Группа ученых Волгоградского государственного технического университета (ВолгГТУ) во главе с д.т.н., профессором Виктором Кабловым в рамках реализации программы Центра компетенций «Технологии моделирования и разработки новых функциональных материалов с заданными свойствами» (ЦНФМ) на базе Новосибирского государственного университета, выполняемой при финансовой поддержке Фонда НТИ, создала банк данных с модулями искусственного интеллекта, в котором представлено более 5000 рецептур эластомеров. На текущий момент это крупнейшая материаловедческая база данных эластомерных материалов в России. Также разработана программа для расчета теплофизических свойств полимерных композиционных материалов и имитационного моделирования поведения огне- и теплозащитных материалов. Все три инструмента станут цифровым помощником разработчика эластомеров, позволят в разы ускорить процесс создания новых материалов для многих отраслей промышленности. Работа является частью проекта «Компьютерное материаловедение многокомпонентных наноструктурных эластомерных материалов с заданными свойствами для экстремальных условий эксплуатации» и входит в указанную выше Программу развития ЦНФМ НГУ.

Цифровое (компьютерное) материаловедение — современная область науки и технологий, занимается разработкой и оптимизацией новых материалов с уровня атомов и до уровня готового изделия, с использованием цифровых технологий, методов моделирования и виртуальных испытаний на всем жизненном цикле. Методы компьютерного материаловедения позволяют ускорить процесс создания материалов с заданными свойствами в несколько раз, при этом можно предсказывать структуру материалов, регулировать их свойства, оптимизировать технологические процессы, проектировать новые, уникальные, еще не существующие материалы и композиты.

Проект «Компьютерное материаловедение многокомпонентных наноструктурных эластомерных материалов с заданными свойствами для экстремальных условий эксплуатации» включает два этапа: разработку программно-информационного обеспечения нового поколения с использованием методов ИИ для решения задач компьютерного материаловедения эластомерных материалов; и разработку новых эластомерных материалов с использованием созданных ПО, технологии их изготовления, создание технической документации и выпуск опытно-промышленных партий материалов. Сейчас завершены работы по первому этапу, которые были начаты в 2024 году, — создан программно-аппаратный комплекс, состоящий из трех инструментов — базы данных, программы для расчета теплофизических свойств полимерных материалов и модуля имитационного моделирования поведения материалов при экстремальных нагрузках.

Работа по проекту ведется большой группой специалистов — к работе привлечены специалисты также других вузов и промышленных предприятий. Координацию работ ведет Центр НТИ по новым функциональным материалам во главе с директором Центра Александром Квашниным.

Эластомеры (резины) — это полимерные материалы, обладающие высокой эластичностью. В настоящее время применяются практически в любой технике — авиационной, автомобильной, в отраслях судостроительной, нефтяной и других. При этом диапазон использования постоянно расширяется, в качестве подтверждения можно привести пример из автомобильной промышленности: если в 50-е годы в автомобиле было 28 резиновых деталей, сейчас их более 500. Наряду с расширением диапазона применения эластомеров постоянно повышаются требования к ним и ужесточаются условия их эксплуатации, когда материалы работают вблизи пределов работоспособности или в режиме термического и химического разрушения, жестких механических, фрикционных нагрузок, при динамическом нагружении и т.п.

– Эластомеры – сложные по структуре многокомпонентые материалы, в состав каждого из них входит до 20 компонентов, находящихся в сложном физико-химическом взаимодействии. На разработку одного рецепта нового материала уходит не менее 6 месяцев и требуется порядка 1 млн рублей. Разных рецептур только в области резинотехнических изделий около 10000, и идет постоянная разработка сотен новых материалов, появляются новые ингредиенты. При этом эффективность многих материалов часто далека от необходимых требований из-за низкой проработанности. Сейчас создание материалов ведется в основном эмпирическими методами, количество экспериментов, проводимых в ходе разработки некоторых материалов, может превышать 10 тыс. В условиях стремительного развития многих отраслей такой подход неэффективен — проведение экспериментов стало дороже в десятки раз, а время разработки при эмпирическом подходе недопустимо большое. Таким образом, мы сталкиваемся с двумя проблемами, которые необходимо решать. Первая — это информационная, когда нам необходимо в короткие сроки найти нужный материал. Вторая — технологическая, когда нам необходимо ускорить процесс создания новых материалов, с большей точностью прогнозировать их свойства и моделировать поведение при воздействии различных внешних факторов. На решение этих двух задач и направлен наш проект, – комментирует Виктор Каблов, д.т.н., профессор Волгоградского государственного технического университета.

Создание банка данных является ядром разработки ВолгГТУ и НГУ. На текущий момент в нем уже более 5000 рецептур эластомеров, и база продолжает расширяться. При включении рецептуры в банк данных специалисты проводят верификацию — проверяют, уточняют рецептуры и оценивают их качество. В базе отражены как ингредиенты (состав), так и свойства эластомеров, технологические режимы. На основе этих данных формируется справочник, в котором материалы группируются и классифицируются, что облегчает поиск и работу с базой.

Банк данных оснащен модулями машинного обучения и нечеткого поиска (на основе технологий искусственного интеллекта), которые позволяют находить закономерности в составах, обеспечивают получение зависимости «состав-свойство» и поддерживают блок автоматизированного проектирования материала. Такой интеллектуальный анализ данных дает возможность на основе информации о составе нового материала с высокой точностью (более 90%) спрогнозировать его свойства.

– Наша задача состоит в том, чтобы банк отвечал не только на вопрос, какой материал, но и на вопрос, каким образом его сделать. В результате такие банки становятся цифровыми станками в руках технологов. В моей практике были случаи, когда консорциумы опытных технологов не могли решить проблему с разработкой нового материала. Мы «вытаскивали» из банка данных имеющиеся решения и находили выход из ситуации. Таким образом, банк данных становится одним из важных элементов компьютерного материаловедения, – рассказывает Виктор Каблов.

При отсутствии рецепта с заданными свойствами процесс создания («проектирования») нового рецепта предполагается вести с использованием интерактивной программы создания рецептур эластомерных материалов, которая использует базу данных свойств входящих в состав компонентов. Так как в рецептуростроении эластомерных материалов используется большое число компонентов, программа должна провести выбор наилучшего сочетания компонентов в составе (провести перебор большого числа вариантов (более ста тысяч) и выбрать оптимальный, что существенно облегчает и ускоряет процесс создания нового состава.

