Мы публикуем завершающую часть мини-цикла о социальных последствиях «цифровой революции». Начало – здесь, вторая часть – здесь.
Совсем недавно известный израильский историк Юваль Ной Хирари, выступая на Всемирном экономическом форуме в Давосе, высказал свои опасения в связи с бурным развитием информационных технологий. Специалистам уже понятно, что масштабная роботизация неизбежно ведет к сокращению занятости. Если тенденция к повсеместной автоматизации сохранится, то рынок труда начнет сужаться, как шагреневая кожа. Поэтому некоторые работники уже сейчас начинают испытывать мрачное морально-психологическое состояние, неведомое предыдущим цивилизациям, – ощущение собственной НЕНУЖНОСТИ. Хирари советует людям, с тревогой смотрящим в будущее, вкладываться в собственную приспосабливаемость, чтобы максимально смягчить возможные стрессовые ситуации в условиях массового внедрения роботов.
Многое из того, что произнес историк, кажется невероятным (например, создание неорганических форм жизни, цифровая диктатура, «взламывание» организмов в угоду элите). Тем не менее, некоторые опасения по поводу роботизации отнюдь не беспочвенны. Напомним, что «движущей силой» этого процесса в последние годы стала цифровая революция, породившая технологии, о которых когда-то могли говорить только фантасты. Теперь потеря работы грозит не только индустриальным рабочим, но также представителям многочисленной когорты белых воротничков – офисным клеркам, управленцам, бухгалтерам, врачам, юристам, журналистам, копирайтерам и даже фрилансерам, работающим на сдельных условиях. «Умные» машины готовы освоить (именно освоить, поскольку роботы стали обучаемыми) массу современных профессий.
В свое время мы уже ссылались на книгу Мартина Форда «Роботы наступают. Развитие технологий и будущее без работы». В ней автор предрекает массовую безработицу для весьма широкого круга профессионалов, которых в ближайшее время могут вытеснить «умные» машины. Утверждения автора производят тяжелое впечатление. Ведь мы привыкли с большим оптимизмом воспринимать любые инновации, а на информационные технологии у нас в последнее время чуть ли не молятся, связывая с ними долгожданное обновление российской экономики. В этом смысле книга Мартина Форда является для ярых адептов цифровой революции холодным душем. Если верить автору, количество проблем, связанных с повсеместной роботизацией, может оказаться больше, чем приобретенных благ.
Как видим, прогнозы профессионального «айтишника» перекликаются с прогнозами израильского историка. Кроме того, несколько лет назад знаменитый физик Стивен Хокинг также высказал свои опасения насчет применения искусственного интеллекта. Совсем недавно эту же тему подхватил инноватор Илон Маск. Короче говоря, довольно авторитетные люди отчетливо осознают совершенно реальные угрозы со стороны «умных» машин, способных конкурировать с человеком. Однако не преувеличены ли здесь масштабы самой угрозы? Все ли факторы принимаются во внимание, когда говорят о нашествии роботов?
Напомню, что в мировой истории это уже далеко не первый случай, когда человечеству предрекают грандиозные проблемы в связи с появлением какого-то нового уклада или социальных перестановок. Тема конца света неоднократно поднималась еще в средние века, и похоже на то, что в эпоху НТР мрачные апокалиптические прогнозы стали принимать более рациональные и наукообразные формы.
Однако не все они сбываются. К примеру, в самом конце XVIII века вышло в свет известное исследование Томаса Мальтуса, где он предсказывал неизбежность голода вследствие бурного роста народонаселения, опережающего производство средств существования. На его взгляд, ограниченность природных ресурсов не дает разросшемуся человечеству никаких шансов обеспечить себя продуктами питания. Как мы можем убедиться, эти прогнозы оказались ошибочными, поскольку Мальтус не принимал в расчет такой мощный фактор, как поступательное развитие технологий.
Впрочем, научно-технический прогресс всегда воспринимался неоднозначно. По крайней мере, бурные процессы индустриализации и механизации труда породили не самые лучшие представления о человеческом будущем. Разговоры о том, что машина когда-нибудь «поработит» человека, возникли отнюдь не сегодня. Цифровая революция просто-напросто дает очередной повод для мрачных прогнозов. В этой связи «Машина времени» Герберта Уэллса во многом перекликается с голливудскими «Элизиумом» Нила Бломкампа. Интересно, что Мартин Форд вполне допускает именно такое развитие событий, как это показано в «Элизиуме». Не в том смысле, конечно, будто элита в скором времени переберется на околоземную орбиту, а в том, что именно высший класс воспользуется плодами цифровой революции и постарается отгородиться от основной массы людей, обреченных на выживание в новых и очень непростых условиях. Такие настроения, судя по всему, становятся мейнстримом. Но так ли всё печально на самом деле?
Авторы мрачных прогнозов, как правило, не обращают внимания на один примечательный момент. Дело в том, что плодами цифровой революции пользуются не только представители бизнес-элиты, получающие основную прибыль с реализации различных проектов в сфере информационных технологий и иных инноваций. Плодами прогресса пользуются и простые люди, которые, как нас уверяют авторы прогнозов, должны стать главной жертвой масштабной цифровизации и роботизации. Подобно тому, как в свое время простые люди воспользовались в личных целях автомобилями и тракторами, так и сегодня каждый из нас в состоянии освоить какую-либо новейшую технологию в целях личной капитализации. Мартин Форд полагает, что «сливки» с инноваций снимут далеко не все. Однако речь в данном случае идет не о сверхдоходах, а о приемлемом уровне жизни, какой сегодня по силам основной массе обычных людей. То есть социальные последствия технического прогресса не сводятся к чему-то одному. При определенном ракурсе новейшие технологии становятся прекрасным инструментом для успешной реализации собственных «маленьких» проектов.
Этот аспект научно-технического прогресса прекрасно раскрыл Элвин Тоффлер в своей книге «Революционное богатство». Компьютер в наше время становится символом принципиально нового уклада, подобно тому, как символом уходящей эпохи была сборочная линия. Те изменения, которые связываются с «умными» машинами, не стоит помещать в контекст давно сложившихся индустриальных отношений. Если кто-то полагает, будто цифровая революция помогает заменять работников роботами ради очередного увеличения вала, тот просто ничего не понимает в происходящих переменах. Заканчивается эпоха, когда неуклонное наращивание производительности определяло эффективность производства. Формируется новая экономика – экономика знаний, в которой интеллект и компетенции становятся важнее скорости конвейера или способности работника просверлить за смену рекордное количество дырок.
Обычный работник, прикованный к конкретному предприятию и выполняющий однообразные операции, становится архаизмом. Роботы, действительно, избавляют людей от этого бремени, а потому дают возможность человеку быть именно человеком, а не подобием бездушной машины.
В грядущем технологическом укладе человек, обладающий знаниями, будет выступать в роли автономной «экономической» единицы, способной вступать в свободные и взаимовыгодные отношения с такими же субъектами. В новом мире уже не будет такого жесткого разделения на производителей и потребителей, на владельцев активов и наемных работников. Само по себе массовое потребление ради потребления будет уходить в прошлое.
Условия для формирования новых отношений как раз и создаются цифровой революцией. Современный человек способен быстро осваивать инновации и использовать их в своих интересах. Они же, эти новые «продвинутые» субъекты, будут существенно менять и структуру спроса на рынке промышленных товаров. Люди сами начнут превращаться в «локальных» производителей, приобретая соответствующее сырье, инструменты и оборудование, превращаясь (в терминологии Тоффлера) в «протребителей. В перспективе такой «протребитель» спокойно может выти на рынок со своим товаром (обычно это следует из самой логики действий особо увлеченных «самоделкиных»).
Обычно авторы мрачных прогнозов рассматривают проблему роботизации в аспекте болезненных трансформаций в уже существующем секторе производственных отношений. При этом они не придают большого значения формированию нового сектора, возникающего благодаря всё тому же технологическому прорыву. Например, владелец фабрики по производству хлебобулочных изделий может роботизировать многие процессы и уволить значительное число работников. Это, конечно, драма. Но есть и другая сторона происходящих перемен. Скажем, обычный человек в состоянии создать у себя в доме мини-фабрику по производству тех же хлебобулочных изделий, используя столь же серьезные технические достижения (то есть используя небольшие автоматы и роботов для организации производственного процесса, бухгалтерских расчетов, маркетинга, связей с клиентами и т.д.). Да, в его случае объемы выпуска готовой продукции будут скромными в сравнении с производственной мощью одной большой фабрики. Но дело в том, что благодаря техническому прогрессу таких мини-производств может появиться огромное количество. При этом они могут сливаться в целые ассоциации, составляя реальную конкуренцию крупным производителям. Я уже сегодня наблюдаю, как в одном небольшом поселке пять небольших пекарен свободно конкурируют с «индустриальным» хлебом, продающимся в известных торговых сетях. Потребителям «домашний» хлеб оказался явно по вкусу (он практически всегда свежий, поступает на прилавок сразу из печи). А теперь представим, что эти маленькие пекарни воспользовались плодами прогресса и точно так же автоматизировали рутинные процессы. Иными словами, «солнце» цифровой революции светит на всех одинаково. И каждый, в принципе, в состоянии воспользоваться новейшими достижениями.
Нет, я не говорю о том, что процесс трансформации окажется безболезненным, но это еще не означает, что он будет трагическим для человечества (или для значительной части человечества). Понятно, что прогресс больнее всего ударит по тем, кто окажется к нему не готовым морально, ибо моральная неготовность к переменам может привести к серьезным материальным последствиям. Когда-то из среды крестьян выходили неплохие предприниматели, создававшие первые заводы и фабрики. Те же, которые дольше всего держались за старый плуг и общину, полагая, что так будет вечно, потом оказались в числе наемных работников на городских фабриках.
В наше время, судя по всему, больше всего рискуют пострадать нынешние наемные работники и служащие, живущие в привычном ритме выполнения своих профессиональных обязанностей и крепко придерживающиеся укоренившихся потребительских наклонностей. Похоже на то, что так называемое общество потребления, ставшее результатом промышленной революции и господства конвейера, станет главной жертвой идущих перемен. На смену человеку-потребителю, который компенсирует покупкой товаров и услуг производственную рутину, идет другой тип личности – человек, способный грамотно реализовывать свою творческую энергию, опираясь на новейшие технологии и инструменты. В этом случае стирается сам водораздел между «работой» и «отдыхом». Показательным моментом новой эпохи становится производственная деятельность как форма самореализации. А полученные средства к существованию будут рассматриваться не как самоцель, а как некий «побочный продукт» такой деятельности.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии