«Живое золото» Сибири

Соболь – это не только ценный мех… Соболь – это целый «русский мир», зеркало нашей истории. Ведь когда мы говорим о русских мехах, то неизменно имеем в виду этого знаменитого на весь мир зверька, ставшего некогда для наших правителей важнейшим источником пополнения государственной казны. Спрос на соболиные меха возник в  Европе за много веков до того, как в Сибири нашли нефть и газ. И спрос этот был серьезный и основательный, поэтому по сию пору «русский мех» ассоциируется на Западе не иначе, как с соболями. Не будь соболя, и Сибирь была бы, пожалуй, менее интересна первым русским колонистам.

История соболиного промысла содержит как драматические, так и оптимистические страницы, показывающие, что человек способен исправлять свои ошибки, вмешиваясь в живую природу.

С соболем русские познакомились давно. Когда-то этот зверек обитал в бассейне Печоры, Двины, в Предуралье. Но наши охотники быстро его оттуда выбили. Начиная с рубежа X-XI веков новгородские ушкуйники стали ходить за Урал, добывая соболя в сибирских краях. Еще за пятьсот лет до Ермака новгородцы уже плавали по Оби, доходили и до Енисея. Со временем соболиный промысел все более и более отдалялся на восток. И после прихода Ермака, когда Сибирь официально вошла в состав России, пошел просто вал промышленников и служилых людей, нацеленных на добывание ценной пушнины. Все аборигенное население Сибири власти обложили ясаком, налогом соболями – десять шкурок с каждого мужчины.

Столь невероятный по масштабам промысел привел к тому, что к петровским временам заготовки мехов практически полностью упали из-за резкого сокращения популяции. Зверь был выбит подчистую. Со всей Сибири в казну поступало уже максимум 20 – 40 тысяч шкурок, что было в десять раз меньше в сравнении с эпохой Ивана Грозного. Ситуация усугублялась лесными пожарами и вырубкой лесов. Соболь затаился только в самых глухих местах, откуда добывать его в прежних количествах было невозможно. Примерно в середине XIX века русские ученые с грустью  констатировали, что соболь с промысловой точки зрения уже не имеет никакого значения.

Фактически, Баргузин стал первым заповедником нашей страны, его еще называли соболиным Чтобы хоть как-то восстановить популяцию  столь ценного пушного зверька, незадолго до революции был подписан указ о создании возле озера Байкал Баргузинского заповедника, где в свое время добывали самых дорогих соболей, и где еще сохранилось небольшое количество особей. Фактически, это был первый заповедник нашей страны, прозванный соболиным. После окончания гражданской войны он вполне нормально начал функционировать. Благодаря таким мерам популяция соболя понемногу стала восстанавливаться.

Отметим, что новая власть положительно восприняла этот опыт. В 1920-е годы государство особо нуждалось в валютных поступлениях, а Европа и Америка в ту пору буквально переживали меховой бум. В силу высокого спроса на меха стоили они очень дорого. В силу чего советским правительством было принято решение развивать промышленное звероводство и параллельно восстанавливать традиционный пушной промысел. Соболь, естественно, оказался в центре внимания правительства.

В 1935 году охота на соболя была полностью запрещена. Как раз в те годы опытные звероводы предложили идею расселения этого зверька. Война, естественно, прервала реализацию данной программы, однако после войны она возобновилась, поскольку важность для государства «пушного ресурса» возросла еще больше из-за необходимости увеличить валютные поступления. Начался активный отлов соболей – сначала в Баргузинском заповеднике, а дальше дело дошло и до самого Амура и камчатских соболей. Было отловлено где-то около 20 тысяч особей – самцов и самок. Естественно, для этого учеными была разработана целая методика. Соболей развозили почти по всей стране – в те места, которые когда-то были хорошими соболиными угодьями. Таких точек было около сотни. Результаты не заставили себя ждать. Примерно к 1970-м годам ареал соболя был фактически восстановлен на допетровском уровне. В некоторых местах плотность популяции оказалась настолько высокой, что даже  потребовала профилактического отстрела.

По оценкам ученых, численность соболя составляет теперь примерно 1,5 миллиона особей. Это вполне приемлемый уровень, позволяющий вести активный промысел. В настоящее время, по словам заместителя директора по общим вопросам Института цитологии и генетики СО РАН Сергея Вепрева, из тайги ежегодно изымается по 500 – 600 тысяч зверьков, что соответствует промышленным масштабам. И судя по всему, это не отражается на численности популяции. То есть, пока повода для тревоги нет, считает Сергей Вепрев. Популяция «держится», причем во всех местах.

Интересно, что совсем недавно был принят закон, запрещающий вывоз живого зверя за пределы Российской Федерации. Тем самым государство сделало соболя нашим национальным достоянием. С точки зрения ученых, это очень правильное решение.

С недавних пор на звероферме ИЦиГ СО РАН новые обитатели - алтайские соболя Понятно, что наши ученые-генетики проявляют пристальный интерес к этому зверьку, планируя работы по его одомашниванию. Промышленная доместикация, естественно, уже проводилась. Но в ИЦиГ СО РАН хотят продвинуться дальше, опираясь на тот опыт, который был когда-то получен в этом институте при одомашнивании лис и норок.  Поставленная задача – сделать соболя по-настоящему ручным зверьком. О результатах говорить пока рано, уточняет Сергей Вепрев, тем более что работа в указанном направлении началась совсем недавно. Сейчас на звероферме Института живут два десятка соболей, отловленных на Алтае. И основные исследования еще впереди, причем ведутся они исключительно по инициативе самих ученых, воспринимающих соболя именно как  наше национальное достояние, требующее к себе повышенного внимания.

Помимо наблюдений за живыми зверьками ученые-генетики внимательно изучают и шкурки, поступающие на рынок. Соболь как вид хорош тем, что дает массу вариаций по окрасу, качеству меха и размерам. В этой связи есть даже задумка вывести породу с необычной расцветкой. Уже встречаются серо-голубые, золотистые и крапчатые шкурки. Изучение таких вариаций интересно как с теоретической, так и с практической точки зрения. Ведь если найти чрезвычайно редкий, необычный и при том очень красивый окрас, то это будет иметь еще и дополнительную коммерческую ценность в плане развития промышленного звероводства. Иначе говоря, ученые вполне допускают искусственное создание некоего «пушного раритета».

Подчеркну, что эта работа пока что ведется исключительно на творческом энтузиазме. Для ученых-энтузиастов соболь является не просто символом Сибири – для них он символ многовековой русской истории. И в любом случае их работа не пройдет даром, поскольку, отмечает Сергей Вепрев, в первую очередь ставится задача сохранить генофонд алтайской популяции, в которой отмечается огромное разнообразие соболей. В свое время туда выпускали баргузинского, бурятского и амурского соболя. Поэтому теперь там возник некий «смешанный тип», очень интересный как раз для генетиков. К слову, в настоящее время сибирские ученые вместе со своими московскими коллегами пытаются создать генетическую карту соболей для всей территории страны.

Понятно, что на одном энтузиазме весь объем научных работ проделать невозможно. Нужна финансовая поддержка. А с этим пока дела обстоят не очень, поскольку в планах государства такая задача пока что не значится.

Олег Носков