просто не успевает все это разоблачать.

За что Грызлов сжег Коперника

— Как комиссия по лженауке относится к чудакам — изобретателям вечного двигателя и философского камня? Их вы тоже разоблачаете? Но ведь это в человеческой природе, это невозможно остановить.

— На этот счет очень здорово высказался однажды член нашей комиссии Сергей Петрович Капица, к сожалению, ныне уже покойный. Он сказал, что надо отличать безобидное шарлатанство от вредоносного. В Англии, например, общество верящих, будто Земля плоская, ведет давнюю историю. Это похоже и на анекдот, и на иллюстрацию терпимости британцев к инакомыслию. Такие чудаки даже нужны, без них скучно. Но вот организованная лженаука — иное дело. Она сродни организованной преступности. Недаром академик Кругляков свою книгу, посвященную лженауке, назвал «Ученые с большой дороги».

Когда чудак тачает у себя на дому перпетуум-мобиле, это никому не мешает. Но если он находит подход к чиновникам и получает госфинансирование на опыты с вечным двигателем — это совсем другой разговор. Недавно одному подобному изобретению удалось проникнуть в космос. Слыхали историю про гравицапу? С точки зрения физики история просто смешная, но если задуматься, то весьма грустная.

В 2007 году было решено запустить на орбиту спутник «Юбилейный» — в честь пятидесятилетней годовщины со дня запуска первого советского искусственного спутника Земли. И вдруг директор НИИ космических систем генерал Меньшиков вознамерился пристроить туда детище «торсионной науки»: движитель без выброса реактивной массы. В научно-фантастических романах эта штука давно известна под названием «гипердвигателя», который-де отталкивается от пространства. А до всяких научных фантазий этот принцип применял барон Мюнхгаузен, когда вытаскивал себя вместе с конем из болота, ухватившись за волосы. Разумеется, это вздор, противоречащий фундаментальному закону сохранения импульса. Но адепты торсионных полей внушили генералу уверенность в том, что физика Галилея — Ньютона — Эйнштейна устарела, и даже показали ему модель такого двигателя. Грамотные люди, конечно, раскритиковали эту игрушку и сказали, что в космосе, в невесомости, она заведомо не сможет двигаться. Но генерал смело принял вызов и сумел поставить на спутник чудо-аппарат в обход академической комиссии.

 В мае 2008 года спутник взмыл в небеса. На орбите движитель включился — и ничего не произошло. Спутник как чесал по своей траектории, так и продолжил, не отклонившись ни на миллиметр. Все мировое сообщество, причастное к космосу, потешалось над потугами россиян опровергнуть законы Ньютона. Журналисты окрестили это чудо гравицапой. В общем, полный провал — и миллионы долларов потратили, и престиж страны уронили.

— А ведь когда-то мы первыми запустили человека в космос!

— Увы, в историю освоения космоса мы теперь войдем также как первые, кто додумался оснастить космическую станцию «информационными матрицами пирамиды», чтобы они оказывали положительное воздействие на околоземное пространство.

— Вы не шутите?

— Нет, к сожалению. Есть такой инженер [Александр] Голод, построивший бизнес на пирамидах — он их расставляет за сумасшедшие деньги повсюду, где заказчик пожелает, обещая взамен всякие чудеса. Он же зарыл однажды камни вдоль Садового кольца, заявив, что в Москве эпидемий гриппа больше не будет. Разумеется, эпидемии были, и притом мощнейшие. Камни не помогли. И вот этот Голод пробился со своим рекламным трюком в космос. На космическую станцию «Мир» были отправлены камни — так сказать, «информационные копии пирамиды Хеопса, заряженные положительной энергией в макете пирамиды Голода». Зачем? Для улучшения самочувствия космонавтов — можете себе представить?! Когда это выяснилось, заместитель генерального конструктора РКК «Энергия» [Владимир] Никитский, содействовавший отправке камней на орбиту, был отстранен от должности. Но что толку — над нами все уже успели посмеяться.

— А что же ваша комиссия по лженауке?

— Про пирамиды узнали задним числом. Что касается гравицапы, тут все здравомыслящие люди из Роскосмоса протестовали — тщетно. Что уж о нас говорить. На протяжении многих лет вся деятельность комиссии по лженауке держалась на голом энтузиазме, не имела никаких рычагов. Более того, нам угрожали, нас клеймили. Грызлов публично объявил нас мракобесами, сказал, что такие, как мы, когда-то сожгли Коперника за утверждение, что Земля вертится.

— Грызлов в своем репертуаре! Галилей, Бруно, Коперник — из трех ученых слепил одного. Ну, от автора знаменитого афоризма «парламент не место для дискуссий» и не такого ожидать приходится. Удивительно другое — где вы Грызлову дорогу перешли?

— Так он же был соавтором авантюриста Петрика в проекте «Чистая вода». Планировалась грандиозная афера стоимостью в 500 миллиардов долларов. Это был апофеоз атаки лженауки на госбюджет. Грызлов как председатель Госдумы проталкивал идею обязательной очистки питьевой воды с помощью «уникальных фильтров Петрика». Их должны были поставить в каждый дом по всей России! И потом еще регулярно, каждые три месяца, картриджи менять.

— Петрик — изобретатель?

— Петрик — фундаментально невежественный, но чрезвычайно активный авантюрист, который был осужден за аферы еще в советское время. А во времена развала Союза он расцвел — заводы разорялись, и он по дешевке скупал советские разработки, которые позже приписал гению своей мысли. Тогда ведь за копейку черта лысого купить можно было: огромные предприятия остались не у дел и не знали, куда девать сырье, оборудование, технологии. Ушлые люди этим пользовались. Помните циркониевые браслеты, заполнившие всю страну?

— А как же — их еще Кикабидзе рекламировал. Утверждал, что снижают давление.

— Да ничего они не снижают. Цирконий — жаропрочный металл, который использовался в атомных электростанциях, в тепловыделяющих элементах. Когда СССР рухнул, строительство атомных электростанций резко прекратилось, и цирконий стало некуда девать. Вот тогда предприимчивые товарищи и придумали изготавливать из него браслеты и продавать их со сказкой про целебные свойства.

Петрик был среди тех, кто все скупал. Знал, однако, где и что скупать! Потом, выждав паузу, он обратился с этими приобретениями в министерство обороны, связей у него хватало. Старые кадры оттуда к тому времени уже ушли, а новые советских разработок не знали и легко повелись. Они представили Петрика Черномырдину, посоветовали купить его «замечательные изобретения» оптом за 100 миллиардов рублей. В «пакете» были как бредовые проекты, так и реальные разработки советского ВПК. В частности, технологии производства кристаллического сапфира и алюмо-магниевой керамики. Их разработали в семидесятые-восьмидесятые годы в стенах Государственного оптического института (ГОИ), целый коллектив работал десятилетиями. Неудивительно, что закупленные по дешевке уникальные печи конструкции ГОИ «автор Петрик» запустить не сумел — так что с выращиванием сапфиров дело не пошло. Что касается алюмо-магниевой шпинели — «броневой керамики», то она имеет сугубо военное назначение, а в лихие девяностые на вооружение армии денег не тратили.

Прошло пятнадцать лет. Государство вновь стало заниматься оборонной промышленностью. Тут Петрик и развернул рекламу «своей» броневой керамики. И предъявил ультиматум — если в течение месяца министерство обороны не купит его технологию за 50 миллионов долларов, то он продаст ее за границу! Другого бы за такое просто посадили. А Петрика пригласили для выяснения авторства на специальное заседание военно-промышленной комиссии. Туда же позвали истинных авторов этой технологии из ГОИ. В результате эти люди сегодня получили поручение возродить производство броневой керамики. А Петрику дали от ворот поворот.

Это только одна история, на самом деле их, связанных с Петриком, миллион — и никаких журнальных страниц не хватит вам все его затеи описывать. «Чистая вода» должна была стать самой масштабной его аферой. Он не сомневался, что прокрутит ее — ведь с подачи Грызлова «Чистая вода» превратилась в партийный проект «Единой России». Наша комиссия не молчала, конечно. Мы разоблачали все его дутые «инновации», получали в ответ угрозы и оскорбления. Мне он кричал, что имеет секретные изобретения, как двадцатью способами убить человека, оставлял угрозы на автоответчике. Спасибо специалистам и общественности — они тоже дружно встали против Петрика. Профессионалы водоснабжения и Общество защиты прав потребителей добились официальной экспертизы его фильтров, которая установила грубое несоответствие их свойств по отношению к заявленным — фильтры оказались барахлом, и при этом очень дорогим. Но даже будь они распрекрасными, это был совершенно порочный путь: средства надо тратить не на очистку воды на выходе, а на реконструкцию водопроводной системы. Именно такая цель и намечена сегодня. В итоге бюджет проекта «Чистая вода» сократили в десять раз, потом еще в десять раз, потом проект остался без Петрика, а потом Дума осталась без Грызлова. Жирную точку поставил Путин, который на собрании Российской академии наук здорово нас поддержал: «Нужно убрать все то, что дискредитирует научное сообщество, снижает его авторитет. Тем более следует быть нетерпимым к тем, кто паразитирует на науке. И здесь хочу отметить принципиальную позицию членов Комиссии РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований».

— Что это для вас поменяло?

— На протяжении многих лет мы пытались навязать свою экспертную функцию по наиболее затратным государственным проектам, связанным с высокой наукой. Мы считаем, что через нас должен проходить любой проект, который основан на новых принципах. Когда выдаются деньги на гравитационное оружие или добывание энергии из вакуума — это не наивность, а распил. И вот теперь наконец к нам обращаются за экспертизами чаще и чаще.

