На прошлой неделе была обнародована информация, согласно которой годовой доход компании Apple превысил бюджет России, запланированный правительством на 2016 год. Так, выручка Apple составила почти $234 млрд, тогда как бюджетные доходы РФ заложены на уровне 13,5 трлн рублей, что по текущему курсу равняется $ 209 млрд. Иначе говоря, одна высокотехнологичная компания утерла нос целой энергетической державе со всеми ее доходами от продажи природных ресурсов.

Тем временем в нашей стране происходят поистине дивные вещи, поражающие своей парадоксальностью. Последнюю декаду октября знаменовали два знаковых события. Первое событие: в столице стартовал IV Московский международный форум «Открытые инновации», на котором (как и положено) присутствовали члены правительства и руководители госкорпораций. Следуя официальным комментариям, Россия находится в числе лидеров по внедрению инновационных разработок, чуть ли не на равных конкурируя в этой сфере с развитыми странами. Как бы в подтверждение сказанному выступил глава РОСНАНО Анатолий Чубайс, продемонстрировав публике некие прорывные технологии, якобы непосредственно связанные с возглавляемой им структурой.

Особо порадовали слова Председателя Правительства РФ Дмитрия Медведева: «Бизнес-среда в России становится более предсказуемой, у нас появляются возможности вкладывать в инфраструктуру, создавать более комфортную среду для инноваций, реализовывать такие проекты, как «Сколково», заниматься венчурным инвестированием».

В общем, в будущее можно смотреть с оптимизмом. Страна развивается ударными темпами.

Теперь о втором событии. В России прошла акция «Подари дрова», призванная помочь сельским пенсионерам подготовиться к зиме. Судя по информации в СМИ, в отдельных регионах акция прошла столь успешно, что теперь за  стариков можно уже не переживать.

Думаю, ситуация с дровами в комментариях не нуждается. О том, что во многих селах инженерное оборудование индивидуальных домов соответствует позапрошлому столетию, многие из нас знают не понаслышке. Да и сама инфраструктура сельских поселений находится на том же уровне. Согласимся, что для страны-лидера в области инноваций такое положение дел вряд ли допустимо. Поэтому, совместив оба события, где жизненные реалии переплетаются с громкими официальными декларациями, мы получим тот самый парадокс, о котором было упомянуто в начале: глава РОСНАНО демонстрирует прорывные технологии, а гражданские активисты скидываются пенсионерам на дрова.

Конечно, упоминать Анатолия Борисовича всуе  уже стало дурным тоном. Тем не менее, приходится напомнить, что господин Чубайс – в пылу своей борьбы за инновации – инициировал создание двух предприятий по производству солнечных панелей. Один завод был открыт в Новочебоксарске, другой – в Усолье-Сибирское. Оба завода  столкнулись с серьезным недостатком спроса.  Продукция, образно говоря, не пошла в народ, из чего кто-то сделал скоропалительный вывод о том, будто солнечная энергетика у нас вообще не имеет будущего.

На самом же деле печальное состояние упомянутых производств лишь отражает отсутствие вменяемого государственного подхода к развитию прорывных технологий, включая и солнечную энергетику. В странах, откуда наш «эффективный менеджер» завез технологические линии, спрос на солнечные батареи целенаправленно поддерживался за счет государства. Можно ли о чем-то подобном говорить в нашей стране, если у нас всем миром собирают пенсионерам на дрова? По карману ли российским гражданам такая инновация? Конечно, нет.

Удешевление производства солнечных фотоэлементов – это как раз одна из задач, над решением которой уже много лет бьются сотрудники лаборатории молекулярной кинетики Института теплофизики СО РАН. Результатом их усилий стала новая технология производства кремниевых солнечных модулей методом плазмохимического осаждения слоев в условиях пониженного давления.

По словам заведующего лабораторией Равеля Шарафутдинова, данный метод позволить максимально снизить себестоимость производства и в конечном итоге мы сможем поставить на рынок продукт, доступный среднему российскому потребителю.

Как вы думаете, в курсе ли господин Чубайс об этой разработке? Вообще-то, должен быть в курсе, поскольку на одном из мероприятий разработчик лично обратился к нему с просьбой принять во внимание данную инновационную технологию. Впрочем, как оказалось, чтобы в РОСНАНО  обратили внимание на ваши изобретения, вам необходимо соблюсти соответствующие правила и отправить в компанию толстенный «талмуд» с подробным описанием разработки. Но даже и это действие разработчикам не помогло – в компании ими не заинтересовались.

Тогда было решено наладить взаимодействие с госкорпорацией «Росатом», поскольку разработкой заинтересовался Новосибирский завод химконцентратов (входящий в структуру этой госкорпорации). Однако «эффективные менеджеры» из «Росатома» однажды почему-то решили отказаться от поддержки «непрофильных» (на их взгляд) направлений, не связанных с ядерной энергетикой. А для того, чтобы убедить столичных управленцев в необходимости развивать перспективные технологии, требовалось слишком много времени и сил.

И как раз в этот драматический момент на разработчиков вышли представители республики Казахстан. Как сказал Равель Шарафутдинов, казахские товарищи обратились к нему сами, приехав для этого в Новосибирск. Оказалось, они отметили его выступление на одном из научных мероприятий и сильно заинтересовались представленной там технологией.

Что мы имеем на сегодняшний день? В настоящее время создается совместная российско-казахская компания, которая как раз и будет заниматься вопросами внедрения передовой технологии. Уже в течение трех лет разработчики надеются получить первый опытный образец, после чего технология будет поставлена «на поток». Причем, важно отметить, что в этом деле участвует частный казахстанский бизнес, поддержанный государством. В Казахстане государство серьезно относится к вопросам альтернативной энергетики, отразив это в соответствующих программах.

Еще один примечательный момент. Казахстан пока не получает эксклюзивного права на обладание новой технологией. Такое условие выдвинуто нашими учеными. И их казахские коллеги идут им навстречу, поскольку для нашего соседа очень важны подобные формы  сотрудничества – российский научный потенциал они оценивают достаточно высоко, поэтому пытаются привлечь наших ученых к совместной работе. Здесь мы пока еще сохраняем лидерство. Что касается государственных подходов к научным разработкам, то данный аспект откровенно и очень метко охарактеризовали сами ученые: «Понимаете, в одной стране руководители предпочитают много болтать, в другой - предпочитают делать».

Согласимся – нашим ученым  уже есть с чем сравнивать, и это сравнение вытекает из их собственного опыта.

Виктор Нечаев

Согласно заявлению Дмитрия Медведева,правительство внесло в Госдуму закон, по которомуМосковский и Санкт-Петербургский государственныеуниверситеты получают с 1 сентября 2016 года правоприсуждать собственные ученые степени кандидатов идокторов наук. В этой связи Андрей Заякинзадается естественным вопросом: справятся лидиссертационные советы двух старейших университетовс новой задачей — функционировать без контроля состороны ВАК. У Диссернета имеются серьезные сомненияв том, что предоставленные сами себе диссоветы понекоторым специальностям смогут должным образомсоблюдать Положение об ученых степенях. Слишкоммного мы про них знаем.

Минобрнауки озаботилось ситуацией с диссертационными советами в МГУ еще в 2013 году, закрыв печально известный диссертационный совет по истории 501.001.98. А несколько дней назад Диссернет получил известия из ЭС ВАК по истории: рекомендованы к лишению ученой степени трое выпускников этого совета — М. В. Загоруйко, Ю. Г. Кураева и Д. А. Невзоров.

Мы не можем не порадоваться также и тому, что руководство МГУ стало активно работать над улучшением ситуации с диссертационными советами. Добрым знаком стал приказ от 25 сентября о разгоне совета 501.001.03 по социологии. Этот совет порядком намозолил нам глаза: в нем защищено минимум тридцать липовых диссертаций, однако тамошнее руководство упорно отказывается признавать свой вклад в разрушение репутации МГУ через участие в диссеродельной индустрии. Так, в мае сего года на рассмотрение совета поступили три заявления о лишении ученых степеней защитившихся в этом совете — и все три диссертации списаны едва ли не от первого до последнего слова. Но мало того, что совет не нашел плагиата в двух из этих работ (только диссертация гражданина Китая Хэ Цзопина была признана недоброкачественной; тексты неких Д. Н. Романова и О. А. Филиппова, ничуть не в меньшей степени списанные с чужих работ, были признаны «оригинальными трудами»), он также умудрился, в нарушение Положения об ученых степенях, не прислать заявителям приглашения на заседания. К счастью, экспертный совет ВАК заметил это безобразие и направил заявления о лишении ученой степени на новое рассмотрение, мы же направили в ректорат МГУ жалобу на деятельность совета 501.001.03. Ректор МГУ обратился в ВАК с ходатайством о закрытии скандального совета, что и произошло.

Очень хорошо, что соцфаковская фабрика ерунды удалилась туда же, куда отправился недоброй памяти совет 501.001.12 по экономике, на совести которого не менее девятнадцати защит по списанным диссертациям. Еще лучше, что за очищение стен университета от жуликов взялось само руководство МГУ. Однако это очищение должно последовать гораздо дальше.

Соцфак «славен» не только социологическими, но и экономическими науками. Действующий в стенах соцфака совет 501.001.01 по экономике также изрядно запятнал себя. На его счету минимум пять липовых диссертаций, по некоторым из них, например по работе А. А. Лановенко, нами уже направлены заявления о лишении степени.

В числе действующих по состоянию на 1 сентября 2015 года находится скандальный совет по экономическим наукам 501.002.03. В нем защищено не менее шести списанных диссертаций: И. Ф. Гелюты (2002), К. В. Градобоева (2004), Д. А. Ефременко (2004), Е. А. Морозовой (2009), Ю. Д. Пастернака (2007; диссертация представляет собой заново защищенную работу Гелюты), министра правительства Москвы С. Е. Черёмина (2003; практически вся диссертация списана с книги Бандурина, Рачича и Чатича 1999 года). Профессора, присудившие фальшивые степени, продолжают работать в МГУ. Считаем, что репутационные издержки такой ситуации выходят за все возможные рамки. Совет должен быть распущен, а в отношении лиц, давших защитить в данном совете дважды одну и ту же работу, должно быть проведено служебное расследование.

Не менее вопиющим является продолжение существования совета 501.001.13 по юриспруденции. В свое время в этом совете некая Л. А. Плотникова защитила в качестве своей диссертации работу бывшего начальника юридического отдела ВАК Светланы Нарутто, защищенную на год раньше. Диссернет убежден, что закрыться должен и совет 501.001.47 по политологии. В нем мы насчитываем пять стянутых диссертационных работ, том числе работу Л. В. Шуваловой; заявление о лишении ученой степени последует в самое ближайшее время. Аналогичная судьба, по нашему мнению, должна постичь совет 501.001.18 по экономике. Одна ученая степень, присужденная этим советом (Д. М. Калантаров, 2011; диссертация представляет собой точную копию работы Марины Сафохиной 2007 года, защищенной в этом же совете), уже отозвана ВАК. Совет, в котором полностью тождественная диссертация была защищена дважды, не имеет права на существование: либо имела место заказная защита, либо вопиющая некомпетентность; и то и другое должно быть поводом для ректората подать ходатайство о роспуске совета в связи с нанесением ущерба репутации университета.

В Санкт-Петербургском университете фальшивые диссертации размазаны более тонким слоем, в основном по одной-две на диссовет. Им мы планируем посвятить отдельную публикацию.

В заключение заметим, что борьба с фабриками фальшака не может ограничиться закрытием диссоветов. У плагиата есть фамилии, имена и отчества, а не только номера советов. Очевидно, что диссероделы должны понести репутационную, а где надо — и дисциплинарную ответственность. И уже совершенно ясно, что никакие «ученые степени МГУ» не будут восприниматься серьезно, пока профессорами, а то и главами структурных подразделений числятся явные плагиаторы, а ученые советы их покрывают.

Неоспоримым, исторически установленным фактом является то, что самые значительные изобретения, коренным образом изменившие наш жизненный уклад, изначально не предвещали ничего подобного. Не нужно делать вид, будто важные изобретения безоговорочно принимались и всегда принимаются только на «ура». Как раз с этим пунктом всё обстояло гораздо сложнее, а иной раз – очень трагично. О том, с каким «скрипом» некоторые изобретения входили в жизнь, многие из нас осведомлены неплохо.

