Если бы четвертый всадник апокалипсиса, Смерть на белом коне, действительно появился в нашем мире – его конь скелет был бы с остатками почерневшей шкуры, покрытой токсинами Bacillus Anthracis, а в руках бы он держал устав какого-нибудь ООО. Сибирская язва, этот «уголь» для пламени мировых пандемий будущего официально использовался в государственных программах по разработке биологического оружия не меньше чем в пяти странах, и не смотря на это – вполне может спать в земле недалеко от вашего дома. Знакомьтесь – Смерть цвета антрацит по соседству с вами.

Почему уголь? В переводе с греческого ἄνθραξ антрацит – уголь. Bacillus Anthracis – грамположительная, стержнеобразная бактерия, шириной 1 – 1,2 мкм и длиной 3-5 мкм. Неприхотлива и может быть выращена в питательной среде в аэробных или анаэробных условиях. Существует 89 штаммов этой бактерии и далеко не обо всех вы сможете найти информацию, так же, как и не найдете вы информации о том какой конкретно штамм был найден во вспышке, захоронен в скотомогильнике неподалеку или обнаружен в дикой природе. В год, даже с учетом повсеместно распространенной вакцинации животных в мире происходит по меньшей мере 2000 случаев заболеваний. Но до 20-го века Сибирская язва убивала людей и животных сотнями тысяч. 

Сибирская язва встречается во всем мире. Да, да, невозможно найти место – где её никогда не было или не будет. Говоря в общем, её можно отнести к загрязнению окружающей среды. Это зоонозное заболевание, неотрывно связанное с травоядными животными и районами, где они обитают. Человек может заразиться только от животных, продуктов из них, их останков. Бактерия существует в двух состояниях: вегетативном – внутри носителя, и спор – в окружающей среде, почве (носителя нет, или он умер). Поскольку B. anthracis формирует споры, которые могут быть собраны, изолированы и сохранены жизнеспособными в течение десятилетий эти бактерии и выбрали для биологического оружия. Споры являются устойчивыми к высокой температуре, давлению, кислотной среде и ионному излучению, срок жизни при котором они всё ещё могут быть разбужены – более ста лет. 

Бактерия создает капсулу, имитирующую иммунную систему хозяина и маскируя себя от макрофагов. Но убивает не сама бактерия, убивают токсины, выделяемые ей. Токсин состоит из трех отдельно производимых белков – защитного антигена, фактора отека и летального фактора. Как это работает? Животное или человек потребляет в пищу загрязненную частичками почвы со спорами траву/продукты животного или природного происхождения с частицами больных животных (мясо, субпродукты, молоко, вода из скважины или колодца, плохо помытые овощи, растения) или вдыхает воздух, в котором споры были распылены или разнесены ветром. После чего споры попадают в слизистую дыхательных путей и желудочно-кишечного тракта. Прорастают. Появившиеся бактерии обрастают капсулой, копирующей оболочку иммунных клеток, и мигрируют в лимфоузлы, начиная размножаться и выделять токсины на всём пути следования. Этот процесс вызывает появление карбункулов, очагов серозно-геморрагического воспаления с некрозом и отёками, в соответствии с назначениями своих токсинов. Наиболее частым является заражение через кожу, но, как ни странно, для заражения недостаточно просто взять в руки останки больного животного, бацилла внедряется только через микропорезы или травмы. Это актуально для трёх наиболее изученных штаммов Эймс, Штерн и Воллум, отличающихся типами переносимых плазмид.

Инкубационный период для внедрения и поражения лимфоузлов колеблется от нескольких часов до 2-3 дней. После поражения лимфоузлов наступает генерализация процесса, независимо от формы заболевания – кожной, лёгочной или кишечной. Бактерии выбрасываются в кровь. Сотни тысяч и миллионы бактерий на один кубический миллиметр крови вызывают нарушения свертываемости, ацидоз, отказ почек, сильнейшую интоксикацию. Животные начинают истекать зараженной кровью до момента быстрой, но мучительной смерти. Бактерии, содержащиеся в тёмной не сворачивающейся крови при попадании в насыщенную кислородом среду, снова переходят в состояние спор, чтобы спать и ждать следующего носителя.

Данные по летальности колеблются в зависимости от штаммов и формы заболевания, составляя официально 10-20% для кожных и свыше 95% для легочной формы.

Почему это важно? Сибирская язва - заболевание, которое возникло не вчера. О ней есть упоминания в древности даже Ближнего Востока и Египта. Она была известная как «священный огонь», «персидский огонь». Хотя подробное описание клинической картины было сделано только в 1766 году, возбудитель болезни живёт бок о бок с человеком сотни и тысячи лет. Она просыпается и засыпает в зависимости от климата и условий, которые для неё создает человек.

Вот один из ярких примеров: В Ямало-Ненецком округе Сибирской язвы не было с 1941 года. С 2007 года была прекращена вакцинация. В 2016 году – необычно тёплое лето разморозило несколько скотомогильников вековой давности. Вспышка сибирской язвы, падёж скота, человеческие жертвы, привлечение сил армии.

Первые упоминания об этой болезни можно отнести к 1491 году до нашей эры в ранних работах Месопотамии и Книги Бытия. Пятая и шестая египетские казни ярко иллюстрируют основные симптомы сибирской язвы:

Пятая казнь

У всех египтян вымер скот, находившийся в поле, напасть не коснулась лишь евреев. И понял тогда фараон, что Бог заботится о евреях, но заупрямился и евреев всё же не отпустил (Исх. 9:3-7).

Шестая казнь.

После этого Господь повелел Моисею и Аарону взять по пригоршне печной сажи и подбросить её высоко вверх перед фараоном. Так они и сделали, и покрылись тела египтян и животных их страшными язвами и нарывами. (Исх. 9:8-11).
В 29-ом году до нашей эры была написана поэма Вергилия – Георгики, в которой идёт речь о земледелии, плодоводстве и скотоводстве. В её третьем томе он ведёт речь о болезнях скота, проявлявшихся сажей и кровью у овец, крупного рогатого скота, лошадей и диких животных.

Нельзя не упомянуть средневековую эпидемию «чёрной кости», охватившую Европу в 1600-х годах. Погибло по меньшей мере 60 000 человек и «бесчисленно скота и домашних тварей». К сибирской язве относят различные вспышки и более позднего характера, с ростом урбанизации росло и число жертв в 1700 – 1800 речь идёт о 100 000 смертей ежегодно.

В России больных животных закапывали массово и очень давно. Такие места люди называли «моровыми полями». В СССР такие места, как и новые захоронения систематизировали и огораживали, нанося на военные карты. Федеральными законами №4979-1 «О ветеринарии», 52-ФЗ «О сан-эпидем. благополучии населения», 184-ФЗ от 06.10.1999 – Обеспечение надлежащей утилизации и захоронений больных животных отнесено к региональным органам власти. Добавьте сюда дезорганизацию в период 90-х. Умножьте на засекреченные карты и срок жизни спор. Приплюсуйте коррупцию и цены на недвижимость. Возведите в степень штаммов, незарегистрированных вспышек, испытаний биологического оружия (были ли они? и где?), и может быть – вы получите ответ как в старом анекдоте про статистику. Копая скважину или колодец для воды, собирая ягоды или грибы, покупая участок – скотомогильник рядом мог быть, а мог и не быть. 50 на 50.

Только сегодня по открытым данным, опубликованным в СМИ, в одной только Московской области находится 39 бесхозных скотомогильника. В 2019 году планировалось выделить почти 20 млн. рублей на их благоустройство и содержание. Но речь, как всегда, идёт о проведении конкурса, и в добавок ко всему – об известных сегодня скотомогильниках. И это только Московская область, которая как житница России или концентрация пастбищ и скота не была известна от слова – никогда. А что в Ростовской области? В других областях? Хочется спросить, а как же коттеджная застройка, растущие города-спутники, что было на их месте 50 лет назад? 100 лет? А что будет если очередным паводком размоет скотомогильник на берегу реки или водохранилища?

Всего говорится о примерно 4000 скотомогильниках в РФ. Но живым остаётся вопрос – о недобросовестности отдельных юр.лиц, которые банально не желая сообщать о падеже скота ликвидируют его самостоятельно, оставляя останки буквально у метро или в соседнем подлеске. И речь идёт о биологически опасном агенте, признанном террористической угрозой в 2001 году в США под номером один.

Известно, что количество солнечной радиации, падающей на поверхность планеты, в 10 000 раз превышает всё совокупное количество энергии, вырабатываемой человеком. Казалось бы, рост цен на традиционные энергоносители должен нас подталкивать к каким-то техническим решениям, позволяющим добиться в этом плане хоть какой-то экономии за счет солнца. Поэтому весьма показательно, что в некоторых северных регионах страны такие решения фигурируют в планах развития. В первую очередь в связи с тем, что доставка традиционного топлива в эти места очень сильно сказывается на бюджете, и вообще, делает местную энергетику особо затратной.

Многим из нас до сих пор довольно сложно ассоциировать такие слова, как «Сибирь» и «Солнце». Как мы знаем, некоторые специалисты уверенно заявляют, будто для северных регионов развитие солнечной энергетики совершенно неактуально ввиду того, что с солнцем здесь явный дефицит, а зимы настолько суровы, что без обычного топлива никак не обойтись. Однако это довольно поверхностный взгляд. Да, традиционное топливо здесь необходимо, но и энергия Солнца в суровых северных краях не такой уж дефицит, чтобы ей пренебрегать. А потому соответствующие технические решения вполне уместны и даже актуальны. 

Чтобы заранее снять все скептические замечания по этому поводу, сошлемся на конкретные цифры. Так, согласно результатам исследований Института высоких температур РАН, в число самых «солнечных» регионов входят не только районы Северного Кавказа, но также районы Приморья и Юга Сибири (до 5,0 кВт*час/кв. метр). Больше всего обделены у нас солнечной радиацией северо-западные регионы страны, а также Салехард, восточная часть Чукотки и Камчатка. А вот такие территории, как южные районы НСО, Бурятия, Хакасия, Амурская область, Хабаровский край, обширные территории Красноярского края (вплоть до Магадана), северо-восток Ямало-Ненецкого АО стоят в одном ряду с Краснодарским краем, Ростовской областью и южной частью Поволжья! Показательно, что такие курорты, как Сочи, по среднегодовой солнечной радиации относятся к той же зоне, что и значительная часть Сибири, включая и Якутию (4 – 4,5 кВт*час/кв. метр).  При этом более половины территории РФ (включая многие северные районы) характеризуются среднегодовым ежедневным поступлением солнечной энергии на уровне от 3,5 до 4,5 кВт*час/кв. метр.

Если так, то почему бы этой энергией не воспользоваться?

В качестве наглядного примера можно привести строительство энергоэффективного квартала в поселке Жатай республики САХА Якутия. Об этом опыте было доложено на одной из конференций в Институте теплофизики СО РАН, посвященной вопросам энергосбережения. Конкретно речь шла об экспериментальных малоэтажных домах, оснащенных автономной «гибридной» системой снабжения тепловой энергией, в которой одновременно используются газовые котлы и солнечные коллекторы. Отметим, что в реализации данного проекта активное участие принимали специалисты Томского государственного архитектурно-строительного университета.

Необходимо сказать, что для республики САХА (ввиду низкой плотности населения и суровых климатических условий) автономное энергоснабжение является нормой. По сути дела, она является ярким примером децентрализованного обеспечения энергией конечных потребителей. Так, по всей громадной территории разбросано порядка 130 автономных дизельных электростанций. Как мы понимаем, использование ВИЭ очень часто идет рука об руку с распределенной генерацией. Во всяком случае, там, где отсутствует диктат со стороны крупных энергетических монополистов, там намного успешнее внедряются различные инновационные проекты, связанные с решением вопросов энергосбережения.

Еще в 2012 году в поселке Жатай был построен и сдан в эксплуатацию первый энергоэффективный 23-квартирный дом, в котором была реализована автономная система отопления от двух газовых котлов. Теплоснабжение от центральных тепловых сетей рассматривалось как РЕЗЕРВНОЕ. Но самым важным было то, что в системе горячего водоснабжения был использован один газовый котел и три системы из последовательно соединенных солнечных коллекторов с двадцатью тепловыми трубками.  Управление осуществлялось в автоматическом режиме.

Солнечные коллекторы были установлены на плоском покрытии дома – с ориентацией на южную сторону. Расстояние между тепловыми трубками выбиралось с таким расчетом, чтобы исключить задержку снега на их поверхностях. Самое интересное, что в качестве резервного источника электроэнергии для циркуляционных насосов использовалась солнечная батарея. То есть работа солнечных коллекторов могла быть синхронизирована с «работой» солнечной панели. Для повышения эффективности предусматривается специальный бак аккумуляции. Вся компоновка для оборудования системы горячего водоснабжения размещалась на площадях технического этажа под покрытием здания (поскольку подвалы – из-за вечной мерзлоты – здесь не устраиваются).  

Как показал опыт эксплуатации данной «солнечной» системы, ее доля в обеспечении дома горячей водой оказалась весьма заметной, особенно (по понятной причине) в летнее время. Так, если в январе и феврале эта доля колеблется от пяти до семи процентов, то в марте она уже превышает 40%, в апреле становится выше 70%, в июне-июле переваливает за 90%, в августе доходит до 100 процентов. Падение начинается с сентября (примерно 77 процентов), и достигает минимума к февралю. В среднем за год горячая вода в этом экспериментальном доме обеспечивается за счет солнца на 75 процентов. Согласимся, что эта немалая величина, особенно для Сибири.

Если такая система показывает очевидные выгоды на территории Якутии, то ее выгоды точно так же должны быть очевидны и для Новосибирской области, где с солнечной радиацией дела обстоят ничуть не хуже (см. выше). Надо сказать, что у нас уже есть примеры использования солнечных коллекторов для горячего водоснабжения. По большому счету, такое оборудование стоило бы включать в комплектацию сибирских домов, причем, не только индивидуальных, но и многоквартирных. Сегодня, когда на уровне правительства затеян пересмотр устаревших советских нормативов, имеет смысл поднять этот вопрос со стороны профильных специалистов и руководителей научных организаций, так или иначе участвующих в обсуждении вопросов энергоэффективности.

К сожалению, в нашей стране хорошие прецеденты на этот счет, когда жители многоэтажек устанавливали на крышах солнечные коллекторы, перевешиваются тяжбами с руководителями управляющих компаний, почему-то упорно встающими на пути подобных инноваций. Как разъясняют специалисты, данное направление у нас как раз губит устаревшая нормативная база. Именно это обстоятельство позволяет противникам инноваций добиваться своего (о мотивах говорить здесь не будем). Соответственно, если курс на использование солнечной энергии подтвердится необходимыми государственными документами, то упомянутые конфликты канут в лету. А значит, наши дома (включая и многоэтажки) ждет реальное инновационное «преображение».

Андрей Колосов

С 24 по 26 октября в Москве обсуждали ход реализации проекта по повышению конкурентоспособности российских университетов (проект 5-100). Итоги рассмотрения отчётов университетов таковы: в 2020 году поддержка участников проекта будет продолжена, а с 2021 года проект ждёт «перезагрузка». Число вузов-участников будет увеличено, но отбираться они будут по новым критериям.

Проект 5-100: краткая предыстория

Тем, кто уже не помнит, почему проект называется «5-100», сообщим, что он родился из указа Владимира Путина №799 от 7 мая 2012 года, согласно которому к 2020 году не менее пяти российских университетов должны были войти в первую сотню мирового рейтинга. Какого именно рейтинга, команда, готовившая указ, не уточнила, что оставило чиновникам пространство для манёвра: как выяснилось, рейтингов довольно много и различаются они весьма существенно.

Получив средства на развитие, отобранные по результатам конкурсного отбора вузы начали работать над показателями, которые учитываются в международных рейтингах: наращивать количество научных публикаций, добирать в штат необходимое количество профессоров, корректировать учебные программы и так далее. Разумеется, обнаружилась положительная динамика, однако как следует нарастить позиции в ключевых рейтингах оказались способны далеко не все.

В 2017 году разгорелся серьёзный конфликт между Ольгой Голодец, которая на тот момент занимала пост курирующего вице-премьера, и Ольгой Васильевой, возглавлявшей единое министерство образования и науки, занимавшееся и школами, и вузами. Пока Ольга Голодец радовалась результатам, которые демонстрировали участники проекта, и уверяла, что до заветной цели осталась пара шагов, министр Васильева призывала не лукавить и прекратить финансировать вузы, которым пока не суждено войти в сотню мировых лидеров. По мнению Васильевой, проект 5-100 стал самым дорогостоящим проектом в сфере образования, и при затраченных десятках миллиардов рублей логично было бы рассчитывать на ощутимые результаты. А раз их нет, министр предложила оставить финансирование только для шести вузов: МФТИ, ВШЭ, ИТМО, МИСиС, НГУ и МИФИ. Это дало бы возможность выполнить майский указ без колоссальных затрат. Ольга Голодец в ответ призвала не делать резких движений, которые «сведут на нет накопленные результаты».

После выборов 2018 года всё изменилось. Науку и образование в правительстве теперь курирует Татьяна Голикова, а Ольге Голодец достались спорт и культура. Министерство, которое возглавляла Ольга Васильева, разделили на два ведомства, отдав науку и высшее образование Михаилу Котюкову. Что же касается проекта 5-100, то его, конечно, не свернули: кто же признается, что десятки миллиардов рублей были потрачены неэффективно? Однако он был немного переформатирован: в зависимости от успехов вузы были разделены на группы, и «передовики» (вузы, перечисленные Васильевой, плюс Томский государственный университет – прим. profiok.com) получили существенно больше средств на дальнейшее развитие.

Проект 5-100: ближайшее будущее

Совет по повышению конкурентоспособности ведущих университетов РФ среди ведущих мировых научно-образовательных центров (Совет проекта 5-100) работал два дня. Заседание проходило под председательством Татьяны Голиковой, возглавившей Совет в 2018 году.
Накануне, 24 октября, с членами Совета встретился глава кабмина Дмитрий Медведев, чтобы «поговорить о том, как нам улучшить университетскую жизнь». По словам Медведева, на поддержку участников проекта за семь лет было выделено около 70 млрд рублей.

«Средства для нашего бюджета весьма немаленькие, – признал Медведев. – Но благодаря этому университеты многое смогли сделать».

Медведев отметил, что участники проекта «закрепились в ряде глобальных рейтингов», особенно в предметных, более всего – среди инженерных, математических, физических и прочих технических вузах, где, собственно, у нас и так был «хороший задел». По словам Медведева, заметно улучшили позиции МИФИ, МФТИ, НГУ, ИТМО, МИСиС и ВШЭ (именно эти вузы выделяла Ольга Васильева – прим. profiok.com). Кроме того, за прошедшие семь лет «почти двукратно» (с большой натяжкой, 280 тысяч против 165 тысяч – прим. profiok.com) выросло количество иностранных студентов.

Что ж, тут, пожалуй, не поспоришь. Если в развитие вузов вливать деньги, то эти вузы будут развиваться. Вопрос эффективности, видимо, остаётся за скобками, а о майском указе 2012 года вообще никто не вспоминает. Зачем? На смену амбициозным задачам пришли, как выразился Медведев, «сверхамбициозные».

