«Для меня слово «народ» – не пустой звук или абстрактное понятие»

Продолжаем наш разговор про этногенетику. В прошлый раз мы рассказали о ее зарождении и формировании как науки. А сегодня поговорим о работе новосибирских биологов в этом направлении. Наш собеседник - заведующая лабораторией популяционной этногенетики, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института цитологии и генетики СО РАН Людмила Павловна Осипова.

- Людмила Павловна! Вы занимаетесь тем направлением генетической науки, которое называется этногенетикой. Несмотря на перспективность этой сферы науки, в силу ряда причин, в мире не так много научных центров, где бы основательно занимались исследованиями в области этногенетики. Институт цитологии и генетики СО РАН (ИЦиГ) относится к их числу. Можно вспомнить, как все начиналось?

- Отсчет становления этногенетических исследований в ИЦиГ можно вести с начала 70-х годов ХХ века. В то время в этногенетическом контексте Сибирь была сплошным белым пятном, в то время как за рубежом активно развивались, например, популяционно-генетические исследования среди американских индейцев под руководством всемирно известного генетика Джеймса Нила. 

Кстати, тогда между учеными и сообществами американских индейцев существовало взаимопонимание. Впоследствии по не совсем понятным причинам американским ученым стало затруднительно проводить научные исследования в местах компактного проживания американских индейцев. Мелькали сообщения о их судебных исках к университетам США. 


Впрочем, это тема другого разговора.  Главное,  что у нас в отношениях с коренными народами Севера и Сибири подобного непонимания не было, нет и хочется надеяться, что не будет.  

Вернемся к 70-м годам прошлого века. В то время  уместнее было говорить о становлении популяционной генетики человека, термин «этногенетика» тогда бы звучал слишком смело, учитывая, что сама генетика человека в нашей стране была реабилитирована только в конце 50-х годов. А в начале 70-х  в нашей стране сформировались две школы исследований в области популяционной генетики человека.  В Москве это была школа Юрия Григорьевича Рычкова, а у нас в СО АН СССР и СО АМН СССР пионером подобных исследований стал Рэм Израилевич Сукерник. Его я считаю своим учителем. В 1972 году я пришла работать в межакадемическую лабораторию ИКиЭМ СО АМН  и ИЦиГ СО АН, которая тогда называлась лабораторией генетических основ адаптации человека. 
Мы начали изучать  коренные народы Севера и Сибири по всему ареалу их расселения Нужно отметить, что Р.И. Сукерник отлично владел английским языком, был в курсе всех мировых  научных достижений в интересующей нас сфере. Он умел добиваться того, что было необходимо для наших исследований, например, современных методик, дефицитных импортных реактивов, которые закупались за валюту. То, чем мы занимались тогда, можно определить и как «генетическую географию», поскольку мы начали изучать  коренные народы Севера и Сибири по всему ареалу их расселения. В  нашей тогдашней лаборатории появилось множество публикаций как в ведущих западных научных журналах, так и в советских журналах: «Генетика», «Доклады Академии наук СССР». Так что к моменту распада Советского Союза  мы в нашей научной области были практически на одном уровне с ведущими западными учеными. Все наши ключевые открытия были сделаны в то время.       

- А что было потом? В 90-е годы, в тот период, который для нашей науки оказался очень тяжелым?

- Для нас это тоже был тяжелый период, но свои исследования мы старались продолжать, не снижая темпа. Правда, в 1991 году произошло разделение нашей лаборатории на два сектора. Один возглавил Рэм Израилевич, другим, который получил название молекулярной и эволюционной генетики человека, стала руководить я. Мы разделили и географию наших исследований коренных народов Севера и Сибири. Р.И. Сукерник изучал в основном Северо-Восток России, Дальний Восток и Приамурье – популяции чукчей, эскимосов, юкагиров, эвенов, нивхов и других, а наш сектор сконцентрировал свою работу на народах Западной Сибири. Хотя мы творчески пересекались в изучении эвенков Подкаменной Тунгуски, нганасан Таймыра и северных алтайцев Республики Алтай. 

Cегодня исследования на стыке различных наук и научных направлений считаются самыми перспективными Позже моя лаборатория стала называться лабораторией популяционной этногенетики, и я считаю, что это наиболее точное и емкое определение того, чем мы занимаемся. Такое название лаборатории дает возможность работать в самых разных направлениях, сотрудничать с представителями других наук о человеке. Мы так и делаем. Если вы посмотрите список научных публикаций нашей лаборатории, то вы увидите работы и по психогенетике, и по физиологической генетике, по фармакогеномике, по очень перспективному направлению исследований митохондриальной ДНК,  Y-хромосомы и в ряде других областей. Не зря же сегодня исследования на стыке различных наук и научных направлений считаются самыми перспективными. Так же комплексно мы подходим и к организации наших полевых исследований, когда выезжаем в экспедиции к коренным народам Севера и Сибири. Об этом хочется сказать чуть подробнее. Наши экспедиции бывают очень тяжелыми, но это базис всех  исследований по человеку. 
Для меня слово «народ» – не пустой звук или абстрактное понятие, оно всегда наполнено конкретными людьми, как правило, теми, что живут в глубинке, ведь это и есть наше государство Российское, состоящее из множества этносов, которые всегда мирно уживались друг с другом.

- Сейчас начался новый этап реформирования российской науки. От науки ждут большей практической отдачи. Вы занимаетесь фундаментальными исследованиями, наивно ждать от них непосредственного практического результата. И, тем не менее, и фундаментальные исследования имеют выход в практику. В случае с этногенетикой это то, что получило название этнической медицины. Можно чуть подробнее об этом?

- Как пример, могу сказать, что недавно моя аспирантка защитила диссертацию по тем генам, которые имеют отношение к ферментам трансформации ксенобиотиков, в частности, к тем из них, которые могут иметь отношение к возникновению онкологических  заболеваний. Были изучены четыре этнические группы, в том числе выборка русских, отбор мы провели тщательно, в группе не было метисов, одни славяне. И оказалось, что у них  достоверно, по сравнению с этническими группами так называемых северных самодийцев (нганасан, ненцев, селькупов), повышена частота мутантных вариантов генов, которые, как это уже было доказано другими серьезными исследованиями, предрасполагают к возникновению онкологических заболеваний. Происходит это потому, что при наличии мутантных вариантов этих генов (глютатион-трансфераз) печень не так эффективно очищает организм от канцерогенов. На основе подобных результатов можно строить профилактику онкологических заболеваний с учетом этнических предрасположенностей.

Свои особые предрасположенности к заболеваниям имеют, похоже, все этносы.

Например, было отмечено, что  у коренных народов Севера и Сибири прослеживается предрасположенность к отитам, тогда как у европейского населения чаще встречаются ангины и тонзиллиты. У народов Волжско-Уральского региона чаще встречается желчно-каменная болезнь, предрасположенность к которой передается по аутосомно-доминантному типу. 

Все это требует дальнейшего тщательного изучения. Этническая медицина и связанная с ней персонализированная медицина – это магистральное направление дальнейшего развития медицинской науки и практики. 

- В этой связи вопрос о соотношении генетического и социального развития. Они взаимосвязаны?

- Это очень сложный и важный вопрос. И в этой связи я бы всем, кто интересуется, порекомендовала монографию Сергея Николаевича Родина «Генно-культурная коэволюция».  Коэволюция – это совместная эволюция биологических видов, взаимодействующих в экосистеме. В более широком смысле этим термином обозначают процесс совместного развития биосферы и человеческого сообщества. Коэволюционный подход был когда-то очень популярен, потом подзабыт, а ныне снова возрождается биоинформатиками ИЦиГ.  В этом плане книгу, ныне, к сожалению, уже покойного, Родина «Генно-культурная  коэволюция»  я бы рекомендовала прочесть каждому студенту-биологу, чтобы было понятно, что гены и культура могут эволюционировать вместе. 

Вернемся к этнической медицине. Существует генетическая предрасположенность к тем или иным заболеваниям или различным типам зависимостей (аддикциям). Но они реализуются (или не реализуются) в процессе жизни человека, поскольку многое зависит от социальной и культурной среды, от образа жизни конкретного индивидуума. Генетическая предрасположенность не носит фатального  характера, но здесь верна поговорка: «Кто предупрежден, тот вооружен». Но чтобы предупреждать, нужно знать. 

- А теперь о другом возможном применении достижений современной генетики. Как вы относитесь к страшилкам о возможности создания «генетического оружия»?

- По-моему, страхи все же преувеличены. 

На мой взгляд,  это вряд ли возможно в современном мире, в котором сложилась сложная, перемешанная генетическая карта мира. Если уж говорить о реальном  «генетическом оружии», то это наркотики и алкоголь, которые наносят страшный ущерб генофонду целых народов. 

- Насколько мне известно, вы сейчас собираетесь в очередную экспедицию к коренным народам Сибири. Это ваш «генетический Клондайк». Предлагаю нашу следующую публикацию посвятить вашим исследованиям коренных народов Севера и Сибири.

Интервью Юрия Курьянова