Дело тут даже не в консерватизме или обскурантизме социальной среды. Дело в том, что любое серьезное изобретение проходит свой «зеленый» или «детский» период, когда оно требует для себя больше затрат, чем дает полезной отдачи. И в этом случае на пути его широкого внедрения и распространения, способного заметно изменить жизнь людей, могут встать не только предрассудки и укоренившиеся привычки, но даже обычный житейский прагматизм. Пусть прагматизм ограниченный, но все же в определенном смысле подкрепленный хозяйственной рациональностью.

Давайте, например, сравним первые пищали и аркебузы с луком и стрелами. Казалось бы, что было интересного в грохочущем, извергающем дым орудии? Какая-то дорогая игрушка, не более. Монгольский воин на полном скаку мог из своего лука поразить  цель на расстоянии 700 метров. И выпускал он эти стрелы с завидной по тем временам скорострельностью. И самое главное –  был в состоянии изготовить свое оружие самостоятельно, включая запас стрел к нему. Аркебуза такими преимуществами не обладала. Возможно, именно поэтому у некоторых народов (тех же монголов), не произошло массового перевооружения.

Спрашивается, почему ружья все-таки вытеснили лук и стрелы? Мог ли кто-нибудь на исходе XV столетия предположить, что это несуразное оружие, столь хлопотное в своем применении, переродится когда-нибудь в удобные в обращении, мощные и скорострельные автоматические карабины, винтовки и пулеметы? Конечно, нет.

Что же такого привлекательного было в первых ружьях? Конечно, пробивная способность  ружейной пули достаточно велика. Но, например, стрела, пущенная из английского длинного лука на расстоянии 400 метров, спокойно пробивала рыцарский доспех. А были еще арбалеты, обладавшие по тем временам завидными пробивными способностями. И, что не менее важно, - такое оружие не требовало какой-то взрывоопасной «химии», боящейся влаги. Оно не давало предательских осечек, не требовало капризных в работе приспособлений, вроде фитилей или кремня. Тем не менее, огнестрельное оружие – даже в его таком  несовершенном, «сыром» виде – привело к массовому перевооружению, к изменению самого облика воюющей армии.

Конечно, немалую роль, наверное, здесь сыграли очевидные преимущества артиллерийских орудий, способных сокрушать стены неприступных замков. Сила пороха, заявившая о себе в артиллерии, не могла не сказаться и на стрелковом вооружении. Эта сила ощущалась в грохоте выстрела, в дыму и пламени, вырывающихся из ствола. Не исключено, что такой психологический эффект имел место. Но все же с чисто практической стороны преимущества были еще далеко не так очевидны. И чтобы их оценить по достоинству, необходимо было иметь определенный настрой ума, несовместимого с консерватизмом, пусть даже прагматичным и расчетливым.

Достаточно вспомнить, как бывалые моряки и капитаны восприняли первые пароходы – шумные и грязные от копоти. В России их презрительно называли «самоварами». И даже самые рьяные поборники технического прогресса не могли до конца быть уверенными в том, что такая посудина способна без поломок пересечь Атлантику или Тихий океан. А парусники, между тем, спокойно курсировали по всему земному шару.

Подобные сопоставления можно провести в отношении многих значительных технических изобретений. Первый паровоз, первый автомобиль, первый трактор, первый самолет  – в глазах видавших виды практиков были такими же «гадкими утятами», чье уродство и несовершенство неискушенному наблюдателю бросались в глаза быстрее, чем достоинства. А уж о скрытом потенциале можно и не говорить – его до конца не осознавали даже сами изобретатели.

Еще один показательный пример – первые танки. Конечно, они сыграли свою роль в первой мировой войне, позволив англичанам (впервые их применивших) прорвать боевые укрепления неприятеля. Однако вплоть до середины 1930-х годов бойцы кавалерии свысока смотрели на танкистов, постоянно черных от копоти, потных от жары и измазанных машинным маслом. У танков той поры, как и у первых пароходов, не было никакой эстетики. Двигатели и трансмиссия были ненадежны, постоянно ломались. И все же этот «гадкий утенок», похожий на большую грохочущую консервную банку, вытеснил кавалерию, став самым грозным оружием наступления.

То же можно сказать и о первом самолете. Аэроплан братьев Райт, поднявшийся в небо в декабре 1903 года, пролетел всего каких-то 36 метров. Считать это практическим результатом совсем бессмысленно, и любой убежденный консерватор мог бы махнуть рукой на саму затею летать на машинах тяжелее воздуха. Тем не мене техническая мысль упорно двигалась в этом направлении, хотя первый опыт еще ничего впечатляющего не обещал.

Таких примеров можно привести достаточно много. Кто бы еще лет десять назад мог с уверенностью говорить об электрификации автомобильного транспорта? Свинцово-кислотные аккумуляторы, казалось бы, не давали электромобилям никаких шансов перед обычными авто с двигателями внутреннего сгорания. Но все меняется, и новые литий-ионные накопители электроэнергии позволяют уже положительно оценивать эти шансы. Скептики, естественно, не сдаются, но успехи компании Tesla Motors показывают, что «гадкий утенок» обретает уже черты прекрасного лебедя.  Похожим образом складывается судьба и у автомобилей с водородным двигателем – тот же «гадкий утенок». Однако и он развивается. И происходит это прямо на наших глазах!

Аналогичным образом происходит развитие альтернативной энергетики – самого, пожалуй, впечатляющего тренда современности. В странах Западной Европы этот «гадкий утенок» вовсю расправляет крылья. Шутка ли, когда генерация электричества за счет солнца и ветра приближается к 40 процентам. И что бы ни говорили защитники сжигания угля и углеводородов, процесс этот движется по нарастающей. А параллельно идут исследования в области управляемого термоядерного синтеза, в области освоения глубинных геотермальных источников. Здесь «лебединых» контуров еще не просматривается, однако потенциал названных «гадких утят» совсем не сбрасывается со счетов.

Другое современное направление, способное явить нам чудеса технички, - это так называемые аддитивные технологии. Речь идет о 3D-печати, которой уже сейчас прочат большое будущее. И это несмотря на то, что здесь пока еще немало сложностей, не говоря уже о дороговизне используемых материалов. Тем не менее, разработчики уверены, что игра стоит свеч. Возможно, изначально никому не приходило в голову использовать указанные технологии в качестве самостоятельного средства производства. Однако то, что демонстрируют нам сегодня американцы, показывает, что потенциал 3D-печати обещает массу прямо-таки головокружительных сфер применения. В частности, в США уже «печатают» дома, практически «под ключ». Эти технологии начали использовать в двигателестроении. С помощью 3D-принтеров  делают поршни для двигателей внутреннего сгорания и лопатки турбин. Делают даже отдельные детали для боевых самолетов! Так, в войсках НАТО, дислоцированных в Афганистане,  узлы для крепления ракет и авиабомб (подверженных систематическим поломкам) «печатают» прямо на месте, возле ангаров. Так оказалось экономичнее. Аналогичные 3D-принтеры планируется использовать в автомастерских для замены отдельных искореженных элементов корпуса автомобиля. И это, наверное, далеко не полный перечень применения таких машин.

С не меньшим упорством ученые бьются над управляемым термоядерным синтезом. Да, скептических суждений раздается по этому поводу немало. Но в принципе, так и должно быть! Несмотря ни на что, горстка энтузиастов в таких делах всегда одерживает верх над толпой скептиков. Что бы мы ни говорили, определенный прогресс наблюдается и здесь. И вряд ли правительство США тратит деньги на такие исследования из праздного любопытства.

О чем, прежде всего, свидетельствуют указанные примеры? О том, что в основе технического прогресса лежит ярко выраженная воля к совершенствованию изобретений, к выявлению их потенциала по максимуму. Не будь этой воли, то все несовершенства инновационных «уродцев» были бы истолкованы в пользу полного отказа от них. Банальный «житейский прагматизм» одержал бы верх.