Теперь к 2024 году Россия должна войти в десятку по присутствию в топ-500 глобальных рейтингов университетов. Сейчас мы занимаем 17-е место, то есть до цели, как и пару лет назад, осталось несколько шагов.

По правде говоря, проект 5-100 следовало бы переименовать в 10-500. Впрочем, раз цель подкорректировали под возможности (в этом, кстати, нет ничего плохого, может быть, в 2012 году была поставлена заведомо нерешаемая задача – прим. profiok.com), значит, и с проектом всё теперь будет в порядке.

Итак, на протяжении двух дней члены Совета – глава Минобрнауки Михаил Котюков, научный руководитель МШУ «Сколково» Андрей Волков, глава Сбербанка Герман Греф, президент РАН Александр Сергеев и ректоры ряда зарубежных университетов – слушали доклады ректоров вузов – участников проекта о том, как они реализуют программы повышения своей конкурентоспособности. В 2020 году участникам проекта предстоит завершающий этап реализации этих стратегий.
По итогам заседания Совет рекомендовал Минобрнауки продолжить в 2020 году поддержку всех участников проекта. Как и в 2019 году, вузы будут разделены на три группы по семь университетов в каждой. При разделении учитывались позиции вузов в рейтингах, финансовые показатели и показатели, связанные с научной и международной деятельностью, а также оценка членов Совета по результатам презентации.

По словам Татьяны Голиковой, существенных изменений в распределении университетов по группам не произошло. Что касается позиций внутри самих групп, то стоит сказать о безусловном успехе ИТМО, который переместился с пятого места на второе и уступает по показателям только Высшей школе экономики. Распределение по группам напрямую связано с распределением выделяемых на поддержку бюджетных средств: члены первой группы получат примерно по 900 млн рублей, во второй – по 450 млн рублей, в третьей – по 120-130 млн рублей.

В первую группу вошли: НИУ ВШЭ, НИУ ИТМО, НИЯУ МИФИ, МФТИ, МИСиС, Томский государственный университет и Новосибирский национальный исследовательский государственный университет.

Вторая группа: Томский политехнический университет, Казанский (Приволжский) федеральный университет, Сеченовский Университет, СПбПУ Петра Великого, Уральский федеральный университет имени Б.Н. Ельцина, РУДН и Тюменский государственный университет.

Соответственно, участниками третьей группы стали: Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, Дальневосточный федеральный университет, Южно-Уральский государственный университет, ЛЭТИ им. В. И. Ульянова (Ленина), Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта, Самарский национальный исследовательский университет имени академика С. П. Королёва и Сибирский федеральный университет.

Проект 5-100: что будет дальше?

Как подчеркнул на встрече с членами Совета Дмитрий Медведев, основная цель проекта – сделать российское образование «престижным, популярным и, самое главное, качественным».

И если не измерять достижения вузов исключительно позициями в рейтингах, то проект, судя по всему, действительно пошёл им на пользу. Руководство университетов, наконец, озаботилось стратегией развития своих вузов, обратило внимание на слабые места, получило возможность сфокусироваться на укреплении конкурентных преимуществ. Вузы усилили преподавательский состав, стали выстраивать взаимодействие с отечественными и зарубежными научными организациями, искать партнёров в бизнесе.

Кроме того, как напомнила Татьяна Голикова, статус университетов позволил этим вузам полноправно участвовать в национальном проекте «Наука». На базе некоторых участников проекта 5-100 будут созданы научно-образовательные центры (НОЦ), а также математические и генетические научные центры. Разумеется, это происходит в сотрудничестве с ведущими научными организациями. Например, НИУ имени Лобачевского участвует в создании НОЦ в Нижегородской области, а в совместном НОЦ Тюменской области, Ханты-мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов участвуют Тюменский госуниверситет и СПбПУ Петра Великого.

По словам Дмитрия Медведева, для реализации «сверхамбициозных» задач к проекту 5-100 нужны «новые подходы». Они будут заключаться в том, что, во-первых, участвовать в проекте будут не 21, а 30 университетов, во-вторых, финансовая поддержка проекта будет увеличена, например, в 2021 году плюс к «стандартным» 10 млрд рублей будет выделено дополнительно 5 млрд рублей. И самое главное: критерии отбора вузов будут полностью изменены.

Как пояснила Татьяна Голикова, «это, по сути, будет перезагрузка». В 2020 году будет проведён конкурсный отбор, причём университеты, которые сейчас участвуют в проекте, будут проходить его на общих основаниях. «Это будет не 21 плюс девять новых, а новые 30 вузов», – уточнила Голикова.

Вице-премьер подчеркнула, что в новом конкурсном отборе примут участие вузы из всех федеральных округов нашей страны, причём это должны быть не только федеральные вузы, но и региональные, а также отраслевые – например, медицинские, транспортные, агропромышленные.

«В создании научных центров мирового уровня мы отошли от традиционной логики, согласно которой они создаются в столичных городах, – отметила Голикова. – Нам бы очень хотелось, чтобы в проекте 5-100 как можно шире была представлена география Российской Федерации, поскольку потенциал отдельных регионов очень высок».

По словам главы Минобрнауки Михаила Котюкова, перечень требований к конкурсу будет специально скорректирован таким образом, чтобы в нём приняли участие 50-60 университетов из разных регионов и чтобы отбор охватил все федеральные округа.

Как заметили коллеги из телеграм-канала «Научно-образовательная политика», из пары десятков регионов, представители которых защищали на Совете свои стратегии развития, поддержать свои вузы решили только три губернатора: глава Томской области Сергей Жвачкин, губернатор Тюменской области Александр Моор и губернатор Челябинской области Алексей Текслер. Жаль, что проектом «прониклись», мягко говоря, не все руководители субъектов РФ, тогда как от их отношения и внимания едва ли не напрямую зависят позиции вузов. Тем более – региональных.

«Логично было бы завоёвывать высокие позиции в рейтингах не потому, что стоит такая задача, а в качестве «побочного эффекта» от реализации собственной стратегии развития и достижения собственных стратегических целей, – считает заместитель директора Центра экономического развития и сертификации (ЦЭРС ИНЭС) Юрий Смыслов. – Недавно на одном из совещаний глава думской комиссии по ОПК Владимир Гутенёв, который входит в Совет НОЦ, рассказывал, чем чревата гонка за статистическими показателями. Университеты, входящие в проект 5-100, приглашали в штат зарубежных профессоров, те щедро расставляли ссылки на своих новых коллег и записывали их в соавторы, и показатели вуза в WoS и Scopus бодро росли ровно до тех пор, пока не заканчивался контракт с очередным профессором. Так что ориентироваться нужно прежде всего на свои собственные стратегические задачи, и если стратегия выбрана верно, то и рейтинги со временем подтянутся. Например, на положение вузов в предметных рейтингах наверняка повлияет их работа в составе научно-образовательных центров. Остаётся вопрос, что такого уж полезного могут посоветовать нам в решении наших задач члены Совета, представляющие зарубежные вузы? Впрочем, не исключаю, что перезагрузка, о которой говорила Голикова, затронет и состав Совета».

Как сообщила Татьяна Голикова, проект 5-100 включён в федеральный проект «Молодые профессионалы» нацпроекта «Образование». Конкурсный отбор на следующий этап проекта будет проводиться в 2020 году, а реализация проекта начнётся с 2021 года.

27 октября новосибирцы активно поддержали международную акцию Географический диктант. 99 площадок – в школах, библиотеках, вузах, домах культуры, военных частях – объединили любителей географии. В этом году Диктант написали также слабовидящие и незрячие на специально подготовленных площадках региона.

За 45 минут участникам необходимо было ответить на 40 вопросов из разных разделов географии. Все они – о России. Часть вопросов была связана с освоением Сибири и Арктики, путешествиями известных исследователей-географов. Например, по маршруту экспедиции нужно было определить имя путешественника. Участники должны были продемонстрировать знания объектов на карте – озер, морей, островов, гор, а также проявить эрудицию и определить названия пещер, заповедников, крупных месторождений газа и железной руды. Так, многие сибиряки-туристы без труда узнали заповедник «Столбы» в Красноярском крае по описанию объектов - «Перья, Дед, Бабка, Внук». В Диктант были включены вопросы со знаменательными датами – 200-летие первой русской антарктической экспедиции Ф. Беллинсгаузена и С. Лазарева, 125-летие со дня рождения натуралиста и члена РГО Виталия Бианки. Вопросы Диктанта озвучили режиссер Никита Михалков, телеведущая Мария Ситтель, певец Сергей Шнуров.

В акции приняли участие школьники и студенты, представители разных профессий. В Новосибирском Академгородке Диктант написали военные из высшего командного училища. В старейшем лицее научного городка №130 эта образовательная акция собрала учителей, школьников и их родителей. Ученица 9 М класса Мария Чепелева на Диктант пришла вместе с братом. Они увлекаются географией, участвуют в молодежных проектах Русского географического общества. «Очень рада, что в этом году открылась площадка в нашем лицее, до этого я проходила тестирование онлайн из дома. Задания очень понравились, были интересные вопросы», - поделилась Мария. Преподаватели географии считают, что такие мероприятия способствуют популяризации географических знаний, повышению интереса к предмету «география». Учитель географии лицея №130 Наталья Капустина отметила: «Эта замечательная просветительская акция дает возможность проверить и оценить свои знания по географии, узнать новые и интересные факты, расширить свой кругозор».

Ученица 9 М класса лицея №9 Мария Гуляева активно участвует в работе Молодежного клуба РГО, проводит экологические акции. После Диктанта поделилась своими впечатлениями. «Мне очень понравилась организация, атмосфера и вопросы. Надеюсь, что Диктант станет доброй традицией нашего лицея». 

В этом году состоялся пятый Географический диктант, организованный Русским географическим обществом. Его цель – популяризация географических знаний и повышение интереса к географии России среди населения. Просветительская акция прошла на 5800 организованных площадках в 110 странах. Пункты проведения Диктанта расположены не только в школах, университетах, библиотеках и воинских частях, но и в необычных местах. Среди самых интересных площадок в России – корабль-музей «Крейсер «Аврора» в Санкт-Петербурге, Центр управления полётами в Королёве, нефтедобывающие платформы в Каспийском море.

Еще не успел рассеяться дым от сибирских лесных пожаров, как в некоторых СМИ снова подняли тему сжигания бытовых отходов, объявив такой подход к решению проблемы «экологическим геноцидом». В частности, об этом сообщает интернет-портал REGNUM. Так, в конце июля на заседании Совета REGNUM-РАЕН профессор, член-корреспондент РАЕН Игорь Мазурин ответил на вопросы жителей Московской области, дав в ходе выступления свою оценку технологии, применяемой на МСЗ Hitachi Zosen Inova (напомним, что именно заводы этой компании планируется построить на территории Подмосковья).

Месяц спустя на том же сайте появилась развернутая статья, где он затронул главные аспекты термической утилизации мусора. По словам автора, еще в 2016 году компания «РТ-инвест» (покупатель таких заводов) разослала двум десяткам специалистов запрос по поводу состоятельности технологического процесса, реализуемого на указанных предприятиях. Автор утверждает, что ему стали известны ответы семнадцати специалистов, участвовавших в опросе. «Как ни странно, - пишет он, - ни одного восторженного и даже положительного отзыва в ответах не содержится». По его словам, одиннадцать экспертов высказали серьезные опасения насчет воздействия данной технологии на человека и окружающую среду. Еще трое дали негативные оценки в декларативной форме (остальные трое воздержались от высказываний по вопросу безопасности).

Красноречиво в этой связи выглядит заключение, поступившее от НП «Национальный Центр Эколого-Эпидемиологической Безопасности».  Суть данного заключения сводится к тому, что сжигаемый мусор никуда не исчезает, а просто «видоизменяется». Якобы МСЗ представляют собой производства по «изготовлению» токсичных отходов из сравнительно «безопасных» материалов. Сжигание отходов, отмечается в тексте, не решает проблемы устранения токсичных веществ: «Они трансформируются и часто становятся еще более токсичными, чем до сжигания». Далее идет длинный перечень таких веществ. Многие из них, указывают авторы заключения, не разлагаются и способны к накоплению в живых организмах, вызывая онкологические заболевания и разрушения гормональной системы человека.

Причем, речь идет не только о технологиях, применяемых на конкретных предприятиях. Авторы указанного текста идут дальше, объявляя сжигание отходов само по себе «отмирающей технологией». Дескать, основная часть расходов связана здесь с системой очистки и «захоронения» золы и шлаков, будто бы содержащих опасные для жизни вещества. По сути, золу и шлаки поставили здесь на один уровень с радиоактивными отходами. Но даже и такие мероприятия, утверждают авторы текста, не спасут нас от загрязнения, поскольку яды так или иначе будут просачиваться в окружающую среду.

У меня складывается впечатление, что МСЗ Hitachi Zosen Inova дали некоторым российским экспертам хороший повод раскритиковать термическую утилизацию как таковую. То есть вместо того, чтобы оценить конкретную (устаревшую) технологию сжигания мусора на решетках, нам пытаются внушить, будто опасна и бесперспективна ЛЮБАЯ технология сжигания.

Якобы наши ученые – в силу своей прозорливости – давно уже убедились в бессмысленности всех потуг на этом пути. Опыт развитых стран, как видим, также не производит на критиков никакого впечатления, поскольку в России-де свои особые условия. И что особо показательно: эксперты делают такие заявления от имени ВСЕЙ российской науки. В итоге у человека, плохо знакомого с темой, может возникнуть впечатление, что наша страна давно уже движется другим путем, и только из-за рыночных реформ мы свернули с правильного направления, соблазнившись «чуждыми» зарубежными технологиями. То есть, еще раз подчеркну, эксперты видят проблему не в том, что в Московской области сделали ставку на УСТАРЕВШИЕ предприятия, а в том, что пошли путем сжигания мусора.

Иначе, как подменой тезиса, данный критический разбор не назовешь. Печальнее всего то, что авторы таких разоблачительных материалов намеренно потворствуют нагнетанию массовой истерии, смыкаясь с некоторыми скандальными «общественниками» (о чем мы уже писали ранее). Не удивительно, что в упомянутой статье Игоря Мазурина чуть ли не половина текста посвящена описанию диоксинов и тому вреду, который они причиняют людям и природе. При этом, что особо показательно, автор не уделяет столь же пристального внимания отечественным разработкам в области утилизации и переработке мусора. Казалось бы, если у нас в стране есть своя передовая школа, то неплохо было бы сослаться на конкретные примеры, наглядно, в «материале» продемонстрировав реальную альтернативу тому, что предлагают устроить в Московской области. Вместо этого автор пускается в конспирологические дебри, пытаясь представить ситуацию с закупкой японских МСЗ как пример «захвата» наших рынков представителями транснациональных корпораций.  Я понимаю, что российские «общественники» (а вместе с ними – и простые обыватели) очень чутко реагируют на подобные вещи. Но насколько стал понятен нам выход из ситуации? На этот счет у наших разоблачителей есть лишь одни общие пожелания – нужны-де «безотходные и безопасные технологии». Очень хорошо. Но что именно?

В этой связи вынужден еще раз напомнить, что в Новосибирске (конкретно – в Институте теплофизики СО РАН) давно уже занимаются вопросами термической утилизации твердых коммунальных отходов. Причем, это направление изучено не на уровне теоретических моделей, а уже воплощено в «железе».

Напомню (в который раз), что недалеко от Новосибирска давно уже успешно функционирует небольшое предприятие по сжиганию просроченных продуктов и опасных медицинских отходов. Разработка оборудования осуществлена нашими специалистами, а само оборудование произведено на наших же заводах. Технология предусматривает дополнительное сжигание продуктов горения в специальной камере при температуре 1200 градусов Цельсия, что исключает выброс опасных веществ.

Производимые здесь замеры показывают, что с точки зрения экологии данная технология вполне укладывается в нормативы, принятые в странах ЕС. И что особенно важно для нашей темы: разработчики настойчиво предлагают использовать такие предприятия для утилизации ТКО – с выработкой тепловой и электрической энергии.

В свете сказанного упомянутый выше тезис насчет того, что отечественная наука давно-де признала термическую утилизацию бесполезной и бесперспективной, не выдерживает никакой критики. Как видим, «наука» у нас в стране далеко не так однородна, как пытаются представить некоторые эксперты. Еще больше изумляет то обстоятельство, что разработка новосибирских специалистов (а равно и давно уже построенное предприятие) до сих пор не привлекает никакого внимания как со стороны «общественников», так и со стороны разоблачителей устаревшей японской технологии.

Почему реальные достижения новосибирских ученых и технологов по части термической утилизации мусора все еще остаются неизвестными широкой аудитории? Вопрос этот далеко не праздный. Сама технология регулярно презентуется на самых разных конференциях и форумах, включая и такой известный технологический форум, как «Технопром». Пока я не вижу смысла искать виновных. Но все же вынужден заметить, что со стороны наших разработчиков имеет место досадное упущение – недостаточно внимательное отношение к работе с общественностью, игнорирование различных пиар-акций.  

В итоге получается, что жителям Подмосковья, обеспокоенным перспективой развития «мусорной» темы, основные «истины» растолковывает от имени науки человек, враждебно настроенный к тому направлению, которым десятки лет занимаются специалисты ИТ СО РАН. Не мудрено, что после таких «консультаций» вся общественность страны начнет с ходу отметать любые предложения по сжиганию мусора, не вникая в суть вопроса. А значит, «под раздачу» вполне могут попасть и серьезные отечественные разработки, даже если они соответствуют уровню передовых стран.

Андрей Колосов

На территории западного Забайкалья есть необычные каменные конструкции. Их назначение долгое время оставалось загадкой для учёных. Сотрудники Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (Улан-Удэ) установили, что эти места связаны с астрономическими явлениями. Похоже, древние люди проводили там мистические таинства в дни осеннего-весеннего равноденствия и зимнего-летнего солнцестояния.

«Святилищ на территории Западного Забайкалья известно немало, многие места могут пониматься таким образом — это и скалы с рисунками, и то, что расположено рядом с ними. Но сейчас речь идёт о культовых объектах, несколько отличающихся, — их структурные элементы включены в окружающий ландшафт. Пространство там организовано посредством стенок, валов и различных курганов. Мы эти объекты интерпретируем как святилища, но назначение некоторых конструкций хранит тайны», — рассказал ведущий научный сотрудник ИМБТ СО РАН кандидат исторических наук Василий Иванович Ташак на IV международном конгрессе средневековой археологии евразийских степей «Кочевые империи Евразии в свете археологических и междисциплинарных исследований».
 
Связь таких конструкций с солнечными явлениями была обнаружена случайно. Всё началось с изучения многослойного и многокомпонентного археологического комплекса Барун-Алан-1, расположенного в долине реки Алан. Там есть площадка под скалой с петроглифами, в центре неё находится маленький курган, рядом также имеются ряды курганов.

«Примерно в 70 метрах от этой группы мы нашли углубленную в грунт кольцевую выкладку с камнями, поставленными крест-накрест. Однажды, во время заката 22 июня, мы заметили, что их створ указывает ровно на место захода Солнца, — вспомнил Василий Ташак. — Мы не стали раскапывать эту кладку полностью, вычистили только середину, и увидели: она явно создавалась для того, чтобы в ней крепился столб. Скорее всего, это был гномон, и именно отсюда велось наблюдение за Солнцем. В ходе дальнейших исследований выяснилось, что зимой при заходе Солнца тень от гномона падает на восточный камень, а при восходе Солнца в дни летнего солнцестояния — на западный. Начало Бронзового века было временем становления культа Солнца, определения по нему некоторых важных моментов жизни».
 

Гномон — стержень, укрепленный на горизонтальной поверхности, служивший в древности для определения высоты Солнца над горизонтом по отбрасываемой тени; солнечные часы.

Если раньше учёные принимали курганы памятника Барун-Алан-1 за погребения, то при раскопах выяснилось, что они представляют собой ритуальные кладки, скорее всего жертвенные, поскольку там зафиксированы следы множества жертвенных костров, а также части жертвенных сосудов, поставленных между камней. На территории памятника найдено полностью разрушенное погребение, относящееся к VIII веку до нашей эры, — в нем обнаружили кости кистей и стоп. По словам исследователей, это могли быть останки человеческих жертвоприношений, либо просто сильно ограбленные могилы, однозначно сейчас сказать сложно.

«С этого момента некоторые археологические объекты мы стали рассматривать конкретно с позиции связи с астрономическими событиями», — отметил Василий Ташак. На сегодняшний день учёные обнаружили шесть таких объектов: для четырех из них удалось установить достоверное соотношение с явлениями Солнца, для двух — предположительное (их исследованию помешали погодные условия). Одним из них стало археологическое местонахождение Шара-Тэбсэг, известное среди туристов как «Меркитская крепость». «На самом деле это никакая не крепость, а огромный культовый объект, который начал функционировать с бронзового века и функционировал до средневековья»,— сказал учёный.

Памятник представляет комплекс каменных конструкций, связанных с естественными элементами рельефа. Его основой послужил скалистый горный отрог. Общая протяженность памятника — более 800 метров при высоте от нижнего структурного элемента до верхнего 270 метров. Нижний представляет собой стену из каменных плит, поставленных вертикально, она протянулась у подножия острога более трёхсот метров. Похожая стена возведена и на горе, у подножия скалы, но более короткая — её длина около 40 метров. Эта стена создаёт искусственный коридор между обрывистым склоном горы и скалой, который примыкает к естественному проходу в рельефе.

Долгое время было непонятно, для чего была предназначена эта стена, но оказалось, что её наличие обретает смысл в привязке к астрономическим событиям. «Когда мы из этого естественного коридора наблюдаем закат 22 декабря, то видим, как Солнце, заходя, касается вершины горы, удаленной на 24 километра (в то время как местность вокруг достаточно равнинная). Затем Солнце долго “катится” по склону горы и только после этого заходит за горизонт. Видимо, люди зафиксировали такое явление ещё в эпоху бронзового века, а уже затем построили искусственный коридор, который продолжает естественный, выходит на запад и оказывается ориентированным на заход Солнца в дни весеннего-осеннего равноденствия. По описаниям предыдущих исследований, стена тянулась ещё дальше, но на сегодняшний день более 10 метров ее утрачено», — рассказал Василий Ташак.

В Джидинском районе республики Бурятия, недалеко от границы с Монголией, расположен Сарбадуйский вал. Этот памятник также вписан в окружающий рельеф и состоит из двух конструктивных элементов — естественная скала тянется сверху вниз по горному склону, ниже её проложен искусственный вал. На восточном краю скальной стены горы есть наскальные рисунки. «Мы обнаружили, что 22 марта наблюдатель, находящийся на краю скалы, и второй наблюдатель, стоящий на краю искусственного вала, одновременно видят заход Солнца, после чего всё мгновенно погружается в тень, — сказал Василий Ташак. — Сарбадуйский вал ничего ни от кого не отделяет, его назначение долгое время было загадкой. Получается, что подобные непонятные на первый взгляд объекты становятся “читаемыми” после того, как мы начинаем их связывать с астрономическими явлениями». Так же, по расчетам исследователей, 22 июня солнце, восходя, освещает обращенную на восток скалу с наскальными рисунками, однако это пока только предположение, его ещё необходимо доказать. Среди наскальных рисунков Сарбадуйского вала есть изображения лосей, которые ещё с эпохи неолита считались животными, посвященными культу Солнца.

Соотносится с астрономическими явлениями и археологический объект на горе Улан-Тологой в Кяхтинском районе. На её плоской вершине создана интересная линейная конструкция, состоящая из небольшого кургана, от которого в западном и восточном направлениях по линии возведены каменные курганы, уменьшающиеся в размерах по мере удаления от центрального. Учёные предположили, что из этого места весной и осенью можно наблюдать восход и заход Солнца по одной линии. Предположение подтвердилось, но только для части объекта. «Чётко видно, что одна из линий маленьких курганов проложена по направлению восход-заход Солнца в дни весеннего и осеннего равноденствия. Поскольку середина центрального кургана частично разрушена, сложно сказать, где была точка наблюдения. Вторая линия курганов проложена небольшим углом к первой. Понять, для чего это сделано, уже сложнее. Возможно, этот угол показывает на какое-то созвездие или что-то ещё, здесь надо применять более углубленные знания астрономии. Наша задача — показать, что такое явление не единичное, оно было распространено на территории Бурятии», — рассказал Василий Ташак.

Сейчас учёные собираются сосредоточиться на исследовании некоторых других археологических памятников республики, которые так же могут быть связаны с культом Солнца. К ним, например, относятся Павлова Гора, могильник Боо, объект Шамхаг-Байсан, и некоторые другие. Также важно изучить изменение соотношения Солнца и Земли в разные периоды времени — возможно, что в бронзовом веке оно несколько отличалось от сегодняшнего.
 
Исследование выполнено в рамках работ по гранту Правительства Российской Федерации «Динамика народов и империй в истории Внутренней Азии».
 
Диана Хомякова

Чем так привлекательны труды классиков естествознания, даже не самых выдающихся? Думаю, разгадка в том, что эти люди иначе понимали свое занятие наукой, чем это принято в наши дни. Исследование природы не было для них «работой» или просто «профессией». Скорее всего, они понимали свое место в науке как некую форму духовного призвания – по аналогии с ранними христианскими подвижниками. И их деятельность, действительно, во многом была подвижнической (если учесть к тому же, что долгое время за научные опыты не назначалось никакого жалованья, никаких премий и никаких грантов). Даже если исследователь заблуждался (как выяснялось впоследствии), он оставался при этом совершенно искренним, свято веря в необходимость познания истины и в свое служение человечеству (именно так – человечеству!). Со временем этот подвижнический пафос сгладился и даже исчез, однако именно благодаря этой нравственной компоненте сформировался тот мощнейший фундамент, на котором покоится наука наших дней.

Французский натуралист Жоффруа Сент-Илер (1772 – 1844) сумел оставить след в науке, хотя и не вошел в число «великих» (как это произошло с Дарвином). Его судьба сложилась не совсем удачно. Будучи последователем Ламарка, он осмелился вступить в публичную дискуссию с уже прославленным натуралистом Кювье. Эта дискуссия, состоявшаяся в 1830 году в здании Парижской Академии наук, приковала столь пристальное внимание тогдашней образованной публики, что стала памятной датой в истории естествознания.

К огорчению своих сторонников-эволюционистов, Сент-Илер не одержал в этом споре победы.  Однако, как принято выражаться в популярных книжках, проигравшего «оправдала история». Он ошибался в деталях, но оказался прав в главном. Главное здесь – идея о том, что вся живая природа пронизана родственными связями, уходящими к самым ранним временам жизни на Земле.

В наши дни, читая труды Сент-Илера, начинаешь глубже осознавать то обстоятельство, что подобные идеи возникали в научных кругах не столько под влиянием фактов, сколько в силу интуиции и веры в универсальное единство всего живого. По части фактов тот же Сент-Илер проигрывал своему оппоненту, и, говоря откровенно, с точки зрения строгой науки его апология эволюционизма выглядела не очень убедительно (он даже пытался – подумать только – выявить зачатки позвоночника у насекомых!). Тем не менее, его сторонники (в частности – Иоганн Гете) отнюдь не отказались от своих убеждений. Факты осмысливались и переосмысливались, идея же продолжала служить некой путеводной звездой, словно ведущей к раскрытию окончательных тайн природы.

Как и Кювье, Сент-Илер занимался изучением представителей древней фауны. Палеонтология находилась в ту пору в начале своего становления, и французские натуралисты многое сделали для того, чтобы придать исследованиям окаменелостей научный характер. Для Сент-Илера было принципиально, что между древними животными и животными современными не наблюдалось никаких значительных различий, никаких «демаркаций». В современных формах мы можем выявить те же морфологические признаки, что уже существовали в незапамятные времена. Этот факт ясно указывал на родственную связь между теми и другими, а значит, противоречил (в понимании ученого) идее постоянного творения новых форм жизни. Останки древних существ как бы указывали на то, что генетические связи уходят вглубь времен, в самое «начало начал».

Вместе с тем палеонтологические данные свидетельствуют о том, что органическая жизнь на Земле находится в состоянии постоянных изменений. Для Сент-Илера, как убежденного эволюциониста, трансформация живых форм во времени – это данность. Он связывает изменения с воздействием на организмы внешних факторов. По его мнению, в глубокой древности факторы, вызывающие изменения, действовали с куда большей интенсивностью, чем в наше время. Возможно, поэтому мы не можем воочию наблюдать появления новых видов. Но то, что видообразование некогда происходило в силу естественных причин (то есть путем трансформаций), в том ученый ничуть не сомневался.