Следующий важный компонент компьютерного материаловедения — это программа для расчета теплофизических свойств полимерных композиционных материалов по химической формуле (рассчитывается до 16 свойств). Она используется для оценки свойств используемых компонентов. Программа содержит достаточно большую базу данных теплофизических характеристик компонентов, входящих в состав материала. При отсутствии справочных данных эти характеристики могут быть рассчитаны по программе прогнозирования характеристик по химической формуле.

–Такие свойства, как теплоёмкость, теплопроводность, температура, плотность, можно рассчитать экспериментально. То есть взять определенный материал и провести испытания, но для этого требуется дорогостоящее оборудование и значительные временные ресурсы. В современных условиях будет эффективнее, если мы, зная состав, могли бы автоматизировать процесс расчета теплофизических свойств. На мой взгляд, мы достаточно успешно решили эту задачу: мы вводим в программу состав, и в течение нескольких секунд она рассчитывает четыре главных параметра — теплоёмкость, теплопроводность, температуру и плотность, – поясняет Виктор Коблов.

Еще один инструмент, над которым сейчас работают ученые, – это имитационное многофакторное моделирование на основе математических моделей, описывающих прогрев материала с физико-химическими превращениями по всему объёму материала. Эта программа использует сложные многофакторные модели, позволяющие достаточно надежно рассчитать необходимую толщину теплозащитного покрытия, не прибегая к весьма дорогостоящим экспериментам с использованием установок с натурными реактивными двигателями.

– Изучение поведения материала, например, огне- или теплозащитного, который работает в очень тяжёлых, экстремальных условиях, — это чрезвычайно дорогостоящее мероприятие, и оборудование — стенды для проведения подобных испытаний — не всегда доступны. Мы разработали программу, которая позволяет рассчитать и спрогнозировать поведение материала в определенных условиях. Вводя 18 параметров, которые отражают свойства материала и различные факторы воздействия (температура, время), мы рассчитываем необходимую толщину теплозащитного покрытия. Причем нужно учитывать, что это полимерный материал, который в процессе нагрева вспучивается, разлагается и поглощает тепло. Это так называемые «умные» материалы, которые адаптируются к внешним воздействиям и в результате цепочки химических превращений в условиях, например, высоких температур, эти воздействия нивелируют. Таким образом, тепло тратится на химические реакции, которые поглощают тепло, и в результате температура на необогреваемой стороне не растёт. Этот механизм схож с тем, как работают живые организмы, – рассказывает Виктор Каблов.

В планах НГУ коммерциализировать данную разработку, предлагая партнерам два варианта сотрудничества: либо приобрести лицензию на доступ к базе данных и программному продукту, либо использовать услугу в рамках абонентского обслуживания – технической поддержки разработок партнера. Технологией проектирования новых эластомеров уже заинтересовались компании, которые представляют отрасли нефтепереработки, производства шин и резиновую промышленность.

Также ВолгГТУ и НГУ параллельно ведут работу по второму этапу, то есть созданию эластомеров, полимерных материалов, работающих в экстремальных условиях эксплуатации — при высоких температурах, давлении, в сложных средах. Такие материалы находят применение в различных областях, среди которых нефтедобыча, нефтехимия, двигателестроение, космическая техника и т.д.

Как мы уже неоднократно показывали, поиск замены ископаемому топливу изначально диктовался не страхом перед глобальным потеплением, а опасениями быстрого истощения топливных запасов. Первыми тревогу забили англичане еще во второй половине позапрошлого столетия. В то время в этой стране происходил стремительный рост потребления угля - как из-за бурного развития промышленности, так и из-за роста населения. Согласно тогдашним подсчетам британских ученых, при таких темпах потребления угля может хватить максимум на полвека.

Это стало вызовом для науки – в том смысле, что ученым надлежало решить сложную задачу по поиску альтернативных решений в области энергетического снабжения. Мощным стимулом в данном случае становились реальные прецеденты энергетических кризисов, связанных с резким дефицитом угля (например, такой кризис случился в 1874 году, сильно ударивший по промышленности Великобритании). Кризисные ситуации подкрепляли уверенность ученых в том, что ископаемому топливу необходимо в срочном порядке искать достойную замену. Какие конкретно пути были здесь предложены, мы уже писали конкретно. По сути, именно с тех времен был в общих чертах обозначен курс на «низкоуглеродное» (и даже – «безуглеродное») развитие.

Как ни странно, в XX веке тема топливно-ресурсного истощения получила дальнейшее развитие. Причем, проблема становилась интернациональной, поскольку речь уже шла не об отдельно взятой стране, а о человечестве в целом, которому – по мысли ученых – реально угрожал энергетический голод. Здесь свою стимулирующую роль сыграл нефтяной кризис 1970-х годов, когда некоторые эксперты всерьез заявляли о скором исчерпании нефтегазовых месторождений. Для нас здесь важно то, что примерно с начала 1970-х в научных публикациях всё чаще и чаще стала всплывать тема парниковых выбросов и грядущего глобального потепления. В то время она еще не вызывала таких алармистских настроений, как в наши дни. Скорее, она шла в «дополнение» к теме топливно-ресурсного истощения. Но постепенно акценты менялись. С 1990-х годов о глобальном потеплении начали вовсю заявлять и политики, предлагая срочные меры по ограничению парниковых выбросов. И в итоге именно эта угроза вышла на первый план, затмив всё остальное.

Почему мы сейчас обратились к истории этого вопроса? Дело в том, что в пику климатической повестке у нас бытуют утверждения, будто «зеленый» энергопереход является выдумкой современных глобалистов. Некоторые скептики договорились до того, что представляют данную тему как некую идеологическую диверсию, призванную-де нанести экономический урон нашей стране, сильно зависящей от продажи углеводородов. На самом же деле, изучая историю вопроса, мы с некоторым удивлением обнаруживаем, что весомый вклад в развитие темы энергетического перехода внесли заслуженные советские ученые, тесно сотрудничавшие со своими зарубежными коллегами. Происходило это как раз на стыке 1960-х и 1970-х годов, когда начала обостряться тема энергетического кризиса и при этом замаячила тема глобального потепления и парниковых выбросов.

В этом плане особо показательны научные публикации академика Николая Семенова – первого советского нобелевского лауреата по химии.  

В начале 1970-х годов он опубликовал серию материалов, посвященных энергетике будущего. Там он, в частности, попытался дать прогноз относительно истощения запасов ископаемого топлива. Да, пишет он, за последние 30 лет геологи открыли богатейшие запасы нефти и газа – как раз в то время, когда старые месторождения стали истощаться. Однако надо понимать, что растут и темпы добычи, удваиваясь каждые 20 лет вследствие роста потребления. Стало быть, увеличивается и сокращения запасов. Так, в 1970 году добыча всех видов топлива составила 6 млрд тонн (в пересчете на условное топливо). На основе этих данных ученый попытался выявить (используя сложную формулу с двумя интегралами), какая доля запасов будет добыта к определенному времени. По его расчетам выходило, что практически всё ископаемое топливо будет исчерпано в течение 80 лет, начиная с 1970-го года. То есть к 2050 году.  

Этот прогноз, отмечал он, совпадает с прогнозами американских ученых. По одному из таких расчетов выходило, что экономически выгодные запасы топлива в США будут истощены в течение 75 – 100 лет, а общие потенциальные запасы – за 150 – 200 лет. Иными словами, американцы также полагали, что примерно с середины нынешнего столетия с ископаемым топливом начнутся проблемы. Конечно, могут появиться какие-то новые технологии извлечения запасов, но в любом случае, утверждал Николай Семенов, при всех условиях запасы горючих ископаемых будут исчерпаны в обозримое время. Стало быть, над человечеством нависает настоящая катастрофа – энергетический голод. Ученый заявлял об этом прямо. Ориентировочная «роковая» дата, как мы показали, - середина нынешнего столетия.

Напомним, что в наше время 2050 год считается «контрольным» рубежом, к которому развитые страны обязуются перейти на нулевые выбросы углерода, то есть полностью отказаться от ископаемого топлива. Является ли это случайным совпадением с указанным прогнозом насчет исчерпания топливных ресурсов? Пока сказать сложно, однако создается впечатление, что эту «роковую» дату не просто так связали с климатической темой. Еще раз подчеркну, что полвека назад климатическая тема уже начинала звучать, и, что самое важное, тот же академик Николай Семенов недвусмысленно спрягал её с рассуждениями об энергетике будущего.

Нетрудно догадаться, что энергетика будущего мыслилась как безуглеродная энергетика, где уже не должно быть прямого сжигания ископаемого топлива. Как говорил сам академик Семенов, мы, живущие сейчас современные люди, бездумно расходуем запасы ценнейшего сырья, которое понадобится будущим поколениям людей для производства органических материалов, химических препаратов, моющих средств и т.д. Отсюда вытекает задача ученых по созданию иных, более эффективных способов обеспечения человечества энергией. И делать это надо быстро. Именно так – быстро!

Тональность таких рассуждений сильно напоминает современные разговоры о необходимости быстрого перехода на «зеленую» энергию, иначе человечество столкнутся с катастрофой. В наше время речь идет о климатической катастрофе. И выставлен, как мы сказали, тот же самый рубеж, с которым академик Семенов связывал начало энергетической катастрофы. Контекст, как видим, поменялся, но дорожка к такой перемене, судя по всему, была уже проложена полвека назад.

Так, в статьях Николая Семенова климатические изменения вследствие парниковых выбросов рассматриваются в качестве дополнительной причины, вынуждающей искать иные источники энергии, нежели ископаемое топливо. Как писал ученый, заводы, тепловые электростанции и двигатели внутреннего сгорания выбрасывают в атмосферу огромное количество углекислого газа. На его взгляд, тревогу вызывает наблюдаемый за последние десятилетия бурный рост потребления горючего, в основном сжигаемого в камерах двигателей и в топках котлов. Такой исключительно большой рост со временем приведет к значительному увеличению концентрации CO₂ в атмосфере. Для людей и животных в этом ничего страшного нет, однако для климата Земли, по мнению академика Семенова, через 200 - 300 лет – это может привести к катастрофическим последствиям. Пока этот эффект мал, писал он, но в перспективе, когда углекислого газа станет намного больше, возникнут очень опасные осложнения. Нагрев Земли и нижних слоев атмосферы, утверждал академик Семенов, приведет к созданию на Земле столь жаркого и влажного климата, что люди в нем просто не смогут жить.

Как видим, полвека назад климатическая угроза еще не воспринималась слишком серьезно и опасные последствия антропогенных выбросов отодвигались далеко вперед. Тем не менее, она использовалась уже тогда в качестве дополнительного аргумента в пользу отказа от ископаемого топлива. В наше время этот аргумент стал использоваться в качестве основного. Но в любом случае здесь ставится вопрос о необходимости «зеленого» энергоперехода на «безуглеродной» основе.

В то время взоры ученых обращались к строительству атомных электростанций. И это казалось вполне разумным. Однако использование атомной энергии, отмечал академик Семенов, ограничено залежами урана. Совершенно другие возможности, по его словам, открывает использование термоядерной реакции. В то же время ученый указывал на то, что и при использовании термоядерной энергии также существует предел. И связан он не с ресурсным истощением, а с опасностью… перегрева поверхности Земли и атмосферы в результате выделения тепла многочисленных термоядерных реакторов. Это также способно привести к изменению климата и даже может вызвать всемирный потоп из-за таяния льдов Антарктики и Гренландии.

Проблема в том, что термоядерный синтез и энергия атомного распада вносят дополнительную энергию, способную многократно превзойти всё то, что получается за счет сжигания ископаемого топлива. А ведь наша планета, справедливо указывал ученый, получает гигантское количество энергии от Солнца. Не лучше ли научиться эффективно использовать именно эту энергию нашего естественного светила? В свете сказанного академик Николай Семенов полагал, что большие перспективы у человечества открываются как раз в связи с «лучшим использованием» солнечной энергии. Речь в данном случае не шла о солнечных панелях. Мысль ученого продвигалась куда дальше – к освоению процессов фотосинтеза.

Впрочем, это уже отдельная тема, не получившая широкого практического воплощения в наши дни. Тем не менее, даже из того, что сказано, настрой выдающихся ученых недавнего прошлого совершенно понятен. Какие бы направления развития энергетической сферы они ни предлагали, ключевым пунктом у них значился отказ от «бездумного» сжигания ископаемого топлива.

Николай Нестеров

По поручению Валерия Фалькова заместитель Министра Айрат Гатиятов посетил ключевые научные и образовательные объекты Новосибирска. В ходе визита он:

осмотрел строительную площадку Центра коллективного пользования «Сибирский кольцевой источник фотонов»;

посетил Институт гидродинамики им. М.А. Лаврентьева СО РАН и Конструкторско-технологический институт научного приборостроения СО РАН, которые участвуют в создании оборудования для ЦКП «СКИФ»;

ознакомился с ходом строительства второй очереди кампуса Новосибирского государственного университета.

ЦКП «СКИФ» —  уникальный научный комплекс, создаваемый в рамках федерального проекта «Создание крупных объектов инфраструктуры науки и высшего образования». На площадке площадью 30 га одновременно возводятся 34 здания и сооружения. Ежедневно здесь работает около 700 строителей и 60 единиц техники.  

После ввода в эксплуатацию центр позволит проводить передовые исследования с использованием ярких и интенсивных пучков рентгеновского излучения в таких областях, как химия, физика, материаловедение, биология, геология и гуманитарные науки.  

В рамках визита в НГУ Айрат Гатиятов осмотрел ход строительства второй очереди современного студенческого кампуса, включающей в себя:  

Учебно-научный центр Института медицины и медицинских технологий, где будут обучаться до 700 студентов, а также разместятся 8 лабораторий, включая направления молекулярной фармакологии, медицинской химии и онкологии;

Научно-исследовательский центр, в котором смогут работать до 180 научных сотрудников, занимающихся перспективными направлениями, такими как фотоника, биотехнологии и искусственный интеллект.

«Современные лаборатории нового кампуса НГУ и уникальное оборудование ЦКП «СКИФ» создают синергию, которая позволит студентам с первых курсов включаться в передовые научные исследования. Это принципиально новый уровень подготовки кадров для науки и высокотехнологичных отраслей», — отметил Айрат Гатиятов.

Напомним, что один из объектов второй очереди кампуса уже введен в эксплуатацию: в декабре 2024 года открыт корпус поточных аудиторий площадью более 15 тыс. кв. метров, который вмещает до 1900 студентов.

Сотрудники молодежной лаборатории НИИ клинической и экспериментальной лимфологии – филиала ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» завершили доклинические исследования прототипа нового препарата на основе рекомбинантного человеческого интерферона-лямбда. Младший научный сотрудник лаборатории Лариса Олейник успешно защитила диссертацию по теме исследования.

Группа интерферонов III типа или интерфероны лямбда была открыта в 2003 году. Известно, что интерфероны лямбда дают наиболее быстрый ответ на вирусную атаку в отличие от интерферонов I (альфа, бета) и II (гамма) типов. В рамках работы над диссертацией в молодежной лаборатории были проведены доклинические исследования прототипа нового препарата на основе рекомбинантного человеческого интерферона лямбда.

— Интерфероны играют ключевую роль в лечении вирусных и иммунных заболеваний. Сегодня не все схемы лечения вирусных инфекций включают таргетную терапию, и в таких случаях интерфероны остаются важным элементом успешного лечения. Разработка новых препаратов на основе интерферонов представляется перспективным направлением, — поясняет Лариса Олейник.

Противовирусная активность исследовалась для клеток эпителия поверхности глаза (роговицы и конъюнктивы) и эпителия дыхательных путей. Результатом исследований на клетках эпителия дыхательных путей стала разработка прототипа препарата, перспективного против SARS-CoV-2.

По теме диссертации опубликовано 10 научных работ, в том числе четыре научных статьи в рецензируемых научных журналах и изданиях. Научный руководитель – доктор медицинских наук, профессор, руководитель отдела экспериментальной фармакологии НИИКЭЛ Павел Геннадьевич Мадонов.

Молодежная лаборатория фармакологического моделирования и скрининга биоактивных молекул НИИКЭЛ, в которой проводилось исследование, создана в 2019 году и входит в состав отдела экспериментальной фармакологии. Основное направление деятельности — поиск новых, перспективных фармакологических активных молекул и разработка на их основе прототипов лекарственных препаратов в рамках проведения полного цикла доклинических исследований, включая эксперименты на линиях лабораторных животных — генетических моделях заболеваний человека.

В настоящее время научные задачи лаборатории – разработка прототипов биомедицинского CAR-T клеточного продукта на основе модифицированных лимфоцитов с химерным антигенным рецептором и генно-инженерного биологического препарата на основе цитокина TRAIL для селективной терапии аутоиммунных заболеваний на основе уточненных механизмов и мишеней регуляции аутоиммунных процессов. Проект лаборатории посвящен разработке и исследованию двух новых терапевтических подходов, направленных на элиминацию аутореактивных B-клеток при системной красной волчанке и на подавление провоспалительной активации макрофагов и Т-клеток с селективной индукцией гибели трансформированных воспалительных синовиоцитов при ревматоидном артрите. Руководитель лаборатории – к. б. н. Маргарита Игоревна Кобякова.

Дорогие коллеги, друзья!

Мы отмечаем День России — в историческом плане новый праздник, который в последние годы обретает всё большее значение. Страна встречает его в сложной, быстро меняющейся и всё более напряженной международной обстановке, остро требующей обеспечения научного и технологического суверенитета, а в ближайшей перспективе — глобального научно- технологического лидерства, сравнимого с позициями СССР на мировой арене.

Достижение этих целей возможно только при безусловном приоритете фундаментальных, поисковых и прикладных исследований во всём пространстве государственных стратегий, долговременного планирования корпораций и компаний. Россия, к счастью, не обделена талантами — это показали очередные выборы в РАН. В большую науку идут люди, способные на большие открытия.

В этом контексте возрастает роль Сибирского отделения РАН — самого крупного и активного в нашей Академии. Соответственно, мы рассчитываем на перезапуск в полном объеме Плана комплексного развития СО РАН и программы «Академгородок 2.0», на своевременное начало работы источника синхротронного излучения СКИФ и Национального гелиогеофизического комплекса РАН в Прибайкалье.

Желаем нашей стране и всем гражданам России мира, счастья и благополучия!

Председатель Сибирского отделения РАН академик РАН В.Н. Пармон

Главный ученый секретарь Сибирского отделения РАН член-корреспондент РАН А.А. Тулупов

Институт археологии и этнографии СО РАН совместно с музеем-заповедником «Томская Писаница» и Фондом «Образование» приступает к реализации проекта «Истории в камне: виртуальные путешествия с древними художниками». Виртуально можно будет посетить семь памятников наскального искусства Южной Сибири — на реке Томи на Кузбассе (Томская и Новоромановская писаницы), в Горном Алтае (писаницы Калбак-Таш и Елангаш) и в Минусинской котловине в Хакасии (Сулекские, Боярские и Шалаболинская писаницы). Изображения, выбитые или выгравированные на открытых скальных поверхностях в древности, представляют уникальный источник информации о духовной и материальной культуре дописьменных обществ. Древние художники в течение тысячелетий наносили изображения на камни, иногда перекрывая или дополняя образы, созданные их предшественниками. Места создания петроглифов выбирались неслучайно и чаще всего имели сакральное значение для их авторов.

3D-туры будут созданы благодаря поддержке Министерства образования и науки России в рамках Десятилетия науки и технологий. Для дополнительного погружения в процесс научной экспедиции будет создана также компьютерная игра по поиску петроглифов.

Томская писаница стала первым в России объектом наскального искусства, превращённым в музей под открытым небом. Остальным памятникам, представляемым в проекте, ещё только предстоит получить достаточную инфраструктуру для их сохранения и изучения. Труднодоступность и хрупкость местонахождений наскального искусства осложняет доступ на них туристов. Кроме человеческого воздействия, разрушает петроглифы и природа. Виртуальные туры позволяют дистанционно увидеть уникальные объекты древней истории и подготовиться к реальной встрече с ними.

Увидеть виртуальные туры и попробовать свои силы в их поиске можно будет на сайте проекта https://3darchaeology.ru/

Исследователи из Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН разрабатывают новый метод лечения рака и инфекций с использованием молекул иммуностимулирующих РНК. Эти молекулы помогают организму бороться с болезнями и предотвращают опасное осложнение — фиброз легких. Статья об этом опубликована в международном журнале Biochimie.

«Главная идея новой технологии заключается в способности иммуностимулирующих РНК повышать возможность организма защищаться от заболевания самостоятельно, не вызывая значительных побочных эффектов. ИсРНК запускают активность иммунной системы и усиливают защиту против инфекций и болезней», — рассказывает главный научный сотрудник лаборатории биохимии нуклеиновых кислот ИХБФМ СО РАН доктор биологических наук Елена Леонидовна Черноловская.

Эти молекулы действуют сразу несколькими путями. Одна из ключевых функций — стимуляция выработки интерферонов первого типа, специальных белков, которые блокируют размножение вирусов и поддерживают иммунитет. Потенциал применения исРНК распространяется не только на борьбу с онкологическими заболеваниями, но и на лечение вирусных инфекций. Попав в организм, молекула запускает выработку широкого спектра сигнальных белков — цитокинов, часть из которых тормозит опухолевое деление клеток, другие же, наоборот, могут способствовать воспалительным процессам. При этом важно отметить, что эффект исРНК определяется именно составом выделяемых цитокинов. Конкретная молекула, которую исследуют ученые ИХБФМ СО РАН, обладает уникальным спектром: высокий уровень интерферонов первого типа сочетается с низким уровнем провоспалительных веществ, что делает ее особенно перспективной.

Фиброз легких представляет серьезную опасность, поскольку часто выступает осложнением других заболеваний. Часто он возникает у больных онкологией из-за химиотерапевтического лечения, а также у рабочих, подверженных воздействию частиц тяжелых металлов и кремния в промышленной среде.

«Для изучения воздействия исРНК на процессы фиброза легкого мы выбрали две экспериментальные модели. Первая имитировала побочные эффекты химиотерапии с использованием препарата “Блеомицин” при злокачественных новообразованиях. Вторая модель отражала последствия инфекционных поражений дыхательной системы, вызванные липополисахаридом. Мы проанализировали влияние иммуностимулирующей РНК на динамику формирования фиброза у мышей. Оказалось, что такая терапия не только не усиливает проявления болезни, но напротив — способствует снижению степени поражения тканей и предупреждает дальнейшее развитие фиброза», — отметила Елена Черноловская.

Исследователи проверяли эффективность препарата как профилактически, так и терапевтически, выявив оптимальную схему введения, при которой наблюдалось максимальное улучшение показателей здоровья животных. Эксперимент проводился на нескольких группах грызунов, причем в каждую группу входило не меньше шести-десяти особей. Такое количество позволило специалистам собрать точные и надежные научные данные. Ученые установили, что для защиты от вирусных заболеваний максимальная защита достигается при профилактическом применении препарата. В свою очередь, для лечения раковых опухолей оптимальным вариантом стала следующая схема: лекарство вводили раз в четыре дня. Именно такой промежуток идеально соответствовал естественной реакции организма на повторную стимуляцию выработки защитных белков — интерферонов.

При исследовании влияния исРНК на терапию злокачественных новообразований клетки меланомы вводили мышам подкожно, чтобы проследить рост первичной опухоли. Метастазы изучали, внедряя опухоль внутривенно, при этом метастазы образуются главным образом в легких. Гепатома чаще метастазировала в печень и почки. Когда появлялось небольшое новообразование, животных делили на группы. Одним давали только иммуностимулирующую РНК с липидом, другим — цитостатик (препарат, подавляющий рост опухолевых клеток), третьим — оба препарата. Постоянно контролировали размеры опухолей, массу животных и показатели крови.

Затем гистологические препараты органов изучали под микроскопом, оценивая иммунную инфильтрацию, а также численную или объемную плотность патологических структур методом морфометрии. Изучение селезенки показывало интенсивность иммунного ответа, а анализ крови позволял увидеть изменение клеточного состава и концентрации цитокинов.

Метод лечения зависел от вида опухоли. Комбинированная терапия цитостатиками и иммуностимулирующей РНК оказалась лучшей для меланомы, поскольку одного лишь цитостатика зачастую недостаточно. При этом способ введения молекулы в организм играет ключевую роль. Дело в том, что сама по себе РНК нестабильна и быстро разрушается в кровотоке, для активации защитных свойств она должна проникнуть внутрь клетки. Решением становится использование специальных переносчиков — катионных липосом. Различные составы липидных комплексов влияют на активность иммуностимулирующей РНК. Одни способствуют максимальному производству защитного белка — интерферона и обеспечивают лучшее противовирусное воздействие, другие лучше подходят для уничтожения раковых клеток. Каждый случай требует своего подхода к доставке активного компонента.

«Мы продолжаем изучать, насколько разные типы опухолей чувствительны к лечению иммуностимулирующими РНК. Наша главная задача — определить, какие виды онкологии эффективнее всего отвечают на такое лечение, и выявить биологические признаки, предсказывающие их реакцию. Так мы сможем точнее выбрать область применения наших разработок. Это исследование проводится в рамках проекта РНФ № 19-74-30011», — подчеркнула Елена Черноловская.

Материал подготовлен при поддержке гранта Минобрнауки России в рамках Десятилетия науки и технологий.

Ирина Баранова

Похоже, японские фермеры решили реабилитировать крупных рогатый скот в глазах борцов с глобальным потеплением. Напомним, что в нынешнем столетии коровы вошли в «черный список» ООН как один из источников парниковых выбросов. Речь, в основном, идет о метане – очень сильном парниковом газе. Метан содержится и в коровьей отрыжке, и выделяется из коровьего навоза. Некоторые европейские страны уже пошли по пути сокращения поголовья крупного рогатого скота (о чем мы писали). И такой подход к решению проблемы уже задал определенные ориентиры для западных стран.

Японцы в этом смысле оказались более прагматичными и не стали рубить с плеча. Руководство этой страны, конечно же, также демонстрирует высокую экологическую сознательность, приняв соответствующие планы по снижению парниковых выбросов до 2050 года. Но что касается животноводства, то здесь возник важный «зеленый» прецедент, широко транслируемый в мировых СМИ. Так, недавно появилось сообщение о том, что на острове Хоккайдо на одной из коровьих ферм из навоза и мочи животных начали производить энергетический водород.

На Хоккайдо находится основная часть молочных ферм Японии, дающих стране более половины молока и молочной продукции. Здесь содержится более миллиона голов крупного рогатого скота, который ежегодно оставляет не менее 20 миллионов тонн навоза. При таких скоплениях этот навоз запросто становится источником выбросов метана. Как совместить такое количество опасных отходов с принципами «устойчивого развития», да еще с прицелом на борьбу с глобальным потеплением?

Выход был найден как раз в контексте водородной темы. Водород, как мы знаем, объявлен «топливом будущего», а метан, со своей стороны, может стать сырьем для производства водорода. Известно, что промышленный водород получают, в основном, из природного газа (то есть того же самого метана). Чаще всего это осуществляют путем взаимодействия метана с перегретым водяным паром. То есть технология эта хорошо известна. Но точно так же хорошо известна технология получения метана из органических отходов, включая и навоз. Если совместить одно с другим, получим переход от отходов к модной водородной теме. Так и поступили на одной японской ферме с острова Хоккайдо.

Технологическая цепочка здесь такая. Вначале навоз перерабатывается в анаэробном реакторе, где его расщепляют микроорганизмы без доступа кислорода. В результате распада образуется так называемый биогаз, содержащий большой процент метана. Затем этот метан очищается и далее перерабатывается в водород. Одна такая «водородная» ферма способна за день получить примерно 70 кубометров водорода. Этого количества хватает для заправки 28 автомобилей, использующих водородные топливные элементы. Стоит напомнить, что Япония является лидером по производству автомобилей, использующих топливные элементы на водороде. В разработку таких технологий были вложены значительные средства. Поэтому появление «водородной» фермы и соответствующей заправочной станции выглядит вполне логичным шагом.

Заправочная станция этого маленького предприятия была как раз спроектирована для обслуживания «зеленой» сельхозтехники – тракторов и вилочных погрузчиков, работающих на топливных элементах. Жидкие навозные фракции, остающиеся после извлечения биогаза, используются в качестве удобрения. Муравьиная кислота, также образующаяся в процессе производства, применяется в качестве консерванта кормов.

Важно отметить, что появление «водородной» фермы на Хоккайдо не является спонтанным событием, а стало частью реализации национального проекта, запущенного Министерством окружающей среды Японии еще в 1915 году. Проект как раз направлен на производство водорода из сельскохозяйственных отходов для местного потребления в рамках экономики замкнутого цикла. Пример с переработкой коровьего навоза важен в том смысле, что это не просто научный эксперимент. Он призван наглядно продемонстрировать, каким путем сельских общины могут создать дополнительный продукт, используя отходы. Тем самым сделан очередной шаг к «устойчивому будущему». И надо надеяться на то, что место в нем найдется и коровам.

Что касается производства водорода из органических отходов, то оно началось не сегодня. Та же Япония имеет на этот счет и другие примеры. Так, в городе Фукуока для производства водорода используются сточные воды. По сути, речь идет об отходах человеческой жизнедеятельности. Сточные воды поступают на очистные сооружения, где после очистки воды остается ил, содержащий значительное количество органики. Эта органика перерабатывается по той же схеме, что и коровий навоз в вышеописанном случае. Данная инициатива явилась плодом сотрудничества городской администрации с Университетом Кюсю. Предприятие по переработке сточных вод в водород появилось в 2015 году. Затем к этому делу подключилось несколько крупных компаний, включая компанию Toyota. В 2024 году Toyota помогла городским властям запустить первый в Японии парк служебных транспортных средств, работающих на водородном топливе. Сюда относятся машины скорой помощи, фургончики для доставки и мусоровозы. Очистные сооружения позволяют получать за 12 часов примерно 300 кг водорода. Этого хватает для заправки 30 грузовиков. Причем, такой транспорт работает совершенно бесшумно и без выхлопных газов.

Производством водорода из отходов занимаются и в других странах. Так, в Таиланде для этих целей используется свиной навоз, куриный помет и даже кокосовая шелуха. Не так давно специалисты Иллинойсского Университета (Чикаго) усовершенствовали данный способ получения водорода, сделав технологию менее энергоемкой. В том же направлении работают специалисты из Университета Ковентри (Великобритания), исследуя способы переработки сточных вод. Для работы они использую аммиак, содержащийся в сточных водах. Обычно аммиак уничтожается на очистных сооружениях, поскольку он относится к токсичным веществам. В то же время он является хорошим источником для получения энергетического водорода. Данная инициатива финансируется в рамках специальной программы, которую поддерживает консорциум из 24 организаций.

В целом, такие инициативы по переработке отходов настраивают на оптимистический лад. На наш взгляд, любой способ превращения отходов в доходы выглядит вполне здраво. Единственный момент, которые вызывает у нас вопросы: почему необходимо зацикливаться на водороде? Если отходы животноводства достаточно легко превратить в горючий биогаз, насколько оправданно использовать дополнительное технологическое звено, используя при этом не такие уж маленькие энергетические затраты?

Надо сказать, что этот момент прекрасно осознается самими разработчиками и производителями. Водород из навоза – весьма затратное дело как в плане самого производства, так и в плане хранения и транспортировки. К примеру, при хранении в баллонах водород подвержен утечкам из-за его предельно низкой молекулярной массы.

Кроме того, он вызывает коррозию металла, делая его хрупким. Также он подвержен внезапным воспламенениям, что требует дополнительных мер безопасности. Мы знаем, к каким разрушительным последствиям иной раз приводят утечки природного газа. Но с водородом таких ЧП может стать еще больше.

Если сравнивать водород с бензином, то при равной массе он дает в три раза больше энергии. И это хорошо. Но проблема в том, что если перевести это в объем, то для водорода потребуются емкости куда большие, чем для бензина. Так, литр жидкого водорода содержит только четверть энергии от такого же объема бензина. Соответственно, он потребует для хранения куда большие по объему емкости, чем это имеет место в случае с ископаемым топливом.

В силу указанных причин водородная тема вряд ли может рассчитывать на ажиотажный спрос. Да, на уровне пилотных проектов, имеющих дополнительную финансовую поддержку (в том числе и государственную) всё выглядит замечательно. Но возможна ли массовая коммерциализация таких водородных проектов – остается под вопросом.

На наш взгляд, остановка на производстве биогаза стала бы более взвешенным решением. Но, случилось так, что «топливом будущего» был назван именно водород. По этой причине экспериментаторы решили шагнуть до самого предела. Да, результат получен. Но вот сможет ли он и в самом деле предопределить будущее? В этом случае борцам за «зеленый» энергопереход не остается ничего другого, как уповать на появление каких-то принципиально новых чудодейственных технологий.

Константин Шабанов

В Сибирском государственном университете телекоммуникаций и информатики (СибГУТИ) разработан опытный образец студийных акустических мониторов ближнего поля, обеспечивающих высококачественное воспроизведение звука. Максим Шушнов, заведующий кафедрой цифрового телерадиовещания и систем радиосвязи СибГУТИ, поделился подробностями о проекте.

По словам Максима Шушнова, мониторы ближнего поля, в отличие от обычных акустических колонок, предназначены для работы со звуком на небольшом расстоянии (1,5–2 метра) и призваны выявить самые даже малозаметные недостатки записи. Это позволяет звукорежиссеру выполнять на высоком профессиональном уровне корректировку обрабатываемого материала.

Разработка СибГУТИ, созданная преимущественно на основе компонентов российского производства, по своим характеристикам сопоставима с зарубежными аналогами, а в некоторых аспектах даже превосходит их.

Он отметил, что идея создания собственных мониторов возникла в связи с увеличением стоимости профессионального оборудования из-за ухода с рынка иностранных брендов. А доступные к приобретению модели азиатских брендов часто не соответствуют требованиям к качеству. Команда СибГУТИ полностью с нуля разработала свой конструктив электронных схем и функциональных блоков активных мониторов: активные фильтры и усилители с минимальным уровнем искажений, корпус с вибропоглощением, выполнила модификацию динамических головок для их применения в проекте. Оптимальные решения, примененные в итоговом варианте прототипа, стали результатом опытно-конструкторской работы коллектива, которая сопровождалась многочисленными испытаниями различных решений.

«Основными проблемами были: отсутствие готовых методик проектирования студийных мониторов и крайне ограниченная доступность отечественных компонентов. В ходе работ мы использовали нестандартные схемотехнические решения для компенсации дефицита современных микросхем, тестировали компоненты, характеристики которых не всегда соответствовали заявленным, и, конечно же, самостоятельно разрабатывали печатные платы», – пояснил Шушнов. Результаты исследований будут включены в «справочник решений» — базу данных проверенных конструкций, актуальную в условиях санкций.

Для оценки качества акустических мониторов проведены объективные измерения амплитудно-частотной характеристики (АЧХ), уровня искажений различных видов, звукового давления и ряда других. Кроме того, звучание протестировано в акустически подготовленной студии для выявления нюансов, которые сложно обнаружить с помощью приборов. Например, оценивалась разрешающая способность системы и способность выявлять дефекты в записанном звуковом материале.

«Чтобы «выжать максимум» проекта, важно создать технически оснащенную лабораторию. Создание такой лаборатории открывает новые возможности. Мы сможем обучать студентов на современном оборудовании собственной разработки, готовить высококлассных звукооператоров и звукорежиссеров. Это, на мой взгляд, значительный потенциал для университета и отрасли в целом», – поделился начальник отдела технического сопровождения СибГУТИ Денис Ковалев.

На основе проведенных исследований по проекту опубликованы научные публикации, включая работы, посвященные анализу динамических головок. Полученные результаты уже применяются в образовательном процессе, предоставляя студентам возможность участвовать в разработке инновационных проектов. Созданный прототип полностью подготовлен к началу этапа предсерийного производства.

Александра Карафинка, руководитель Медиацентра СибГУТИ,

Мы уже неоднократно обращались к теме геотермальной энергетики. В наше время ее настойчиво поднимают сотрудники Института теплофизики СО РАН, выступая на различных форумах и конференциях. Особо интригующе для нас звучит проблема использования глубинного тепла Земли, поскольку, как выясняется, территории Западной Сибири как раз богаты этим энергетическим ресурсом.

К сожалению, на уровне руководства страны энергетические ресурсы сибирских недр в большей степени ассоциируются с нефтью и природным газом, чем с глубинным теплом. По этой причине у нас регулярно оглашаются планы по увеличению добычи углеводородов, в то время как прорывные проекты в области геотермальной энергетики никак не находятся в первых рядах. Нельзя сказать, что эта тема совершенно игнорируется. Однако очевидно то, что на данном этапе ее не связывают с магистральным направлением развития энергетической отрасли. И даже непонятно, связывают ли с ней энергетику будущего.

А ведь в послевоенные годы глубинное тепло Земли прямо рассматривалось как основной энергетический ресурс будущего (о чем мы также писали). Как утверждали советские ученые того времени, тепловые запасы нашей планеты настолько велики, что почти не поддаются учету. Считалось, что, если человеку удастся использовать хотя бы тысячную или даже миллионную долю глубинного тепла, энергетические ресурсы мира увеличатся многократно.