Вместо этого мы воочию можем наблюдать упорное стремление к тому, чтобы – невзирая на затраты (иногда – очень большие затраты) – доводить уродливое дитя до совершенства. Вопрос о совершенствовании нового изобретения неизбежно опирается на некий идеал, побуждающий изобретателей и разработчиков самозабвенно трудиться над своим детищем. Такая уверенность является тем психологическим фундаментом, на котором зиждется технический прогресс. И она полностью противоположна «житейскому прагматизму». Так было изначально,  и точно так же происходит и в наши дни.

Олег Носков

«Впервые в России в бюджете нет строки о науке», — заявил ИА REGNUM член комитета Совета Федерации по науке, образованию, культуре и информационной политике, член-корреспондент РАН Арнольд Тулохонов. По словам сенатора, недоумение по этому поводу он высказал на слушаниях в Совете Федерации после доклада министра финансов РФ Антона Силуанова о бюджете на 2016 год. «С трудом на последней странице я нашел, что на науку выделено 0,3% ВВП, — отметил Арнольд Тулохонов. — Никогда в жизни такого количества денег не выделялось. Поэтому я и сказал, что в стране с таким бюджетом прогресса не видать».
Действительно, в статье «Структура расходов бюджетной системы Российской федерации по разделам функциональной классификации» среди 13 пунктов наука не значится. «Там есть ЖКХ, образование, здравоохранение, кинематография, спорт, а где наука? — удивляется сенатор, — Нет науки в этом списке. После расшифровки каждого пункта, появилась неожиданно наука гражданского назначения. Причем, очень скупо написаны только расходы с уменьшением на 50 млрд по отношению к прошлому году».
Была реакция в Совете Федерации на Ваши слова? — задал корреспондент ИА REGNUM вопрос сенатору.
«Народ захлопал, а остальные сделали вид, что ничего не произошло. А министр Силуанов сказал, что в мире обычно за науку платит бизнес. Но я в России таких бизнесменов не видел». Эту мысль сенатор продолжил на 380-м заседании Совета Федерации во вторник, добавив, что «наука в России нужна только государству, и печально об этом говорить на заседании высшего законодательного органа страны».
Арнольд Тулохонов комментировал в Совете Федерации доклад министра образования и науки Дмитрия Ливанова, который нарисовал радужную картину развития образования в стране: 100% доступность дошкольного образования, построено 1000 новых зданий детских садов, приняты современные стандарты школьного образования, в 2016 году будет запущен проект «Электронная школа», по числу кружков мы достигли советского уровня и т.д. Особое внимание уделил министр Проекту 5−100, направленного на «максимизацию конкурентной позиции группы ведущих российских университетов на глобальном рынке образовательных услуг и исследовательских программ». Он отметил, что сформирована группа из сорока ведущих университетов, три из который — МГУ, Новосибирский университет и МИФИ, попали в рейтинг лучших вузов мира по версии Times.
Сенатор Тулохонов, выступая в Совете Федерации, подчеркнул, что не разделяет оптимизма министра образования и науки. «Зачем выделяются деньги на ЕГЭ, на Болонский процесс, на то, чтобы войти в топ университетов? Кому это надо? Тысячи выпускников МГУ, Физтеха, Новосибирского университета уехали за границу, — отметил он. — Страна на экспорте мозгов потеряла не меньше триллиона долларов. Я не видел ни одного выпускника Гарварда, который бы приехал работать в Россию. В пояснительной записке проекта Федерального закона указано Минобрнауки, что на 2012 год у нас утвержден перечень в 1872 учебника, в 2014 почти 3000 учебников. Таким образом, в нарушение Конституции в стране формируется не общее, а разобщенное образование, такое количество учебников не может обеспечить проведение единой государственной политики в области образования».
Он также крайне резко высказался по поводу реформы РАН: «После двух лет реформ под руководством министра науки и образования произошло полное разрушение академической науки». У РАН нет институтов, ФАНО отвечает только за имущество, гранты — в Российском научном фонде, Минобразования занимается вузовской наукой. «Парадоксально, но сегодня в России нет ведомства, отвечающего за развитие фундаментальных исследований и оборонной науки. Выступление министра это подтверждает».
Какое это должно быть ведомство? Что нужно сегодня для успешного развития науки и страны?
«Самый простой путь — возродить ГКНТ. Сегодня за оборонную науку некому отвечать. Рогозин чем командует? Министерством обороны? А дальше? Он же не может Ливановым командовать. Стране сегодня нужны Госплан и ГКНТ — два этих органа», — заключил сенатор. Он подчеркнул, что без науки у страны нет будущего, и напомнил слова знаменитого физика Жолио Кюри — «страна, которая не развивает науку, неизбежно превращается в колонию».

В истории науки и техники достаточно примеров, когда инновационные решения появлялись на стыке различных областей знаний. Собственно, сами научные революции возникают как раз благодаря нестандартному применению  каких-то хорошо отработанных приемов в той сфере, где они до этого не рассматривались. Ведь именно так и возникла современная наука, когда математику творчески «соединили» с естествознанием (точнее – с физикой).

Возможно, современную медицину также поджидают изменения революционного характера, связанные как раз с применением методов и приемов, заимствованных из области физики. Конкретно речь идет о широком использовании математических моделей, описывающих те процессы, что происходят в живом организме. Сегодня данный новаторский подход наглядно демонстрируют специалисты Института гидродинамики им. М. А. Лаврентьева СО РАН, которые совместно с нейрохирургами клиники им. Е. Н. Мешалкина разработали метод мониторинга гемодинамики в сосудах головного мозга, позволяющий оптимизировать проведение нейрохирургических операций.

Суть здесь в том, что на основании клинических данных строятся математические модели, описывающие течение крови в головном мозге человека. Эти модели позволяют оценить  эффективность проведения предстоящей операции и определить возможные опасные зоны риска таких параметров кровотока, как скорость и давление. Данный метод хорош именно тем, что он создает предпосылки для разработки методов управления кровотоком, благодаря чему можно существенно снизить риск послеоперационных осложнений (что в настоящее время происходит довольно часто). Нейрохирург, опираясь на полученные данные, выбирает необходимый сценарий эмболизации (то есть избирательной заклейки кровеносных сосудов), определяя ее предельные значения.

Каким образом знания из области гидродинамики могут перекочевать в столь ответственную сферу медицины? В принципе, удивляться не приходится. Гидродинамические процессы весьма разнообразны. И наш мозг находится в том же ряду.

Скажем,  между инсультом и наводнением много общего. Инсульт, образно говоря, - это своего рода «цунами» в мозгу, когда происходит резкий «прилив», разрушающий сосуды. И гидродинамика, безусловно, не может этим не заниматься. Причем, очень важно то, что специалисты в этой области привычно используют математические модели.

Почему бы, спрашивается, знание подобных физических процессов не применить в медицине? Опыт ИГиЛ СО РАН наглядно показывает, что такое сотрудничество с медиками весьма продуктивно. Мало того, в настоящее время оно необычайно актуально.

Как заметил по этому поводу доктор физико-математических наук (один из разработчиков упомянутого метода) Александр Чупахин, мозг – это наш дар, наше благо. Но в то же время он – источник проблем, которых нет у животных, поскольку сосудистые заболевания головного мозга – это исключительно принадлежность человека. И грамотное, успешное лечение таких  болезней без применения математического моделирования не представляется возможным. Ведь именно математическая модель дает нам возможность максимально точно предсказать протекание процесса для каждого конкретного случая.

По мнению ученого, мы приближаемся к тому этапу, когда математика начнет эффективно описывать живые организмы, живые системы, и это, безусловно, отразится на многих областях нашей жизни, в том числе и на медицине. Надо сказать, что попытки математического описания живых систем предпринимались еще с XVIII столетия, хотя к каким-то революционным сдвигам это не привело (в отличие от классической механики и других физических дисциплин). Возможно, сейчас этап построения таких моделей выйдет на новый уровень, чему во многом будет содействовать прогресс в области вычислительной техники.

Пока еще эффективность математики в области медицины, в области наук о живом гораздо ниже, чем в механике или в геофизике. И дело не в том, что математические модели изначально имеют ограниченное применение. Скорее всего, считает Александр Чупахин, мы переживаем этап развития новой математики, которая будет эффективно описывать живые системы и моделировать процессы в медицине. И как раз создание новых методов диагностики, новых методов бескровной-внутрисосудистой хирургии мозга создают для этого необходимые предпосылки.

Олег Носков