Интервью с директором AOM-Systems GmbH Вальтером Шефером
- Вальтер, многие наши ученые жалуются на то, что их разработки часто оказываются невостребованными у себя на родине, отчего они вынуждены пристраивать их за границей. Нередко им это удается. Как Вы оцениваете такую ситуацию со своей стороны – со стороны гражданина Германии, хорошо знающего нашу научную школу? Чего не хватает нашей стране, чтобы отечественные разработки внедрялись здесь более успешно – по примеру европейских стран?
– Действительно, в России хорошая научная школа, которую уважают в других странах. Почему ваши разработки не востребованы в отечественной индустрии? На мой взгляд, это связано с тем, что вам здесь не хватает адекватной организации такой работы. Понимаете, немцы, европейцы в этом плане очень организованны. Некоторые системы не работают именно потому, что требуют очень тонкой организации.
Есть еще один момент. Помню, я был в Ганновере, когда туда приезжали Владимир Путин и Ангела Меркель. Это был, если я не ошибаюсь, «русский год». Российская Федерация организовала выставку своих технологий, были подготовлены стенды.
Так вот, многим из нас сразу бросилось в глаза одно принципиально важное обстоятельство: в России практически нет мелких и средних компаний. Точнее, они никак не были представлены. Всё было на таком уровне: «Вам нужен танкер – построим танкер; нужна ракета – построим ракету». Это всё крупные системы.
Возьмем Германию: здесь много что держится на мелких и средних компаниях, где работает до двухсот человек. Таких, например, как наша компания. Это очень важно. Дело в том, что небольшие компании специализируются в очень специфических областях, как раз связанных с инновациями. Они могут быть даже единственными во всем мире специалистами в какой-то конкретной области, способными понимать и уточнять определенные процессы. Если же вы вместо десятков и сотен мелких компаний попытаетесь сделать одну крупную компанию, то вы будете не в состоянии добиться такой специализации. Вы просто не сможете грамотно разбираться в некоторых конкретных вещах. Как говорят у нас в Германии, «нельзя танцевать на двух свадьбах».
Я думаю, преимущества Германии в данном случае именно в том и заключаются, что у нас огромную роль играют как раз небольшие компании. И государство, надо сказать, целенаправленно их поддерживает. На мой взгляд, российские ученые испытывают серьезные проблемы из-за слабой роли небольших компаний. Попытайтесь-ка вы со своей разработкой стать клиентом крупной компании – «Газпрома», «Роснефти», «Росатома» и прочих. Это очень сложно. Лично я даже не представляю, как с этими гигантами установить деловой контакт. А вот с мелкими и средними компаниями общаться гораздо проще.
- У нас в политических кругах доминирует такая доктрина, будто крупным компаниям с государственным участием гораздо легче внедрять инновации благодаря солидным финансовым ресурсам. Поэтому наше государство совершенно сознательно сделало на них ставку. Судя по Вашим словам, эта доктрина не отвечает современным трендам?
– Может быть, для большой страны характерно делать ставку на большие компании. Мне здесь тяжело сравнивать опыт России с опытом Германии и механически переносить наш опыт на ваши условия. Возможно, создание госкорпораций было продиктовано вполне рациональными соображениями ваших руководителей.
- В таком случае, почему мы тогда не видим того результата, который ожидался? Ведь Вы совершенно правильно заметили, что в крупную компанию с какими-то разработками и деловыми предложениями пробиться тяжелее. И наши ученые это испытывают на себе. Многие из них действительно не могут туда пробиться.
– Вы знаете, я подозреваю, что для решения таких вопросов не хватает прямой заинтересованности. В Германии правительство пытается сделать так, чтобы у людей всегда был прямой интерес, чтобы человек не просто отбывал свое время на работе, но понимал, что любой вложенный им труд будет окупаться.
- И как вашему государству это удается?
– Вот это очень интересно. Стимуляция со стороны государства происходит через различные проекты. Эти проекты целенаправленно поддерживают технологические разработки, которые связаны с риском.
Представьте себе: вы разрабатываете новую форсунку для распыления водно-угольной смеси. Вы не знаете, насколько хорошо это будет работать. Риски у вас высоки – 50 процентов или 70 процентов, если даже не больше. Так вот, как раз для таких разработок в Германии существуют правительственные проекты.
Работают они таким образом: правительство выделяет деньги – довольно крупные суммы, на определенный срок. Правда, половину суммы от стоимости проекта вы должны вложить самостоятельно. То есть если проект стоит миллион евро, то вы вкладываете пятьсот тысяч, остальную половину вам выделит государство. Причем в таких проектах участвует сразу несколько компаний. На мой взгляд, наше государство финансово очень хорошо помогает подобным стартапам.
- А правовая, нормативная база как-то у вас влияет на внедрение инновационных разработок?
– Это, конечно, не совсем связано с областью работы конкретно нашей компании, но должен сказать, что у нас весьма строгие стандарты. Во всяком случае, если речь идет об экологии. Здесь большую роль играет Европейский Союз.
- А как у вас выстроены взаимоотношения предприятий и научных организаций? В чем отличие от нашей страны? Вы сказали, что нам не хватает организации.
– Организации вам действительно не хватает. Говорят, что в России очень сильны бюрократические препоны, хотя лично я с этим серьезно не сталкивался.
Честно говоря, бюрократия есть везде. Есть она и в Германии. Но наша бюрократия как-то связана с правильной организацией деятельности ученых. Без хорошей организации ученый никогда не будет успешен, даже если он гений и у него прекрасные разработки. Но если он не сможет правильно сформулировать бизнес-идею, то у него на практике ничего не получится.
- Есть ли в Германии какие-нибудь институты, которые осуществляют такую организационную работу, ведь ученый чисто психологически может быть погружен в научные исследования? Есть у вас какое-то звено, которое осуществляет посредничество между научно-исследовательской работой и практическим воплощением результатов?
– Вы знаете, у моего бывшего научного руководителя есть специальный центр, который как раз является таким звеном. Этот центр занимается продвижением научных идей и разработок в индустрию. Понимаете, ключевой вопрос тут в другом. К примеру, где может найти работу российский физик? Кроме университета или исследовательского института он вряд ли найдет себе достойное место, по своей профессии. А в Германии любой физик, любой химик может спокойно работать в любой машиностроительной компании. То есть, закончив университет, получив диплом физика, вы спокойно устраиваетесь на завод и работаете там именно по своей специальности – специальности физика, хотя ваша прямая деятельность, возможно, не связана напрямую с физикой. Кстати, Ангела Меркель – физик по образованию. В России же получается так, что если вы идете в университет изучать физику, то вы либо остаетесь на кафедре или идёте устраиваться в научную организацию.
В наших университетах, например, нет многочисленного штатного персонала, работающего там многие годы. Вот пример. Группа, в которой участвовал я, состояла из штатного профессора и трех секретарш. Еще пара ученых. А остальные – люди, которые приходят на время, пишут докторскую диссертацию, и через три-четыре года уходят. Они не могут там остаться надолго, поскольку их пребывание там ограничено пятью годами. То есть, у нас там нет такого количество постоянных несменяемых научных ставок, как в ваших университетах. Лично меня, как физика, интересовала конкретная работа на предприятии. Это совершенно нормально для нас: я отправляю на предприятие свою резюме, и для меня там находят работу именно как для физика. Так устроена система в Германии. Пусть вы на предприятии выполняете не совсем научную работу, тем не менее, она всегда будет связана с какой-то научной подоплекой.
- Вы затронули сейчас очень болезненный для нас момент. Мне рассказывали случаи, когда руководители предприятий абсолютно не ориентировались в современных тенденциях, а потому элементарно не понимали, зачем им нужна какая-то научная компонента.
– Совершенно верно! Я не хочу бросать тень на репутацию ваших крупных компаний, но достаточно посмотреть, какое количество ученых у них работает, чтобы стало понятным их отношение к инновациям. Почему, например, они покупают какие-нибудь технологии бурения за рубежом, вместо того, чтобы разрабатывать их самостоятельно? А теперь у них возникли проблемы из-за эмбарго. Это ведь история про курицу, которая несет золотые яйца. Кстати, а есть ли представители «Газпрома» на конференции, посвященной проблемам горения?
Я думаю, если бы они захотели разработать новые технологии самостоятельно, у них бы получилось. Вот тут я увидел у вас «йотафон» – вашей, отечественной разработки. Там есть инновативный момент, который лично меня, гражданина Германии, заинтересовал. Однако я сильно удивился, когда обнаружил, что россияне эту модель мало где видели. Некоторые искренне удивлялись, когда я им ее показывал. Вопрос: почему у вас так происходит? Неужели здесь возникают какие-то препятствия в плане реализации товара или у российских граждан есть недоверие к отечественным разработкам? Лично мне это совершенно непонятно.
Беседовал Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии