Борьба за построение безуглеродного будущего всё еще определяет основной вектор развития мировой цивилизации. Во всяком случае, на уровне официальных документов и деклараций иного пути не предлагается. И, несмотря на то, что за последние годы объемы глобальных углеродных выбросов не только не сократились, но даже выросли (о чем мы писали неоднократно), человечеству настойчиво внушают неизбежность принятия самых разных способов снижения углеродного следа.

Как мы уже отмечали ранее, первоначальные планы по «озеленению» экономики регулярно корректируются под воздействием объективных обстоятельств. Так, если брать энергетический сектор, то недавняя восторженная апология ВИЭ несколько улеглась, и теперь внимание целого ряда стран переключилось на атомную энергетику, стремительно «позеленевшую» в глазах тамошних руководителей. Разумеется, энергетика – не единственная сфера приложения усилий по декарбонизации. Параллельно идет наступление на транспортную сферу, где также ждут больших перемен.

Про переход на электромобили говорится очень много. Не так давно эта тема была столь же популярна, как и тема ВИЭ. Однако и здесь всё пошло не так гладко, как задумывалось. Практика показала, что электромобиль не является полноценной заменой автомобилю на ДВС. К тому же создание такого огромного парка потребует наращивания производства литий-ионных аккумуляторов, что, в свою очередь, подтолкнет вверх цены на тот же литий. Мало того, утилизация аккумуляторных батарей достигнет таких масштабов, что потребует соизмеримых финансовых вложений. В итоге электрификация автомобильного транспорта окажется слишком дорогой затеей.

Впрочем, от этой затеи пока что не отказались. В то же время на Западе признается необходимость использования каких-то иных, альтернативных вариантов «озеленения» транспортной сферы. Тем более что транспорт не ограничивается одними автомобилями. Есть еще самолеты и корабли. Как быть с ними?

В конце прошлого года Международное энергетическое агентство подробно расписало альтернативный вариант УСКОРЕННОЙ декарбонизации транспортной сферы в течение нынешнего десятилетия. Решение проблемы авторы отчета видят в быстром внедрении топлива с низкой эмиссией. В данном случае речь идет об электронном топливе, получаемом на основе электролитического «зеленого» водорода. По мнению авторов, производство электронного топлива способно успешно масштабироваться до 2030 года за счет удешевления электроэнергии на основе ВИЭ и снижения стоимости электролизеров. Это – один из путей диверсификации вариантов декарбонизации, что особо актуально для авиационного и водного транспорта, где электрификация неприменима.

Чтобы было понятно, скажем несколько слов об электронном топливе. Это есть синтетическое топливо, являющееся результатом сложных каталитических реакций, где в качестве исходных компонентов выступают водород и углекислый газ. Водород получают методом электролиза из воды. Затем он направляется в реактор, где «встречается» с углекислым газом. На выходе мы получаем самое настоящее углеводородное топливо – с теми же химическими характеристиками, что и топливо, полученное из ископаемого углеводородного сырья.

Отметим, что электролизное получение водорода совсем не является данью моде, а давно уже поставлено на промышленную основу для получения аммиака. Данная технология была внедрена еще в 1920-х годах. Что самое интересное, здесь даже использовалась «чистая» энергия от гидроэлектростанций, поэтому такой водород вполне мог называться «зеленым». Сегодня производство электролизного водорода на основе «чистой» электрической энергии намерены включить в технологическую цепочку для получения электронного топлива. На этом пути уже вовсю реализуются знаковые проекты, где фигурируют имена знаменитостей в роли инвесторов. Так, американский стартап Infinium получил финансовую поддержку со стороны Билла Гейтса - известного борца за экологию. В числе заказчиков на новое «низкоэмиссионное» топливо значатся такие компании, как Amazon и American Airlines.

С производством водорода в данном случае всё более-менее ясно. Технология отработана давно. И апологеты электронного топлива надеются на дальнейшее удешевления «чистой» электроэнергии и электролизеров.  Это позволит организаторам подобных стартапов масштабироваться и сделать свой продукт массовым и доступным по цене. По крайней мере, такую надежду излучают эксперты МЭА.

Несколько сложнее обстоит дело с углекислым газом. Причем не столько технически, сколько идеологически. С одной стороны, промышленная утилизация CO₂ вполне согласуется с целями декарбонизации. С другой стороны, этот углекислый газ, участвующий в производстве синтетических углеводородов, при сжигании опять попадает в атмосферу. С учетом производственных процессов использование электронного топлива не решает проблемы декарбонизации полностью, а лишь частично. Идя таким путем, мы только снижаем эмиссию углекислого газа, но говорить о достижении нулевого уровня в данном случае не приходится. Тем не менее, на ближайшую перспективу такой вариант представляется вполне обоснованным, о чем как раз и заявляют эксперты МЭА.

Отдельный вопрос – источники CO₂ для синтеза. Упомянутый американский стартап использовал промышленные выбросы углекислого газа от нефтеперерабатывающих предприятий. Как мы понимаем, подобных предприятий достаточно много, причем, в самых разных отраслях. Например, некоторые производители электронного топлива намерены использовать углекислый газ от производителей этанола. Неплохо выглядит и сотрудничество с производителями биогаза (где также имеют место выбросы CO₂). Наиболее заманчивой выглядит перспектива использования углекислого газа, изымаемого прямо из воздуха. Работа в данном направлении уже ведется (о чем мы также писали). Если в целом учесть программы по утилизации и захоронению CO₂, то они вполне могут стать подспорьем для производства электронного топлива.

Правда, здесь есть одно техническое затруднение. Дело в том, отмечают эксперты, что источники «чистой» электрической энергии очень часто не совпадают с источниками CO₂. То есть производство «зеленого» водорода и получение необходимого для синтеза углекислого газа территориально будут разделены. Отсюда, по мнению экспертов, вытекает необходимость создания целой сети трубопроводов, по которым придется прокачивать углекислый газ. Иными словами, впереди еще предстоят солидные вложения в необходимую производственную инфраструктуру, что не может не сказаться на конечной цене «низкоэмиссионного» продукта.

Именно высокая стоимость электронного топлива (в сравнении с его аналогами из ископаемого сырья) больше всего смущает экспертов. По этой причине его пока что производится ничтожно мало, несмотря на высокий энтузиазм создателей таких стартапов. К настоящему времени, по оценкам МЭА, в мире заявлено порядка двухсот проектов в области электронного топлива. Однако лишь пять процентов из этого списка реализовали свои инвестиционные обязательства. Да, тема эта модная, но о коммерческой выгоде пока говорить здесь рано.

Как утверждают эксперты МЭА, в настоящее время производство электронного керосина для авиации обходится как минимум в четыре раза дороже, чем производство традиционного авиационного керосина.  Ожидаемое снижение возобновляемой энергии и электролизеров, по признанию тех же экспертов, способно к 2030 году снизить затраты в полтора-два раза. Но и это все равно не делает электронное топливо настолько дешевым, чтобы оно могло успешно конкурировать со своими традиционными аналогами. Тем не менее, даже такой порядок цифр не мешает тем же экспертам МЭА заявлять о том, что к 2030 году доля электронного топлива в транспортном секторе займет уверенные 10 процентов. Согласно другим прогнозам, к середине столетия половина авиаперевозок будет осуществляться с использованием электронного керосина.

