Шестой уклад или вторая эра?

Тезис о том, что мы живем в эпоху глобального научно-технического переустройства нашей цивилизации, мало кем оспаривается. Но в том, как определить этот период (и соответственно, что считать его «мэйнстримом»), у экспертов куда меньше единодушия: одни говорят о «шестом экономическом укладе» NBIC-конвергенции, третьи объединяют два этих понятия в рамках «четвертой промышленной революции»… Недавно свое определение этому процессу предложил директор Центра цифрового бизнеса МТИ Эрик Бриньолфсон, написавший книгу «Вторая эра машин».

А начал он свое исследование с вопроса – что собственно считать важнейшими вехами человеческой истории. Многие, например, относят к ним – одомашнивание животных, но это был крайне растянутый во времени процесс: собаки начали жить вместе с людьми еще до 14000 года до н.э., однако лошади и быки были приручены намного позднее – около 6000 года до н.э. Разница в восемь тысячелетий!

Некоторые историки склонны делить эпохи по великим войнам и империям, образовавшимся в их результате. Таким, как монгольская, римская, арабская и османская. Причем, каждая империя меняла жизнь не только на своей территории, но и в окрестных землях и странах.

Но есть и совершенно иные критерии. Философ Карл Ясперс в своей работе «Смысл и назначение истории» указывает на тот факт, что Будда, Конфуций и Сократ жили почти в одно и то же время (хоть и в разных местах).

Ясперс называет этих людей основными мыслителями «осевого времени», охватывающего промежуток с 800 по 200 годы до н.э., и говорит об этой эпохе как об «облегченном вздохе в сфере наиболее ясного сознания». По его мнению, эти философы создали школы мысли, на которых основывались три главных человеческих цивилизации – европейская, индийская и китайская.

К важнейшим вехам мы должны отнести и изобретение письменности (Месопотамия, около 3200 года до н.э), эпоху Великих географических открытий (XV – XVI вв.) и т.п. Список этот можно пополнять бесконечно, утверждает Бриньолфсон и предлагает свой подход.

За основу он взял график, составленный социологом Иеном Моррисом. Согласно Моррису, степень общественного развития может описываться с помощью четырех показателей: запасов энергии (количество калорий на человека, получаемое из внешней среды для питания, проживания, организации торговли, производства, сельского хозяйства и транспорта), организации (размер крупнейшего поселения), способностей ведения боевых действий (численность войска, мощность и скорострельность оружия, мобильность армии и тому подобные факторы) и информационных технологий (степень сложности инструментов для обмена и обработки информации и масштаб их использования).

Каждому из этих факторов присваивается численное значение, которое способно со временем меняться от 0 до 250. Оценка общего социального развития представляет собой сумму этих четырех значений. Но, при таком подходе, оказалось, что ни одно из ранее упомянутых событий (вех истории) не оказало радикального воздействия на человеческую историю. На протяжении многих тысяч лет человечество развивалось по плавно направленной вверх траектории. Прогресс был медленным, почти незаметным.

Картина резко изменилась в конце XVIII века, когда началась промышленная революция, представлявшая собой сумму нескольких почти одновременных достижений в областях машиностроения, химии, металлургии и некоторых других. И главной технологией этой революции стало широкое применение парового двигателя, усовершенствованного Джеймсом Уаттом и его коллегами.

Моррис пишет: «Хотя для развития [паровой] революции, связанной с паровыми двигателями, потребовалось несколько десятилетий, <...> это все равно стало самой значительной и самой быстрой трансформацией за всю мировую историю». Промышленная революция вылилась в  возникновение фабрик и массового производства, железных дорог и общественного транспорта. Иными словами, в то, что мы называем современным образом жизни.

Но, продолжает мысль Морриса Бриньолфсон, даже не это было ее главной новацией: «Впервые в истории прогрессом стали управлять в основном технологические инновации, – и это оказалось самой кардинальной переменой, которую когда-либо видел наш мир». В связи с этим он вводит термин «первая эра машин».

Ученые и футурологи признают – вторая промышленная революция принесет не только новые возможности, но и проблемы, такие как «лишние люди» в экономике Сейчас же наступило время второй эры машин. Паровые машины умножили физические возможности человека, теперь компьютеры и информационные технологии делают тоже самое для его умственных возможностей.

Поскольку мы еще находимся внутри этого процесса, отмечает он, нам невозможно точно описать, к каким последствиям это приведет. Но кое-какие наблюдения исследователи сделать уже в состоянии. Прежде всего, этот процесс очередной трансформации человеческой цивилизации идет ускоряющимися темпами.

И чем дальше, тем более удивительными оказываются происходящие изменения. Компьютеры научились диагностировать заболевания, слушать нас и разговаривать с нами. Они принялись даже создавать высококачественную прозу. А роботы выполняют все больше действий при минимальном контроле со стороны человека (или даже вообще без него).

Все это позволяет Бриньолфсону сделать вывод, что «вторая эра машин» прошла стадию зарождения и уже вступила в стадию зрелости (как в свое время произошло с паровыми машинами, которым тоже потребовалось несколько десятилетий конструкторских доработок).

Он смотрит на эту стадию с оптимизмом: «Реальность будет не просто иной – она будет лучше, поскольку мы сможем повысить одновременно и объемы, и ассортимент своего потребления». Надо отметить, что под потреблением автор понимает не только продукты материального производства, но, в не меньшей степени – информацию, новые знания и возможности, которые с ними связаны. Но этот оптимизм не мешает ему увидеть, что этот прогресс (как и любой другой) вместе с новыми возможностями несет и новые проблемы.

«Промышленная революция сопровождалась загрязнением воздуха в Лондоне и ужасающей эксплуатацией детского труда. Как будут выглядеть современные эквиваленты этих побочных эффектов?», – спрашивает Бриньолфсон. И сам же отвечает: нас могут ждать экономические потрясения, проблема «лишних для экономики» людей и т.д. Но люди в состоянии решить эти проблемы, считает он, ведь эксплуатация детского труда в цивилизованных странах давно канула в прошлое, а воздух в Лондоне стал намного чище.

Как говорится, поживем – увидим. А наш сайт, как и прежде, будет регулярно снабжать вас новостями с «фронта» новой промышленной революции.

Наталья Тимакова