Бурить или не бурить – вот в чем вопрос. Насколько экономика будущего нуждается в тех потоках «черного золота» и «голубого топлива», которые ей обещают труднодоступные недра в самых холодных углах планеты? У нас в стране пока еще не сильно задумываются над этой дилеммой, полагая, будто углеводороды останутся для нашей страны основной «кормовой базой» на многие десятилетия вперед. Поэтому некоторые авторитетные российские академики категорично настаивают на том, что бурить – это неизбежность и жизненная необходимость! Дескать, имея неисчислимые запасы нефти и газа в Арктике и в Сибири, мы просто обязаны направить финансовые и интеллектуальные ресурсы на их освоение. В противном случае, предостерегают нас, освоенные месторождения иссякнут, и в бюджете возникнет угрожающая дыра (напомним, что почти половина нашего федерального бюджета слагается из нефтегазовых доходов).
Тот факт, что пока еще нигде в мире нет приемлемых технологий для того, чтобы грамотно прибрать к рукам новые северные месторождения, рассматривается в этом контексте как некий вызов для отечественной науки. Миллиардные (а может, триллионные) затраты здесь мало кого смущают, особенно в условиях, когда конкурентная борьба на рынке углеводородов накаляется до предела. Логика уважаемых академиков в данном случае вроде бы железная. Но так ли они правы в своих оценках будущего?
Пока у нас рассуждают о неизбежности покорения Севера, в мире всё чаще и чаще возникают разговоры о скором закате «нефтяной» эры. Повод для таких разговоров, как правило, дают невероятные успехи в области возобновляемой энергетики. Как мы знаем, генерация за счет ветра и солнца достигла в странах ЕС (и не только) внушительных объемов, иной раз создавая проблемы из-за переизбытка электричества. Сегодня у этих видов энергии есть как фанатичные поклонники, таки и яростные критики. Однако и те, и другие почему-то недостаточно уделяют внимания другому возобновляемому источнику, связанному с сельским хозяйством.
Так случилось, что аграрный сектор долгое время существовал на правах «бедного родственника», плетясь где-то позади за основным промышленным производством, сосредоточенным в крупных городах и агломерациях. У нас в стране сельское хозяйство до сих пор остается в этом незавидном статусе, и потому мало кто может себе представить, что в недалеком будущем оно начнет утирать нос нефтянке. И не только нефтянке, но и целому ряду добывающих отраслей. Всё это произойдет, безусловно, благодаря развитию некоторых технологических направлений, способных серьезно расширить сферу применения в промышленности и в энергетике растительного сырья.
В своей работе «Революционное богатство» Элвин Тоффлер приводит ссылку на один красноречивый документ, подготовленный вашингтонским Университетом национальной обороны, где указывается, что «сельскохозяйственные поля будут иметь то же значение, что и нефтяные».
По мнению ведущих специалистов этой организации, человечество уверенно движется к экономике, основанной на биологии. Биомасса станет источником не только различных сырьевых материалов, но также и энергии.
Тоффлер приводит такой потрясающий пример: «В начале этого столетия американские фермеры производили 280 млн тонн ненужных листьев, стеблей и прочих растительных отходов в год. Часть этого материала уже используется, превращаясь в химикалии, электричество, смазочные материалы, пластик, клеи и, главное, в топливо». По его мнению, это только начало. В недалеком будущем «сельская местность покроется сетью «биопреобразователей», где отходы биомассы превращаются в пищу, корма, волокно, биопластмассы и другие товары». По некоторым расчетам, сделанным еще в 1999 году, внутренняя биоэкономика США может на 90% удовлетворять потребность страны в органических удобрениях и на 50% – потребность в жидком топливе.
Сказанное справедливо не только в отношении Америки, но и в отношении любой страны, располагающей обширными сельхозугодиями. Фактически это означает, что в скором времени роль ближневосточных нефтяных держав в мировой экономике значительно ослабнет, и, наоборот, куда большее значение будут иметь те страны, в которых климат благоприятствует наращиванию самой разнообразной биомассы. Например, страны Латинской Америки.
Для человека, воспринимающего промышленность сквозь призму стереотипов индустриальной эпохи, подобные тенденции покажутся вздором. Тем не менее, конкретные научные достижения разрушают эти стереотипы. Тоффлер приводит в книге слова основателя проекта «Эдем» в Корнуолле (Англия) Тома Смита:
«Из растительного сырья можно производить композитные материалы более прочные, чем сталь и кевлар. Возможности его применения феноменальны. Каждая страна в мире может обладать современными материалами, полученными из ее собственных растений».
Том Смит считает, что впереди нас ждет развитие региональных агрокультур, и «в определенных регионах будут выращиваться специальные культуры для снабжения местных биопреобразователей». Результатом этого процесса станет создание несельскохозяйственных рабочих мест в сельскохозяйственных районах. Иными словами, отдельные производства шагнут в сельскую местность для непосредственной близости к источникам сырья. Отсюда некоторые эксперты делают вывод, что экономика, основанная на биотехнологиях, сможет даже приостановить процесс урбанизации.
Таким образом, инновационное развитие ставит биологию в первый ряд, отодвигая назад геологию. Хотим мы того или нет, но под влиянием новых научных открытий и технологических прорывов значение природных ископаемых в экономике будущего заметно снижается. Соответственно, снижается значение сложившихся поставок сырья. Природные кладовые перестанут определять богатства страны. Главным богатством станут пахотные земли, луга, леса, поля, сады, теплицы и огороды. Соответствующим образом изменится и отношение к сельским труженикам, которые до сих пор воспринимаются как тяжкое наследие доиндустриальной эпохи. Причем, во многих странах третьего мира множество крестьян продолжает прозябать в нищете, не пользуясь многими плодами научно-технической революции.
По мнению Тоффлера, развитие биоэкономики дает миру шанс побороть массовую бедность, от которой в первую очередь страдают сельские труженики третьих стран. Он не считает массовый исход этих людей в индустриальные города правильным подходом к решению проблемы. Идти таким путем – значит возвращаться в позапрошлый век. В нынешних условиях просто необходимо «подтянуть» крестьянское хозяйство к уровню XXI века. Как было сказано выше, в новой экономике, основанной на биотехнологиях, сами производства могут шагнуть в сельскую местность. Что касается сельхозпроизводителей, то им, замечает Тоффлер, во многом мешает низкая грамотность, недостаток образования и отсутствие современных систем коммуникаций (речь, подчеркиваю, идет у него о третьих странах). Но долго так оставаться не может. Уже появились первые ласточки позитивных сдвигов в этом направлении, когда использование Интернета и портативных приемников сигналов GPS позволяло крестьянам успешно «мониторить» текущую ситуацию – как в плане прогноза изменения погодных условий, так и в плане получения оперативной информации об изменении цен на рынке. Вооруженный новейшим коммуникационным оборудованием, современный сельхозпроизводитель начинает более грамотно вести свое хозяйство, снижая издержки и повышая доходы.
Постепенно в прошлое уйдут, считает Тоффлер, унифицированные способы выращивания сельхозкультур, когда, например, бездумно вносятся удобрения по всем площадям или осуществляются поливы «по графику», без точной привязки к прогнозам погоды. Индивидуальный подход к каждой культуре, опирающийся на анализ точных данных, позволит сельскому труженику экономить и на воде, и на удобрениях, не растрачивая указанные ресурсы понапрасну. Немалым подспорьем могут стать и современные методы очистки воды, и различные альтернативные источники энергии.
Монокультура, судя по всему, также уходит в прошлое. Современное сельское хозяйство будет работать не на «вал», а «под заказ», делая ставку на многообразие и при этом с выгодой используя отходы сельхозпроизводства. Сегодня новые методы пока еще дороги, отмечает Тоффлер, но их удешевление – вопрос времени. Приближается день, считает он, когда и архаичное крестьянское земледелие, и индустриальный агробизнес станут анахронизмом. Их всё активнее станут вытеснять разные формы гиперагрокультуры, «которые в конечном итоге окажут гораздо более сильное и устойчивое влияние на глобальную бедность (в позитивном смысле – О.Н.), чем все субсидии, льготные тарифы и благотворительность вместе взятые». Наша задача, отмечает Тоффлер, – приблизить это будущее.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии