Недавно в местную прессу просочилась тревожная информация. Как сообщил интернет-портал «Тайга.инфо», директор Института гидродинамики имени Лаврентьева СО РАН Сергей Головин «уволен» со своей должности. Поводом к увольнению якобы послужило наличие двойного гражданства. Правда, информация об увольнении официальными документами не подтверждалась, тем не менее, сообщение об этом возникло не на пустом месте. Сам Сергей Головин в телефонном разговоре с нами не подтвердил, но и не опровергнул этот слух, предложив следить за развитием событий в прессе. Мы не можем, конечно, загадывать наперед. Однако вполне допускаем, что в случае, если данный прецедент все же получит официальное подтверждение, он положит начало цепочке непредвиденных последствий, прямо затрагивающих само существование нашей науки.
Обратим внимание на то, что главная претензия к ученому связана с его предполагаемой политической неблагонадежностью (выражаясь по-старому). Дескать, второе гражданство автоматически превращает человека в потенциального «английского шпиона». А если в Институте ведутся какие-то секретные разработки, то любой доступный канал взаимодействия с иностранными государствами будто бы становится источником угрозы в отношении нашего государства.
Вряд ли сейчас кого-то из нас удивят подобные претензии со стороны компетентных органов. Поскольку страна попала в санкционный список, то любая связь с заграницей – по старой советской традиции – начинает вызывать подозрение. Это подозрение дает повод для претензий, а претензии, в свою очередь, развязывают руки работникам правоохранительных структур, которые на волне антизападной истерии могут найти массу формальных поводов (именно формальных) для вмешательства в работу научно-исследовательских учреждений. Только будет ли в том польза для страны?
Для начала отметим, что даже иностранный гражданин, осуществляя работу в наших научных организациях, по закону имеет право доступа к государственной тайне. Об этом говорит и сам Сергей Головин. В соответствии с законом, иностранные граждане допускаются к государственной тайне на основании международного договора, предусматривающего обязательства иностранного государства или международной организации по защите передаваемых им секретных сведений. Для лиц с двойным гражданством предусмотрен допуск к секретным сведениям после проверочных мероприятий со стороны органов Федеральной службы безопасности. Это то, что касается формальностей.
Теперь – по существу. Как мы понимаем, быть иностранным гражданином еще совсем не означает – быть иностранным шпионом. Если мы без всяких объективных оснований связываем сам факт иностранного гражданства с возможной работой на «потенциального противника», то тем самым просто-напросто отметаем презумпцию невиновности. Чисто теоретически шпионить в пользу других государств может любой сотрудник – независимо от того, есть у него второе гражданство или нет. Пожалуй, человеку со вторым гражданством это будет сделать даже сложнее, поскольку он (по идее) может находиться в поле внимания спецслужб. Следовательно, если мы произвольно ассоциируем иностранные государства со скрытой угрозой, то любой (подчеркиваю – любой!) контакт с зарубежьем дает основание спецслужбам подозревать ученого в политической неблагонадежности. Иначе говоря, при такой логике под подозрение может попасть кто угодно. Так, многие сотрудники ведут переписку с иностранными коллегами. Выходит, одного этого факта будет достаточно для того, чтобы всех их взять в «разработку», а при случае – нагрянуть в квартиру или в офис, изъять компьютеры, проверить почту. Кажется, в наше время такого уже не может быть. Однако кто мог представить себе еще пять лет назад, что поводом для увольнения руководителя научной организации станет его второе гражданство? И что нам ждать в дальнейшем, если данный прецедент получит легитимность?
Больше всего настораживает другое – неадекватность подобных практик современному дню. Если в условиях «железного занавеса», когда государственные секреты предусмотрительно охранялись в стенах шарашек или «почтовых ящиков», всё было на этот счет предельно понятно, то теперь подобные «профилактические действия» против разглашения государственных тайн воспринимаются как комедия абсурда. В самом деле, научные организации на вполне законных основаниях заключают хозяйственные договора с различными компаниями, участвуют в коммерческой деятельности, и при этом – в соответствии с государственными требованиями – обязаны отчитываться публикациями в рецензируемых журналах, в том числе - иностранных. Причем, Министерство науки и высшего образования целенаправленно подталкивает ученых к большей открытости, к расширению сотрудничества (перенося его и на иностранцев), к коммерциализации собственных разработок. В то же время работники спецслужб всю эту открытость и коммерческую самостоятельность могут запросто истолковать как угрозу государственной безопасности. Каковы у них будут реальные мотивы, вопрос отдельный. Но согласитесь, что более нелепой ситуации представить просто нельзя.
Не стоит забывать, что многие научные разработки вполне могут иметь двойное назначение, то есть использоваться и для военных целей. А если учесть, что немалая часть институтов СО РАН работала на оборонку, то при желании огромный список направлений и разработок без всяких натяжек перейдет в разряд «государственных тайн». Как в этом контексте - в свете сказанного выше - будет трактоваться сотрудничество с иностранцами? А ведь оно, сотрудничество, давно уже имеет место.
К примеру, в Институте геологии и минералогии СО РАН совместно с французскими партнерами когда-то разработали технологию выращивания нелинейных кристаллов. Эти кристаллы вполне можно использовать в лазерной технике, в том числе – военной. В Институте теплофизики СО РАН регулярно проводят конференции с иностранным участием по вопросам интенсификации теплообменных процессов. Данное направление имеет четкое практическое приложение в области микроэлектроники, которая может выйти на принципиально новый уровень (чем намерены воспользоваться и военные, включая Пентагон). Лаборатория, занимающаяся этими вопросами, имеет достаточно широкий круг общения с иностранными учеными. Этот момент, кстати, всячески ими подчеркивается. Причем, подчеркивается сознательно, поскольку именно так определяется тот самый «мировой уровень» исследований, о котором любят говорить в Министерстве науки. И как, спрашивается, выстраивать отношения с иностранными коллегами, учитывая, что теперь вам за это могут запросто инкриминировать попытку выдать секреты государственной важности?
Сотрудничество с коммерческими структурами также становится двусмысленным. Ведь получается, что вы в состоянии передать стратегически важную (с точки зрения государственных интересов) информацию некой частной компании, которая может распорядиться ей в интересах нашего «потенциального противника». Значит, правоохранители вполне могут найти повод поставить под тотальный контроль и этот аспект деятельности научных организаций (а необходимые законы, если потребуется, у нас примут задним числом).
С другой стороны, работа по закрытым темам (реально закрытым) ставит сотрудников в двусмысленное положение уже перед «родным» Министерством, требующим, как я уже сказал открытости и публикаций. Но какие могут быть публикации (особенно в иностранных журналах), если речь идет о секретных исследованиях, для которых нужен специальный допуск? Да, у нас есть специализированные закрытые издания, где публикуется секретная информация. Но абсурд наших дней заключается в том, что публикации в таких изданиях (вдумайтесь только!), не принимаются для отчета о проделанной научной работе. В итоге ученым и руководителям институтов приходится изобретать для таких случаев какие-то специальные формы, допускать всякие ухищрения, тратя на всё это дело бесценное время и энергию.
Думаю, нет смысла доказывать, что сложившаяся ситуация ничего хорошего нашей науке не сулит. И если этот абсурд продолжится, то о технологическом прорыве можно будет забыть навсегда.
Константин Шабанов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии