В Институте цитологии и генетики СО РАН завершила свою работу III Международная конференция «Генофонд и селекция растений», посвященная 130-летию Николая Ивановича Вавилова. Надо отметить, что спонсором этого мероприятия выступила компания ООО «Максим Медикал», занимающаяся продвижением в нашей стране технологии KASP™ для генотипирования злаковых, масличных и плодоовощных культур. Мы побеседовали с генеральным директором компании – Максимом Патриным – о нашем научном потенциале и о возможностях российских научных организаций выйти на современный мировой уровень селекции растений.
- Максим Михайлович, почему возглавляемая Вами компания проявила такой интерес к конференции?
Нам всегда было интересно двигаться в новых направлениях, искать свои собственные ниши. И та технология, которую мы представили на этой конференции, наверняка должна встретить здесь своего пользователя. Для нас сотрудничество с ИЦиГ СО РАН, и вообще сотрудничество с Сибирским отделением Академии наук, является одним из значимых направлений. Поэтому выбор наш далеко не случаен. Мы здесь уже провели успешные пробные испытания этой технологии, и я надеюсь на то, что ИЦиГ СО РАН будет ее использовать. Возможно, сюда же подтянутся другие институты Сибирского отделения.
Но в целом, еще раз подчеркну, мы это направление выбрали не случайно, потому что нынешний тренд четко обозначен постановлением Министерства сельского хозяйства, которое звучит следующим образом: в нашей стране должны создаваться научно-селекционные центры, применяющие современные генетические технологии для ускорения выведения новых сортов. Эта программа рассчитана до 2020 года. Времени, как видим, осталось не так много. А мы как раз и популяризуем такую технологию, позволяющую существенно ускорить селекцию при помощи генетических маркеров.
Поэтому мы с удовольствием примем участие в любых других мероприятиях и начинаниях, связанных с генетикой сельского хозяйства. И, конечно же, активно двигаемся в этом направлении.
- Можно сказать, что предлагаемая Вами технология помогает нашей селекции выйти на современный мировой уровень?
Да, безусловно. Дело в том, что наши иностранные коллеги уже вовсю используют подобные технологии для ускоренного выведения новых сортов. Этим занимаются достаточно известные западные компании. Поскольку сейчас стоит задача накормить стремительно растущее население планеты, то к сортам предъявляются очень высокие требования: они должны произрастать в большем количестве и обладать при этом улучшенными характеристиками. Мы смотрим на опыт европейских коллег и предлагаем именно те технологии, которые мы видели сами, и сами их протестировали. Я лично был в одной такой компании, был также на заводе производителя технологии KASP. И могу с уверенностью сказать, что она хорошо работает. Думаю, что и наши российские коллеги могут с успехом ее использовать. Кроме того, может вырасти и уровень публикаций. Сказанное ни в коей мере не принижает отечественные разработки. Мы, со своей стороны, просто постараемся помочь внедрить данное новшество наряду с отечественными разработками. Это нужно воспринимать лишь как один из методов для селекции.
- С Вами уже кто-то связывался из ученых, от представителей научных организаций? Состоялись какие-то контакты во время конференции?
Да, мы познакомились с достаточно большим кругом специалистов – из Омска, из Иркутска, Тюмени. Конечно, хорошие контакты налаживаются с ИЦиГ СО РАН. Завязались контакты с СИбНИИРС, где указанную технологию можно будет применить для селекции пшеницы. Также пообщались со специалистами из Алтайского края, где мы тоже хотим предложить и адаптировать данную технологию. Как видим, здесь просматривается достаточно широкая география по Сибирскому федеральному округу. Удалось связаться и поговорить практически со всеми заинтересованными специалистами. Определенное движение в сторону положительного решения и сотрудничества уже намечено.
- Чувствуете ли Вы какую-либо инерцию со стороны селекционеров, работавших в рамках традиционной селекции? Как ими воспринимаются новые методы?
