«Академик Ломоносов» — уникальный совместный проект атомщиков и судостроителей. Плавучая атомная станция, которая строится на Балтийском заводе, должна заменить выбывающие энергомощности на российском Севере и помочь возвращению России в Арктику.

Центральный пульт управления плавучей атомной теплоэлектростанцией (ПАТЭС) «Академик Ломоносов». Оператор на три секунды зажимает красную кнопку, гудит сирена, гаснет свет, цифры на датчиках температур идут вниз.

— Сработала аварийная защита на реакторе, на левом борту. — объясняет Евгений Гаврилов, начальник учебно-тренировочного подразделения «Дирекции по сооружению и эксплуатации ПАТЭС». — Стержни аварийной защиты влетели в активную зону реактора. Процесс цепной реакции прекращен. Ядерный реактор заглушен, находится в подкритическом состоянии, и переведен в режим снятия остаточного тепла. Второй реактор, на правом борту, продолжает работать стабильно. Жень, приведи в нормальное состояние!

Женя «чинит» атомный реактор, включается свет, замолкает сирена, температура реактора постепенно приходит в норму.

Мы находимся на полномасштабном тренажере, точной копии (вплоть до цвета стен) ЦПУ, который будет поставлен на плавучий энергоблок (ПЭБ) «Академий Ломоносов».

Тренажерная подготовка происходит так: инструктор инициирует аварийную ситуацию — задает определенные параметры и происходит, например, «разрыв трубопровода». Задача операторов — сориентироваться и привести реакторы в безопасное состояние . Все это записывается на видеокамеры, после чего происходит разбор полетов, рассказывает Гаврилов.

Нажимать красную кнопку — привилегия оператора, хотя, по словам Гаврилова, «чисто номинальная — она практически никогда не нажимается». 
«Операторы боятся — мало ли что произойдет: стакан упадет или еще чего. Поэтому они ставят специальные колпачки на эту кнопку, чтобы случайно не нажать. А если действительно нужно — сдернул колпачок и нажал», — говорит Гаврилов.

С 1 сентября в «Центральном институте повышения квалификации Госкорпорации Росатом», где располагается тренажер, начнется полноценная подготовка.

«Первые 17 человек, которые начинают у нас обучаться — это уровень руководителей: главных инженеров, основных ведущих специалистов, связанных с эксплуатацией», — говорит директор филиала ЦИПКа, проректор института Таир Таиров.

Сейчас формируется костяк будущей команды. «Конечно, есть желание, чтобы первый экипаж был набран из людей опытных. Поэтому сейчас мы отдаем предпочтение людям из довольно узкого мира ледокольщиков, военных моряков и атомщиков», — говорит Андрей Туниманов, начальник отдела управления персоналом.

Уже известно, что всего будет шесть смен. Но в каком графике будет работать экипаж, пока не решили: то ли два месяца через два или, как на ледоколах — четыре через четыре месяца.

— Но директор и главный инженер ПЭБ вахтовым методом не работает. Они работают все время и ездят в отпуск. В соответствии с трудовым законодательством, — громко заявляет Туниманов.

— Ээ, да, они также будут. Неужели они хуже других? — усмехается Гаврилов. Сам главный инженер скромно молчит.

«Когда мы только начали подготовку в 2008-2009 годах, мы столкнулись с тем, что в мире еще нет такого объекта. — объясняет расхождения в показаниях Таиров. — Даже были споры, что это: атомная станция или судно с реакторными установками. Пришли к выводу, что это судно стоичного типа, которое не имеет своего хода. Но споры продолжаются».

Вместо обычных АЭС

«Академик Ломоносов» сам передвигаться не сможет. Для прохода, например, по Северному морскому пути ему потребуется два ледокола-проводника: один будет бить лед, второй тянуть ПЭБ на жесткой сцепке.

Мощность атомного реактора также сопоставима с мощностью современных атомных ледоколов — на нем установлены два реактора КЛТ-40С, которые разрабатывают АО «ОКБМ Африкантов» Госкорпорации «Росатом».

Главная особенность ПЭБ — возможность передавать энергию и тепло на берег.