В свете сказанного возникает подозрение, что масштабному переходу на электронное топливо будут содействовать не столько рыночные механизмы, сколько пресловутый административный ресурс. В принципе, мы уже наблюдаем подобную практику в энергетическом секторе. Очевидно, что транспорт не станет исключением. По крайней мере, так будет в некоторых западных странах, среди которых есть свои отчаянные энтузиасты, рвущиеся в безуглеродное будущее, не считаясь с затратами.

Константин Шабанов

Новосибирские биологи изучили свойства бактерий, потенциально способных стимулировать рост растений, а также то, как эти бактерии влияют на характеристики почвы и урожайность пшеницы, гречихи и кукурузы. Результаты исследования опубликованы в Microbiological Research и Plants.

Урожайность растений находится в прямой зависимости от того, насколько продуктивно взаимодействуют растения, почва и микроорганизмы, в ней обитающие. С помощью последних растения не только удовлетворяют свои потребности в питательных веществах (азот, фосфор, калий и другие), но и получают защиту от фитопатогенов. Бактерии сегодня рассматривают как перспективный ресурс для создания биоудобрений, которые смогут стимулировать рост растений и повышать урожайность сельскохозяйственных культур. Такой подход считается экономически выгодным, кроме того, это позволит значительно снизить использование агрохимикатов и перейти к органическому земледелию.

Ученые Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН в сотрудничестве с коллегами из Института почвоведения и агрохимии СО РАН, Новосибирского государственного аграрного университета и Новосибирского государственного университета решили выяснить, какие характеристики бактерий являются наиболее важными для выбора штаммов, которые можно использовать в качестве биоудобрений. Исследователей интересовало не только влияние бактерий на рост и продуктивность растений, но и то, как эти бактерии воздействуют на содержание питательных веществ в почве.

В исследовании использовались бактерии из образцов почвы, собранных в ходе гражданского научного проекта «Атлас почвенных микроорганизмов России» в четырех регионах нашей страны: Московской, Новосибирской областях, в Якутии и на Сахалине. Образцы (пять граммов) помещали в индивидуальные полиэтиленовые пакеты и отправляли почтой в ИХБФМ СО РАН, где из них уже выделяли бактерии ученые.

«Изначально мы получили 378 штаммов бактерий. Из них отбирали те, которые потенциально воздействуют на рост растений. Нас интересовала способность к азотфиксации, фосфатсолюбилизации (то есть растворению фосфатов) и продукция сидерофоров (вещества, которые позволяют бактериям захватывать железо). Кроме того, мы смотрели антигрибковый и противофитопатогенный эффект. Таким образом было отобрано 17 штаммов, которые показали наилучший результат», — рассказывает заведующая группой молекулярной генетики ИХБФМ СО РАН кандидат биологических наук Елена Николаевна Воронина. 

Затем из отобранных бактерий ученые составляли консорциумы и изучали взаимодействие разных штаммов внутри одного консорциума в чашке Петри.

«Наша цель — собрать такой набор бактерий, который, во-первых, мог бы стабилизировать сам себя (чтобы штаммы внутри консорциума помогали друг другу выживать), а во-вторых, работал на очень высоких уровнях во всех выбранных областях: азотфиксации, фосфатсолюбилизации, продукции сидерофоров, оказывал противогрибковое воздействие. Есть предпосылки считать, что так будет эффективней, чем если бы мы использовали только одну бактерию», — отмечает научный сотрудник ИХБФМ СО РАН кандидат биологических наук Екатерина Алексеевна Соколова.

На следующем этапе исследования все 17 штаммов в различных консорциумах были помещены в качестве биоудобрений в горшки вместе с семенами пшеницы, гречихи и кукурузы. Цикл выращивания проводился в условиях улицы. Когда пришло время собирать урожай, ученые измеряли длину и вес растений, а также массу зерна.

После настала очередь полевого эксперимента, в ходе которого исследователи смотрели, как 20 вариантов бактериальных консорциумов влияли на показатели урожайности пшеницы, гречихи и кукурузы и микробиом почвы в открытом грунте. Специалисты ИПА СО РАН анализировали воздействие этих консорциумов на характеристики почвы. «Практически любой консорциум приводил к тому, что в почве увеличивалось количество азотфиксаторов. У нас есть гипотеза, которую мы будем проверять в следующих экспериментах, что это зависит либо от хорошей работы фосфатсолюбилизаторов, либо от производителей сидерофоров. То есть имеет место некий синергетический эффект», — рассказывает Екатерина Соколова.

«С помощью этих исследований мы хотим понять логику, как правильно составлять бактериальные консорциумы. Обычно в сельскохозяйственных препаратах используют либо отдельную бактерию, либо всё сразу. Однако чем больше микроорганизмов ты помещаешь в удобрение, тем дороже оно становится. Желательно применять минимум бактерий, но такой, чтобы он был оптимальным. В целом это могут быть и просто рекомендации: если вы используете азотобактерии, обязательно добавляйте в почву фосфорные удобрения, и тому подобное», — комментирует Елена Воронина.

В качестве конечного результата этого глобального эксперимента ученые видят создание алгоритма сбора консорциумов в зависимости от типа почвы и возделываемой сельскохозяйственной культуры.

«В идеале промышленный производитель говорит: у меня почвы такого-то типа, я хочу выращивать пшеницу, соответственно, мне нужны бактерии с такими и такими свойствами. Смотрит по базе, какие бактерии отвечают за эти свойства, какие фирмы производят эти комбинации, и заказывает препараты у них. Сейчас этот результат труднодостижим, но имеет смысл работать в его направлении, чтобы было какое-то понимание, а не просто стохастическое внесение всего во всё с большими ресурсовложениями», — отмечает Екатерина Соколова.

По словам ученых, бактериальные удобрения не наносят значительного вреда экосистемам. Если вносить в больших количествах минеральные удобрения, впоследствии они вымываются и наносят вред окружающей среде. Почвенные же микроорганизмы, во-первых, изначально выделены из земли (и поэтому органичны для нее), а во-вторых, очень чувствительны к состоянию почвы. Если сильно сдвинется pH или произойдет что-то еще подобного масштаба, они сами умрут. «К тому же есть такая теория: то, что мы вносим в почву, в ней сильно долго не живет, потому что собственный микробиом почвы будет подавлять это. Однако в тот момент, когда мы внесли удобрения, они оказывают влияние на растение и дают положительный эффект», — объясняет Елена Воронина.

Диана Хомякова

Героем скандала во многих зарубежных СМИ стали фейковые статьи кота-ученого Ларри, которые фактически на пустом набрали более 130 цитирований на международной научной платформе. Более того, фейковый кот сумел получить очень приличный индекс Хирша, который сегодня является главным показателем работы ученого. Цель этого "эксперимента" двух американских ученых - показать, что стать высокоцитируемым ученым может даже кот, подчеркивая несовершенство нынешних систем оценки.

А ранее британец Дэвид Шолто уличил в искажении данных группу ведущих исследователей Гарвардского института онкологии Дана-Фарб, одного из главных онкоцентров в мире. После чего его представители несколько статей отозвали, в некоторые внесли правки, а кто-то даже ушел в отставку. Все эти случаи не первые и не единичные. За 2023 год в мире было отозвано 10 000 научных исследований - это самый высокий показатель в истории. Ситуацию для "РГ" комментирует академик Алексей Хохлов, который много лет возглавлял Научно-издательский совет РАН.

– Алексей Ремович, авторы скандально прославившего кота Ларри продемонстрировали изъяны системы оценки работы ученых. Давайте объясним широкому читателю, как им удалось проделать такой трюк и поднять индекс Хирша до 12. Цифра, о которой мечтают многие даже хорошие ученые.

– Они сначала создали фейковый аккаунт и условно назвали его котом Ларри. Как сейчас говорят, для прикола. Набросали туда какие-то статьи из интернета, потом создали еще 12 фейковых аккаунтов, где стали ссылаться на статьи этого Ларри. Так и нагнали индекс Хирша. Хочу обратить ваше внимание, что все это они проделали на сайте ResearchGate, где статьи вообще не анализируются и не сортируются. В нормальных базах, которыми пользуются ученые, такой примитивный трюк с накруткой Хирша, конечно, не прошел бы. Если привести в качестве примера российские базы данных, то в РИНЦ входят практически все выходящие российские публикации. А вот в "ядро РИНЦ" - только статьи в научных журналах, где есть достаточно серьезная система рецензирования (входящих в Russian Science Citation Index - RSCI). Там такие накрутки невозможны, поэтому принято использовать в качестве мерила достижений ученого именно его показатели по "ядру РИНЦ".

– Но раз все так надежно защищено от жуликов от науки, как же им удается преодолеть эту оборону? Почему из цитируемых журналов только за один год отзывают ни одну и не десяток, а 10 тысяч статей, о чем пишет Дэвид Шолто. Попадаются даже вроде бы неприкасаемые ученые из знаменитого Гарварда.

– Увы, Хирш можно накрутить, но это делают не таким простым образом, как в случае с котом Ларри. Здесь есть несколько аспектов. Во-первых, некоторые ученые допускают подтасовку результатов, чтобы получить желаемый результат. В частности, это и тот случай в Гарварде, где после проверки статьи были отозваны.

Фейковый кот Ларри сумел получить очень приличный индекс Хирша, который сегодня является главным показателем работы ученого

Есть и другой аспект: это так называемые "бумажные фабрики", которые торгуют готовыми работами и авторством, обещая ученым публикации в солидных журналах. Это раскрученный бизнес, я практически каждый день получаю такие сомнительные предложения. А иногда некоторые горе-ученые напрямую предлагают в социальных сетях: давайте я сошлюсь на вашу статью сошлюсь, вы - на мою. Это самый простой механизм накрутки Хирша. Если договорятся, то индекс может расти. Конечно, научное сообщество постоянно борется с такими мошенниками, например, исключают из баз "мусорные" журналы, но аферисты тут же заводят новый, но под другим названием и начинают его раскручивать.

– Как у ящерицы отрывают хвост, а он вновь вырастает. Но как вообще эти бумажные фабрики пробиваются в рейтинговые лиги, в семью в приличных журналов?

– Разными способам. Приведу пример из другой сферы: некоторые наши блогеры используют боты, чтобы накрутить себе просмотры и подписчиков. Это работает так: есть много аккаунтов, которые вообще не используются. Кто-то когда-то создал, а потом забыл. Так вот аферисты их активируют и с них "опыляют" блоги тех, кто за это платит, накручивая просмотры. Примерно так же группа "мусорных" журналов может ссылаться друг на друга, что позволяет попасть в высокий квартиль.

– Серьезные ученые в основном знают других серьезных ученых в своей области, знают серьезные журналы, и на такие уловки не поддаются. Вообще хорошему ученому достаточно даже по диагонали посмотреть работу, чтобы понять, это серьезная работа или что -то очень сомнительное. Но некоторые ученые, особенно молодые, не имеют такого опыта и иногда отправляют статьи в сомнительные журналы. В чем- то их можно понять. Ведь много лет одним ученым была сказана знаменитая фраза, которая для науки стала почти законом "Печатайся или умри!" Число статей, их цитируемость, индекс Хирша - практически единственный критерий оценки работы ученого. А значит, и карьера, и финансирование. Более того, работа не только ученого, но научного института и вуза тоже оценивается по по показателям наукометрии. Значит, руководители пусть косвенно или по умолчанию могут участвовать в этих схемах.

– Да, могут. Недавно читал про ситуацию в одном нашем крупным университете. Там на какую-то долю ставки работает ученый из южной страны. Так вот, он только за один год опубликовал в рейтинговых журналах большое число статей, сопоставимое с общим числом статей других ученых вуза. Причем указывал его аффилиацию, то есть приносил вузу очень хорошую цифру. Очевидно, что его научное творчество - это мошеннические накрутки.

– Неужели в этом известном вузе не нашлось никого, кто бы усомнился в "выдающихся" достижениях этого человека?

 – Деталей я не знаю. Но по опыту могу сказать, что многие руководители учреждений закрывают глаза на махинации с публикациями. Ведь этими цифрами, наукометрией вузы отчитывается перед минобрнауки. А там по этим показателям оценивают их работу.

– Итак, во всем научном мире наукометрия правил бал. А ведь число и журналов, и статей растет как снежный ком. Даже пролистать и посмотреть по диагонали всю эту лавину серьезным ученым нереально. Как быть?

– Самое простое и очевидное - ограничивать число публикаций, которые рассматриваются при оценке работы. Скажем, университет или институт должен представить в министерство 50 самых важных публикаций в год. И тогда авторитетные эксперты смогут оценить и сделать выводы о качестве работы. Кстати, сейчас Академия наук проверяет все научные темы, которые выполняются по госзаданию. Поэтому любые аномалии, о которых мы говорили, экспертами академии отлавливаются. Но помимо госзаданий есть различные программы, например "Приоритет-2030", по которой университеты получают очень серьезные деньги. Ее выполнение оценивается в том числе и по показателям наукометрии.

– Итак, давайте резюмируем. Над ученым висит как дамоклов меч наукометрия "умри или печатайся", у которой множество недостатков. Во всем мире периодически звучат голоса, что надо от нее отказаться. Знаю, что в кулуарах и нашей науки сейчас идет поиск альтернативы, на различных конференциях и заседаниях обсуждаются варианты, но решение до сих пор не принято. Ваше мнение, надо отправлять наукометрию в архив?

