Когда почва уходит из-под ног

Норильская экологическая катастрофа, которая произошла, скорее всего, из-за подвижки грунтов, вызванной деградацией вечной мерзлоты, стала тревожным звонком. Она показала, что времени на дискуссии не осталось, и, если быстро не принять меры, это может привести к разрушительным последствиям. Ладно бы речь шла только о промышленной инфраструктуре - изменения климата могут аукнуться для многих жилых зданий и социальных объектов на огромных пространствах, ведь площадь вечномерзлых пород в России превышает 55% ее территории. Так считают и специалисты Санкт-Петербургского госуниверситета (СПбГУ).​​ 

Не сказать, что ученые и чиновники раньше делали вид, что ничего не происходит. Чем дальше, тем больше негативное влияние глобального потепления на вечномерзлые грунты обращало на себя их внимание. Норильская авария, когда из поврежденного резервуара на почву и в окрестные реки вылилось 21,3 тыс. тонн нефтепродуктов, стала ощутимой по своим последствиям, но явилась не единственной за последние годы. 

Из-за деградации мерзлоты, оказавшейся вовсе не вечной, в Якутске и Воркуте «поехали» фундаменты жилых домов, на федеральной трассе «Амур» стали заболачиваться отдельные участки дорожного полотна, а в Югре (Ханты-Мансийский округ) по той же причине участились аварии на трубопроводах. Все это подтверждало необходимость принятия новых регламентов для строительства в арктической зоне России, которые бы отвечали современным требованиям безопасности и учитывали происходящие изменения. 

«Арктические» строительные нормы Минстрой РФ намеревался обновить уже в наши дни (пандемия, видно, приостановила эту работу), чтобы учитывать их при сооружении новых объектов и ремонте/реконструкции старых. Минвостокразвития в свою очередь до конца нынешнего года собиралось разработать комплексный план мониторинга деградации «стылых» почв, а затем запустить сеть наблюдательных станций в регионах и создать на федеральном уровне единый центр, куда бы стекалась (со стороны недропользователей тоже) для анализа и прогнозов подобная информация. 

По данным этого ведомства, из-за таяния мерзлоты, которое сказывается на «самочувствии» промышленной, транспортной и жилой инфраструктуры, Россия теряет от 50 до 150 млрд рублей в год. Неудивительно, что федеральные структуры вынуждены реагировать на эту проблему, хотя делают это пока не столь активно, как требуется в условиях, когда почва у северян, можно сказать, уходит из-под ног. 

Правда, не все российские эксперты бьют в колокола. Ничего страшного не происходит, успокаивают иные из них, и, если здания в Арктике разрушаются, это результат ошибок в проектировании и изысканиях или последствия неправильной их эксплуатации. Такой точки зрения придерживаются, например, сотрудники якутского Института мерзлотоведения Сибирского отделения Российской академии наук (СО РАН). А их коллеги из Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН (Новосибирск) склоняются к мнению, что проблемы с грунтами обусловлены, чаще всего, человеческим фактором. Хотя за последние 30 лет вечная мерзлота, по расчетам ученых этого института, действительно потеплела (на полтора-два градуса). 

Да, климат на северах меняется, это непреложный факт, и деградация вечной мерзлоты (лучше вести речь, впрочем, о многолетнемерзлых породах) в самом деле наблюдается уже три десятилетия, подтверждает доктор биологических наук профессор Евгений Абакумов, зав. кафедрой прикладной экологии СПбГУ. Но этот процесс характерен не только для Арктики: он охватывает всю область распространения мерзлоты (криолитозону), включая таежно-лесной пояс более низких широт и забайкальские степи. 

По словам Абакумова, проблема не просто существует - она встала теперь во весь рост. Мощность деятельного, талого слоя грунта в связи с потеплением увеличилась едва ли не вдвое (в реках Республики Коми глубина залегания мерзлоты опустилась, по некоторым оценкам, с 70 см до 130), а мерзлотная толща продолжает деградировать. Где явственнее, например на Ямале, а где менее заметно. 

К чему это приводит, догадаться нетрудно. На участках, сложенных из мерзлых пород, происходит разрушение береговой зоны (термоабразия), в водоемы попадают загрязняющие вещества. Изменения рельефа сказываются не только на разрушении объектов линейной инфраструктуры (автомобильных и железных дорог, трубопроводов и др.). Такие процессы могут повлечь высвобождение органических веществ, законсервированных в грунтах, то есть запустить новые циклы потепления из-за дополнительной эмиссии метана и углекислого (парникового) газа, полагают ученые СПбГУ. 

Изучением окружающей среды Арктики этот университет занимается на протяжении многих лет, самостоятельно и в кооперации с Арктическим и Антарктическим научно-исследовательским институтом. Исследования, касающиеся также вечной мерзлоты, проводят в России, кроме того, Институт криосферы Земли (Тюмень), упоминавшийся Институт мерзлотоведения и некоторые другие научные структуры. 

Да и в самом СПбГУ проблемы, имеющие отношение к Арктике, держат в поле зрения десятки научных коллективов: биологи, социологи, экономисты, антропологи. А сотрудники кафедры прикладной экологии осуществляют проекты, связанные не только с «поведением» почв и грунтов. Они изучают также последствия урбанизации в арктической зоне, влияние пожаров на ее экосистему, возможность возрождения аграрных предприятий в этой части страны и вовлечение залежных почв, которые многие годы там были заброшены, в сельхозпроизводство. 

Это к тому, что накопленный научный багаж позволяет им судить о «мерзлотных» явлениях со знанием дела и давать обоснованные рекомендации. Так вот, текущая ситуация не однозначна, полагает заведующий этой кафедрой Евгений Абакумов. 

По его словам, региональная власть (в Ямало-Ненецком округе, к примеру) стремится поддерживать такие исследования, иначе многие экспедиции в Арктику не состоялись бы. Наука там «обосновалась», а вот технологии, способные предотвратить разрушения фундаментов или защитить строения от «причуд» вечномерзлого грунта, в полной мере не применяются. 

В то же время научно-исследовательских работ, связанных с изменением состояния пород в арктической зоне и развитием опасных процессов, для обновления отечественной нормативно-технической базы такого характера на сегодня не хватает. Требуется проводить, в частности, комплексное широкомасштабное зондирование почвенно-мерзлотного комплекса в Арктике, а для этого нужны средства. Это во-первых. 

Во-вторых, не дело, когда предельно допустимые концентрации загрязняющих веществ в почвах едины для всех природных зон нашей страны. В арктических регионах, где низкая ремедиационная способность почв (их возможность восстанавливаться без участия человека), нормативы должны быть строже. 

Нужна гигантская экспериментальная работа по адаптации нормативно-правовых подходов к разным функциональным зонам и природно-климатическим условиям России, подчеркивает профессор Абакумов. В то же время не стоит забывать о возможностях так называемой регуляторной гильотины (инструмент ликвидации «точек торможения» в законодательстве), опробованной за рубежом. 

А в-третьих, федеральная власть должна пересмотреть отношение к Арктике как к удаленной от центров цивилизации богатой ресурсами территории, которую можно осваивать вахтовым методом. В обновленной Стратегии социально-экономического развития арктической зоны РФ такое ее понимание прослеживается заметнее, чем раньше. Но это лишь установка, за которой должны последовать реальные дела в отношении Арктики с ее глобальной экосистемой. 

Многое также зависит от усилий регионов по сохранению эталонных природных экосистем и биоразнообразия в целом, по выстраиванию системы мер, направленных на предупреждение техногенных и экологических катастроф, а не только на их ликвидацию. Да и крупному бизнесу стоит задуматься о своей репутации, проводить добровольный экологический аудит и природоохранные мероприятия превентивного характера, резюмирует Евгений Абакумов. 

Виктор Юшковский 

Фото Дениса Кожевникова/ТАСС