Еда или топливо?

Как мы уже писали ранее, энергетический кризис, усугубленный событиями на Украине, поставил европейцев перед непростой дилеммой относительно дальнейшего использования некоторых источников энергии. Например, «мирного атома». Напомним, что Еврокомиссия попыталась включить атомную энергетику в так называемую зеленую таксономию. Однако данное решение не был поддержано политиками отдельных стран, а равно и радикально настроенными экологическими активистами. Подобные разногласия (на что мы обратили внимание) могут иметь далеко идущие последствия, поскольку вынуждают нас критически отнестись к стратегии «зеленого» энергетического перехода.

Почему мы об этом вспомнили? Как мы понимаем, спор вокруг атомной энергетики имеет под собой некоторые основания, поскольку сам «мирный атом» давно уже заслужил дурную репутацию, и потому вызывает вполне резонные опасения со стороны широкой общественности. Однако, как выясняется, объективные обстоятельства порождают аналогичную дилемму и в отношении такого знакового направления в сфере возобновляемой энергетики, как биотопливо.

Известно, что производство этанола и биодизеля из растительного сырья является сегодня на Западе одной из важнейших индустрий, которую в свете политики декарбонизации начинают противопоставлять традиционной нефтегазовой отрасли. Казалось бы, в контексте «зеленой» климатической повестки у данного направления перспективы должны выглядеть обнадеживающе.  Учитывая возобновляемый характер биоэнергетики, она должна, по идее, быть в авангарде энергетического перехода. Однако, по мере углубления энергетического кризиса, биотопливо неожиданно попало в черный список со стороны борцов с глобальным потеплением.

Отметим, что споры на эту тему идут на Западе достаточно давно. Но на фоне украинского кризиса дебаты очень сильно обострились. Особое опасение вызывает перспектива дефицита продовольствия, вероятность которого возрастает по мере роста цен на энергоносители. Альтернатива в виде производства биотоплива в этом случае может только усугубить положение, считают некоторые эксперты. Так, согласно недавнему исследованию, количество этанола, ежедневно сжигаемого в странах ЕС в автомобильных двигателях, требует около 10 тысяч тонн пшеницы, что эквивалентно 15 миллионам буханок хлеба! Образно говоря, эти миллионы буханок каждый день бросаются в топку. И данная практика оправдывается «модернизацией» автомобильного транспорта, избавляющегося таким путем от ископаемого топлива.

По этому поводу одна из европейских неправительственных организаций заявила, что на фоне роста цен на продовольствие (вызванного российским вторжением на Украину) производство биотоплива выглядит аморально. Такая практика якобы совершенно неприемлема ввиду реальной угрозы глобального продовольственного кризиса. Отсюда вытекает принципиально важное требование к правительствам западных стран – немедленно прекратить использование кормовых культур для производства биотоплива. В противном случае, считают эксперты, цены на продукты питания выйдут из-под контроля. По их мнению, российское вторжение дестабилизировало европейские сельскохозяйственные рынки, создав там фактор неопределенности. В первую очередь это касается зерновых и масличных культур. Первые используются для производства этанола, вторые – для производства биодизеля. Эксперты напоминают, что на Россию и Украину приходится около четверти мировой торговли пшеницы и ячменя, примерно 15% - кукурузы и 60% - подсолнечного масла! Данный вид экспорта для десятка стран является важной составляющей продовольственной безопасности.

Отметим, что указанные выше аргументы в свое время были приняты к сведению Европейской комиссией, в результате чего на биотопливо распространились некторые ограничения. Как мы понимаем, данная мера идет вразрез с политикой отказа западных стран от российских энергоносителей, поскольку именно биотопливо выступает в качестве полноценной «зеленой» альтернативы традиционным углеводородам. Поэтому ограничительные меры вызвали вполне ожидаемое недовольство со стороны отдельных европейских политиков. Так, один из депутатов Европарламента открыто выступил против подобных ограничений. По его мнению, совершенно нелогично вводить запреты на биотопливо, одновременно реализуя политику перехода на возобновляемые источники энергии. Якобы развитие биоэнергетики полностью согласуется с целями снижения выбросов парниковых газов в транспортном секторе. Мало того, таким путем европейские страны снижают зависимость от углеводородов, а значит, и от «путинской» России.  

Более серьезные аргументы в защиту биотоплива приводят производители. Они обращают внимание на то, что данная индустрия поставляет на рынок не только топливо, но также и корма животным. То есть одно тесно связано с другим. Производители отмечают, что каждая тонна «возобновляемого» этанола автоматически производит тонну высокобелковых кормов.

Например, в 2019 году европейские производители этанола одновременно поставили на рынок более 4,5 миллионов тонн кормовой продукции. Это значит, что если бы в Европе не было налажено производство биотоплива, корма пришлось бы импортировать, параллельно закупая куда большие объемы нефтепродуктов, чем теперь. В связи с чем производители настаивают на полной замене ископаемого топлива биотопливом. В настоящее время, считают они, это будет вполне адекватным ответом на кризис.

Кроме того, европейский биодизель является сейчас основным инструментом декарбонизации автомобильного транспорта, который на сегодняшний день на 90% зависит от нефти. Заменить ископаемое топливо в данном секторе может только переход на биодизель, считают производственники.

Тем не менее, у борцов за экологию имеются куда более весомые аргументы (на их взгляд, разумеется). Совсем недавно появилось исследование ученых Принстонского университета и французской сельскохозяйственной исследовательской организации CIRAD, где было показано, каким образом индустрия биотоплива подрывает климатические цели западных стран. По мнению исследователей, вследствие проводимой на Западе  биоэнергетической политики происходит расширение площадей, занятых энергетическими культурами. Это расширение осуществляется, естественно, за счет сокращения лесов и иных угодий, способствующих депонированию углерода. Указанная тенденция вызывает у ученых тревогу, поскольку она явно противоречит климатическим целям.

Как подчеркивает один из авторов отчета, несмотря на заботу Еврокомиссии о сохранении биоразнообразия и о создании естественных поглотителей углекислого газа, все это в конечном итоге приносится в жертву ради биоэнергетики. Ситуация дополнительно усугубляется тем, считают ученые, что выделяя землю под энергетические культуры, европейцы вынуждены компенсировать это решение поиском дополнительных сельхозугодий за границей, и тем самым проблема приобретает глобальный масштаб. Получается, что развитие биоэнергетики в странах ЕС косвенно содействует уничтожению лесных угодий в других странах, в результате чего планы по снижению выбросов углекислого газа могут оказаться не выполненными в намеченные сроки.

В итоге мы приходим к совсем неутешительному выводу: производство биотоплива из сельскохозяйственных культур может оказаться вреднее для экологии планеты, чем производство ископаемого топлива! Авторы упомянутого исследования настаивают на том, чтобы потребление биотоплива в Европе было снижено до уровня 2010 года. При этом часть земель, отведенных под производства этанола и биодизеля, должно быть перепрофилировано под расширение лесных угодий или использовалось для производства продуктов питания.

Что касается декарбонизации транспорта, то, по мнению противников развития биоэнергетики, это наилучшим образом осуществляется через электрификацию. Электричество, в свою очередь, должно быть «зеленым» (то есть производиться за счет солнца и ветра).  

Пока что мы не можем сказать, чем закончится эта дискуссия, ибо она находится в самом разгаре. Но уже очевидно то, что даже в таких вопросах происходит столкновение между теми или иными участниками рынка. Образно говоря, производители тянут одеяло на себя, пытаясь выставить свои технологии в выгодном свете, дабы заручиться государственной поддержкой. Здесь вряд ли имеет место чисто академический подход к исследованию проблемы, поскольку материальные интересы выражены весьма отчетливо. Аргументы же подбираются под заранее выбранную позицию. Остается надеяться, что более объективную оценку по этим вопросам однажды выдаст российская наука, пока что не вовлеченная полностью в коммерческие интересы рыночных игроков.

Константин Шабанов