Так называемая «инерция» наблюдается не только в селекции или генетике. Что-то подобное, некоторый скепсис, наблюдается практически во всех сферах, где мы работаем. Возможно, мы имеем дело с некоторым психологическим барьером, с боязнью потратить время на конверсию, на переход к новой технологии, на обучение. Я здесь вижу именно это. Вместе с тем, мы всегда готовы прийти на помощь своим коллегам адаптировать новые методики. Первоначальное сотрудничество по адаптации технологии KASP должно вестись с генетическими лабораториями, ведь именно для них рассчитан данный продукт. Вместе с тем мы также занимаемся еще и подбором необходимых публикаций и протоколов, в которых уже описаны методики для селекционеров.
В любом случае мы активно популяризуем нашу технологию, несмотря на неоднозначное к ней отношение со стороны приверженцев традиционных методов. Я полагаю, что когда-нибудь все-таки возникнет некая критическая масса, когда технологию опробует один, потом второй и т.д. И процесс пойдет дальше, когда начнет расти число компетентных центров, компетентных специалистов. В целом технология уже на слуху, и осталось дело за малым: обеспечить со стороны государства определенное финансирование, либо обеспечить некий административный толчок для внедрения.
- Существующая сейчас, на данном этапе, материально-техническая база позволяет применить эти технологии? Как будет развиваться процесс, если со стороны государства не будет дополнительной финансовой поддержки?
С уверенностью могу сказать, что для применения предлагаемой нами технологии достаточно иметь в наличии Real-Time PCR и набор обычных расходных материалов. Если у специалистов это есть, то они уже могут работать с данной технологией. Это не какая-то дорогостоящая машина с закрытыми наборами, речь идет о реагентах, совместимых с любым Real-Time прибором. Подобное оборудование есть и в ИЦиГ СО РАН. Каких-то ограничений по приборной базе здесь мы не видим. В том числе мы можем адаптировать технологию для работы с отечественными приборами, которые более доступные по цене. Иначе говоря, мы видим возможность использования указанной методики в самой широкой географии. Практически в каждом крупном институте есть Real-Time PCR система. То есть, ограничений по базе нет.
- Вы сказали, что изучали зарубежный опыт. Насколько сильны различия между российскими научными организациями и аналогичными им зарубежными структурами – по материальному уровню, по техническому оснащению?
В денежном выражении, конечно, у меня нет конкретных показателей. Если говорить о селекционной практике у зарубежных коллег, то там мы видим четырехкратное превышение и по скоростям, и по объемам мощностей. Скажем, у нас на создание сорта требуется около десяти лет, у них – два с половиной года. Известные компании новый сорт выводят теперь на рынок за два-три года. Если же говорить о производственных мощностях, то за рубежом, по большому счету, уже всё роботизировано. К примеру, дроны могут летать над полем и «сканировать» посевы на предмет всхожести. Затем они дают команду автономному беспилотному комбайну, который следует по заданной дроном GPS-траектории, и снимает необходимую норму урожая. Мы, кстати, сейчас также движемся в этом направлении. Например, поставляем камеры и системы машинного зрения для тех же дронов.
И это лишь один из примеров роботизации процесса. Уровень роботизации на Западе очень высокий, поэтому и производительность труда там выше. Понятно, что всё это требует определенных инвестиций и поддержка государства здесь необходима, чтобы быть конкурентоспособными на мировом уровне.
- А если сравнить оснащение лабораторий?
В принципе, здесь наши им не уступают. У нас есть вполне современное оборудование, растет число центров компетенции и специалистов, готовых работать с новыми методиками. Некоторые из специалистов, с которыми, в частности, мы сотрудничаем, возвращаются обратно в страну для реализации новых старт-апов и применения лучших мировых практик. Я вижу, что есть положительная динамика. Есть плацдарм для развития, есть необходимые методики, есть необходимые компетенции и необходимый базисный уровень оборудования.
В заключение хочу сказать, что научный потенциал высок, но не хватает активной коммерциализации разработок. Ведь у нас - прекрасные поля, эффективные сорта, очень много площадей. Так что нам есть, где развернуться. Хотя бы с той же пшеницей, которая может стать для нас «второй нефтью».
Беседовал Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии