Интересное совпадение: пока наши ученые, собравшись в Новосибирске по случаю «Дня поля», обсуждали вопросы отечественной селекции картофеля и развития семеноводства, депутаты Госдумы тоже не дремали и решили внести свою лепту в решение вопроса продовольственной безопасности. Член комитета Госдумы по аграрным вопросам Светлана Максимова предложила вернуть советскую практику принудительной отправки студентов на уборку урожая. С этим предложением она намерена обратиться в Минобрнауки. Впрочем, предложение не новое. В прошлом году с той же инициативой выступил глава Росмолодежи Сергей Поспелов.
В общем, пока ученые продумывают и создают новые технологии, наши политики намереваются вернуть старые практики. То, что те и другие, образно говоря, живут в разных мирах, сомневаться не приходится.
Я бы не упомянул здесь депутатские инициативы, если бы не одно принципиально важное обстоятельство, напрямую затрагивающее недавно утвержденную правительством РФ программу по развитию картофелеводства до 2025 года. Думаю, не стоит доказывать, что одного президентского Указа будет здесь совершенно недостаточно. Программы такого уровня требуют солидного пакета законодательных актов. Иначе любое благое намерение неизбежно превратится в несбыточную мечту. И вот здесь-то как раз и стоит подумать об уровне нашего законодательного корпуса, о глубине понимания таких проблем со стороны руководителей и политиков, не в последнюю очередь – со стороны депутатов. Как эти проблемы понимают наши законодатели, наглядно отражает упомянутая инициатива члена комитета Госдумы по аграрным вопросам.
Чтобы понять глубину пропасти между учеными (как носителями новых знаний) и политиками (как хранителями старых практик), вспомним для начала те самые советские времена, когда студенты убирали урожай на колхозных полях. Парадоксальным моментом было то, что, несмотря на подобные «методы» уборки картофеля, на жизни и «продовольственной безопасности» общества это практически никак не сказывалось. Почему? Всё просто: более 80% наших граждан выращивали картофель самостоятельно. И пока студенты копались на колхозных полях, их родители копались на своих приусадебных участках. А потом выкопанный родителями картофель те же студенты регулярно, целыми мешками, везли в свои общаги. Я эту практику испытал лично.
Что поменялось в наши дни? Да, студенты нынче не выезжают в колхозы – по той простой причине, что колхозов нынче нет. Их заменили фермерские хозяйства и частные агрофирмы. Но сократился ли так называемый «частный сектор», то есть выращивание картофеля на приусадебном участке для личного потребления? Ничуть!
Согласно данным, приведенным заместителем директора по научной работе Института цитологии и генетики СО РАН Иваном Лихенко, на долю личных подсобных хозяйств Новосибирской области приходится в наши дни 87,6% выращенного картофеля! При этом важно учесть, что общее количество площадей, отведенных под эту культуру, нисколько не сократились (и даже чуть-чуть выросло), варьируясь в пределах 36-37 тыс. га. Валовые сборы картофеля также держатся примерно на одном уровне (за исключением неурожайных лет) – 500-600 тыс. тонн.
В свете указанных цифр далеко не риторическим выглядит вопрос: а на кого, собственно, при таком раскладе должно ориентироваться отечественное семеноводство и, соответственно, отечественная селекция? На товаропроизводителя или на «частника»?
Как бы мы ни относились к специализированным хозяйствам, к крупным производителям, необходимо все-таки учитывать и то обстоятельство, что личные приусадебные хозяйства (еще раз оценим приведенные выше цифры) до сих пор играют очень важную роль в обеспечении продовольственной безопасности.
В этой связи приведем два красноречивых примера. Так, в начале весны в Сибирский научно-исследовательский институт растениеводства и селекции (СибНИИРС) плотным потоком устремляются дачники, чтобы приобрести семенной картофель. Приобретаются хорошо известные сорта, в том числе – селекции СибНИИРС (Лина, Сафо, Юна). Причем, как признаются сотрудники Института, спрос намного превышает предложение (у Института, к сожалению, нет объективных возможностей нарастить объемы посадочного материала). Иными словами, любители с большой охотой покупают отечественные сорта картофеля, не предъявляя к ним непомерных требований.
В то же время, если брать товаропроизводителей (выдающих, как мы знаем, менее 20% картофеля), то в их среде, как отметил директор Всероссийского научно-исследовательского института сельскохозяйственной биотехнологии (ВВНИИСБ) Яков Алексеев, сорта отечественной селекции пока еще серьезным спросом не пользуются. Наши производители ориентированы в основном на покупку зарубежных семян, и селекционерам приходится осуществлять наглядные демонстрации, чтобы снять все предубеждения на сей счет. «Частник» в этом плане оказывается куда более лояльным клиентом. И при этом именно он, «частник» (еще раз напомню), вносит беспрецедентный вклад в ежегодный валовый сбор картофеля.
В этой связи вопрос о создании отечественного семенного фонда картофеля приобретает двусмысленность. Чьи пожелания и интересы должны учитывать наши селекционеры и семеноводы? Товаропроизводителей, очень слабо представленных на рынке, или всё тех же «частников». Или необходимо как-то четко дифференцировать обе группы, принимая во внимание и тех, и других одновременно? «Частники», в принципе, удовлетворены качеством нынешних сортов и, вне всяких сомнений, с радостью примут любую достойную новинку. С товаропроизводителями, как мы понимаем, проблема сложнее.
Вопрос о продовольственной безопасности, так недвусмысленно поднятый на государственном уровне, ставит во главу угла развитие именно товарного производства, которое, в свою очередь, должно быть обеспечено современными семенами отечественной селекции. Ученые, разумеется, надеются на то, что принятая программа позволит им «подтянуть» свой уровень. Разумеется, определенный резон в том есть. Тем не менее, нельзя не понимать, что главным локомотивом данного процесса является, всё-таки, товарное производство. Следом по цепочке идут семеноводческие хозяйства и далее – научные организации, занимающиеся селекцией и интродукцией.
В этой связи несложно понять, что проблема упирается не только в какие-то недостатки на уровне академических и прикладных исследований. Проблема вырисовывается с другого конца: в стране слабый спрос на такие исследования со стороны участников рынка.
Почему это так, догадаться не сложно. Потому что сами участники рынка пока не являются сколько-нибудь значимым экономическим явлением. По сути, наши картофелеводы лишь заполняют ту относительно небольшую нишу, которую не в состоянии заполнить многочисленные «частники». По большому счету это означает, что у нас просто не развит рынок картофеля, а значит, в этом сегменте имеет место быть довольно слабая конкуренция.
На этом фоне заявления о том, что нам необходимо создать конкурентное сельское хозяйство, применительно к картофелю также приобретают недосказанность. Конкуренция с другими странами предполагает не просто замещение импортной продукции или импортных семян. Ставя вопрос в такой плоскости, мы слишком упрощаем задачу. Если именно так понимать проблему, то мы обречены быть в роли догоняющих – включая и нашу науку. Конкурентоспособность в истинном значении этого слова предполагает выход на международный рынок и удержание там серьезных позиций. Причем, речь идет не только о сельхозпродукции, но также о достижениях отечественной селекции. Мало заменить голландские сорта на российские. Если мы говорим о конкурентоспособности, то необходимо добиться того, чтобы российские сорта получили известность и признание за рубежом. Добиться признания со стороны российских фермеров – это всего лишь «программа-минимум». Но и она вряд ли будет реализована, если изначально не ставить во главу угла «программу-максимум».
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии