Жизнь на Марсе

Помните кадры из старой советской комедии: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – науке это не известно!». На самом же деле, когда снималась эта лента, среди наших ученых были те, кто пребывал в абсолютной уверенности – на Красной планете жизнь есть! Причем уверенность эта подкреплялась железными (как в ту пору казалось) аргументами. Советская наука на сей счет выстроила довольно стройные гипотезы, обосновавшие возможность жизни на ближайших к Земле планетах Солнечной системы. Потрясающие своей глубиной концептуальные проработки даже сейчас производят сильное впечатление. А что уж говорить о далеких 1950-х, когда молодежь буквально бредила полетами в космос?

К сожалению, сегодня уже мало кто знает имя Гавриила Тихова – замечательного советского астронома, автора увлекательной и во многом показательной книги «Астробиология» (издана в 1953 году). Уже само предисловие к этой работе красноречиво отражает оптимистический настрой советских исследователей. Оказывается, существование жизни на других планетах находится в точном соответствии с диалектическим материализмом: «Материалисты считают, что жизнь является высшей стадией развития материи и должна возникать везде, где есть для этого условия». Исходя из данного посыла, всякие скептические мнения на этот счет признавались «реакционными», не отвечающими духу передового учения. «Однако среди буржуазных ученых, - читаем мы в предисловии, - немало таких, которые считают Землю единственной носительницей жизни».

Далее приводится высказывание «реакционного» английского астронома Джинса, утверждавшего, будто мы должны смотреть на жизнь как на «болезнь», которой начинает страдать материя на старости своих лет. Вселенная, по мнению Джинса, активно враждебна жизни.

Советская наука, конечно же, была категорически против подобных заявлений, исходя из того, что «свойства жизни во вселенной едины по существу, но различны по форме и проявлению». Наши ученые были уверены в том, что приспособляемость организмов к условиям среды – беспредельна. Как мы понимаем, подобные философские постулаты прямо обосновывали поиск живых форм на других планетах. Прежде всего – на Марсе.

Напомним, что Марсу уделялось повышенное внимание еще с позапрошлого столетия. Когда-то астрономов очень сильно заинтриговали обнаруженные «каналы», наводившие мысль о высокоразвитой марсианской цивилизации. Впрочем, с этой мыслью пришлось расстаться после того, как выяснилось, что «каналы» были всего-лишь оптической иллюзией. В то же время тема жизни на Марсе долгое время не снималась с повестки. Не менее интригующим был факт сезонных изменений окраски отдельных участков Красной планеты. Собственно, планета оказалась не совсем красной – там отчетливо выделялись области, окрашенные в голубые, лиловые, фиолетовые и зеленоватые тона. Для земных наблюдателей было очевидно, что на Марсе имеются полярные шапки, площадь которых периодически сокращается. И самое интригующее – это наличие  марсианских «морей», чья окраска в течение сезона менялась так, будто бы речь шла о растительности.

Интересно, что в начале XX века астрономы ничуть не сомневались в том, что на Марсе существует вода. Соответственно, мысль о наличии там каких-либо растительных форм не казалась в ту пору такой уж фантастической. Разумеется, находились и скептики. Так, некоторые считали, что слишком суровые (по земным меркам) марсианские условия (низкие температуры, низкое атмосферное давление, практически полное отсутствие кислорода и отсутствие озона) просто невыносимы для растений. Однако, как оказалось, детальные исследования земной флоры способны пролить свет и на тайны Красной планеты, а заодно – расширить наши представления о самом феномене жизни, углубить наше понимание биологии растений и микроорганизмов, их возможность приспосабливаться к самым непростым условиям существования.

Эта аргументация в развернутом виде представлена в упомянутом труде Гавриила Тихова – ярого приверженца идеи марсианской растительности. «Исследуя вопрос о возможности растительного Мира на Марсе, - пишет ученый, - мы, можно сказать, спустились с Марса на Землю для изучения оптических свойств земной растительности, чтобы потом снова перенестись на Марс и сказать, к какому виду зеленых растений подходит более всего растительный покров того или иного участка «морей» Марса».

Фотографируя поверхность Марса через различные светофильтры, ученые установили, что марсианские «моря» выглядят на снимках особенно темными. Этот факт играл на руку скептикам. Дело в том, что снимки в инфракрасных лучах земной растительности давали обратную картину – растения отражали инфракрасные лучи, отчего на снимках получались как будто присыпанными снегом. Получалось, что «моря» Марса не имеют никакого отношения к растительному миру. Тем не менее, наши энтузиасты попытались найти объяснения указанному факту. Тщательные исследования земных растений приполярных и умеренных широт показали, что отражательная способность у них совершенно разная. Так, у хвойных растений – ели и полярного можжевельника – она в три раза ниже, чему у березы и зеленого овса.

«Таким образом, - заключает Тихов, - было выяснено, что летнезеленым растениям инфракрасные лучи не нужны, поэтому они отражаются. Полярному можжевельнику, живущему в суровом климате и ели, не теряющей своей зелени и зимою, инфракрасные лучи нужны для согревания, поэтому они отражаются слабо». Кроме того, исследования показали, что зимой хвойные деревья отражают инфракрасные лучи вдвое слабее, чем летом.

Так было найдено объяснение для темноты марсианских «морей», снятых на пленку в инфракрасных лучах. Напрашивался вывод, что в экстремально холодном климате марсианские растения не только не отражают инфракрасный свет, но ради выживания поглощают всю длинноволновую часть солнечного спектра (несущую около одной трети солнечного тепла). С этим обстоятельством Тихов связывал и тот факт, что покровы марсианской растительности в период расцвета имеют не зеленый, а голубой, синий и даже фиолетовый цвет. Разве не так выглядит, например, голубая канадская ель, у которой – утверждает ученый – в спектре отсутствует полоса хлорофилла, которую ученые не могли обнаружить при исследовании поверхности Марса. У карликовых берез, мытника, кладонии и других растений, растущих в районе устья Оби, спектр, снятый в июле, также не дал сколько-нибудь заметной полосы поглощения хлорофилла.

«Теперь стало ясно, - читаем мы, - почему растительность на Марсе имеет голубой, синий и даже фиолетовый цвет. Если в спектре растения ослаблены красные, оранжевые, желтые и зеленые лучи, то лучи голубые, синие и фиолетовые приобретают большое значение. Значит, в суровом климате растения вместо зеленого могут иметь голубой, синий и даже фиолетовый цвет». Данное умозаключение подтверждалось наблюдениями советских ученых за высокогорной растительностью Памира. Выяснилось, что уже перед подъемом на Алайский хребет пространства пойменных лугов и сухих мест речной долины имеют коричневато-лиловый или же сплошь синевато-лиловый оттенок. Сухие южные склоны долин покрыты низкорослой полынью и различными лапчатками, имеющими густое войлочное опушение, придающее этим растениям голубоватый оттенок. Колоски злаков в Алайской долине, расположенной на высоте 3500-3600 метров,  имеют в большинстве своем темную фиолетово-коричневую окраску.  В летнее время ее просторы напоминают большое озеро, среди которого разбросаны зеленые островки.

«Даже многие из культурных растений, выращиваемых на Восточном Памире, приобретают лилово-фиолетовую окраску или колосковых чешуек, или хотя бы кончиков остей, что придает общий синевато-лиловый или коричневатый оттенок травостою», - пишет Тихов.

В книге довольно много интересных подробностей и оригинальных гипотетических предположений, касающихся растений. Автор даже попытался пролить свет на марсианскую палеоботанику, размышляя о том, каким был климат Красной планеты сотни миллионов лет назад. Кроме того, ученый сделал некоторые предположения насчет растительности… Венеры (он считал, что температура не ее поверхности не превышает 80 градусов Цельсия). 

Больше всего в этой книге поражает логическая стройность аргументации и, если хотите, красота самой концепции. Этот уровень интеллектуальной культуры не может не восхищать, даже если исследования последних лет дали нам противоположные результаты.

Интересно, что до запуска автоматических зондов в жизнь на Марсе искренне верили и некоторые знаменитые американские астрономы. Так, Карл Саган, принимавший активное участие в подготовке космических миссий, до конца надеялся обнаружить марсианскую растительность (мало того, он будто бы верил в существование марсианских белых медведей). Данные, полученные с автоматических станций, конечно же, принесли немало разочарований тогдашним энтузиастам. С позиции сегодняшнего дня недавняя вера ученых в существование биосферы соседних планет воспринимается с такой же иронией, как и вера в марсианскую цивилизацию, о которой рассуждали в позапрошлом веке. Исследовательские аппараты, увы, поставили крест на красивых гипотезах.

Тем не менее, остается еще маленький лучик надежды. Например, три года назад NASA заявило о наличие на Марсе жидкой воды. Этот факт удалось установить с помощью орбитальных аппаратов. Ирония заключается здесь в том, что примерно сто лет назад, как мы уже говорили выше, о существовании марсианской воды на полном серьезе заявляли астрономы, используя данные, полученные с помощью земных телескопов. Получается, что в наше время дорогущая техника неожиданно (да-да, в наше время это и впрямь произошло «неожиданно») обнаружила то, о чем было известно еще в начале прошлого века. Поэтому для тех, кто знаком с астрономическими работами столетней давности, упомянутое сообщение NASA вряд ли содержит сенсацию. Так что нынешним энтузиастам остается ждать, когда орбитальные аппараты и марсоходы точно так же «неожиданно» обнаружат марсианскую растительность.

Олег Носков