Фактически, Сентр-Илер стоял у истоков создания так называемой прогрессирующей лестницы живых существ: каждая эпоха в истории Земли соответствует определенному уровню организации живых форм. Правда, в отличие от ученых-эволюционистов, живших уже после Дарвина, он признает (как и его коллега Кювье), что поверхность нашей планеты периодически подвергалась разрушительным процессам. 

Так, он считал, что когда-то вода занимала бОльшую площадь, чем сейчас, причем эти воды были стоячими и «не входили в круговорот, в котором движутся теперь». Атмосфера Земли, считал ученый, когда-то была неустойчивой, и в ней, как в гигантской лаборатории, действовали различные факторы, приводившие к изменениям организации живых существ.

Отметим, что во времена Сент-Илера генетическая связь между ископаемыми животных и современными видами нередко ставилась под сомнение. Считалось, что подобные допущения не имеют никаких эмпирических оснований. Наоборот, знатоки морфологии отрицали такую связь на основании тщательного изучения останков вымерших форм. Современные виды, по их убеждению, имеют независимое происхождение. Еще нелепей казалось предположение о переходе одни классов в другие. Скажем, от рыб – к земноводным.

Сент-Илеру было важно выявить, что органы животных подвержены трансформациям, превращениям из одного в другое. С этой целью он даже предпринял эксперименты в заведении для искусственного выведения цыплят, пытаясь влиять на форму зародыша. Суть эксперимента заключалась в воздействии на эмбрионы разными способами, чтобы «побудить их к образованию уродств, то есть вызвать появление в некоторых местах органов ненормальной формы». По мнению ученого, искусственно вызываемые уродства помогли бы экспериментальным путем доказать некоторые положения так называемой «теории предсуществования зародышей». Эта теория была известна еще с античных времен, но с появлением современного естествознания перешла в область метафизики. Сент-Илер рассчитывал на то, что конкретные эксперименты с эмбрионами позволят рассуждать о таких вещах с позиций эмпирической науки.

Однако в этом случае необходимо понимать, что эмпиризм Сент-Илера (а равно и других эволюционистов той эпохи) не приводил ни к какому материализму и разрыву с верой. Он трактует природу как видимую сторону творения, нисколько не сомневаясь при этом в существовании Бога-Творца. Принципиально важным моментом выступает также и то, что эволюционная идея рассматривалась в то время как средство систематизации разрозненных эмпирических знаний, как философское обобщение и создание целой мировоззренческой модели. Эта была попытка некоего синтеза, попытка подняться до «вершины наук». В какой-то мере это была еще и попытка преодоления последствий узкой специализации, характеризовавшей современное естествознание.

Сент-Илер с восторгом отзывался о немецкой науке, где философия природы (по его же словам) преподавалась как целая отрасль знаний. Немцы, считал он, отличаются большей смелостью ума, нежели французы. Отчасти он был прав. У себя на родине, во Франции, его попытки создать такой натурфилософский синтез не нашли должного понимания в среде коллег-натуралистов (как ранее то же самое произошло с Ламарком). Для Кювье, например, вся эта натурфилософия была типичной метафизикой, не содержащей в себе ничего ценного в плане познания природы. По большому счету – обычной фантазией, не имеющей никакого отношения к строгой науке. Именно с этих позиций – позиций строгого эмпирика - он громил философские (по сути) идеи своего коллеги Сент-Илера. И надо сказать, что поражение последнего во многом определялось характерным настроем представителей тогдашней французской науки.

Нельзя не согласиться с тем, что поиск некой обобщающей идеи приводит к фундаментальным открытиям, позволяющим совершенно по-иному взглянуть на природу. Сент-Илер приводит в качестве убедительных примеров Кеплера и Ньютона, которые не ограничивались одними лишь эмпирическими изысканиями, но шли намного дальше, несмотря на то, что их идеи могли кому-то показаться блажью. В принципе, так оно и происходило. С позиции обычных астрономов размышления Кеплера о природе считались «пустыми умствованиями». Точно так же в глазах строгого эмпирика выглядели когда-то законы Ньютона и его идея гравитационных сил.

Вдохновляясь этими примерами, Сент-Илер пытается аналогичным образом сформулировать некоторые обобщения применительно к живой природе, опираясь на определенные наработки своих единомышленников из числа натурфилософов. Он настаивает на существовании универсальных законов, в соответствии с которыми все живые существа образованы из определенных, «всегда одинаковых» элементов, встречающихся в различных сочетаниях. И главное: в целом и в каждой части целого повторяются одни и те же принципы, и одни и те же явления. Здесь же он рассуждает и о движущих силах живой природы.

Почему же тогда ни Сент-Илеру, ни другим последователям Ламарка так и не удалось получить лавры «Ньютона в биологии»? Почему впоследствии эти лавры достались Дарвину? Скорее всего, потому, что Сент-Илер со своей апологией натурфилософии выглядел слишком уж НЕСОВРЕМЕННО. Как бы ни пытались нынешние популяризаторы науки (уже задним числом) выдать в его лице провозвестника неких прогрессивных идей, факт остается фактом – от натурфилософии явно отдавало архаикой. И, с другой стороны, успех Дарвина в немалой степени связан с тем, что тот как раз отринул натурфилософию и выступил с позиций «чистого» эмпирика. Я бы даже сказал, что это был весьма удачный пиар-ход со стороны английских эволюционистов. Сент-Илер в этом плане не был способен на какие-либо хитрые комбинации. Ведь, как и положено истинному подвижнику, он был совершенно искренним и простодушным в своих выражениях мысли. К тому же, он верил в преемственность идей – подобно той преемственности, которую он наблюдал в живых организмах.

Олег Носков

Сотрудники Института цитологии и генетики СО РАН, Новосибирского государственного университета и университета им. Мартина Лютера (Германия) разработали программный комплекс, позволяющий повысить эффективность анализа дорогостоящих геномных экспериментов. Он предназначен для поиска в ДНК совместно встречающихся мотивов — участков, на которые "садятся" белки, управляющие транскрипцией — считыванием закодированной в молекуле ДНК информации. Расположенные рядом мотивы, как правило функционируют вместе, поэтому выявление таких пар позволит ученым предсказывать взаимодействия белков уже на этапе распознавания последовательности ДНК, а также исследовать роль этих взаимодействий в физиологических процессах.

Прямо сейчас миллионы клеток вашего организма синтезируют белки, которые непрерывно работают: переносят кислород, защищают вас от вторжения чужеродных агентов, сокращают и расслабляют мышечные волокна и выполняют массу других функций. Сведения о том, где и когда должны выполняться эти действия, зашифрованы в молекуле ДНК, причем информация записана при помощи всего четырех «букв» — нуклеотидов. Нуклеотиды объединяются в «слова» — гены, и каждый ген несет в себе сведения о белке, который может с него синтезироваться. Структуру и функцию клетки определяет уникальная комбинация белков, и какой ей быть «решают» регуляторные элементы ДНК. Их структурные единицы: короткие последовательности «букв»-нуклеотидов или мотивы — опознаются белками-регуляторами (транскрипционными факторами), что приводит к запуску или, наоборот, блокированию процесса считывания генетической информации.

Чтобы найти все мотивы определенного белка - регулятора в геноме, используется дорогостоящий эксперимент, который называется ChIP-seq. Важно, что белки-регуляторы никогда не работают в одиночку: активность и специфичность каждого модулируется многочисленными партнерскими белками-регуляторами, и результат работы мотива зачастую определяется именно этими взаимодействиями. Поиск же потенциальных партнеров, как правило, сопряжен с проведением дополнительных ChIP-seq экспериментов, что многократно повышает стоимость исследования. Именно эту проблему с успехом решает новый программный комплекс.

«Наш метод позволяет по результатам лишь одного ChIP-seq эксперимента определить пары белков-регуляторов, работающих вместе, и описать соответствующие им участки связывания ДНК. Причем обнаруживаются и те пары мотивов, последовательности которых в ДНК перекрываются: то есть часть “букв” общая. В традиционно существующих методах обработки отсутствует анализ перекрывания или требуется проводить множество дополнительных экспериментов ChIP-seq для потенциальных партнерских белков-регуляторов. Нужно отметить, что стоимость такого эксперимента довольно высока (несколько сотен тысяч рублей), поэтому возможность извлечь максимум информации из одного пула данных экономит деньги и время», — комментирует старший научный сотрудник лаборатории эволюционной биоинформатики и теоретической генетики ИЦиГ СО РАН, старший научный сотрудник лаборатории компьютерной транскриптомики и эволюционной биоинформатики НГУ кандидат биологических наук Виктор Георгиевич Левицкий.

Качество работы программы исследователи проверили, проанализировав уже имеющиеся в открытом доступе данные 164 ChIP-seq экспериментов.

«Новый программный комплекс может использоваться и теми специалистами, которые исследуют белок-белковые взаимодействия на молекуле ДНК. Транскрипционные факторы — это белки: они взаимодействуют, если находятся рядом, что и происходит, когда они «садятся» на близко расположенные мотивы. Изучение белок-белковых взаимодействий активно развивается, эксперименты в этой области дорогостоящие, поэтому наш алгоритм, обеспечивающий получение предварительных сведений о том, на какие белки стоит обратить внимание, будет востребован», — отмечает заведующая лабораторией регуляции экспрессии генов и лабораторией эпигенетики стресса ФИЦ ИЦиГ СО РАН доктор биологических наук Татьяна Ивановна Меркулова.

Новосибирские ученые получили патент на свою программу, она готова к практическому применению. В последние несколько лет появились и продолжают пополняться открытые базы, насчитывающие уже несколько десятков тысяч ChIP-seq экспериментов для разнообразных типов тканей, клеток и для разных белков-регуляторов. Алгоритм сибирских ученых может использоваться для поиска новых партнеров уже известных белков-регуляторов, ключевых для выполнения важных физиологических функций организма, например, иммунного ответа.

Работа выполнялась при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект № 18-29-13040.

Автор иллюстрации Дмитрий Ощепков

Лаборатория компьютерной транскриптомики и эволюционной биоинформатики НГУ, Пресс-служба ФИЦ ИЦиГ СО РАН

Этим летом в стране произошла череда очень тревожных инцидентов, связанных с испытаниями новой военной техники. Вначале случилась трагедия с секретной подводной лодкой АС-31 «Лошарик», когда сразу погибло 14 акванавтов. Как сообщалось в прессе, все они представляли цвет ВМФ России (семеро из них – капитаны первого ранга). Затем произошел загадочный взрыв на военном полигоне под Северодвинском, из-за которого погибло пять сотрудников РФЯЦ-ВНИИЭФ. По слухам, этот взрыв повлек за собой выброс радиации. Что там происходило на самом деле, до сих пор неизвестно, поскольку инцидент окутан завесой секретности. Однако мировая общественность начала по этому поводу бить тревогу. Как мы знаем, американский президент Дональд Трамп заявил о том, будто причиной взрыва стало испытание прототипа крылатой ракеты с ядерной двигательной установкой «Буревестник». Несмотря на то, что официального подтверждения эта информация не имеет, многие сходятся во мнении, что данный инцидент также имеет прямое отношение к военной тематике.

В свете указанных событий сразу же вспомнилась прошлогоднее послание Владимира Путина Федеральному собранию, во время которого президент презентовал образцы новейшего российского оружия. Тогда же Минобороны РФ анонсировало проведение публичного конкурса по выбору названий для таких образцов. Очевидно, в руководстве страны на полном серьезе готовились к принятию беспрецедентного по своим качествам вооружения. С тех пор прошло чуть больше года, и теперь мы с тревогой отмечаем, что практическое воплощение амбициозных замыслов уже обернулось гибелью как минимум девятнадцати человек, имеющих прямое или опосредованное отношение к научной деятельности.

Конечно, я даю себе отчет в том, что испытание новейшей техники чревато разного рода неприятностями, иногда – с человеческими жертвами. Мировая история знает немало таких случаев. Однако суть проблемы в том, что в современных российских условиях подобные трагические случайности грозят перерасти в закономерности. Здесь можно выявить целый клубок причин. Но главная причина напрямую вытекает из пренебрежительного отношения к отечественной науке, которое на протяжении двух десятилетий демонстрировали наши «эффективные менеджеры».

Дело в том, что на науку нельзя смотреть как на бездушный агрегат, который при желании можно выключить, а в случае необходимости – включить заново. Полагаю, наши «эффективные менеджеры» именно так и воспринимают всю сферу научно-технического творчества. Вчера они махнули рукой на отечественные разработки, поставив научные организации на грань выживания. Сегодня они вдруг об этом вспомнили и решили дать команду «На старт!». Наверное, они думают, что «агрегат» сразу же заработает как надо. К сожалению, в этой системе они не видят главных акторов процесса – живых людей. Точнее, воспринимают людей как бездушных винтиков. Мол, достаточно «замкнуть цепь», послать команду, а там всё пойдет само собой. Не пойдет. Почему? Потому что научные и технические коллективы подобны не агрегату, а живому организму – со своей историей, со своими традициями, со своими особенностями развития, со своей уникальной «генетикой».  И когда вы «отключаете» его от питания или переводите в несвойственные ему условия жизни, вы просто-напросто бьете по живому. Как мы знаем, чтобы вырастить здоровое дерево, требуются годы, а вот чтобы его погубить, достаточно и минуты.

Наша научно-техническая школа вырастала десятилетиями. Для этого роста мало создать научные организации и «запустить» туда специалистов. Одними организациями дело не ограничивается. Нужна еще и подходящая среда, в которой происходит становление будущих талантов. Выдающиеся ученые и конструкторы из воздуха не берутся. Они проходят длинный путь личностного и профессионального формирования. И путь этот начинается с детства, со школьной скамьи. Вспомним моральную атмосферу пятидесятых, шестидесятых и семидесятых годов. Её прекрасно передает научная периодика тех лет. Поражает, каким был в ту пору творческий подъем, какой неподдельный интерес был у тогдашней молодежи к технике, к научным открытия, к всевозможным новинкам и достижениям. Какие неподдельные эмоции вызывали тогда наши успехи в авиастроении и в космической сфере. Именно этот настрой, это массовое воодушевление стимулировали выявление новых талантов и их успешную социализацию. Школа, технические кружки, вузы, научные организации – именно там будущие изобретатели находили своих «собратьев», попадая в среду себе подобных. Так появлялись сплоченные научные и конструкторские коллективы, благодаря которым как раз и становились возможными технические новинки, способные поразить воображение.

То, о чем я сейчас сказал – далеко не «лирика». Сплоченность научных и конструкторских коллективов зиждется вот на этой идентичности по профессиональному и творческому признаку. Такой коллектив, способный творить чудеса, невозможно создать чисто механическим путем, по бюрократической разнарядке. Вы можете, конечно, собрать группу специалистов, «прикрепив» их к какому-то месту и поставив перед ними задачу.  Но это отнюдь не означает, что указанная группа непременно станет работоспособным и успешным коллективом, ибо всё определяет, еще раз подчеркну, человеческий фактор.

Если между членами группы не возникнет духа сопричастности, работа будет происходить по принципу: «нате, отвяжитесь». При таком отношении к делу никаких великих открытий, изобретений, перспективных инноваций вы не получите. Зато резко возрастет вероятность возникновения ситуаций в стиле «что-то пошло не так».

Проблема в том, что любая инновация – это путь в неизведанное. В отличие от воспроизведения готовых образцов, здесь вам самим приходится «прорубать» тропу. И на этой тропе вас в обязательном порядке поджидают разные неожиданности. В этом плане изобретатели-инноваторы во многом схожи с первопроходцами, открывателями новых земель. И там и там необходим энтузиазм и сильная вера в свою «путеводную звезду». Это как раз те моменты, которые сплачивают и коллективы первопроходцев, и коллективы изобретателей. В каком-то смысле изобретательская деятельность подобна подвижничеству. Без сильных моральных стимулов вы не получите никакого энтузиазма, а значит не будет никакого прорывного движения вперед. Дело успешно продвигается только тогда, когда у людей горят глаза, когда они верят в свою «звезду».

Возьмите в качестве самого яркого примера историю отечественной космонавтики. Первые энтузиасты начинали с чистого листа, когда еще не было готовых ракетных двигателей. Их только предстояло создать. Не будь в стране энтузиастов, мечтающих о межпланетных перелетах, не было бы никакой отечественной школы ракетостроения. Именно человеческий фактор сыграл в этой космической истории ключевую роль. Почему в нашей стране тема освоения космоса нашла такой отклик в сердцах молодых людей, остается гадать. Для нас здесь важен сам пример, наглядно показывающий, что все грандиозные свершения (а полеты в космос – как раз из этого ряда) совершаются не в силу тупого начальственного приказа или банального стремления подзаработать, а благодаря подвижнической одержимости изобретателей-энтузиастов. История отечественной авиации, кстати, также подтверждает эту истину.

А теперь переходим к тому, что учинили в стране наши «эффективные менеджеры»? Перво-наперво, они намеренно и очень старательно многие годы гасили «звезду» у наших ученых и конструкторов, фактически девальвировав социально-экономическое значение их деятельности. Ведь как мы знаем, недофинансирование оказалось не следствием какого-то бедствия, выпавшего на страну, а результатом совершенно сознательной государственной политики. А в основе такой политики лежат причины морального плана: возвышенные мечты и творческий энтузиазм были грубо перечеркнуты торжеством меркантилизма и гламура. Ставка на ресурсную экономику задавала слишком приземленные жизненные стандарты, где техническому лидерству просто не находилось места. В нашем политическом истеблишменте почему-то решили, будто желание подзаработать само по себе приведет изобретателей к каким угодно открытиям, если это понадобиться им в чисто материальных интересах. Однако, перефразируя одну «историческую» фразу российского премьера, для хорошего заработка совсем не обязательно рваться в космос. Если бы молодого Сергея Королева интересовали деньги, он, скорее всего, реализовал бы себя как-то по-другому. Ведь ракетные двигатели были в ту пору очень затратной инновацией, сулящей куда больше убытков, чем доходов. Чтобы сосредоточиться на этой теме, нужно было обладать реально подвижническим складом характера. Но именно такие люди и закладывали фундамент нашей космонавтики.

Понимание этих элементарных вещей во многом определяет степень адекватности политических руководителей при выстраивании ими отношений с научными организациями. Скажем, руководители не обязаны разбираться в ядерной физике, но они должны знать, как правильно стимулировать работу ученых-ядерщиков для получения нужного практического результата. Когда это понимание утрачивается, научные коллективы начинают сталкиваться с дополнительным и самым тяжелым испытанием – неадекватными командами сверху. Помните, как в сказке «Три толстяка» высший сановник потребовал от доктора Гаспара починить куклу прямо к утру, поскольку-де такая срочность продиктована политическим моментом, а значит, ученый просто обязан сотворить чудо за несколько часов. Ситуация отнюдь не сказочная: не понимающие научных реалий руководители вполне могут сделать свои «политические моменты» мерилом работы для ученых. Я, например, совсем не удивлюсь, если правительство потребует от академических институтов на годы вперед расписывать планы фундаментальных открытий.

В свете сказанного закрадывается подозрение, что трагедии, произошедшие этим летом в связи с испытанием новых вооружений, являются прямым результатом утраты упомянутой адекватности. Подробностей у нас нет, но мы в состоянии представить вполне правдоподобный сценарий взаимодействия между учеными и политиками в современных условиях. Не хотелось бы ничего предрекать, но совсем нельзя исключать того, что здесь мы столкнулись с системной проблемой, отражающей качество нашего «эффективного менеджмента».

Николай Нестеров

Сити-фермерство становится модной темой, причем, в международном масштабе. Удивляться этому не приходится. Сокращение и деградация пахотных земель, сложная логистика, потери продуктов при транспортировке вынуждают искать более совершенные способы решения указанных проблем. Таким решением стала установка вертикальных ферм прямо в границах больших городов, где как раз сосредоточен основной спрос на свежие овощи и зелень. За период с 2010 по 2019 годы в вертикальное фермерское хозяйство было инвестировано порядка 873 миллионов долларов. И это только начало, поскольку негативные тенденции в традиционном сельском хозяйстве вынуждают производителей сельхозпродуктов осваивать «вертикальное» направление. Кроме того, к этому подталкивает и стремительная урбанизация. Сегодня в городах проживает уже не менее половины населения планеты, а к 2050 году этот показатель составит как минимум две третьих. Помимо этого, традиционное сельское хозяйство вызывает массу нареканий и с точки зрения экологии. Так, сегодня оно использует до 70% пресной воды, более половины которой теряется из-за плохой системы орошения. При этом дальнейшее развитие сельского хозяйства потребует создания новых ирригационных систем.

Как видим, сити-фермерство является инновационным ответом на указанные вызовы. Для нас это -  замечательный пример современной индустриализации и интенсификации производства культур, пользующихся растущей популярностью у городского населения. В настоящее время уже нет объективных возможностей для дальнейшего расширения посевных площадей. Поэтому насущной задачей для растениеводов является увеличение урожайности с каждого квадратного метра полезной площади. Как раз вертикальные фермы в полной мере удовлетворяют этим требованиям.

Показательно, что на сегодняшний день абсолютным лидером этого направления являются США, где реализовано (начиная с 2010 года) порядка 68% стартапов, связанных с созданием вертикальных ферм.  Казалось бы, Америка не испытывает недостатка в сельскохозяйственных площадях. Тем не менее, даже здесь население крупных городов нуждается в качественном улучшении своего рациона за счет свежих овощей и свежей зелени. 

Например, Нью-Йорк, несмотря на обильные поставки овощной продукции, испытывает некоторые затруднения на этот счет. Так, только 17% жителей Нью-Йорка получают рекомендованную ежедневную порцию свежих овощей по сравнению с другими городами США (в этом плане город Вашингтон выглядит значительно лучше). В Нью-Йорке на миллион жителей приходится только 18 фермерских рынков (в Вашингтоне – 82). Сельскохозяйственное производство самого штата не покрывает потребностей города. Значительная часть свежих овощей доставляется сюда из Калифорнии и Аризоны, для чего требуется покрыть расстояние в 2500 миль. Понятно, что ни о какой свежести продуктов говорить в этом случае не приходится. Поэтому самым разумным решением является создание вертикальных ферм в самом городе. И процесс в указанном направлении уже идет. В Нью-Йорке начало потихоньку развиваться городское фермерское хозяйство, где акцент делается как раз на создании вертикальных ферм.

Казалось бы, разумное техническое решение найдено, а дальше всё должно пойти как по маслу. Однако на практике этот путь является не таким уж прямым и гладким. Так, инвесторам еще не до конца понятны некоторые аспекты данного направления. Поскольку мы имеем дело с достаточно новым (и в чем-то необычным) видом деятельности, мы не располагаем к настоящему дню убедительным опытом длительной и успешной (в коммерческом смысле) эксплуатации больших вертикальных ферм.

Главную трудность представляет высокая энергоемкость таких систем. Ведь речь идет не только об отоплении, но и об обязательной подсветке растений с помощью специальных ламп. Энергозатраты до сих пор стоят на первом месте и тормозят развитие вертикальных ферм. Не удивительно, что наибольших успехов добились те компании, которые сделали акцент на выращивании листовой зелени. Причина понятна: данные виды культур позволяют добиться очень высокого «выхода» урожая с каждого квадратного метра занимаемой площади. Расход энергии здесь не столь высок, как при выращивании овощей (особенно – светолюбивых, таких как томаты), а также при выращивании ягодных культур (например, клубники). По себестоимости выращиваемой «зеленки» вертикальные фермы уже фактически сравнялись с обычными теплицами.

Как мы понимаем, для успешного развития сити-фермерства необходимо разнообразие культур. Зацикливаться на чем-то одном, самом легком, невозможно. Однако, чем сложнее задача, тем выше инвестиционные риски. Фактически, на данном этапе осуществляется всестороннее тестирование таких технологий. Любой проект, включающий испытание новой культуры, по сути своей превращается в научно-исследовательскую и опытно-конструкторскую работу. И наука, конечно же, должна еще сказать свое слово и по вопросам развития сити-фермерства. В этой связи любое скоропалительное промышленное масштабирование превращается в историю с весьма непредсказуемым финалом.

Разумеется, здесь постоянно происходит поиск наименее затратных вариантов развития вертикальных сити-ферм, предлагаются самые разные пути оптимизации, снижения издержек. Так, в Нью-Йорке некоторые компании (например, Gothan Greens) используют солнечные панели для снижения затрат на электричество. Предлагается также использовать несъедобную растительную биомассу для получения биогаза и других видов возобновляемого топлива. Тем самым создается своего рода замкнутый цикл, а само производство становится практически безотходным. Также рассматриваются различные бизнес-модели, позволяющие добиться приемлемой нормы прибыли. Еще один важный аспект проблемы – грамотное позиционирование товара. Продукты, выращенные в вертикальных фермах, могут оказаться выше по цене, чем те, которые выращены традиционным способом. В этом случае потребитель должен понимать, за что конкретно он платит более высокую цену. В этом случае сити-фермерское хозяйство должно иметь собственную «идеологию», позволяющую создавать успешные бренды под флагом выращивания экологически чистой продукции, либо просто свежей и полезной продукции. То есть в любом случае необходимо создать некую особую «фишку», чтобы на рынке овощей происходило соответствующее ранжирование товара.

Почему я снова обращаюсь к этой теме? Как мы знаем, в России также появились стартапы в области создания вертикальных городских ферм. На сегодняшний день можно говорить уже как минимум о трех игроках, сделавших серьезную заявку на развитие данного направления. Одна из таких компаний находится у нас в Новосибирске. Бизнесу этому, от силы - пара лет, но его претензии внушительны. Растет он подобно вундеркинду. Если брать вертикальные фермы, то в течение года был осуществлен переход от ста «квадратов» - к тысяче. Лично я еще не встречал столь стремительных ростов масштаба в других секторах производственной деятельности. Возможно, мы и впрямь имеем дело с гениальным воплощением передовых идей, обусловленным очень хорошим менеджментом и прекрасной командой специалистов. Хочется надеяться, что всё именно так и есть.

Но в то же время в сознании всплывают некоторые тревожные аналогии. Помню, как лет десять-двенадцать назад у нас пошла мода на индустриальные технологии малоэтажного строительства. Канада, Германия, Финляндия показывали примеры, кружившие головы потенциальным инвесторам у нас, в России. В Новосибирской области планировалось построить сразу несколько современных домостроительных комбинатов с фантастической производительностью. Я помню разговор с некоторыми бизнесменами, изучавшими данную тему, выезжавшими с этой целью за рубеж и даже приглашавшими сюда строителей из той же Канады. Все мысли упирались в строительство современных предприятий по изготовлению домов. Они одни и были в фокусе внимания. Всё остальное воспринималось как «детали» (в том числе – политические реалии нашей страны). Правда, кризис 2008-2009 годов поставил на этих замыслах крест. Но не для всех. По крайней мере, одно такое «фантастическое» предприятие было-таки построено. Его торжественно открыли в 2012 году, а спустя пять лет оно «по-тихому» обанкротилось. Оказалось, что классных технологий еще недостаточно для успешного развития дела. Из-за неправильной жилищной политики производство зашло в тупик. Именно тогда инвестор в полной мере ощутил, что нынешняя Россия – все же не Канада.

Так вот, наши пионеры от сити-фермерства, решившие наращивать производственные масштабы в десятикратной прогрессии, все внимание точно так же концентрируют на технологии, вынося за скобки всё остальное (в том числе – нашу неустойчивую социально-экономическую ситуацию). Стоит отметить, что даже в США инвесторы не всегда способны адекватно оценить рентабельность таких проектов в случае их масштабирования. И здесь нужно признать, что Новосибирск нисколько не выигрывает у Нью-Йорка по каким-то показателям. Тарифы на тепло и электроэнергию угрожают перманентным ростом, биогаз из ботвы в округе никто не производит, а покупательная способность населения имеет тенденцию к снижению. Параллельно под боком китайские фермеры застраивают целые гектары пленочными теплицами. Думаю, вся эта совокупность факторов способна не лучшим образом сказаться на окупаемости масштабных сити-фермерских проектов не только в нашем городе, но и в стране в целом. Будем, конечно, надеяться на лучшее, однако при этом необходимо помнить, что чудесных преображений в нашей экономической и политической жизни пока что не намечается.

Николай Нестеров