— А нет вероятности, что вы превратитесь в душителей всего нового?

— Мы не вмешиваемся в текущий научный процесс. Для этого есть институты, ученые советы, редакционные коллегии журналов. Мы стоим на страже бюджета, когда речь идет о больших тратах на заведомо невозможные проекты. Нас спрашивают: откуда вы знаете, что это заведомо невозможно? Да потому что наука по мере развития приобретает скелет жестких ограничений и правил. Закон сохранения энергии, вещества. Закон сохранения углового момента. Если они нарушаются, то мы можем со стопроцентной уверенностью сказать, что тут делать нечего. Это или ошибка, или обман.

Ирена Полторак

Всех, кого интересует проблема продовольственной безопасности, приглашаем 10 августа принять участие в «Дне поля», посвященном выращиванию и селекции картофеля – «второго хлеба» России.

В настоящее время российское картофелеводство очень сильно зависит от зарубежных поставок семенного материала, что ставит под угрозу отечественный продовольственный рынок. Для решения этой проблемы руководство страны приняло ряд ключевых решений, направленных на селекцию новейших сортов картофеля и развитие семеноводства. Так, в рамках выполнения Президентского Указа от 25 июля 2016 года, за период с 2017 по 2025 гг. будет осуществлена Целевая комплексная программа по картофелю, в которой примут участие ведущие научно-исследовательские организации страны, в том числе – Федеральный исследовательский центр «Институт цитологии и генетики СО РАН».

«День поля» – это серия мероприятий, инициированных самими научными организациями в целях оценки своего научно-технического потенциала и налаживания конструктивного взаимодействия в ходе реализации Целевой программы.  

10 августа одно из таких мероприятий как раз пройдет в Новосибирске и в Новосибирской области, поскольку именно здесь есть одно из самых серьезных подразделений, занимающихся селекцией картофеля – Сибирский научно- исследовательский институт растениеводства и селекции (СибНИИРС), входящий в структуру ФИЦ ИЦиГ СО РАН. В мероприятии примут участие известные ученые страны, академики РАН, руководители научных организаций и подразделений, представители ФАНО России, члены правительства НСО и руководители муниципальных образований. Также запланирован выезд на поле СибНИИРС для демонстрационного показа новых сортов картофеля.

Предполагается подход к журналистам директора ИЦиГ СО РАН академика Н.А. Колчанова, помощника руководителя ФАНО России Е.В. Журавлевой (Москва), директора Всероссийского института сельскохозяйственной биотехнологии Я.И. Алексеева (Москва).

Открытие мероприятия состоится в 9-30, в Малом зале Дома ученых СО РАН, по адресу: Новосибирск, Морской проспект, 23.

Аккредитация СМИ по телефону: 8-983-123-35-40

Программу мероприятия смотрите во вложении.

В обсуждении темы приватизации объектов новосибирского Технопарка до недавнего времени недоставало точки зрения руководства СО РАН. В интервью Светлане Воронковой   председатель Сибирского отделения РАН Александр Асеев рассказал, что он думает о команде Дмитрия Верховода, нанотрубках и коммерциализации науки.  

– Александр Леонидович, был ли для вас неожиданным конфликт, который разразился на сессии Законодательного собрания в связи с попыткой приватизации части помещений Технопарка на Николаева, 12 и продажи здания на Николаева, 24?

– К сожалению, это даже не конфликт, а скорее реалии нашей экономической жизни, один из эпизодов борьбы за наследие Лаврентьева, за высоколиквидные и дорогостоящие материальные ресурсы, интеллектуальный потенциал и земли Академгородка. Да и сама история Академпарка началась с борьбы за эти активы. Хотя изначально мы, ─ научное сообщество, ─ ждали от него совсем другого. Позволю себе напомнить, как все начиналось. В январе 2005 года  Владимир Владимирович Путин провел в Академгородке Новосибирска совещание по вопросу создания технопарков в сфере информационных технологий. Ведущие ученые, научное сообщество и руководство СО РАН эту идею активно поддержали. Дело в том, что в непростые для науки 1990-е годы при институтах возникли сотни фирм, малых предприятий. Сначала это был способ выживания для научных сотрудников, которым месяцами не платили зарплату. Но с годами часть из них выросла в успешные предприятия с многомиллионными оборотами. И мы посчитали, что технопарк станет структурой, которая поможет использовать этот колоссальный потенциал для реализации крупных научных разработок, инновационных и бизнес-проектов. Есть еще и второй важный момент. Система воспроизводства научных кадров у нас работала все эти годы. Но было ясно, что Новосибирский научный центр в том состоянии, в каком он находился в 90-е годы, просто не готов принять такое количество молодых сотрудников. В результате, большая часть выпускников НГУ переезжала работать в другие регионы России, либо оказывалась в эмиграции. Причем, уехав, они не затерялись. Многие стали известными, уважаемыми в своей сфере специалистами. Это говорит о качестве подготовки, которую они получили в нашем университете. И если мы хотим задержать как можно больше этих ценных кадров на нашей территории (поскольку это один из главных ресурсов инновационного развития), то надо создать для них альтернативную нишу. Мы надеялись, что такой нишей станет Технопарк, который даст выпускникам НГУ возможности для самореализации и развития здесь, в Новосибирске. Кстати, во многом, так и произошло. Ну и конечно, мы ожидали, что Технопарк, встав на ноги, в свою очередь будет помогать развитию наших институтов, всего Академгородка, у которого за последние десятилетия накопилось немало «проблемных мест», особенно в инфраструктуре, которая создавалась более чем полвека тому назад.

– Это были ожидания со стороны СО РАН. Как вы считаете, что и по каким причинам на практике пошло не так?

– Оказалось, что у команды, которая встала «у руля» Технопарка, была совсем другая идеология развития. И весьма большие аппетиты. Они уговорили тогдашнее руководство Сибирского отделения всю свободную землю в Академгородке передать Технопарку. Вы знаете, у нас здесь порядка двух тысяч гектар федеральной земли, примерно треть застроена, а остальное – это лесные массивы, которые, собственно, и создают уникальный облик Академгородка. Вот на них команда, вставшая у руля Технопарка, и нацелилась. Но если руководство СО РАН было не против такой передачи, то у рядовых сотрудников и жителей Академгородка эта инициатива вызвала резкий протест, на волне которого я и стал председателем Сибирского отделения. И первое что сделал – затормозил процесс регистрации уже подписанных договоров о передаче земли Академгородка под строительство объектов Технопарка. Дело было в июле 2008 года. Ко мне тогда пришли представители основного инвестора проекта на тот момент – компании «РосЕвроДевелопмент» и мой тогдашний заместитель управляющий делами СО РАН Дмитрий Верховод. И стали меня убеждать, что лучший вариант развития Академгородка – заложить эти земли в коммерческие банки. А на полученные под землю кредиты, инвестор обещал не только построить Технопарк, но и построить новые дома, дороги и т.д. В общем, построить «город-сад» на месте «города-леса». Я отказался, мотивируя тем, что с нашей финансовой системой может произойти что угодно и судьба залога становится в таком случае очень смутной. Землю могут перезаложить, и в какой-то момент у нее появится новый законный владелец с интересами, отличными от наших. А через месяц разразился финансовый кризис 2008 года…

– Получается, вы предугадали развитие событий.

– А это было не сложно, и для этого не требовалось быть профессиональным экономистом. Сам курс на тотальную непродуманную приватизацию и введение наших активов в рыночный оборот в реальных российских условиях приводит к одному и тому же результату – к провалу. А в условиях, когда правительственные и бизнес структуры методично разрушают имущественный комплекс РАН федеральной формы собственности, включая и наш Академгородок, результатом будет дальнейшая деградация фундаментальной науки – одного из основных конкурентных преимуществ России в высокотехнологической гонке ХХI века.

– И как развивались события дальше?

– Передачи земли удалось избежать, но это был первый «звонок», сигнал того, что у команды, вставшей во главе Технопарка, иное понимание его роли и стратегии развития, чем мы думали.

– Я правильно понимаю, что сейчас эта команда, которую возглавляет Дмитрий Верховод, пытается вывести часть имущества Академпарка, где главным акционером является правительство Новосибирской области, и продать частному собственнику?

– Совершенно верно. Проект Технопарка, который после переименовали в Академпарк, был полностью основан на субсидиях федерального бюджета, которые с момента поступления в Новосибирскую область формально становились областными средствами. Поэтому сегодня все, что там построено, а построили они немало – это областная собственность, созданная, в основном, на средства федерального бюджета. Подчеркну, что по мнению научного сообщества и руководства СО РАН эти федеральные средства должны были обеспечить как строительство объектов технопарка, так и развитие объектов инфраструктуры и ведущих академических институтов научного центра. Ведь основой для реализации бизнес-проектов должны были стать разработки институтов СО РАН! Однако в реальности основным акционером технопарка стало правительство Новосибирской области, а нынешняя попытка продажи собственности Академпарка стала объектом рассмотрения в Законодательном собрании области. И я очень положительно оцениваю позицию депутатов, которые затормозили эту сделку. Это как глоток надежды, что наконец-то все эти сложные имущественные отношения будут решать не «по понятиям», а по закону и на пользу дела.

– А руководитель департамента земельных и имущественных отношений (ДЗиО) правительства Новосибирской области Роман Шилохвостов, наоборот, считает, что предлагаемая продажа объектов по нулевой остаточной стоимости была вполне нормальной.

– Я не удивлен. Помню, когда Дмитрий Верховод уходил с поста управляющего делами СО РАН, он активно поддерживал назначение на эту должность своего зама Романа Шилохвостова. Они успешно сотрудничали, что предполагает схожесть взглядов, подходов к работе.

В числе тяжелого «наследства» их работы – попытки банкротства и приватизации основного инфраструктурного предприятия Академгородка – управления энерго- и водоснабжения, «проплешина» вырубленного бизнесом участка в сердце Академгородка по Терешковой 12а, набившее оскомину дело о незавершенном строительстве подстанции «Новая Академическая» и не только.

– Учитывая тот резонанс, который получила эта сессия Заксобрания, можно сказать, что теперь этот вопрос закрыт окончательно?

– Не думаю. Конечно, если исходить из требований закона, я считаю, что конкретно этот вариант должен быть полностью забыт. Но способности людей, которые сегодня работают в руководстве Технопарка и в департаменте земельных и имущественных отношений, не должны быть недооценены. Это команда способных управленцев, только способности их «заточены» совсем не на благо и развитие области и Академгородка. И депутатам, и всем нам, стоит ждать от них новых неожиданных шагов в этом направлении. И быть к ним готовыми.

– Еще одна тема, которая вызывает дискуссию, – это производство углеродных нанотрубок резидентом Академпарка на Николаева, 24. Хотелось бы услышать Вашу оценку, как ученого-физика, насколько заслуженны высокие оценки этого проекта?

– Для такой оценки надо сначала кратко коснуться истории вопроса. Углеродные трубки – это, действительно, одно из величайших открытий последних десятилетий. Изучая далекие звезды, ученые обнаружили, что там, в экстремальных условиях, существуют сложные сферические образования молекулярного углерода, совсем не похожие на привычные формы углеродных молекул. А иногда эти новые формы углерода реализуются в виде вытянутых трубок нанометрового диаметра. Отсюда и термин – нанотрубки. Потом их научились получать в земных условиях (за эту работу в 1996 г. была присвоена Нобелевская премия по химии группе в составе Р. Смолли, Г. Крото и Р. Кёрла). И сегодня в исследовании различных свойств нанотрубок задействованы серьезные научные коллективы во всем мире. Сами по себе они очень легкие и в то же время – в разы прочнее стали. Казалось бы, идеальный материал для многих сфер промышленности. Самый амбициозный проект в их практическом использовании – изготовление высокопрочного и сверхлегкого троса для «космического лифта». Но, как я говорил, диаметр трубок составляет нанометры, а их длина намного меньше миллиметра. А при попытке создать из них макрообъекты начинаются проблемы. У нас пока нет надежных технологий, способных связать их друг с другом, они совершенно химически инертны и не вступают в реакцию с другими веществами. А если скрепить отдельные трубки в нить с помощью активирования их фрагментов – атомарного «клея» (что, в принципе, под силу современной науке), то исчезает главное их свойство – прочность. Они рвутся как раз в месте соединения. Особенно ярко это проявляется у одностенных трубок. Так вот, для того, чтобы реализовать те обещания, которые озвучили представители компании OCSiAl, «дочки» корпорации «Роснано», сначала надо решить задачу объединения углеродных нанотрубок друг с другом для формирования особо прочных каркасов и надежной атомной связи с материалом упрочняемых композитов (стекло, полимеры, бетон и т.д.). Пока никому в мире это не удалось.

– Получается, это вообще фикция?

– Нет, работа в этом направлении ведется. Сейчас главный полученный результат состоит в том, что при участии и под научным руководством талантливого ученого, сотрудника Института теплофизики им. С.С. Кутателадзе СО РАН члена-корреспондента РАН М.Р. Предтеченского найдено оригинальное решение для высокопроизводительного плазменного реактора по производству нанотрубок. Но эту работу надо сначала завершить в части указанных проблем формирования композиционных материалов, а потом анонсировать производство рыночных продуктов – небьющейся стеклотары, «вечных» шин, полимерных композитов, «нанобетона» и т. п. Решение этой задачи может стоить гораздо дороже, чем оборудование самого производства. И неизвестно, сколько потребуется времени для этого. И нужно, как минимум, подключить наши ведущие химические институты, которые компетентны в этой области – Институт катализа, Институт неорганической химии, Институт химии твердого тела и механохимии.

– А сами они понимают эту проблему? И если да, то почему привлекают средства для производства до того, как будет решена эта ключевая проблема?

– Трудно сказать. Я думаю, что они должны это понимать. Но, полагаю, что тут мы имеем характерную для бизнеса, особенно в российском исполнении, борьбу страха и жадности. И жадность побеждает страх того, что задачу решить не получится. И в результате даются все новые и новые невыполнимые обещания. Хотя с позиций научной этики такой подход неприемлем. Но за всем этим стоит философия руководства «Роснано» во главе с Анатолием Чубайсом. «Роснано» не впервой анонсировать проекты, которые заканчиваются совсем не так, как было обещано. Достаточно вспомнить судьбу заводов по производству поликремния в Усолье-Сибирском, по производству литий-ионных батарей «Лиотех» и нанопринтерам фирмы «Сан» в Новосибирске. Там были вложены миллиарды бюджетных денег и везде мы получили то, что есть. И если теперь те же люди, теми же методами будут решать задачу создания композиционных материалов из нанотрубок, то аналогичный результат почти гарантирован.

– Нелегко совместить науку и бизнес?

– Понимаете, чем наука «неудобна» с позиций бизнеса. Научный подход предусматривает привлечение команды серьезных экспертов, что требует в свою очередь серьезных затрат и времени на качественную научную экспертизу. А денег жалко, и отдачу надо получить как можно быстрее. Поэтому вместо высококомпетентных экспертов привлекают амбициозную молодежь, перед ними ставят задачу, которую они в принципе выполнить не могут. Кроме того, наука неудобна придирчивой экспертной оценкой и тем, что невыполнимые обещания в ней не проходят.

Зато бизнес-структуры чрезвычайно активны в привлечении финансов. В вышеупомянутые проекты были вложены весьма серьезные средства и все они заканчиваются банкротствами компаний. К сожалению, Новосибирск опять рискует стать  ареной для очередного многообещающего, но научно и экономически недостаточно обоснованного проекта. Напомню, что у нас нет права на ошибку, потому что проект производства одностенных углеродных трубок включен в качестве приоритетного в программу реиндустриализации Новосибирской области.

Но самое главное даже не это. До сих пор не решена проблема биологической безопасности углеродных нанотрубок. Благодаря наноразмерам и своей легкости, химической инертности, эти трубки могут попасть в человеческий организм, например, при вдохе. И они останутся в организме навсегда. И никто не знает, как это скажется на состоянии крови, печени, легких и т.д. Это еще предстоит изучать, ученые над этим только работают, и у нас, и на Западе, а указанная компания намерена выпускать трубки сотнями тонн, игнорируя требования нанобиобезопасности. Причем, это противоречит даже изначальной идеологии Технопарка, согласно которой он не должен был превращаться в промышленную площадку, это исследовательская зона. В результате, мы можем получить экологические и репутационные риски, причем в центре жилой зоны Академгородка, которые намного превысят возможный финансовый доход. Так что у меня этот проект вызывает серьезные и обоснованные опасения, для снятия которых необходимо привлечь как наши академические институты, так и российское и международное экспертное сообщество самого высокого уровня.

Согласно курсу всемирной истории, человек вышел из так называемого каменного века, сменившегося веком меди. Затем наступил век бронзы, который, в свою очередь, сменился веком железа. И похоже на то, что век железа совсем недавно достиг своего апогея, и на смену ему идет век… пластмассы.

В самом деле, сегодня, куда ни кинешь взгляд, нас всюду окружают изделия на основе полимеров. Полимеры применяются практически во всех отраслях. Речь уже идет не только об изделиях легкой промышленности. Полимеры все сильнее вторгаются в те сферы, где еще полвека назад им не предлагалось решающей роли. Например, в сфере строительства и машиностроения. Сегодня в наших домах и офисных зданиях пол, потолки, окна, двери, отделка стен, мебель содержат изрядную долю полимерных материалов. Полимеры уже используются в качестве арматуры для бетонов, для опалубки. Современные машины также включают изрядную долю пластмассы.

Указанной эволюции в сторону «полимеризации» не избежала и современная военная техника. Интересно наблюдать, как известный всему миру автомат Калашникова с годами «обрастает» пластмассой, как появляются пластмассовые пистолеты, пистолеты-пулеметы и оружие для спецназа. Вроде бы, еще не так давно пластмассовыми были для нас только детские военные игрушки. А «взрослое» стрелковое оружие неизменно ассоциировалось с металлом. Тем не менее, развитие вооружений неуклонно идет именно по такому пути, когда самые настоящие винтовки, автоматы и пистолеты приобретает всё более и более «игрушечный вид». В старину ружья выглядели весьма солидно. Литой металл как бы подчеркивал их «серьезность». Потом, уже в XX веке, началась штамповка, в силу чего автоматические винтовки и пистолеты-пулеметы уже стали выглядеть немного «игрушечными». И вот теперь наступает новый черед для изменения «внешности» стрелкового оружия, когда штампованные металлические детали заменяются на детали из композиционных материалов.

Надо понимать, что внедрение в сферу военной техники новых материалов на основе полимеров является одним из серьезнейших инновационных трендов. Причем, разработки здесь ведутся достаточно давно. Во всяком случае, в 1980-х годах вопрос использования в системах вооружения композиционных материалов достаточно серьезно обсуждался как у нас в стране, так и за рубежом. И с повестки дня вопрос не снят. Данная тематика, ввиду своей актуальности, была достаточно подробно разобрана на прошедшем «Технопроме – 2016».

Как отметил в своем докладе главный научный сотрудник Межведомственного центра аналитических исследований РАН Александр Саморядов:

«Ещё в Советском Союзе был разработан специальный материал марки ПА6-211-ДС, который удовлетворял всем требованиям, предъявляемым к военной технике. И этот материал был использован в производстве, прежде всего, такого массового вида, как стрелковое оружие».

После распада СССР производство данного материала осталось на территории Украины. В итоге пришлось срочно разрабатывать его российский аналог, полностью рассчитанный на российскую сырьевую базу. Так появился материал под названием «Армамид ПА СВ 30-3М». До настоящего времени, подчеркнул Александр Саморядов, этот материал используется в военной технике и является основным конструкционным материалом во всей автомобильной промышленности России.

Но на этом дело не остановилось. По словам Александра Саморядова, в 2002 году, несмотря на отсутствие целевого финансирования (!), у нас был создан более совершенный композиционный материал, обладающий повышенной прочностью – «Армамид ПА СВ 30-3МУП». Благодаря улучшенным характеристикам его можно использовать более широко, в самых разных областях. А за последние три года, частично благодаря государственной поддержке, был разработан опытный стеклонаполненный полиамид, который по своим характеристикам превосходит все аналогичные отечественные материалы и не уступает лучшим зарубежным аналогам. «Примечательной особенностью этого материала, – говорит Александр Саморядов, – является то, что он имеет очень высокую стойкость к ударно-циклическим нагрузкам. Причем, если по исходному уровню свойств его превосходство составляет 70-80 процентов, то в процессе хранения и эксплуатации в течение одного года это преимущество значительно увеличивается».

Разработка материала повышенной прочности дала возможность впервые в нашей стране реализовать пистолет с металлопластмассовой несущей рамой (принят на вооружение в 1998-м году) и пистолет-пулемет с металлопластмассовой ствольной коробкой (принят на вооружение в 2003 году). Эти два образца, подчеркнул Александр Саморядов, до сих пор не имеют аналогов по своим техническим характеристикам и технологичности.

Кроме того, благодаря новым материалам удалось разработать и реализовать полностью пластмассовый гранатомет! Также впервые в мировой практике удалось реализовать тонкостенные гильзы с прямоугольными внутренними нарезами. И это далеко не полный спектр возможного применения нового материала. Александр Саморядов подчеркнул, что этот опытный (пока еще) материал открывает новые возможности для реализации совершенно новых технических решений применительно к стрелковому оружию. А также существенно повышает технологичность изготовления самих изделий. В первую очередь это касается ствольной коробки и ударно-спускового механизма.

Таким образом, несмотря на то, что в ходе рыночных реформ отечественный ВПК достаточно серьезно пострадал и лишился адекватного финансирования, некоторые направления все же удалось не только сохранить, но еще и вывести на современный уровень. Во всяком случае, в области материаловедения российские разработчики, что называются, «держат марку», идя в ногу со своими зарубежными коллегами.

Олег Носков

Ученые из Университета ИТМО, Лейпцигского университета и Университета Эрлангена — Нюрнберга синтезировали новый кристаллический материал из ионов железа, соединенных органическими мостиками. Материал обладает ярко выраженными нелинейно-оптическими эффектами, потенциально присущими метаматериалам — особым искусственным структурам, способным необычным образом управлять распространением света. В то время как обычно изготовление метаматериалов подразумевает использование сложных производственных процессов, новый материал был впервые синтезирован химически. Использование его оптических особенностей может оказаться полезным при создании широкого спектра оптических устройств.

Как сообщается в исследовании, опубликованном в журнале Dalton Transactions, новый материал относится к классу металлоорганических каркасов (MOF — Metal-Organic Frameworks) и обладает кристаллической структурой из кластеров железа, связанных органическими соединениями, или лигандами. Наиболее очевидным свойством материала является его гигантская пористость, которая обеспечивает наличие множества активных центров внутри кристалла для осуществления катализа, сорбции газов, разделения и транспортировки веществ. Однако ученые предлагают рассматривать такие структуры с совершенно иной точки зрения.

“В кристалле чередуются ионы металлов, образующие атомарные нити и обладающие электроно-проводящими свойствами, и диэлектрические органические мостики. Таким образом, мы получаем подобие существующих метаматериалов с уникальной оптической активностью. То есть теперь мы можем утверждать, что в будущем метаматериалы можно будет получать химическим путем”, — рассказывает Александр Виноградов, ведущий сотрудник Международной лаборатории растворной химии передовых материалов и технологий Университета ИТМО.

Оптические свойства материала такого класса обнаружены учеными впервые и открывают широкие перспективы для создания оптических устройств нового поколения. Валентин Миличко, сотрудник Международного научно-исследовательского центра нанофотоники и метаматериалов Университета ИТМО, отмечает: “Комбинация магнитных свойств, оптической активности и высокой пористости полученного нами MOF позволит на наноуровне управлять полярными молекулами (ориентировать их в необходимом направлении), усиливать присущие MOF нелинейно-оптические свойства или формировать новые, такие как резонансный транспорт энергии, эффекты сверхизлучения и многое другое”.

Металлорганические каркасы — это синергизм органики и неорганики, который может дать куда более интересные и полезные свойства, чем представлялось ранее. Одно такое свойство исследователи продемонстрировали впервые: это гигантское двойное лучепреломление во всем видимом диапазоне, то есть расщепление луча света, проходящего сквозь микронный слой кристалла, на две составляющие. Этот эффект широко используется в устройствах для управления поляризацией света (в поляризаторах или поляризационных делителях), а также в нелинейно-оптических кристаллах для преобразования оптических частот.

Между тем большинство металлоорганических каркасов как раз являются нелинейными кристаллами, также способными изменять оптические частоты. “Существующие неорганические нелинейные кристаллы, — продолжает Валентин Миличко, — в большинстве случаев уступают полученным нами MOF по показателю двойного лучепреломления, поскольку органическая составляющая способна значительно усилить «нелинейность», а чисто органические нелинейно-оптические кристаллы имеют низкую стабильность”.

Уникальную оптическую активность материалу придало совмещение ионов железа с тетракарбоновым лигандом на основе антрацена. Это соединение сыграло роль связующего между ионами железа, присоединив их к своим четырем концевым группам. По словам ученых, таким образом в материале и возникла сильная анизотропия (неодинаковость) свойств в различных направлениях.

Сложность создания материала заключалась в синтезе нового лиганда. Наличие в образце даже нескольких молекул примесей существенно снижает качество кристаллов или вовсе останавливает процесс их получения, поэтому добиться высочайшей чистоты материалов — всегда очень сложная синтетическая задача. Данная проблема была решена сотрудниками Института неорганической химии Лейпцигского университета.

Исследователям из Международной лаборатории растворной химии передовых материалов и технологий удалось “закоординировать” полученный лиганд ионами железа, то есть присоединить их к нему со всех сторон, и тем самым получить заветный кристалл. В Международном научно-исследовательском центре нанофотоники и метаматериалов были изучены оптические свойства материала.

Исследование было проведено под руководством Евымарии Хей-Хоукинс, профессора Лейпцигского университета, руководителя одной из химических научных школ мира. На протяжении 5 лет научные группы Александра Виноградова и Евымарии Хей-Хоукинс осуществляют совместную исследовательскую деятельность в области создания новых материалов. В этом году в рамках проекта “Эразмус +” были организованы трех- и пятимесячные стажировки в Лейпциге для магистрантов и аспирантов Университета ИТМО.

Дмитрий Мальков

Вигна, момордика, бенинказа, кивано…  Многие из нас таких названий даже и не слышали. Хотя овощной экзотикой нас уже не удивишь. Сегодня на рынках попадаются самые разные семена, в том числе и семена перечисленных овощей. Среди российских дачников, как мы знаем, всегда есть большие любители чего-то необычного, особенно если оно происходит из тропиков. Сибиряков тропическое происхождение овоща не смущает, поскольку в любительской культуре можно вырастить всё что угодно, было бы желание. И какое-нибудь кивано будет здесь в самый раз. Баклажаны и перцы у нас уже освоили. Теперь закономерно пришел черед для чего-нибудь откровенно экзотического (пока еще экзотического).

Как выяснилось, интродукцией и селекцией необычных для нас южных  овощей занимаются специалисты Центрального Сибирского Ботанического Сада СО РАН. Вигна, момордика, бенинказа и кивано изучаются там научно, выявляются их ценные свойства и особенности выращивания, выводятся новые сорта, пригодные для наших условий.

Цель, в общем-то, сугубо практическая – увеличить ассортимент полезных для Сибири овощных культур. Причем, не просто полезных, а ОЧЕНЬ полезных.

Чтобы стало понятно, о каких овощах в данном случае идет речь, дадим краткую характеристику.

Итак, вигна – является ценной пищевой культурой, очень богатой белком. Происходит из Южной Африки. У нас в народе ее называют «овощной фасолью», иногда – «спаржевой фасолью». Плоды вигны могут достигать длины более ста сантиметров при диаметре 0,5-1,0 см. Говоря по-простому, это такая фасоль с длинным-предлинным стручком.

Момордика относится к тыквенным культурам. Распространена в Китае, Индии, в Юго-Восточной Азии. Широко применяется в восточной медицине. Плоды момордики, внешне похожие на иссеченный буграми огурец (часто – желтого или оранжевого цвета), имеют самую высокую питательную ценность среди тыквенных культур.

Бенинказа у нас известна как «восковая тыква». Происходит из Юго-Восточной Азии. В Китае является ценным пищевым и лекарственным растением. Продолговатые плоды, похожие на кабачок, могут храниться до двух-трех лет.

Наконец, кивано. В народе его называют «африканским рогатым огурцом» за  вытянутые, подобно шипам, бугорки, покрывающие плод. Происходит это растение из тропических и субтропических районов Африки. Его плоды являются богатым источником микроэлементов.

Необходимо отметить, что в ЦСБС СО РАН собрана большая коллекция теплолюбивых растений, которые можно выращивать в Сибири.  В частности, собрана большая коллекция вигны – более трехсот образцов. Соответственно, есть коллекция момордики, бенинказы и пара образцов кивано. По словам сотрудника ЦСБС СО РАН Юрия Фотева, перечисленные теплолюбивые культуры соответствуют всем необходимым критериям для того, чтобы начать их возделывание в наших краях.

«Скажем, момордика, - говорит Юрий Фотев, - имеет совершенно уникальный, необычный для тыквенных биохимический состав, накапливает протеины, которые имитируют человеческий инсулин. Сейчас это растение исследуется во всем мире. Вигна – это, прежде всего, белок, витамины, пектины. Бенинказа – это антиоксиданты. Это лекарственное, по сути, растение, плоды которого способны храниться в течение трех лет, что очень актуально для нашей страны. Кивано – это огурец, который может в теплом помещении лежать в течение полугода, совершенно не портясь. Для России это также очень ценная культура благодаря наличию большого количества микроэлементов».

В результате исследований, проведенных в ЦСБС СО РАН, в Государственный Реестр селекционных достижений, допущенных к использованию с выдачей патентов и авторских свидетельств, впервые включены пять сортов этих совершенно новых для России овощных культур. А именно: вигна (сорт Сибирский размер и Юньнаньская), момордика (сорт Гоша), бенинказа (сорт Акулина) и кивано (сорт Зеленый дракон). Причем, как утверждает Юрий Фотев, предложенная специалистами ЦСБС СО РАН система признаков и методика описания вигны и мамордики приняты Госсорткомиссией в качестве ОФИЦИАЛЬНОЙ методики описания новых сортов этих культур при включении их в Государственный Реестр. Кроме того, была еще разработана методика оценки признаков видов и форм, позволяющая прогнозировать перспективы интродукции новых теплолюбивых овощных растений в Сибири.

Естественно, есть скептики, задающие вопрос о целесообразности такой работы. Мол, стоит ли  в наших климатических условиях заниматься внедрением в производство подобной экзотики? Как сказал Юрий Фотев, ту же вигну внедрять не нужно, поскольку она уже внедрена. Вигна сейчас вовсю выращивается фермерскими хозяйствами Алтая. Выращивают ее, надо заметить, в открытом грунте, а потом привозят сюда, на рынки Новосибирска. По словам Юрия Фотева, сегодня за рубежом этой культуре уделяется очень большое внимание ввиду необычайно ценных свойств. Почему же мы должны игнорировать данную тенденцию?

Интересно, что в 1950-е годы было официально констатировано, что та же вигна непригодна для культивирования на территории нынешней РФ (за исключением Астраханской опытной станции). Но с тех пор, отмечает Юрий Фотев, появились ранние формы, и сорта, полученные сибирскими селекционерами, как раз относятся к группе раннеспелых. Они вполне укладываются в наши сроки вегетации. Этот пример очень показателен – в том смысле, что он ярко и недвусмысленно демонстрирует результаты селекционной работы, способной преодолеть вызовы со стороны самой Природы.

Олег Носков

Завершена оценка деятельности российских университетов по параметру «Исследования» и сформирован соответствующий рейтинг.

Методика оценки деятельности университетов и формирования рейтинга претерпела небольшие изменения, но в целом сохранила направленность.

Рейтинг формируется на основе свертки восьми частных показателей:

И1. Оценка спектра реализуемых вузом образовательных программ (ОП) 2 и 3 уровней подготовки исследовательских кадров (магистров, аспирантов, докторантов).

Дается повышенный статус магистерским программам по таким группам направлений подготовки, как математика и естественные науки, инженерия, науки о жизни, медицина и здравоохранение, образование.

Весовой коэффициент определен величиной 0,2.

Источниками данных являются разделы заполненных анкет, материалы мониторинга МОН (2015 г.); материалы, размещенные на сайтах университетов.

И2. Оценка вклада университета в формирование научно-образовательной элиты страны.

Обработаны биографии действительных членов и членов-корреспондентов объединенной РАН и руководителей университетов, получивших высшее образование первого уровня в том или ином университете.

Весовой коэффициент равен 0,1.

И3. Оценка уровня организации высокопроизводительных вычислений и компьютерного моделирования.

Оценивалась не только производительность суперкомпьютеров университетов, но и уровень развития цифровых технологий в университетах, их применения в исследовательской деятельности.

Весовой коэффициент равен 0,1.

И4. Оценка научной продуктивности НПР университета по данным Scopus в период 2011-2015 гг.

Отбирались статьи, опубликованные в пятилетний период (2011-2015 гг.) аффилированными с университетами авторами в журналах, реферируемых системой Скопус; число статей нормировалось на среднюю за 5 лет численность НПР университетов.

Весовой коэффициент равен 0,15.

И5. Оценка цитируемости статей НПР университета, опубликованных в реферируемых системой Scopus в период 2011-2015 гг.

Подсчитывалось среднее цитирование статей аффилированных с университетами авторов, опубликованных в пятилетний период (2011-2015) в журналах, реферируемых системой Скопус.

Весовой коэффициент равен 0,15.

И6. Оценка научной продуктивности НПР университета по данным РИНЦ в период 2011-2015 гг.

Отбирались статьи, опубликованные в пятилетний период (2011-2015 гг.) аффилированными с университетами авторами в журналах, реферируемых системой РИНЦ; число статей нормировалось на среднюю за 5 лет численность НПР университетов.

Весовой коэффициент равен 0,1.

И7. Оценка цитируемости статей НПР университета, опубликованных в реферируемых системой РИНЦ журналах в период 2011-2015 гг.

Подсчитывалось среднее цитирование статей аффилированных с университетами авторов, опубликованных в пятилетний период (2011-2015) в журналах, реферируемых системой РИНЦ.

Весовой коэффициент равен 0,1.

И8. Оценка уровня финансирования университетом НИОКР в 2015 г.

Подсчитывалась доля годового бюджета университета, выделенного на исследовательские работы.

Весовой коэффициент равен 0,1.

Каждая из частных оценок нормировалась по максимальному значению и приводилась к 1000-балльной шкале.

Итоговый результат получен линейной комбинацией частных оценок, нормированной по максимальному значению и приведенному к 1000-балльной шкале.

Таблица 1. Национальный рейтинг университетов по параметру «Исследования» - 2016 г.

Знакомые ученые из институтов СО РАН, побывавшие в странах Юго-Восточной Азии, рассказывали о том, как простые продавцы рыбы на тамошних базарах с помощью нехитрой китайской «технологии» продлевали сроки хранения своего товара. Как мы понимаем, свежая рыба на жаре портится быстро, а замороженную продукцию в тех краях жалуют не особо. Поэтому, стоит рыбешке несколько часов полежать на открытом прилавке, как от нее начинает исходить неприятный запашок.

Местные умельцы нашли способ предотвращения порчи. Они начали обрабатывать рыбу фенолом, после чего она длительное время сохраняла свежий вид. И даже мухи, по словам очевидцев, опасались на нее садиться. Обман, в принципе, удался. Хотя наших ученых (профессиональных химиков) провести было трудно. Они сразу смекнули, в чем тут дело.

К чему я привел этот пример? Дело в том, что обработка продуктов питания опасной для здоровья «химией» – это морально устаревший и откровенно варварский способ, который сохраняется как пережиток недавнего прошлого. Как мы уже писали ранее, в мире начинают всё шире и шире применять для таких целей радиационную обработку продуктов. И даже в развивающихся странах начинают постепенно принимать на «вооружение» современные электронно-лучевые установки. Причем часть из них приобретается не где-то, а в России, конкретно – в Институте ядерной физики имени Г.И. Будкера СО РАН.

А как обстоит с этим дело в нашей стране? К сожалению, несмотря на очевидные успехи в области электронно-лучевых технологий, в России по сию пору предпочитают пользоваться «химией», игнорируя современные технологические тренды. Стоит ли удивляться, что ускорители, созданные специалистами ИЯФ СО РАН, работают в США, в Индии, тогда как в России нет ни одного!

Отечественные производители оборудования для радиационной обработки пищевых продуктов ориентируются сейчас на зарубежные рынки, поскольку внутреннего рынка попросту нет. И это несмотря на то, что те же ускорители от новосибирских производителей зарекомендовали себя как очень надежные и эффективные системы.

Во многом развитию внутреннего рынка радиационных технологий мешает, конечно же, отсутствие адекватной нормативно-правовой базы. Как сказал по этому поводу заведующий научно-исследовательской лабораторией ИЯФ СО РАН Александр Брязгин, «в наших законах не написано, чем конкретно мы можем облучать продукты. Необходимо строго прописать в законодательстве способы безопасного облучения, в противном случае наше дело будет серьезно дискредитировано». Есть даже курьезные моменты. Так, почему-то по нашим нормативам запрещена радиационная обработка куриного мяса, хотя во всем мире именно курятина подвергается наиболее тщательной обработке.

В общем, законодателям еще предстоит в этом направлении большая работа. И, говоря откровенно, здесь удивляться не приходится, поскольку в нашей стране бюрократия всё время не поспевает за стремительным развитием технологий. Это печальное обстоятельство касается буквально всех сфер жизни и деятельности. Однако в случае с развитием радиационных технологий появляется еще один омрачающий факт чисто психологического свойства – радиофобия населения (возможно, напрямую связанная с травматическим опытом прошлых десятилетий, а также с действием пропагандистских штампов времен холодной войны). Не приходится сомневаться, что соответствующая маркировка на упаковке с продуктами, обработанными радиацией, сделает их в глазах населения страшнее, чем даже упоминание о ГМО. И у предпринимателей на сей счет нет ни малейших иллюзий.

Интересно в этой связи привести высказывание председателя Совета директоров АО «УК «Биотехнопарк»» Андрея Бекарева.

По его словам, предприниматели, которые в порядке опыта занимались радиационной обработкой продуктов питания, просили ни в коем случае не разглашать данную информацию, поскольку опасались, что этим воспользуются их конкуренты в целях дискредитации. То есть дискредитировать может, оказывается, сам инновационный шаг в сторону новейших технологий!

Собственно, удивляться тому не приходится, поскольку российский обыватель очень болезненно реагирует на всё, что связано с радиацией. Андрей Бекарев привел такой факт. Когда производилась установка ускорителей в наукограде Кольцово, то местное население восприняло их как более серьезную угрозу, чем то, что там хранилось до этого (например, штаммы очень опасных вирусов).

По мнению Андрея Бекарева, радиофобия базируется на недостатке знаний и недостатке просвещения по этой части. Поэтому, считает он, без целенаправленной разъяснительной работы в СМИ здесь не обойтись.

По большому счету, мы имеем дело с массовым  предрассудком,  столь же нелепым, как и в случае с трансгенными продуктами. Интересно, что здесь выстраивается практически та же альтернатива – либо радиация, либо – «химия». Собственно, радиация как раз и призвана вытеснить «химию» в целях большей безопасности. Как отметил Александр Брязгин, облученные (в соответствии с принятыми нормативами) продукты никак не становятся радиоактивными. Это исключено даже теоретически. В принципе, в обработанной еде могут образовываться токсичные продукты радиолиза, но, как уточнил ученый, их количество не превышает того, что возникает при любой тепловой обработке пищи. Например, при жарке мяса возникают канцерогены, но разве мы считаем такую еду токсичной?

«Любая обработка пищи – будь то термическая или радиационная – изменяет ее качество, но это не приводит к превышению содержания вредных веществ выше допустимых норм», – отметил Александр Брязгин.

Сколько времени понадобиться для просвещения населения, сказать трудно. В нашей стране, как всегда, найдутся фанатики (видящие во всем новом исключительно происки неких темных сил), которые способны заглушить голос разума. Причем, не только у простых людей, но и у политиков, ответственных за принятие важных законодательных решений. В случае с ГМО фанатизм победил. Радиационные технологии, возможно, на очереди. Остается надеяться только на то, что ядерная физика в нашей стране (в отличие от генетики) не числилась в рядах «продажных девок империализма». И к «мирному атому» наши политики настроены гораздо лояльнее.

Олег Носков

Интервью с ведущим научным сотрудником Сибирского научно-исследовательского института растениеводства и селекции (ФИЦ ИЦиГ), кандидатом сельскохозяйственных наук Николаем Полухиным

– Николай Иванович, как обстоят дела с селекций картофеля в нашем регионе?

– У нас в Сибири есть только два серьезных подразделения, которые занимаются селекцией картофеля – это СибНИИРС и Кемеровский научно-исследовательский институт сельского хозяйства. Оба работают весьма результативно. Если конкретно говорить о работе нашего Института, то еще в 1978 году у нас был создан уникальный сорт картофеля Лина. В то время, наверное, он был лучшим сортом от Урала и до Дальнего Востока, имел устойчивость практически ко всем болезням, которые были в Сибири. Нашей основной бедой тогда была фитофтора – болезнь, широко распространяющаяся во влажные годы. Фактически, она способна уничтожить весь урожай. Порой из хранилищ приходится вместо картофеля ведрами доставать лишь гнилую жижу. Так вот, сорт Лина обладал комплексной устойчивостью ко всем болезням и вредителям. И прекрасно сопротивлялся фитофторе. Она была недоступна для этого сорта. Сорт Лина и сейчас еще не сошел со сцены. Например, он с большим успехом выращивается в Приморском крае, где обычно с середины июля идут муссонные дожди. Многие сорта картофеля в таких влажных условиях сильно поражаются болезнями и погибают. А сорт Лина нормально себя чувствует. Поэтому его ежегодно у нас закупают.

У нас есть и более современные сорта. Буквально через пять лет после Лины появился сорт Сафо. Оба сорта обладают самой высокой продуктивностью. По урожайности их никто не мог превзойти. Они обладают хорошим вкусом, но имеют свои недостатки. Так, у Лины очень вдавлена в клубень пуповинная часть. Поэтому в промышленных посадках данный сорт использовать тяжело. Но население выращивает Лину практически повсеместно. В том числе из-за хорошего вкуса. Сорт Сафо аналогичного типа, очень продуктивный, и также хорошо распространен в приусадебных хозяйствах. Хотя он менее устойчив, нежели Лина.

Отмечу, что в нашем регионе на сегодняшний день практически 88% картофеля выращивается обычными «частниками» на приусадебных участках и дачах. То есть крупные предприятия в данном случае не делают погоды в плане обеспечения населения картофелем.

Поэтому упомянутые мной сорта очень популярны в народе. Во-первых, они вкусные. Во-вторых, они урожайные. И в третьих, они достаточно устойчивы к болезням. Есть у нас и другие сорта, которые появились в нашем институте позже. Златка – прекрасный сорт, среднеспелый, с очень высокими вкусовыми качествами (сравнивается с Адреттой), Юна – очень урожайный и скороспелый сорт, по раннему урожаю превосходит на 40-45 ц/га стандарты (Жуковский ранний и Любава), его можно выкапывать уже в двадцатых числах июля. А если его предварительно прорастить в течение тридцати пяти дней, то собирать урожай можно еще раньше. Более того, обычно раннеспелые сорта обладают не очень высокими вкусовыми качествами, в отличие от среднеранних и среднеспелых и средепоздних, но сорт Юна – единственный, пожалуй, из раннеспелых сортов, не уступающий им по вкусу. Поэтому я думаю, что он с успехом пойдет в нашей области. Кемеровчане, кстати, также создают неплохие сорта картофеля, к ним относятся Любава, Тулеевский, Танай, Кузнечанка, Удалец. Неплохо работают селекционеры Томска, последние их сорта Кетский, Юбиляр, Саровский уже зарекомендовали себя. Очень хорошо пошел у дачников сорт Омской селекции (СИБНИИСХ) Хозяюшка. Практически, жители Сибири полностью обеспечены хорошими сортами отечественной селекции.

– Присутствуют ли у нас в регионе иностранные сорта картофеля?

– У нас достаточно широко используются немецкие и голландские сорта. Понятно, что в случае с ними очень часто красивый внешний вид клубней достигается в ущерб вкусовым достоинствам.

Внешний вид важен исключительно с точки зрения коммерческой реализации готовой продукции. Например, крупными предприятиями широко используется сорт Розара. Сорт этот раннеспелый, но вкусовые качества у него никакие. Однако он обладает привлекательным внешним видом, ровной поверхностью. И торговые сети, конечно же, с охотой принимают такой картофель на реализацию.

Из ранних сортов неплохо используются Латона, Ароза, из среднеранних и среднепоздних – Ред Скарлет, Симфония, Романо

– На какие качества специалисты СибНИИРС обращают основное внимание, осуществляя селекцию картофеля?

– Нам приходится решать довольно широкий круг задач. Во-первых, из-за сложных климатических условий нам нужны сорта, которые бы имели разные периоды вегетации. Нужны ранние сорта, которые дают урожай спустя 50-60 дней после посадки. Также нужны среднеранние сорта, формирующие урожай в течение 60-80 дней. И также среднеспелые – от 80 дней. Поздние сорта со сроком вегетации от 120 дней для нас уже не актуальны. Таким образом, первая задача – это испытание сорта на скороспелость, на продолжительность вегетационного периода.

Следующая задача – это продуктивность сорта, урожайность. И, конечно же, мы ведем отбор по вкусовым качествам. По этим параметрам сорт должен укладываться в шкалу от шести до девяти баллов. Вкус картофеля зависит от многих показателей, включая процентное содержание крахмала и величину крахмальных зерен. Разумеется, мы стараемся добиться и привлекательного внешнего вида. Но надо учитывать такой момент: в наших условиях некоторые европейские сорта, которые у себя на родине имеют идеальную форму, в наших условиях это качество теряют. Форму не держат. Поэтому добиться от сибирского сорта идеального вида, ровной поверхности – задача очень сложная. Но мы ее пытаемся решить. Не в ущерб вкусовым качествам, конечно же.

Особое внимание мы уделяем устойчивости к болезням. В частности, речь идет о фитофторе. Мы также очень далеко продвинулись в создании нематодоустойчивых сортов. Нематода – это вредитель, способный свести все ваши старания на нет. Растение погибает в середине вегетации, не формирует урожай. Но это еще полбеды.

Дело в том, что этот патоген находится в почве, и он практически не выводится никакими препаратами. Приходится лет на пять забрасывать участок. Особенно поражаются растения, выращиваемые в низинных местах, где слабая аэрация. Надо сказать, что в пригороде Новосибирска нематоде подвержены почти все участки.

В нашей области спрос на такие сорта стоит очень остро. Поэтому сейчас мы ведем селекцию как раз на нематодоусточивость. И последние сорта у нас практически нематодоустойчивые. Например, упоминавшиеся выше сорта нашего института Сафо, Юна. Наши коллеги в Кемерово также идут по этому пути, их сорта Кемеровский, Удалец, Танай сегодня знают и используют. Практически все Томские последние сорта нематодоустойчивые. Из иностранных используются Фреско, Ред Скарлет, Ароза, Розара, Зекура, Санте. На перспективу серьезно рассматривается проблема селекции картофеля, устойчивого к колорадскому жуку. Здесь уже будут тесно задействованы наработки Института цитологии и генетики СО РАН, филиалом которого мы сейчас являемся. Речь идет о наработках в области молекулярно-генетических методов селекции. Сейчас разрабатываются подходы по решению этой проблемы, и они, я полагаю, станут использоваться в селекции при создании новых сортов картофеля этого направления.

– Насколько обширен селекционный материал Института?

– У нас имеется коллекция исходного материала, в котором сосредоточено до трех тысяч образцов. Мы собираем сорта, имеющие какой-то явный качественный признак – по продуктивности, по вкусовым качествам, по содержанию крахмала, по устойчивости к тем или иным болезням. Эти сорта участвуют в гибридизации – с тем, чтобы определенный признак перевести от одного растения к другому или как-то улучшить его, создав новый гибрид. Это основной смысл селекции. Отмечу, что мы непрерывно взаимодействуем по селекции картофеля со всеми научно-исследовательскими институтами. Постоянно обмениваемся селекционными образцами.

– Насколько распространены сорта сибирской селекции за пределами Сибири?

– Конкретно, наш сорт Лина выращивается от Прибалтики до Сахалина. Вообще, где достаточно тепла для завершения вегетации, там пойдет любой наш сорт.

Беседовал Олег Носков

Писатель Владимир Губарев беседует с директором Института физики полупроводников СО РАН членом-корреспондентом РАН Александром Латышевым.

Наверное, пришло время, когда надо прекратить читать фантастические романы — они уже не способны поражать ваше воображение. А чтобы удовлетворить свою фантазию, почувствовать приближение чего-то необычного, а подчас даже и потрогать его, следует отправиться на очередную выставку достижений науки и побеседовать с ученым.

Именно это я и сделал, открыв двери Института физики полупроводников СО РАН, где и встретился с его директором членом-корреспондентом РАН Александром Васильевичем Латышевым.

В конце беседы мне показалось, что я разговаривал не с ученым, который рассказывал мне о работах, ведущихся в институте, а с писателем-фантастом — настолько необычны (точнее — фантастичны!) были те примеры, которые он приводил. Но потом я вынужден был признать, что современная наука чаще всего уже побеждает в вечном споре с фантастикой. И такова наша реальность.

Разговор я начал с самого актуального для нынешних директоров академических институтов:

— Вас еще не уволили?

— У меня отсутствует главный недостаток — возраст.

— Молодой еще?

— У чиновников существует один критерий — возраст директора. Если бы мне было 65, то судьба была бы решена. А пока моложе, то небольшой запас есть. Да и по новым правилам нельзя быть директором больше двух сроков. И опять-таки я не укладываюсь в бюрократические рамки — у меня первый срок…

— А рейтинги?

— И тут трудно придраться, так как весьма авторитетные западные журналы пишут, что мы в числе лидеров в Сибирском отделении. В общем, защитились со всех сторон, а потому нас не трогают. Понятно, что ко всем подобным оценкам мы относимся с определенным скепсисом, так как сами прекрасно знаем свою цену. Ну, а сторонние оценки лишь душу греют…

— Оставим в стороне мнение чиновников, а воспользуемся нормальными оценками, принятыми в научной среде. Каков ваш уровень в России и мире?

— Большинство разработок, которые делаются у нас, находятся на уровне, близком к мировому. А некоторая часть из них — задает тот самый "мировой уровень", который мы имеем в виду.

Это не бахвальство, и не просто слова. Я два года работал в Японии, ситуацию в западном мире хорошо знаю изнутри. Меня брали профессором, я учил там специалистов. Смотрел, сопоставлял все — от подготовки кадров до создания новых технологий. То, что сейчас делают мои ребята, вполне сопоставимо с работами их коллег в любой стране. Да, в каких-то вещах мы отстаем. Это в основном касается технологий. Но это поправимо. Нам нужна кремниевая "линейка", о ней принято говорить, что она создается инжиниринговыми центрами.

— Раньше это называлось "прикладной наукой", которая по сути была уничтожена в 90-е годы…

— Новые времена — новые названия, но суть не меняется от этого… Необходимо промежуточное звено между наукой и промышленностью. Это должны быть маленькие фабрики, а не предприятия-гиганты, которые, к примеру, делают сотовые телефоны. Какое существует представление о науке? Считается, что ее результаты следует чуть ли не насильно "внедрять" в промышленность. Для этого придумывают различные схемы, которые не работают. Став директором, я понял на примере своего института, что надо делать. У института есть своя ниша: это производство определенных новых материалов, не существующих в природе, но которые нужны. Они не нужны рядовому пользователю, но нужны заводам, которые будут потом выпускать продукцию, нужную для всех.

— Звучит просто, но нельзя рассказать поконкретнее?

— Приведу простые примеры. В электронике сейчас используются пластины кремния. Есть еще материал — кремний на изоляторе. У себя в институте организовали его производство. Довели его до совершенства, все запатентовали. Передаем материал на завод, а там делают традиционную электронику, но радиационно-стойкую. Для космоса, для решения оборонных задач. Такого рода материалов требуется немного, и мы способны ими обеспечивать в нужных количествах. Мы постоянно совершенствуем технологию, имеем возможности решать какие-то научные задачи.

— То есть вы становитесь частью производства?

— В определенной степени… И еще один пример. Традиционная электроника развивается по определенным законам: в частности, в течение двух лет размеры устройств уменьшаются вдвое, и по мере того, как совершенствуется литография, процесс уплотняется вдвое. Понятно, что рано или поздно мы подойдем к пределу, когда процесс остановится — кремниевая электроника перестанет развиваться столь же стремительно, как это было раньше. Значит, нужно создавать новые материалы, которые помогут преодолеть этот барьер. И мы научились это делать. Мы берем пластины и, используя нанотехнологии, выращиваем на подложках эпитаксиальные пленки — "блины", которые поставляем промышленности.

— "Электронные блины" — звучит красиво…

— Это готовый продукт, и он используется в самых разных областях. Заказы у нас приличные: в прошлом году мы сделали почти тысячу пластин. Это хорошая серия, уже не маленькая. Работаем напряженно, работаем чуть ли не в две смены.

— Печь "блины" всегда сложно, тут требуется и мастерство, и определенные навыки…

— Наше слабое звено: все это мы делаем на научном исследовательском оборудовании. Оно обычно небольшое и не рассчитано на серийное производство. Да и с исходными материалами сложности. Для исследований нам их нужно немного, а когда счет пластин идет на сотни — ситуация меняется.

— Это и понятно, вы пытаетесь выступать в двух ипостасях — и науку делать, и производство налаживать. Тут невольно приходит мысль о двух зайцах, за которыми делается попытка угнаться, не так ли?

— Сложности, конечно, возникают. Промышленность переходит на крупные серии, и им нужны уже иные "блины" — более крупные. Мы уже завалены письмами, где нас просят перейти на них, но для этого нужны новые установки. Короче говоря, когда потребность в новых изделиях невелика, мы готовы ее обеспечивать. Но ситуация меняется, когда начинается массовое производство.

— Вы просто превратились бы в предприятие по производству этих уникальных "блинов". Конечно, цена их сразу же упала бы, но уже через довольно короткое время потребовались бы новые материалы, а их нет, так как вы из научного института превратились уже в обычный завод?

—Такая опасность существует. Мы стараемся работать гармонично. Пока ситуация в экономике такая, какая сегодня есть, надо приспосабливаться.

— А где же рынок, бизнес?

— О нас бизнесмены знают, тянутся к нам со всей России — в этом легко убедиться, достаточно посидеть в моем кабинете пару часов.

— И что их интересует?

— То, что они раньше брали за рубежом.

Мы не любим слово "импортозамещение". Оно подразумевает, что одно надо заменить другим. Мы так не делаем, лучше бизнесу дать "импортоопережение".

— Но им-то надо "точь-в-точь"?

— Мы с этим боремся, так как такая философия не дает нам развиваться. А в нашей области замедление равнозначно "отставанию навсегда".

— Кстати, подобное представление существует в обществе по отношению именно к электронике. Насколько оно верное?

— Оценки разные. По отношению к военной продукции оно ошибочно. В этой области мы не отстаем, об этом свидетельствуют хотя бы системы С-300 и С-400. В оборонной области существует жесткая конкуренция. И опять-таки речь идет о предприятиях, способных выпускать продукцию такого же качества, как и наш институт. Заменить их мы не можем — наши люди просто не потянут такой объем работ.

— Но об этом должны заботиться уже не ученые, а власти? Не науку критиковать, а помогать ей.

—Так должно быть, но пока такого нет. Власти должны понимать, что менталитет ученого совсем иной: его интересует новое, а не копирование уже известного. Приведу такой пример. У меня в Японии — там я был профессором — были аспиранты. Я объясняю им, что надо делать. Аспирант четко повторяет все, что я ему говорю. Причем каждый раз выполняет мое задание четко и аккуратно. Здесь у меня тоже аспиранты. Я им объясняю, что надо делать. Утром прихожу — все сделано по-своему! Я спрашиваю: в чем дело? Он в ответ, мол, вы сказали промывать пять минут, а я промывал семь, потому что так, как мне кажется, лучше…

— Это и есть творчество!

— Да, поиск нового. Это качество заложено в нашем человеке. Но это и проблема, так как приходится почти всегда все начинать заново, и такое "творчество" подчас стоит слишком дорого. Вот и приходится искать "золотую середину".

— Но вам интереснее работать с японцами или нашими?

— Конечно, с нашими!

Кстати, когда наши ребята выезжают за рубеж, там их любят, потому что это грамотные специалисты, которые способны решать нестандартные задачи.

У меня был один любопытный случай моей научной работы на Тайване. Сломалось оборудование — электронный микроскоп. Оказывается, починить его может только наладчик, который работает в фирме, которая изготовила этот микроскоп. А я разбираюсь в этой технике, там нужно было заменить один транзистор. Я его заменил… Это вызвало синейший ажиотаж: как это профессор смог сделать такую работу!? Мне тут же предложили зарплату в десять раз больше, лишь бы я остался работать в фирме. Пришлось долго объяснять, что я ученый, и меня интересует совсем другое… Я много раз убеждался, что наше образование, наша подготовка специалистов намного лучше.

— Вы имеете в виду здешний университет?

— Да. Я школу заканчивал в Казахстане, поступил в здешний университет и остался в Академгородке навсегда. Преимущество НГУ в том, что здесь преподают ученые, которые занимаются реальными научными проблемами. Сейчас я сам заведующий кафедрой физики полупроводников. Профессора читают лекции, ведут занятия, но в основном они занимаются наукой на мировом уровне. А, следовательно, знания студенты получают высокого качества, да и пример им есть с кого брать.

— Модель "образование плюс наука", созданная в Академгородке, оправдала себя?

— Безусловно. Ребята, которые учились со мной и которые разъехались по разным странам, везде востребованы и добились хороших результатов. Конечно же, в основе их успеха образование, полученное здесь.

— Хочу все-таки вернуться к вопросу, на который вы ответили лишь частично. Я имею в виду представление о том, что "в электронике мы отстали навсегда". Так считает обыватель, а, значит, такое твердое убеждение распространено в обществе. Что вы могли бы сказать по этому поводу?

— А можно ли назвать электронику Германии или Франции? Нет, конечно. Дело в том, что процессоры для тех же телефонов делаются в мире "на одной линии". Есть крупные фирмы, они на слуху, но основа, фундамент того, что они производят, общий, как ни странно это звучит для стороннего наблюдателя. Современную электронику я сравниваю с высокотехнологичным принтером, над которым работают много-много ученых, инженеров, технологов… в том числе и мы. Все известно — по какому алгоритму пойдет развитие, какой файл вставлен, и как "принтер" будет работать. Отдается распоряжение — "печатай", и система начинает действовать. Современная электроника — это машина, которая налажена.

— Уже не фундаментальная наука, а прикладная?

— Не люблю такое деление науки… Разработка современной электроники идет через дизайн-центры, разбросанные по всему миру, в том числе, и в России. К примеру, создал я новую микросхему. Я должен ее изготовить, то есть, используя библиотеку этого принтера (кавычки опускаем, чтобы не усложнять восприятие!), встроить свою микросхему в существующую технологическую линейку. Этим занимаются люди, которые постоянно совершенствуют технологию принтера. Сейчас уже понятно, что скоро будет достигнут теоретический конец этой линейки, дальше развивать электронику в направлении геометрического уменьшения размеров транзистора будет невозможно — предел!…

— Такое ощущение, что вас это не особенно интересует?

— Сейчас надо создавать совершенно другую электронику. Если речь заходит о традиционной электронике, то, конечно же, нам сейчас сложно догонять те страны, которые являются монополистами. Это прежде всего США, Япония, Южная Корея…

В России также имеется ведущий отечественный разработчик и производитель интегральных схем современный завод АО "НИИМЭ и Микрон" в Зеленограде, входящий в список топовых фабрик в мире. Есть, конечно, и другие ответвления — создаются специальные "боксы", где производятся электронные устройства для конкретных целей. Например, у нас для Росатома или Роскосмоса нужна электроника, с помощью которой решаются проблемы той же безопасности. Понятно, что речь уже идет не о массовом производстве. И подобных проблем немало, а потому и возникает множество "минилинеек" — подчас для таких производств достаточно небольшой комнаты. В Японии это направление развивается стремительно, и это хорошо видно на всевозможных выставках. Мы отстали лет на 10-15, но пускаться "в погоню" не следует, так как дело, на мой взгляд, безнадежное. Значит, надо идти иными путями, чтобы "не отстать навсегда", а вырваться вперед. Что, кстати, мы и делаем.

— А теперь, пожалуйста, поподробней!

— Надо создавать и использовать новые материалы, которых пока не существует. Простые расчеты показывают, что для электроники будущего потребуется такой объем новых компонентов, для получения которых в природе просто нет исходных материалов. Их нужно производить, но прежде их нужно придумать и сконструировать.

Сейчас идет поиск именно в этом направлении: как и на чем построить электронику будущего, работающую на новых материалах и новых физических принципах.

— Ожидание новых революций в этой науке?

— Конечно. Поиск идет в разных направлениях и очень широко. Особое внимание приковано к здоровью человека. Создается комплекс устройств, которые способны подсказывать, чего надо опасаться, как контролировать свое состояние и так далее.

— А вам не страшно?

— Почему?

— Каждый из нас, имея сотовый телефон, уже находится под контролем. И чем больше человек будет окружен современной электроникой, тем больше под контролем его жизнь. Не уверен, что мне такое необходимо, но избежать тотального контроля уже невозможно. А от контроля до управления человеческим существом — всего один шаг…

— Думаю, костер с шашлыком на природе останется… Но давайте посмотрим, с другой стороны. Люди гибнут от сердечных заболеваний, от онкологии. Как известно, надо выявлять признаки заболевания на ранней стадии, и это гарантирует выздоровление. Если это можно сделать с помощью электроники, почему нужно отказываться от нее?! Чтобы принимать какие-то решения, надо тщательно взвешивать все факторы. Эмоции не всегда способны привести к правильным выводам, не помешает во многих случаях рациональный подход.

— Вернемся в сегодняшний день. Вы работаете на космос?

— Да.

— Американская электроника работает там десятками лет — аппараты уже летают за пределами Солнечной системы, а туда добираться все-таки долго и далеко, — а наша служит в несколько раз меньше. Здесь же мы не имеем права так отставать?!

— Мы можем решать и подобные задачи, связанные с радиационно-стойкой электроникой, но их нужно ставить! Вопрос упирается только в финансирование… Да, определенный разрыв существует, но базовая его причина не в отсутствии кадров, идей и даже оборудования, а в отсутствии целей. Если потребуется — сделаем! В истории нашего института такие проблемы возникали не единожды, и не было ни одного случая, чтобы мы не справились с заданием.

— В таком случае, расскажите, как вы создаете принципиально новые материалы, о существовании которых уже сообщают серьезные научные журналы?

— Есть разные технологии, их уже немало. Работаем в вакууме, используем материалы особой чистоты. Есть специальная наука по очистке этих материалов — этим занимаются химики. Если говорить образно, то схема выглядит так: мы рассчитываем определенные свойства материалов — те, что нам требуются! — а потом создаются технологии, которые позволяют их получить. Есть ряд новых материалов, которых в мире нет, а популярность их огромна. Поэтому о нас и пишут разные "крутые" научные журналы. Впрочем, к их оценкам я отношусь спокойно. Был в жизни такой случай. Не буду вдаваться в подробности, но удалось обнаружить одно интересно физическое явление. Написал об этом статью. Послал в журнал. Оттуда ответ, мол, ничего подобного быть не может, и я где-то допустил ошибку. Послал в другой журнал. Там сомневались долго, но потом все-таки опубликовали. Через некоторое время японцы повторили эксперимент и подтвердили, что нами открыто очень важное и интересное физическое явление. Сейчас это одна из работ, которая цитируется больше других. Так что следует в первую очередь самим оценивать работы, а уж потом ссылаться на зарубежные издания.

— В ФАНО любят это делать. Кстати, к вам оно какое имеет отношение?

— Оно нами руководит.

— Как именно?

— Все документы мы посылаем туда на согласование. Нас же два года назад "вырвали" из Академии. Бюджетные деньги идут от ФАНО, там и проверяют, как мы их тратим.

— Что изменилось для вас появление ФАНО?

— Бумаг вынуждены писать больше.

— И насколько?

— Раз в пятьдесят!

— Я не ослышался — в пятьдесят раз?

— Пожалуй, ошибся: не в пятьдесят, а раз в восемьдесят!

— Вы это серьезно?

— Абсолютно!

— Честно говоря, не хочется продолжать эту тему — обидно за вас, за науку в целом… Хочу обратить внимание на другое. Итак, вы печете "блины"?

— Как-то это звучит нехорошо. Лучше сказать, "интеллектуальный продукт".

— Хорошо уточняю: вы печете "интеллектуальные блины". Почему настаиваю на таком термине, потому что хочу пожелать, чтобы в стены этого института пришла "интеллектуальная масленица", на который выпекались бы самые разнообразные "блины", и чтобы на нее стремились попасть со всех стран, где таких "блинов" нет.

— Если бы нам не мешали, то такая "масленица" наступила бы гораздо раньше…