Ядерный вариант

Президент РФ Владимир Путин, выступая на пленарном заседании Международного форума «Российская энергетическая неделя», подчеркнул принципиальное значение ядерной энергетики в реализации стратегии энергоперехода. При этом глава государства весьма скептически высказался в отношении таких популярных на Западе видов энергии, как солнце и ветер. По большому счету, российский лидер огласил альтернативный сценарий развития, с иной расстановкой акцентов.

Напомним, что экспертное сообщество – помимо «зеленого» сценария с упором на ВИЭ, допускает и так называемый «красный» сценарий, где приоритет отдается как раз ядерной энергии. Так, согласно одному такому «красному» сценарию, к 2050 году будет установлено 7080 ГВт ядерных мощностей.  Это в 19 раз больше нынешней установленной мощности всех атомных электростанций мира. Примерно половина этого объема будет задействована для конечных потребителей. Остальное пойдет на производство так называемого «красного» водорода. При этом в «потребительском» секторе большое внимание будет уделяться компактным модульным реакторам, которыми дополнят возобновляемые источники энергии. Крупные атомные электростанции, полагают эксперты, целесообразнее задействовать для «водородного» производства.

По сути дела, предложения российского Президента относительно развития ядерной энергетики (включая использование компактных ядерных реакторов) во многом перекликаются с «красным» сценарием декарбонизации. Причем, важно то, что эти высказывания были сделаны в наиболее подходящий момент – как раз накануне климатического саммита ООН в Глазго. Вопрос лишь в том, каковы шансы у этой стратегии стать альтернативой нынешнему «зеленому» курсу, проводимому лидерами западных стран? Каковы, наконец, шансы России утвердить альтернативную повестку, переставив акценты в заявленном русле? Способствуют ли этим изменениям объективные обстоятельства?

Как уже сейчас становится понятно, значение указанного мероприятия было изначально несколько переоценено ярыми сторонниками «зеленого» сценария, по-прежнему делающими ставку на ВИЭ и недооценивающими значение ядерной энергии (либо вообще выступающими за закрытие атомных электростанций).

Показательным моментом стал ультиматум, выдвинутый со стороны G-77 («Группы семидесяти семи»), объединяющей бедные страны третьего мира. В основу ультиматума положено требование к развитым странам предоставлять ежегодную компенсацию в размере 750 миллиардов долларов в случае выполнения обязательств «Парижа и Глазго». Кроме того, Африканские страны и коалиция стран-единомышленников представили в Глазго еще более крупную сумму, равную 1,3 триллиона долларов в год! Причем, деньги предложено выдавать не в виде займов, а в виде грантов.

Как открыто заявил президент Уганды: «Африка не намерена жертвовать своим будущим процветанием ради климатических целей западных стран». По его словам, африканские народы должны получить право на использование дешевых и надежных источников энергии (наряду с ВИЭ). Поэтому ограничение «черного континента» одной лишь солнечной или ветровой энергией только приведет к бедности и смерти.

Указанный демарш бедных стран недвусмысленно показывает наличие трещины в международной климатической повестке.

В свете только что сказанного международное единство в вопросах предстоящего энергоперехода может оказаться призрачным. Причем, свою лепту в этот раскол привносят и члены «европейского дома». Так, не совсем в унисон с «зелеными» ориентирами выступил на саммите в Глазго премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий. Напомним, что Польша является страной с очень высокой долей угольной генерации в общем энергобалансе. По этой причине там намеренно затягивается вопрос об отказе от «грязного топлива». Разумеется, представители «продвинутых» европейских стран ожидали, что польское руководство доложит, наконец-то, о своей готовности к ускоренному достижению углеродной нейтральности. Однако выступление премьера Польши, отмечают эксперты, вызвало разочарование. Моравецкий начал рассказывать о проблемах, которые ждут его страну на пути к этой самой климатической нейтральности.

По сути, ничего нового со стороны Польши предложено не было. Иными словами, европейское государство, всё еще полагающееся на «грязное топливо» как на самый главный энергоресурс, вносит некоторый диссонанс в общее «зеленое» настроение других европейских государств, решивших в самое ближайшее время навсегда избавиться от угля.

В итоге Польшу обвинили в отсутствии реальной политики в сфере предотвращения климатических изменений. К примеру, если Германия перенесла сроки отказа от угольной генерации с 2038 года на 2030 год, то Польша подобный пересмотр планов относительно угля попросту проигнорировала. Ссылки на экономическую ситуацию в глазах сторонников форсированной декарбонизации оказались малоубедительными.

В этой связи особо показательным для нашей темы является присоединение Польши к так называемому «проядерному альянсу», инициированному Чехией и Францией. Отметим, что Франция намерена возобновить на своей территории строительство атомных реакторов. Так, президент этой страны Эмманюэль Макрон недавно открыто объявил программу строительства новых АЭС. По официальным данным, в 2020 году на долю атомных реакторов в этой стране приходилось порядка 67% от общего производства электроэнергии. В настоящее время здесь действует 56 атомных реакторов, самый старый из которых был подключен к сети в 1978 году.

Совершенно ясно, что Франция (в отличие от Германии и Великобритании) не намерена заносить ядерную энергию в черный список и искать ей замену в лице ВИЭ. Мало того, совсем не исключено, что французское руководство будет бороться за альтернативный вариант декарбонизации, где во главу угла как раз будет поставлена ядерная энергия. В настоящее время в западных СМИ даже появилась «утечка» информации, согласно которой Еврокомиссия готова признать АЭС «зеленым» источником энергии (ранее мы уже писали о возможности такого разворота). Есть подозрение, что к принятию такого решения вполне может приложить руку французское руководство.

Как видим, в самой Европе уже создаются условия для радикального пересмотра «зеленой» стратегии, где возобновляемые источники энергии рискуют лишиться былого культового значения. Такая альтернатива вполне согласуется и с позицией российского руководства. В этом случае ситуация, когда наша страна долго держала паузу в отношении развития ВИЭ, может показаться двусмысленной. Убежденные сторонники нынешнего «зеленого» курса, конечно же, твердят сейчас о нашем техническом «отставании» от Запада в вопросах энергетического перехода, где главным критерием является отказ от ископаемого топлива, снижение доли АЭС (или их запрета) и стремительное наращивание солнечной и ветряной генерации. Однако, в случае смещения акцентов и выработки новой «генеральной линии» уже в рамках европейских стран, наша пауза по «зеленому» вопросу способна показать и положительную сторону. И тогда, как бы это странно ни звучало, окажется, что российский президент «переиграл» своих западных коллег и по данному вопросу.

Андрей Колосов