«Достижения и технологии атомного судостроения впервые в мире в таком масштабе и объеме будут использованы для выработки тепла и электричества для нужд потребителей, — не без пафоса говорит Сергей Завьялов, заместитель генерального директора концерна Росэнергоатом, руководитель дирекции по сооружению и эксплуатации ПАТЭС. — Мы будем генерировать электрическую и тепловую мощность в объеме ПЭБ и с помощью передающих устройств транспортировать это все в энергетические сети, что обеспечит функционирование энергоизолированных регионов».

Конкретно «Академик Ломоносов» станет заменой отжившим свое Билибинской АЭС и Чаунской ТЭЦ в Певеке на Чукотке. По словам Завьялова, он придет в порт Певек в 2019 году.

ПЭБ может подключаться к действующим сетям и вырабатывать 70 МВт электрической мощности, 50 ГВт в час тепловой мощности, что позволяет поддерживать нужды городка с населением до 100 тыс. человек.

«В 2021 выходит из эксплуатации Белибинская АЭС, и мы к тому моменту должны наши 70 МВт мощности выдавать потребителям», — говорит Завьялов. Правда, по его словам, «сети находятся в достаточно плачевном состоянии», и требуют замены. «Такие решения сейчас в правительстве разрабатываются. Все вопросы к 2019 году должны быть решены».

История «Академика Ломоносова»

ПАТЭС не имеет мировых аналогов, утверждают разработчики. Правда, американцы когда-то, во Вьетнамской войны, ставили на платформу реактор и турбину для того, чтобы обеспечить Панамский канал энергетикой для прохода своих войск. Но это аналогом назвать сложно.

ПЭБ получил имя «Академик Ломоносов», так как должен был быть готов к 300-летию ученого в 2011 году. В 2006 году победителем тендера на строительство стало предприятие «Севмаш», однако после переноса сроков заказ получил Балтийский завод (в настоящий момент в строительстве ПЭБ задействовано 700 человек - 1\5 завода).

«Мы пришли на «Севмаш», запустились, и там получили две проблемы. — рассказывает Завьялов. — Их ни в коем случае нельзя ставить в вину ни «Севмашу», ни судостроителям, ни тем более заказчикам. Это проблема, связанная с недостаточностью проектной базы «Севмаша». К подобного рода объектам они не были готовы. И в этот период времени на «Севмаш» свалился огромный гособоронзаказ, и они просто начали захлебываться».

Строительство возобновилось только в 2013 году. По словам Завьялова, из 8 лет, объект строится реально всего 3,5 года. Сейчас он готов на 70%. «И потребуется еще где-то год-полтора».

Общая стоимость проекта, по словам Завьялова, «находится в пределах 20 млрд рублей, это очень разумные и взвешенные показатели». Стоимость следующего блока, по его словам, должна быть ниже.

А без следующего блока, получается, не обойтись. «Мы встанем в Билибино, начнем работать и в течение 10 лет завершим первый цикл. Соответственно, за это время мы должны построить второй энергоблок, чтобы поставить его на замену. Предполагаю, что он будет такой же, хотя могут и и иные технические решения», — объясняет Завьялов.

«10 лет находясь на площадке ПЭБ выдает электроэнергию. Перегрузки производятся раз в 2,5 - 3 года. Выгрузка топлива обеспечивается специализированным оборудованием, которое находится на ПЭБ, там же обеспечивается хранение отработанного топлива, — добавляет Юрий Фадеев, главный конструктор АО «ОКБМ Африкантов». По его словам, через 10 лет работы ПЭБ транспортируется на судостроительный завод для среднего ремонта. Там производится выгрузка старого топлива и загрузка нового. Эти циклы должны повторяются в течение всего срока эксплуатации в 40 лет.
Данный ПЭБ рассматривается как референтный образец. На нем отрабатываем все технологии. «С точки зрения будущего, столь металлоемкий, насыщенное оборудование изделие нас устраивать не будет, это очень дорого», — говорит Завьялов. Если все пойдет успешно, ставка будет делаться на более компактные изделия, которые будут лишены, например, жилого блока с библиотекой и бассейном (которые есть на «Академике Ломоносове»), и будут заточены исключительно на выработку тепла и электричества.

В Росатоме не сомневаются, что плавучие энергоблоки будут востребованы и за рубежом. Особенно с дополнительным комплектом оборудования для опреснения воды. Главное – отработать технологии серийного производства. Уже сегодня прямую заинтересованность в ПАТЭС проявляют китайские партнеры.

Ледоколы нового поколения

Одновременно на Балтийском заводе идет строительство атомного ледокола нового поколения «Арктика», который должен быть спущен на воду 26 мая следующего года в день 160-летнего юбилея завода (на фото вверху). 22 августа 2015 была установлена последняя секция носового блока.

«Данный ледокол является самым большим и самым мощным ледоколом в мире на сегодняшний день. Основные габариты: 12,74 м, наибольшая ширина 34 м, высота, включая надстройку, трубу и мачту — порядка 53 м», — говорит руководитель проекта Сергей Черногубовский.

В настоящий момент в Росатомфлоте существует два типа ледоколов: это крупные ледоколы, например «50 лет победы» (на сегодняшний день крупнейший в мире) и мелкосидящие (предназначенный для проводки судов в устья сибирских рек) — «Таймыр» и «Вайгач».

«Арктика» совмещает два типа ледоколов, так как имеет двойную осадку.

«Рабочая осадка составляет 10,5 м, при этом максимальное водоизмещение - 33 тыс. тонн. На такой осадке он работает, когда проводит караваны судов в Арктике. Минимальная осадка составляет 8,65м — на этой осадке он может работать в устьях рек, таких как Енисей», — рассказывает Черногубовский.
Еще одна особенность — он выполнен из высокопрочной стали. «В районе ледового пояса составляет 40 мм. В связи с этим ледокол может проходить на скорости 1,5-2 узла, на максимальных оборотах припаянный лед высотой до 2,8 м как носом, так и кормой», — говорит руководитель проекта.
В настоящий момент на Балтийском заводе подписано два контракта. Первый - на строительство головного ледокола «Арктика» и второй — на создание двух серийных ледоколов «Сибирь» и «Урал».

Глядя на длящуюся уже второй год реформу академической науки в России, волей-неволей убеждаешься в справедливости эмпирической формулы социологов: инструмент политики, доказавший свою эффективность, стремится стать субъектом политики. Решение о реформировании Российской академии наук (РАН) путем выведения всех академических институтов из-под эгиды РАН и передачи их в созданное специально, уполномоченное правительством Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), несомненно, было политическим решением. 

Если поначалу, до осени 2013 года, еще можно было искать какой-то рациональный смысл в академической реформе сверху, то в дальнейшем все иллюзии насчет этого развеялись. ФАНО из инструмента, который должен был бы обеспечивать финансово-хозяйственную деятельность академических организаций, фактически превратился в субъекта, определяющего научную политику. Сегодня очевидно, что агентство создавалось как бюрократический орган для контроля за академической бюрократией. Надо отдать должное ФАНО: некоторые хозяйственные вопросы, в частности постановка на государственный кадастровый учет академической собственности (бывшей академической – теперь она в оперативном управлении ФАНО), борьба за эту собственность в судах, агентство решает неплохо. Но этим дело не ограничивается.

Пресс-служба ФАНО распространила сообщение о том, что «совместная рабочая группа ФАНО и РАН разработала предложения, которые позволят создать гибкую систему развития кадровых ресурсов научных организаций». Итак, кадровый резерв научных организаций до конца нынешнего года будет выглядеть примерно так.

Оперативный резерв – работники научных организаций, которые имеют управленческий опыт и могут претендовать на должность заместителя руководителя или руководителя института. Численность - не больше 350 человек.

Перспективный резерв – сотрудники, претендующие в будущем на управление исследовательскими проектами институтов. Формируется из числа исследователей и научных работников, имеющих ученую степень. Не менее 5 тыс. человек.

Резерв развития. «Суть его в том, чтобы ввести в менеджмент научных организаций людей, способных повысить эффективность проведения научных исследований и обеспечить внедрение результатов в реальный сектор экономики страны», – подчеркивает пресс-служба ФАНО. Численность резерва развития составит около 1 тыс. человек.

То есть агентство подготовило своеобразный «насос» для перекачки исследовательских кадров в менеджеры. Видимо, это сильно должно помочь в генерации научных идей и разработок. Забота о менеджменте научных организаций вполне естественна для хозяйственной организации – ФАНО. Но при чем здесь собственно фундаментальные научные исследования?

Надо бы говорить, например, о дышащей на ладан системе академической аспирантуры. Кстати говоря, в такое состояние ее привели, не в последнюю очередь, как раз реформистские усилия Министерства образования и науки РФ и самого ФАНО.

Надо бы говорить о продолжающей деградировать системе высшего инженерного и естественно-научного образования. «Считаю, что этот вопрос надо немедленно рассмотреть, иначе у нас одни гуманитарии будут, а нам с ними будет тяжело поднимать оборонную промышленность», – заявил 1 июля в рамках правительственного часа в Госдуме вице-премьер правительства РФ Дмитрий Рогозин.

Чем же остается заниматься собственно Академии наук – тем четырем сотням людей, которые сегодня юридически и составляют эту организацию? Похоже, что мемориальными (открытие памятника физику, нобелевскому лауреату Александру Прохорову в начале июля) и юбилейными (подготовкой к 70-летию действующего президента РАН Владимира Фортова в январе будущего года) мероприятиями. 

До начала реформы РАН ее Сибирское отделение реализовывало масштабные строительные программы. Как обстоят дела сегодня, рассказывает управляющий делами СО РАН Эдуард Владимирович Скубневский.

— Правда ли, что ФАНО приостановило работу по созданию четырех новых жилищных кооперативов в Новосибирске: «Протон», «Бозон», «Электрон» и «Позитрон»?

— Создавать ЖСК не входит в компетенцию федерального агентства, это инициатива граждан, права которых зависят от их профессиональной принадлежности: например, военных, медиков или работников научных учреждений. Проблема заключается в согласовании передачи земельных участков в Нижней зоне Академгородка (ул. Полевая), на Бульваре молодёжи,  в районе Шлюза и в Нижней Ельцовке Фонду содействия развитию жилищного строительства (Фонд РЖС). В июле на заседании рабочей группы по взаимодействию ФАНО и Фонда было решено «…считать нецелесообразным создание жилищно-строительных кооперативов на земельных участках, принадлежащих Сибирскому отделению академии наук». Это решение, во-первых, промежуточное, а во-вторых, принято с оглядкой на поручение вице-премьера Аркадия Дворковича по соблюдению моратория на отчуждение ресурсов РАН. Но в реформаторском Законе «О Российской Академии наук…» (253-ФЗ) сделана специальная оговорка: «…за исключением случаев принятия решений об использовании земельных участков…в целях, установленных Федеральным законом от 24 июля 2008 года «О содействии развитию жилищного строительства».

Поэтому ситуация с новыми «ядерными» ЖСК видится не тупиковой или конфликтной, а рабочей и разрешимой. На компетенцию ФАНО — проверять и утверждать списки членов кооперативов — никто не покушается, а юристы СО РАН, ФАНО и Фонда РЖС, я убеждён, найдут правомочное решение в интересах сотен научных сотрудников.

До начала реформы РАН Сибирскому отделению только в Новосибирске удалось передать учёным в безвозмездное пользование 284 служебных квартиры, около 600 семей вступили в кооперативы «Сигма» и «Веста». Но это не предел, все потребности не закрыты, и мы будем искать новые варианты предоставления жилья научным сотрудникам, на безвозмездной либо максимально льготной основе.

— Общежития Сибирского отделения РАН остались в его ведении. Будет ли там проводиться ремонт, о необходимости которого не раз ставился вопрос?

— Да, и очень скоро. Из бюджетных средств СО РАН в текущем, 2015 году, выделена беспрецедентная сумма — 61 миллион рублей. Это позволит провести капитальный ремонт сразу во всех общежитиях Сибирского отделения: на Академической 2а, Ильича 21, Золотодолинской 29, Русской 35, Терешковой 48 и Учёных 8.

— В некоторых СМИ приватизация такого служебного жилья, как коттеджи, преподносится как скандальное событие. Есть ли для этого повод?

— «Некоторые СМИ», о которых вы говорите — это РЕН ТВ с его на самом деле скандальным фильмом «Диагностика РАН», где одна ложь нанизана на другую. Не случайно эта телекомпания по итогам 2014 года признана профессиональным сообществом «самой антинаучной», во всех смыслах.

Приватизация почти всех коттеджей новосибирского Академгородка (всего 61) прошла в строгом соответствии с требованиями закона. Этого не могло не случиться: в результате реформы РАН её Сибирское отделение лишается части федеральной собственности, в том числе и служебного жилья.

В свое время при переселении ведущие учёные сдавали свои квартиры и не реализовали свое законное право на однократную приватизацию. Особо отметим: всё, что связано с этими коттеджами, контролируется и проверяется очень строго, вплоть до Счётной палаты РФ и других компетентных органов. И никаких существенных нарушений не обнаружено.

Вообще же, раздувание в СМИ темы неравенства, сталкивание «хижин» с «дворцами» — целенаправленная работа на обострение напряженности в обществе, и без того неспокойном. Если журналист видит признаки нарушения законодательства, он вправе заострить на них внимание. Но когда речь идёт о правомерных действиях, то попытки вызвать негативные эмоции в адрес «слишком хорошо живущих» только по причине их достатка — это нагнетание социальной розни, что недопустимо, равно как национальной, религиозной и т.п. Недавнее появление в Академгородке провокационных листовок от лица несуществующей «инициативной группы» говорит о том, что территория Новосибирского научного центра рассматривается как полигон для апробации деструктивных политтехнологий. И внимание прессы должно быть обращено, прежде всего, на такие проявления.

Беседовал: Андрей Соболевский

Первый российский беспилотник, разработанный московским конструкторским бюро РТИ "Аэрокосмические системы" и Уральским заводом гражданской авиации, представят на авиакосмическом салоне МАКС. Об этом сообщил журналистам гендиректор московского предприятия Дмитрий Подарящий.

"На МАКСе мы продемонстрируем процесс информационного обмена с нашим самолетом, разработанным совместно Уральским заводом гражданской авиации. В России аналогов нашему беспилотному аппарату нет", - сказал он.

Специалисты будут передавать картинку с самолета на наземный пульт управления в реальном времени, обрабатывать ее и показывать качественное изображение. Беспилотник оборудован оптико-волоконной станцией, скорость передачи информации - около 16 мегабит в секунду.

По словам Подарящего, подобные аппараты можно будет использовать для наблюдения, мониторинга и даже спасения людей. "По сути, он заменит в этих целях вертолеты Ми-8 и его аналоги, с той разницей, что наши самолеты гораздо эффективнее расходуют топливо за счет небольшого веса. В зависимости от модели он колеблется от 10 кг до 1,5 тонн. Кроме того, на нем используются дизельные двигатели, которые тоже экономят топливо", - сказал он.

Сейчас российский беспилотник проходит испытания перед салоном. В серийное производство он выйдет через 2 года.

МАКС-2015 пройдет в подмосковном Жуковском с 25 по 30 августа. Его организаторами выступают Минпромторг и госкорпорация "Ростех". Как ожидается, на салон приедут делегации более чем из 80 стран. В выставке примут участие свыше 150 зарубежных компаний и более 600 российских организаций.

Тема реиндустриализации входит сегодня в главную повестку дня. Разговоры ведутся как в центре, так и на местах. Правительство Новосибирской области даже приняло в этой связи специальную программу.

Вроде бы, приоритеты расставлены ясно. Однако есть ли у тех, кто отвечает за промышленное развитие, адекватное понимание того, чем определяется данный вектор? Хотел бы с самого начала заострить на этом внимание и внести некоторые уточнения относительно новой  индустриализации как таковой.

К сожалению, приходится констатировать инерционный подход к осмыслению таких вещей, имеющий место у руководителей разного уровня. В большинстве случаев данный процесс рассматривается в логике плавного эволюционного развития отечественной промышленности, где ключевую роль якобы должны играть старые предприятия, осуществляющие планомерную модернизацию (при поддержке государства, конечно же).

Собственно, указанная позиция исключает какие-либо принципиальные, существенные перемены как в плане общей промышленной политики, в плане сложившихся подходов к управлению, так и в плане поведения хозяйствующих субъектов. Вроде бы, ничего принципиально перестраивать не надо: достаточно осуществить определенные бюджетные вливания в отдельные производства, и процесс, что называется, сам пойдет как надо, и новая индустриализация не заставит себя ждать. В целом же создается впечатление, что «вино молодое» (то есть саму идеологию новой индустриализации как стратегии развития промышленности) пытаются влить в «мехи ветхие» (то есть в давно сложившуюся систему экономических отношений и практик управления). Насколько целесообразен и продуктивен такой подход?

Без всяких преувеличений можно сказать, что новая индустриализация является процессом по сути своей революционным. Ни о каком постепенном эволюционировании в данном случае не идет и речи! По большому счету, новая индустриализация стала следствием технологического прорыва, возникшего благодаря успехам современной науки.

По сути, мы переживаем те же процессы, что возникли чуть более ста лет назад. Единственная разница только в том, что уровень знаний и уровень технологий в настоящее время многократно превосходит то, что было в начале прошлого века.

Что следует из сказанного? Первое, что необходимо иметь в виду: новая индустриализация возникает на вполне определенном интеллектуальном базисе, отражая уровень развития научных знаний, а равно и уровень развития отечественной науки как таковой. Не имея адекватных наработок в научной сфере, мы не в состоянии осуществить радикальные перемены в сфере промышленности. Далее, предприятия новой индустрии появляется не равномерным слоем – сразу по всей стране. Эта индустрия формируется благодаря вполне конкретным «точкам ростам», где как раз концентрируются необходимые компетенции, связанные с инновационными разработками, успешно внедряемыми в практическую сферу. Иными словами, новая индустрия вырастает из совершенно новых современным производств, создающихся фактически с нуля.

Где возможны подобные «точки роста»? Естественно, они возможны только там, где происходит взаимодействие науки и промышленности, конкретно – взаимодействие научных учреждений, промышленников и частных инвесторов. По сути, речь идет о прорывных технологиях, отражающих мировые тренды. И никак иначе. Невозможно определить «точку роста» там, где вопрос ставится лишь о сохранении существующего производства. Ничего подобного! Новая индустриализация предполагает очень высокую планку – планку мирового уровня. Бессмысленно создавать принципиально новые производства, ориентируясь только на воспроизводство того, чего уже достигли другие.

Невозможно переходить на рельсы новой индустриализации, не ставя перед собой задач мирового лидерства в тех или иных отраслях.

Возможен ли такой сценарий для нашей страны? Да, возможен. Возможен ли такой сценарий для Новосибирской области и Новосибирска? Несомненно. Почему я об этом говорю с такой уверенностью? Потому, что в Новосибирске расположены известные не только в стране, но также и за рубежом, научные организации, способные направить свой научный потенциал в русло технологического прорыва.

Разумеется, мы не сможем охватить все сектора, однако есть отдельные направления, где наши ученые и изобретатели в состоянии конкурировать на равных с зарубежными коллегами и даже выступать в роли «законодателей мод». Достаточно упомянуть следующие направления: биотехнологии, персонализированная медицина, аддитивные технологии и механообработка, высокие технологии в сфере энергетики и энергосбережения, элементная база и др.

Здесь уже достаточно серьезных инновационных разработок, ждущих своего массового применения. Задача руководителей области и города – направить данный потенциал в нужное русло, создать условия для инвестиций в указанные сектора, поддержать спрос на начальном этапе через госзаказы и совершенствование нормативной базы.

Ничего экстраординарного в данном случае нет. Единственное, что предстоит сделать четко и безоговорочно – поменять свое отношение к индустрии, признать революционный тренд и в соответствии с ним выстроить политику в сфере поддержки промышленности. По существу, необходимо сломать устоявшиеся стереотипы. И первое, с чего нам предстоит начать – это отказаться от практики «посильной» поддержки старых производств, неспособных включиться в процессы модернизации в силу отсутствия соответствующих желаний и умений у их руководителей.

Зачастую в основе такой практики лежит навязчивый страх перед полным развалом старых предприятий. Дескать, если старые заводы, лежащие «на боку» или работающие вполсилы, останутся без всякой поддержки, то нас ждет неминуемый экономический коллапс, чреватый социальным взрывом. Некоторые руководители именно так обосновывают свое неприятие инноваций. Но этот страх ложный. Наоборот: бессмысленное распыление средств по старым предприятиям, способное лишь заткнуть некоторые бреши, ведет прямиком к экономическому краху.

Не будем себя обманывать: зачастую руководители таких предприятий (одновременно являющиеся их владельцами) не предпринимают никаких шагов к модернизации, не интересуются инновационными разработками и боятся рисков, неизбежных при внедрении чего-то нового. Связывать с такими людьми новую индустриализацию опрометчиво. Новая индустриализация, безусловно, возникнет благодаря деятельности подлинных новаторов, разбирающихся в современных трендах, искренне интересующихся научными достижениями и морально готовыми взяться за инновационные проекты.

Как известно, проекты, связанные с инновациями, несут в себе огромные риски и затраты. Вот именно здесь власть и должна осуществлять своего рода подстраховку. Иначе говоря, поддержку необходимо оказывать именно инновационным проектам, направляя определенные ресурсы в приоритетные сектора, связанные, в первую очередь, с прорывными технологиями. Причем, не распыляя средства, а, наоборот, концентрируя их на тех направлениях, которые в руководстве считается значимыми и приоритетными. Приоритеты, в свою очередь, необходимо концептуально обосновать и открыто продекларировать, разработав соответствующие программы развития.

Чтобы перейти к такой политике, придется в корне поменять не только устоявшиеся подходы к поддержке предприятий, но и отказаться от порочных практик распределения ресурсов на уровне целого региона. Как мы уже отметили выше, новая индустриализация тесно сопряжена с наукой, с набором определенных компетенций, где научные достижения играют ключевую роль. Ясно, что научные организации сосредоточены в крупных городах. Соответственно, именно в крупных городах или городских агломерациях будут формироваться упомянутые «точки роста». Поэтому развитие крупного города определит развитие региона. А не наоборот. Из чего следует, что концентрированные средства поддержки так или иначе будут касаться городских территорий.

Нетрудно понять, что столь простая истина явно диссонирует с практикой распределения средства на уровне региона. Аналогично тому, как в пределах города средства распыляются на поддержку старых предприятий, так и в масштабе региона поддержка распыляется по депрессивным муниципальным районам, не вызывая (что совсем не удивительно) никаких позитивных сдвигов. Мотивы в этом случае совершенно схожи – региональные власти просто-напросто затыкают бреши, боясь социального взрыва. К развитию такая политика, как мы понимаем, не ведет. Наоборот, эта практика только стимулирует иждивенческие настроения на местах. Депрессивные районы во многом подобны депрессивным предприятиям. Психология управления в таких случаях одна и та же. Однако главный урон такой политики заключается в том, что она наносит ущерб самому источнику бюджетных поступлений – крупным городам как локомотивам инновационного развития, где сосредоточены основные производства.

Пример Новосибирска в этом плане весьма красноречив. Город, дающий в бюджет региона до 76% налоговых отчислений, имеет в своем бюджете в три раза меньше средств, чем бюджет региональный. И это при том, что 60% населения области сосредоточено именно в Новосибирске.

Фактически, Новосибирск является региональным донором, за счет которого областное правительство «подкармливает» депрессивные муниципальные районы области. В результате мы сталкиваемся с ситуацией, когда пропадают стимулы к развитию как у города, так и у региональных властей. Город лишается интереса развивать производства, не видя для себя возможности адекватно нарастить бюджет за счет налогов и подняв тем самым уровень благоустройства.  Региональная власть, со своей стороны, компенсирует отсутствие внятной экономической политики в отношении муниципальных районов простым перераспределением средств, получаемых за счет города.

По большому счету, поддержку на инновационные проекты город может получить у Федерального центра. Однако указанный ресурс распределяется через областное руководство. Фактически это выглядит как инициатива региональных властей, обратившихся за поддержкой в Центр. Проблема лишь в том, что приоритеты регионального правительства и приоритеты руководства города могут не совпасть. И при отсутствии внятной и грамотной политики со стороны руководителей региона город остается без необходимых ему для развития финансовых ресурсов. 

В соответствии с ролью больших городов в развитии регионов, имеет смысл внести существенные коррективы в налогово-бюджетную систему страны. Первое: дать возможность большим городам получать финансовую поддержку Центра напрямую, а не через областное руководство. В любом случае, как мы понимаем, развитие города позитивно отразится на развитии региона. Поэтому нет смысла в осуществлении упомянутого посредничества – в том случае, если инициатива исходит со стороны городского руководства, представляющего федеральным органам  соответствующие инновационные проекты. Имеет даже смысл учредить во всех региональных центрах соответствующее федеральное представительство, курирующее на местах подобную деятельность.

И самое важное: необходимо предусмотреть возможность возврата в муниципальные образования до 50% налогов на доходы предприятий в виде региональных субвенций. Иначе говоря, нормативно утвердить структуру расхода регионального бюджета с учетом интересов тех муниципальных образований, которые создают у себя условия для развития промышленности. Поощрять иждивенчество на местах – слишком большая роскошь в сложившихся экономических условиях, когда страна столкнулась с очень серьезными вызовами. Это нужно понимать отчетливо.

Виктор Нечаев