В то время это были не просто отвлеченные рассуждения теоретиков. Между СССР и США уже тогда разворачивалось соревнование за овладение этим энергетическим ресурсом. Как нетрудно догадаться, практические шаги в данном направлении были напрямую связаны с разработкой технологий сверхглубокого бурения. К началу 1970-х годов самую глубокую скважину удалось пробурить американцам. Речь идет о скважине «Юниверсити Е-Е-1» в Техасе. Ее глубина составляла 7 724 метра. В СССР самая глубокая на тот момент скважина была пробурена на территории Белоруссии. Ее глубина – 7 410 метров.

Задача, которую тогда ставили наши ученые – проникнуть на глубину 15 – 20 километров. Согласно расчетам, на таких глубинах температура должна составить 400 – 600 градусов Цельсия, что укладывается в параметры температуры пара самых современных угольных ТЭС. Вопрос заключался в том, как добраться до таких глубин? Эта проблема озадачивала ученых разных стран мира. И больше всего над этим работали в США и в СССР.

В начале 1970-х в мире сформировалось два основных проекта сверхглубокого бурения – американский и советский. Американцы сосредоточились на работах в районе Тихого океана, пытаясь через океанское дно добраться до зоны верхней мантии, чтобы изучить ее состав и свойства. Считалось, что под океанами земная кора очень тонкая – примерно 5 – 10 километров. Первую попытку сверхглубокого бурения американцы предприняли в самом начале 1970-х годов у берегов Южной Калифорнии. Здесь была установлена плавучая буровая вышка. Однако задачу решить не удалось. Пройдя первые двести метров, алмазный бур уперся в очень прочный базальтовый слой. Работы по непонятной причине были приостановлены. Параллельно начинались работы по сверхглубокому бурению в районе Гавайских островов.

В отличие от американского проекта, советский проект предусматривал сверхглубокое бурение не на в море, а на суше. Такие работы в начале 1970-х годов организовывались в самых разных регионах страны, в том числе и в Прикаспийской впадине в Азербайджане, где параллельно решалась и другая задача – выяснить наличие углеводородов в глубоких слоях. Ученые не исключали наличия нефти и газа на глубине 6 – 7 километров.

Аналогичные работы проводились на Урале, в Средней Азии, Забайкалье и на Курильских островах. По ходу проводимых работ наши ученые создавали и саму технологию сверхглубокого бурения. Под решение этой задачи, например, конструкторы Уралмашзавода разработали проект буровой установки, способной пробурить скважину на глубину 15 километров. Данная установка представляла собой целый комплекс со своей электроподстанцией, машинным залом, насосной и т.д. При этом ученые искали принципиально новые пути проходки сверхглубоких скважин. В то время на эту роль выдвигались два новых метода – взрывной и кавитационный. Первый заключался в том, что на забой скважины через колонну буровых труб спускаются заряды. Каждый обеспечивал последовательное углубление.

Кавитационный метод тоже был связан со взрывом. В скважину опускали стеклянные или пластмассовые шарики, содержавшие воздух при атмосферном давлении. На большой глубине при высокой температуре и огромном давлении оболочки шариков разрушались, и происходил взрыв.

Благодаря появлению указанных методик традиционный механический способ бурения уже тогда казался нашим ученым совершенно устаревшим. Некоторые вообще полагали, что в скором времени для бурения скважин будет использоваться ультразвук, пучок электромагнитных волн или электрогидравлический удар. Некоторые мыслили еще смелее, предлагая технологии с использованием искусственной шаровой молнии или струи плазмы. Перед таким «инструментом», полагали они, не устоят даже самые твердые породы. При этом затраты труда и времени должны были сократиться. Были даже размышления о создании специальных кораблей для бурения – «подземоходов». То есть сверхглубокому бурению у нас в стране придавали значение не меньшее, чем освоению космоса.

Одновременно с тем наши ученые размышляли о методах использования глубинного тепла для выработки электроэнергии и теплоснабжения. На подземном тепле, уверяли они, можно обеспечить работу очень мощной электростанции. Замкнутое кольцо из глубоких скважин будет подавать пар температурой более 300 градусов Цельсия под давлением в несколько атмосфер. Пар направляется в турбины для получения электрической энергии, в то время как отработанная горячая вода (из турбин) может использоваться для отопления или же возвращаться в глубинные слои для последующего нагрева. Подобные геотермальные электростанции могут иметь мощность более гигаватта (то есть равняться по мощности тогдашним атомным энергоблокам).

Как долго будет работать такая электростанция? Поскольку она отнимает мизерную часть глубинного тепла, ее работа может быть практически неограниченной. Преимущество геотермальных электростанций в том, что они не нуждаются в подвозе топлива. Для них не нужны котельные цеха, не нужны подъездные пути, склады для топлива (или газовые хранилища). Тепло Земли будет питать их без всяких перебоев. Так рассуждали наши ученые и, очевидно, во многом они были правы.

Однако несмотря на все указанные преимущества, геотермальная энергетика развивалась слишком медленно. Это досадное обстоятельство отмечалось еще полвека назад. Правда, тогда это находило свое объяснение, поскольку технологии сверхглубокого бурения только-только выходили на старт и были в то время относительно дорогими. И тем не менее, у наших ученых была абсолютная уверенность в том, что использованию глубинного тепла Земли принадлежит будущее. Причем, эти перспективы вырисовывались куда более отчетливо, чем в случае с управляемым термоядерным синтезом.

В этой связи перед нами встает один и тот же злободневный вопрос: почему спустя полвека на этом направлении у нас не произошло революционного прорыва, несмотря на то, что мы тогда шли след в след за американцами? Как мы уже успели показать, к технологиям сверхглубокого бурения у нас относились весьма серьезно, а значит, логично было бы ожидать ближе к нашему дню появления хотя бы одной экспериментальной электростанции, работающей на тепле земных глубин. Полагаем, что полвека назад в этом не видели ничего фантастического.

Тем не менее, с приходом «эффективных менеджеров», сделавших ставку на покупку готовых технологий, под вопросом оказалась не только тема глубинного тепла, но и наши лидерские позиции по части бурения скважин. Случалось так, что в начале нашего столетия нефтяные скважины в северных морях уже бурила приглашенная американская компания. После наложения санкций она вышла из проектов по освоению Арктики, и в итоге их реализация «подвисла».

В этой связи мы специально обращаемся к разработкам полувековой давности, чтобы было понятно, чем оборачивается для нашего экономического благополучия ставка на «готовенькое» - в ущерб собственному интеллектуальному потенциалу. Надеемся, что руководство страны уже сделало из этой истории надлежащие выводы. 

Николай Нестеров