– Конечно, в действующей системе оценок много недостатков. Но когда говорят, что ее надо отменить, то возникает вопрос: а что вместо? И никто толком ничего сказать не может. Сейчас у нас преобладает одна идея: оценивать научные работы надо по их востребованности, по конечному результату. Но кем и когда наука будет востребована? Через сто лет или в ближайшие десятилетия?

Ведь для внедрения ученые передают свои разработки инженерам, технологам, маркетологам и так далее. Не случайно же говорят, что от колбы до "железа" огромная дистанция. И на любой стадии по разным причинам даже очень хорошая научная разработка может быть "зарублена". Как же в такой ситуации можно оценить выполненную сегодня научную работу, если конечный результат далеко за горизонтом?

Многие руководители учреждений закрывают глаза на махинации с публикациями. Ведь этими цифрами они отчитываются перед минобрнауки

Наукометрия при всех ее недостатках все же в подавляющем числе дает объективную оценку, а если мы будем ориентироваться на конечный результат, то сделаем ее субъективной. Вот понравилось Сталину, как Лысенко выдавал конечный результат, и тот на коне, а остальные занимаются какой-то чепухой, "пестиками и тычинками".

Словом, я считаю, что наукометрия должна продолжать работать, что ее надо и можно усовершенствовать. И главное, что наука сама занимается очищением своих рядов от махинаторов, она честно рассказывает про недостатки и ищет способы борьбы. Поэтому наука, несмотря на все проблемы, совершает удивительные прорывы в самых разных дисциплинах.

– Несколько лет назад у нас была создано сообщество "Диссернет", которое выявляет ученых, чьи научные работы, мягко говоря, сомнительны. Тогда это вызвало бурную реакцию и в научной среде, и в СМИ. С тех пор про "Диссернет" не слышно. Неужели наше научное поле зачищено от махинаторов?

– "Диссернет" продолжает активно работать. Вот итог его работы за 2023 год: в минобрнауки подано 700 заявлений о лишении ученой степени. Это почти в два раза больше, чем в предыдущем 2022 году. При этом министерство удовлетворило 597 заявлений и отклонило всего 103. Таким образом, доля удовлетворенных заявлений превысила 85% (в 2022 году эта доля составляла 80%). Так что "Диссернет" не только продолжает, но и интенсифицирует очень полезную работу, а минобрнауки и ВАК все чаще прислушиваются к тем аргументам, которые приводятся в диссернетовских заявлениях о лишении ученой степени. В последние годы помимо диссертаций в поле зрения "Диссернета" попадают и сомнительные научные статьи.

Юрий Медведев

В сентябре в НГУ стартовал проект по созданию комплексной системы «Безопасный кампус», которая включает разные аспекты безопасности — физическую, экологическую, радиационную, безопасность здоровья и т.д. Проект реализует Исследовательский центр в сфере искусственного интеллекта НГУ совместно с индустриальным партнером — компанией «Ростелеком». Система будет внедрена на действующих и новых объектах строящегося кампуса НГУ в 2024-2025 гг. Наиболее успешные практики могут быть растиражированы на другие кампусы, в том числе и те, которые строятся в рамках нацпроекта «Наука и университеты».

Цифровизация кампусов стала одной из тем обсуждения на совещании Минобрнауки, которое проходило на площадке НГУ в рамках международного форума технологического развития «Технопром-2024».  Тогда была высказана идея о разработке системы безопасности кампуса с участием Исследовательского центра в сфере искусственного интеллекта НГУ. Идею поддержал один из индустриальных партнеров университета — компания «Ростелеком».

«Во время проведения форума «Технопром» делегация Минобрнауки во главе с директором департамента бюджетных инвестиций Рустемом Даутовым посетила Демонстрационный центр новых технологий в сфере ИИ, который открылся в НГУ в июле. Во время встречи мы предложили разработать проект безопасного кампуса с использованием технологий искусственного интеллекта. В качестве пилотной площадки станет кампус Новосибирского госуниверситета. Разработчиком выступает Центр искусственного интеллекта НГУ, а организацией, которая будет внедрять, — «Ростелеком». Мы уже начали разрабатывать концепцию проекта», — рассказал Александр Люлько, и.о. директора Исследовательского центра в сфере искусственного интеллекта НГУ.

У Центра ИИ уже есть первые разработки в сфере безопасности, в частности недавно были анонсированы совместные проекты с «Ростелекомом» и мэрией Новосибирска по созданию интеллектуальной транспортной системы, по внедрению в школах детекторов событий, нарушающих общественную безопасность, и т.д.

В случае с кампусом речь идет о разработке комплексной системы безопасности, которая включает не только распознавание лиц и контроль за поведением людей, но и экологическую, радиационную безопасность, безопасность инженерных, тепловых систем, водо- и электроснабжения, здоровья, а также безопасность пространства возле кампуса — находящихся рядом транспортных средств, прилегающей территории.

«Эти задачи как раз вписываются в общую тематику, которой занимается Центр ИИ НГУ, — “Строительство и городская среда”. Данный проект по построению комплексной системы безопасности особенно интересен для нас, так как кампус НГУ один из немногих, у которого нет огороженной территории. Здесь можно внедрять передовые инструменты видеоаналитики, которые обеспечивают интеллектуальную безопасность на территории без возведения дополнительных заборов, постов охраны и т.д.», — подчеркнул Александр Люлько.

Планируется, что НГУ станет пилотной площадкой для запуска системы «Безопасный кампус» и в дальнейшем она может тиражироваться на другие кампусы, в том числе и строящиеся в рамках федерального проекта «Создание сети современных кампусов».  Одним из важных элементов обеспечения современной системы безопасности являются разработки по предсказательной аналитике, которые позволяют предотвратить возникновение непредвиденных ситуаций. Они также станут важной частью проекта «Безопасный кампус». 

Сергей Исаев

Инновационный гель с антимикробным действием может быть востребован в области хирургии и при лечении инфекционных поражений кожи, а также для пациентов с трофическими язвами и огнестрельными и осколочными ранениями.

Разработка ведётся в молодёжной Лаборатории экспериментальной и клинической фармакологии НИИКЭЛ - филиала ИЦиГ СО РАН при содействии Правительства НСО и включена в госзадание лаборатории, на базе которой работает Центр экспериментальной и клинической фармакологии, находящегося в составе флагманского проекта региона - «Сибирского биотехнологического научно-образовательного центра» (СиббиоНОЦ). За прошедший год количество участников СиббиоНОЦ приросло за счет организаций реального сектора экономики – с 31 до 72 предприятий. Также в НОЦ входит 6 вузов и 11 НИИ.

"Цель создания СиббиоНОЦ – обеспечение научно-технологического прорыва в сфере биотехнологий и медицины, на основе консолидации интеллектуальных, финансовых, производственных трудовых ресурсов участников. В рамках центра с помощью инструментов господдержки осуществляется реализация 98 проектов. Новосибирская область стала одним из первых регионов России, где за счет бюджета региона создаются региональные молодежные лаборатории. В 2023 году создано три лаборатории с финансированием в размере 15 млн рублей в год на лабораторию. Лаборатории созданы для реализации проектов программы СиббиоНОЦ на трехлетний период, имеют индустриального партнера и потребителя результата проекта. Направление поддержки талантливой молодежи является приоритетным для Правительства НСО и соответствует задачам Десятилетия науки и технологий в РФ, Стратегии научно-технологического развития, утвержденной Президентом РФ, а также разрабатываемого нацпроекта "Молодежь и дети", - прокомментировал министр науки и инновационной политики Новосибирской области Вадим Васильев.

Ученые проверили разработанный в институте прототип лекарственного средства на основе антибактериального пептидомиметика и инертного полимерного геля на острую токсичность.  По словам исследователей, средство эффективно уничтожает болезнетворные бактерии и способствует более быстрому заживлению ран на коже. Разработка новосибирских исследователей особенно актуальна из-за распространяющейся в мире устойчивости болезнетворных бактерий к антибактериальной терапии.

"Мы  ввели в состав геля синтетический антимикробный пептидомиметик КАМП-1. Это антибактериальный компонент, к которому сложно развивается устойчивость микроорганизмов. Принцип действия антибактериального пептидомиметика состоит в том, что он налипает на мембрану бактерии и приводит к ее гибели. Антимикробный пептидомиметик эффективен в отношении различных возбудителей инфекций, включая грибки рода Сandida", - пояснил руководитель отдела экспериментальной фармакологии НИИКЭЛ, д.м.н Павел  Мадонов.

После экспериментов, подтверждающих антимикробные свойства КАМП-1, ученые проверили его на острую токсичность. Таким образом удалось найти «терапевтическое окно» - диапазон доз препарата, при котором лабораторное животное не погибает после однократного введения.

В ближайшее время исследователям предстоит определить, какое воздействие КАМП-1 оказывает на внутренние органы при ежедневном приёме (субхроническая токсичность). После завершения доклинических испытаний на животных начнутся  клинические исследования.

Разработки НИИКЭЛ для ускорения заживления раневых поверхностей заинтересовали ученых ФГБУ «Институт неотложной и восстановительной хирургии им. В. И. Гусака» Минздрава России из ДНР, которые ранее находились в рабочей командировке в Новосибирске. Встреча проходила с участием вице-губернатора Новосибирской области Ирины Мануйловой. "Для нас актуальны те темы, которыми занимается НИИКЭЛ, по ускорению заживления ран, репарации тканей и преодоление микробной резистентности. Также для нас было бы честью поучаствовать в создании регистра пациентов с лимфедемой", – отметил по итогам встречи директор ИНВХ, д. м. н. Роман Ищенко.

Для справки. От 0,3 до 1,6 % пожилых людей в России страдают от незаживающих поражений кожи – трофических язв. Число таких пациентов неуклонно растет и не только в этой возрастной группе. Так, проблемы, связанные с появлением трофических язв имеют 19% пациентов с сахарным диабетом. Лечение таких пациентов часто осложняется проблемой устойчивости болезнетворных бактерий, попадающих в рану, к антибактериальной терапии.

Фото: НИИ клинической и экспериментальной лимфологии

Если вам доводилось общаться с климатическими скептиками, то вы не могли не обратить внимания на их приверженность теориям, объясняющим естественные причины климатических изменений. Дескать, антропогенные выбросы здесь не причем, а потому «все идет по плану». Стало быть, в скором времени проблема с потеплением нормализуется сама собой, и ничего в нашей жизни менять не придется. В качестве такой «нормализации» нередко всплывает предсказание о грядущем ледниковом периоде, что как будто нейтрализует алармистские высказывания борцов с глобальным потеплением.

В ряду таких теорий первое место занимает, конечно же, теория Миланковича о влиянии на наш климат совокупного изменения положений Земли относительно Солнца. В просторечии эту теорию принято обозначать как «циклы Миланковича». Для климатических скептиков эти самые циклы Миланковича как боевое знамя, с которым они выступают против нынешних борцов с глобальным потеплением. Иногда даже можно услышать такую сентенцию: мол, невежественные эко-активисты ничего не смыслят в астрофизике, ничего не знают о прецессии, об эксцентриситете, а потому ведутся на пропаганду со стороны идеологов «зеленой» революции. Такое козыряние математическими абстракциями придает климатическим скептикам ощущение интеллектуального превосходства над своими оппонентами.

Но вот вопрос: насколько осведомлены о циклах Миланковича те ученые-климатологи, которые признают значение антропогенных факторов? Неужели и их кто-то обвинит в полном невежестве?

Разумеется, климатологи, работавшие уже после смерти Миланковича, детально разбирали его модели и находили в них слабые места. В этом смысле совершенно наивно полагать (как это происходит с нашими климатическими скептиками), будто знаменитый сербский астрофизик Милутин Миланкович, разработавший свое теорию еще до войны, выдал какую-то окончательную истину, способную объяснить все наблюдаемые климатические процессы без малейших изъянов. Дело именно в том, что его теория хуже всего объясняет именно то, что происходит буквально у нас на глазах.

С циклами Миланковича удобно играться, рассуждая о климатах далекого-далекого прошлого, когда еще не было никаких письменных свидетельств или даже человека вообще. Точно так же можно рассуждать о климатах далекого будущего, до которого никто из нас не доживет. Применительно же к настоящему возникают некоторые нестыковки. Прежде всего, это касается роста глобальной температуры, которой, согласно этой теории, быть не должно. Скорее, наоборот, процесс должен двигаться в обратном направлении. Пусть весьма неспешно, но все же о резком скачке потепления речь никак не шла. Климатические скептики очень часто обращают внимание как раз на этот момент, что само по себе является для них главным доводом в пользу того, будто проблема глобального потепления «высосана из пальца», а на самом деле нам надо готовиться-де к глобальному похолоданию.

Чтобы разобраться в данной коллизии, напомним ключевые моменты теории Миланковича. Она принимает во внимание как минимум три формы движения Земли. Первое, это ежегодное орбитальное движение нашей планеты вокруг Солнца. Орбита не является идеально круглой, поскольку на нее оказывают гравитационное влияние такие планеты-гиганты, как Юпитер и Сатурн. В результате происходит периодическое изменение ее формы - от слегка эллиптической до почти круглой. Такая «растяжка» приводит к закономерному изменению расстояния между Землей и Солнцем. Когда орбита Земли максимально вытянута, планета получает примерно на 23% процента больше солнечной радиации, чем на траектории максимального удаления от Солнца. Данный цикл охватывает примерно 100 тысяч лет.

Далее, теория учитывает угол наклона земной оси по мере ее движения вокруг Солнца. За последний миллион лет он менялся от 22,1 градуса до 24,5 градуса по отношению к плоскости земной орбиты. В настоящее время этот наклон составляет 23,4 градуса, что является промежуточной позицией между двумя крайними значениями. Общая продолжительность данного цикла составляет 41 тысячу лет.

Наконец, значение придается так называемой осевой прецессии – равномерному «покачиванию» Земли на своей оси, как это происходит с детским волчком, слегка выведенным из равновесия. Этот цикл охватывает примерно 25,7 тысяч лет.

Поскольку все указанные циклы напрямую связаны с количеством поступающей солнечной радиации, а также с характером ее распределения на поверхности планеты, они, по мысли Миланковича, должны выступать в роли мощного климатического фактора. По большому счету, данное положение никем не оспаривается, однако к текущему процессу глобального потепления эти циклы не имеют никакого отношения. Мало того – прямо противоречат тому, что мы наблюдаем как минимум в течение последних ста лет. В соответствии с теорией циклов, изменения среднегодовых температур должны происходить очень медленно, почти незаметно, поскольку процессы здесь растягиваются на десятки и даже сотни тысяч лет. И что самое важное: по Миланковичу мы должны сейчас находиться в фазе похолодания, учитывая то обстоятельство, что земная орбита на текущем этапе совершает переход от вытянутой формы к округлой. Начало этого перехода произошло примерно шесть тысяч лет назад.

Нельзя сказать, что современные климатологи, признающие глобальное потепление как факт, готовы отбросить циклы Миланковича в силу их несоответствия этому факту. Нет, объясняют нам, теория в целом верна, просто на текущем этапе в естественные процессы вмешались антропогенные факторы, повернувшие закономерную тенденцию к похолоданию вспять. Как нетрудно догадаться, речь идет о парниковых выбросах, возникших в результате сжигания ископаемого топлива. Именно таким путем удается согласовать столь явное противоречие между стройной кабинетной моделью и наблюдаемой реальностью.

Несколько лет назад специалисты NASA попытались доходчиво разъяснить, почему циклы Миланковича не связаны с глобальным потеплением. Авторы сразу же отмечают, что данная теория является основой для понимания долгосрочных (именно долгосрочных!) изменений климата нашей планеты. Но они никак не могут объяснить текущий период резкого потепления, совпавшего с индустриальной эпохой. Циклы Миланковича здесь вообще не при чем, поскольку за 150 лет количество солнечной энергии не увеличилось. А если брать спутниковые наблюдения NASA, то они показывают, что последние 40 лет солнечная радиация даже снижалась. Зато концентрация углекислого газа в земной атмосфере почти удвоилась в сравнении с доиндустриальной эпохой.

Еще один немаловажный момент. Если бы наблюдаемое потепление было вызвано Солнцем, то оно фиксировалось бы как в нижних слоях атмосферы (тропосфере), так и в верхних слоях (стратосфере). Вместо этого наблюдения показывают, что нагревание затрагивает только поверхность Земли и нижние слои атмосферы, тогда как стратосфера слегка остыла. Все это недвусмысленно указывает на то, что в тропосфере происходит снижение «утечки» тепла из-за некоего барьера, возникшего в индустриальную эпоху. Таким барьером как раз и служат парниковые газы, считают ученые. Отсюда следует, что в теории наша планета должна сейчас охлаждаться, но человек невольно вмешался в данный процесс, и всё пошло «не по плану».  

В принципе, такое объяснение выглядит весьма убедительно. И надо отметить, что с климатообразующей ролью парниковых газов соглашаются и российские климатологи. Другое дело, как к этому относиться. Надо ли мобилизовать мировую общественность на борьбу с парниковыми газами, дабы нормализовать (как принято считать) ситуацию? Здесь уже в силу вступает политика, а не наука. В любом случае жителя Сибири вряд ли воодушевить тенденция к похолоданию, даже если она объясняется «естественным» ходом вещей.

Николай Нестеров

И возгонка экономического роста, и обеспечение технологического суверенитета – и то, и другое, по опыту других стран, требует увеличения расходов на исследования и разработки (ИиР). Причем – с учетом бюджетных ограничений – увеличения именно бизнесом. От его заинтересованности и инвестиционной активности и будет зависеть прорыв – не важно даже, делаем ли мы ставку на IT-сектор, считая его самоценным, или вновь на нефтедобычу. Этой проблеме посвящено новое масштабное исследование российских ученых. На практике же ситуация такая: в России затраты на ИиР не просто относительно низкие, они пока скорее отпугивают бизнес, чем привлекают.

Конкуренция между развитыми и развивающимися странами все больше смещается в область затрат на науку и инновации. Ключевой тенденцией последних лет – начиная примерно с 2017 года – стало резкое ускорение темпов роста расходов на исследования и разработки, причем расходов именно корпоративных, то есть совершаемых бизнесом в лице различных частных компаний.

Если в 2012–2016 годах среднегодовой темп прироста суммарных корпоративных расходов на ИиР был около 5%, то в 2017–2021 годах он составлял уже более 15%. «С 2017 года фактически начался новый этап борьбы за технологическое лидерство... И в рамках реализации этой глобальной тенденции в период 2017–2021 годов начали формироваться две крупные технолого-экономические зоны вокруг США и КНР, корпоративный сектор которых к 2021 году стал обеспечивать почти 60% всех расходов на ИиР», – сообщил в своем новом докладе, посвященном трансформации глобальной экономики, Институт народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН.

Российские ученые, авторы этого доклада, проанализировали доступные на сегодняшний день данные о расходах на ИиР крупнейших частных компаний, которые содержатся в мониторинге под названием Industrial Research & Innovation Monitoring and Analysis (IRIMA). В нем представлены результаты формируемого рядом европейских институтов рейтинга компаний со всего мира по объемам собственных затрат на ИиР. Сейчас рейтинг охватывает 2,5 тыс. корпораций, вложивших в 2021 году не менее 48,5 млн евро собственных средств в исследования и разработки.

Эти корпорации зарегистрированы в 41 стране, они насчитывают более 800 тыс. дочерних подразделений по всему миру. И их суммарные расходы на исследования и разработки уже достигают почти 1,3 трлн долл. в год, что соответствует примерно 86% глобальных расходов на ИиР, финансируемых за счет бизнеса. Так что это репрезентативная картина того, что происходит в мире с частными инвестициями в науку и инновации.

Вполне логично, что главным «ядром» притяжения частных инвестиций в исследования и разработки сейчас стали цифровые технологии. При этом внутри цифрового сектора наибольшими темпами росли затраты на ИиР, связанные с программным обеспечением, оказанием различных IT-услуг, включая применение искусственного интеллекта.

Но, как следует из доклада российских ученых, при всей своей мощи и привлекательности не только IT-сектор в центре внимания глобальных частных инвесторов. В тройке лидеров эксперты упоминают еще фармацевтическую отрасль и биомедицинские технологии. И даже этим список не исчерпывается.

Например, в ИНП РАН рассмотрели предпочтения отдельно недружественных по отношению к России стран и дружественных, а также нейтральных. Выяснилось, что недружественные страны сосредоточили в своем корпоративном секторе весь основной финансово-технологический потенциал не только в сфере цифровых технологий и фармацевтики, но и автомобилестроения.

Зато дружественные и нейтральные по отношению к России страны обеспечивают более 80% корпоративных инвестиций в исследования и разработки в сфере строительства, почти 60% в добыче нефти и производстве нефтепродуктов, а также почти 30% в сфере промышленного инжиниринга. А значит, они потенциально формируют мощный высокотехнологичный кластер в этих областях.

Еще одно наблюдение: из 718 компаний, попавших в рейтинг IRIMA и относящихся к дружественным или нейтральным по отношению к РФ странам, 678 (или 94%) были китайскими. Остальные проценты распределились между компаниями из Индии, Бразилии, Турции, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, Индонезии, Вьетнама, Венгрии, Мексики и Малайзии – такой список приводит ИНП РАН. Так что, судя по рассуждениям ученых, именно в этом списке, нацеливаясь прежде всего на Китай, и нужно искать бизнес-партнеров для возможных совместных научно-технических проектов.

Однако все эти рассуждения не были бы полными без упоминания еще нескольких важных деталей. Первое – по отношению к ВВП внутренние затраты на исследования и разработки в России крайне низки. По крайней мере вряд ли такой показатель соответствует сегодняшним амбициям и по возгонке экономического роста, и по обеспечению технологического суверенитета. В 2022 году речь шла о затратах в размере 0,94% от ВВП РФ.

Для сравнения: в Китае этот показатель достигает 2,54%, а в США – 3,46%. Тройка же глобальных лидеров по доле затрат на ИиР выглядит так: Израиль – 5,56% от его ВВП, Южная Корея – 4,93%, Тайвань – 3,77%. Такие данные приводятся в новом выпуске статистического сборника, подготовленного Институтом статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) Высшей школы экономики.

Второе. Главный «инвестор» в исследования и разработки в России – это государство. А возможности бюджетной системы ограничены по причине множества то и дело возникающих форс-мажоров. Да и даже без форс-мажоров.

По данным ИСИЭЗ за 2022 год, в России в структуре внутренних затрат на исследования и разработки более 67% приходятся на государственные средства. И чуть меньше 29% – это средства предпринимательского сектора. Остальные единицы процентов пришлись на вложения организаций из сектора высшего образования, неких частных некоммерческих организаций, а также иностранных источников, которые хоть и сократили свою активность, но – по крайней мере по состоянию на 2022 год – не обнулили ее.

В Китае в структуре внутренних затрат на ИиР на средства государства приходится только 19%, а на средства предпринимательского сектора – 78%. В США эта пропорция составляет около 20% на 68%. А например, в Израиле – примерно 9% на 40%, но Израиль – отдельная история: там доминируют средства иностранных источников, достигая 50%. В итоге, как делают вывод эксперты, изучившие доклад ИНП РАН, расходы частных компаний на исследования и разработки в России малы, а государственная система научно-технического прогресса, по замечанию Telegram-канала Proeconomics, «все тридцать лет находится в состоянии «реформ».

Анастасия Башкатова

Один из обладателей президентской стипендии 2024 года для аспирантов и адъюнктов — Ян Евгеньевич Майдэбура, аспирант, младший научный сотрудник молодежной лаборатории №18 Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН, занимается исследованием механизмов формирования квантовых точек нитрида галлия при аммиачной молекулярно-лучевой эпитаксии.

Стипендия Президента РФ выделяется на время обучения в аспирантуре, сроком от одного до четырех лет. В этом году стипендию выделили 500 молодым ученым. Всего на конкурсный отбор поступило более 4700 заявок, из которых 97% были допущены до экспертной оценки.

Ян Майдэбура учится в аспирантуре ИФП СО РАН четвертый год, под руководством заведующего лабораторией № 37 ИФП СО РАН доктора физико-математических наук Константина Сергеевича Журавлева.

Разработка контролируемых методов получения квантовых точек

Недавнее присуждение Нобелевской премии за открытие и синтез квантовых точек вызвало всплеск интереса к ним со стороны общества. Эти мельчайшие фрагменты полупроводника широко применяются в разных областях от биомедицины до оптоэлектроники, а спектр их использования только растет.

Нитрид галлиевые квантовые точки, с которыми связана работа Яна Майдэбуры, особенно интересны — на их основе можно создавать светодиоды и лазерные диоды, солнечные элементы, однофотонные излучатели, одноэлектронные транзисторы и спиновые затворы. Последние три компонента представляют собой передовой рубеж в сфере технологических инноваций — то, на чем, возможно будет базироваться электроника завтрашнего дня.

Однако для широкого применения нитрид галлиевых квантовых точек, нужно разработать контролируемые методы их получения. Изучением этих способов занимается молодой специалист. Кроме того, он исследует люминесцентные свойства этих частиц, что важно для создания оптоэлектроных устройств. Например, высокоэффективных источников и приемников ультрафиолетового излучения, источников одиночных фотонов.

Одним из важных результатов, уже полученных во время научной работы, Ян считает обнаружение обратимости 2D-3D перехода при формировании квантовых точек нитрида галлия: «Это имеет прикладное применение — можно контролировать параметры квантовых точек во время роста, в перспективе использовать при росте гетероструктур (полупроводникового материала) на основе нитрида галлия. Также есть и фундаментальное значение, т.к. эффект необычный и в других системах не наблюдался», — поясняет молодой ученый.

Как подготовить заявку на стипендию?

Ян рассказал, чем руководствовался при подготовке заявки, отметив, что подавать ее стоит всем аспирантам, но внимательно читать документацию: «В том, что касается написания заявки, оформления документов, соблюдения всех технических моментов, — это, пожалуй, самая сложная стипендия из тех, на которые я подавался. Очень много документов надо собрать, заверить, подписать, то есть все сделано так, чтобы претенденты внимательно подходили к процессу. Потому что сначала должен собрать и подписать документы руководитель, подтвердить участие заявителя, после чего претендент может отправлять заявку».

В оценке заявок выделялось три основных критерия: оценка планируемого научного исследования; достижения аспиранта и его участие в научной деятельности; достижения научного руководителя и его результативность при руководстве аспирантами. Максимальная сумма баллов — 100, первый критерий «весит» 50 баллов, два остальных — по 25.

«За описание исследования можно получить половину от всех баллов, что действительно много, поэтому я подошел к этой части наиболее ответственно. Написал весь текст, однако за три дня до отправки еще раз перечитал конкурсную документацию и полностью перекроил его. В первой версии я сужал описание исследования до практического применения. Но, читая документацию, заметил, что в заявке нигде не требуется название работы, подаваемой на стипендию, и обязательно нужно указать тему диссертации. Поэтому я решил описывать исследование, как диссертацию, только в сокращенном виде. Широко, но при этом ничего лишнего, четко, лапидарно», – добавил стипендиат.

Ян полагает, что для победы в конкурсе нужен некоторый минимальный набор достижений и у претендента, и у его руководителя. У заявителя оценивают публикации, патенты, участие в конференциях и семинарах, опыт участия в научных проектах, общественное признание: наличие дипломов о победах на конкурсах, ранее выигранных стипендий и т. д. У научного руководителя оценивается наличие статей, патентов, защищенных студентов.

«Я считаю, что нужно всем участвовать. Во всяком случае, у меня такой подход. Даже если бы у меня было меньше статей, я бы всё равно подал документы. Например, у меня нет патентов, но хороший набор публикаций в высокорейтинговых журналах, где я иду первым автором. Есть и участие в конференциях, и дипломы о предыдущих достижениях. Конечно, если соискатель только поступил в аспирантуру, у него мало или нет публикаций, и руководитель молодой, у которого может не быть защищенных студентов или патентов, тогда количество баллов в этой части, вероятно, будет невысоким», — пояснил Ян Майдэбура.

Чистое время, затраченное на работу над заявкой, аспирант оценил в две рабочих недели.

Нужно отметить, что Ян Майдэбура получил в этом году и стипендию правительства Новосибирской области.

Справка: Размер стипендии Президента РФ для аспирантов и адъюнктов составляет 75 тыс. рублей ежемесячно на срок от 1 года до 4 лет.

Кандидатуры выдвигаются научным руководителем (научными руководителями) по согласованию с руководителем вуза, научной организации или организации дополнительного профессионального образования, в которой обучается претендент.

Исследования соискателей стипендии должны опираться на приоритеты, определенные в Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации.

Пресс-служба ИФП СО РАН

Фото Надежды Дмитриевой

Ярослав Чеканов, студент 3-го курса Института интеллектуальной робототехники НГУ, создал программу RSL Interpreter, которая позволяет переводить жесты в текст. Приложение основано на технологиях искусственного интеллекта, работает на ПК в режиме реального времени и на мобильных устройствах. На текущий момент поддерживает только дактиль[1], в дальнейшем Ярослав планирует доработать модель, сделав ее более устойчивой, добавить больше жестов для перевода и обратный перевод.

Студенты Института интеллектуальной робототехники НГУ уже с третьего курса начинают работать над реальными проектами, которые направлены на решение задач индустриальных партнеров и разных социально-значимых задач. В программу обучения включен специальный предмет «Управление производственным процессом и разработка программного обеспечения». Идея создать переводчик русского жестового языка пришла Ярославу именно в ходе обучения по данному курсу, студенту хотелось разработать что-то новое, при этом связанное с искусственным интеллектом.

— Для создания приложения, над которым я работал самостоятельно, мне пришлось изучить русский жестовый язык. Очень трудоемкой была задача собирать огромный датасет (массив данных для обучения модели) и сделать тестовое решение на нем. Однако оно оказалось удачным. Я собрал приложение в исполняемый файл. Оно читает изображение с видеокамеры до момента, пока не будет закончен перевод, который в дальнейшем выводится на экран, — рассказывает о работе над проектом Ярослав Чеканов.

На рынке есть подобное решение, которое предлагает СБЕР, однако отличие разработки Ярослава в том, что использована другая архитектура, а само приложение работает быстрее и результат перевода более точный.

— Мой проект имеет важное социальное значение: он не только способствует инклюзивности, но и открывает новые возможности взаимодействия для людей с ограниченными возможностями. Кроме того, проект может быть интересен специалистам в области обучения жестовому языку, машинного обучения и лингвистам, изучающим эту форму коммуникации. Во многом мне помог мой наставник — Михаил Витальевич Филиппов. Именно благодаря ему я пришёл к уникальному решению этой сложной задачи. На текущий момент готовы версии приложения для компьютера и телеграм-бот, которому можно присылать видео для перевода. Также на днях я завершил разработку мобильного приложения. В дальнейшем я собираюсь представить свой проект в рамках трека Делаю от ТвойХод, — делится планами разработчик технологии Ярослав Чеканов.

Аномальная жара, охватившая нынешним летом многие регионы планеты (включая и Западную Сибирь), опять всколыхнула разговоры о климатическом кризисе и его истоках. В России, как ни странно, позиции скептиков остаются непоколебимыми. Напомним, что на протяжении как минимум пятнадцати лет российскую общественность периодически ошарашивают «откровениями» на тему «конца мифа о глобальном потеплении» или «разоблачения одного обмана». Интересно, что руку к этому делу прикладывают и представители академической науки. Причем, здесь удивляет не сам скепсис – удивляет поразительная неосведомленность относительно истории вопроса, а также откровенное нежелание прояснять данный вопрос.

Как правило, российской общественности пытаются внушить мысль, будто идея глобального потепления зародилась в кругах западных политиков, и с определенных пор навязывается всему человечеству ради каких-то тайных планов. Так, в российских СМИ неоднократно воспроизводилось утверждение насчет того, что начало этому «мифу» было положено бывшим американским вице-президентом Альбертом Гором, который в 2007 году выпустил книгу «Неудобная правда» и документальный фильм с таким же названием.

Мы уже неоднократно писали о том, что тема глобального потепления была поднята отнюдь не политиками, а учеными, и случилось это задолго до появления Альберта Гора с его книгой. Так, советские ученые писали об этом уже в 1950-е годы. И надо сказать, что данная тема, равно как и вопрос об антропогенном влиянии на климат, были не чужды советским климатологам. Причем, показательно, что наши ученые когда-то активно сотрудничали в этих вопросах со своими американскими коллегами.

В самой Америке, судя по всему, также плохо помнят историю вопроса, из-за чего ее приходится понемногу прояснять в наши дни. Согласно общепринятой на Западе версии, тема глобального потепления привлекла к себе всеобщее внимание только в 1988 году – после выступления в Конгрессе ученого из NASA Джеймса Хансена, предложившего создать Межправительственную группу экспертов по изменению климата. О том, что аналогичное заявление к международной общественности поступало со стороны советских ученых еще в 1979 году на Женевской конференции, вспоминать почему-то не принято. Похоже, американцы стараются сохранить приоритет по глобальному потеплению за собой. Именно поэтому в нынешних западных СМИ фокусируется внимание на фигуре Хансена. Соответственно, для широкой публики отправной точкой выступает 1988 год. И как будто мало кого волнует, как там обстояли дела раньше. В итоге возникает впечатление, что до этого никто и ухом не вел относительно угрозы глобального потепления, пока на трибуну Конгресса не вышел упомянутый ученый из NASA.

Однако совсем недавно западной аудитории представили шокирующие сообщения о том, что некоторые американские нефтяные компании давным-давно были прекрасно осведомлены насчет угрожающего воздействия углеродных выбросов на климат. В качестве убедительного доказательства такой осведомленности выступают публикации в корпоративных изданиях, сделанные почти полвека назад.

Так, в журнале, издававшемся компанией Marathon Oil Company (позже разделившейся на Marathon Petroleum и компанию по разведке и добыче Marathon Oil), в 1977 году вышла статья, где промышленный рост прямо увязывался с ростом глобальной температуры. Авторы статьи якобы уже тогда прекрасно давали себе отчет в том, что увеличение промышленных выбросов чревато тяжелыми социальными и экономическими последствиями, включая массовый голод.

Почему этот факт всплыл именно в наши дни? Оказывается, против нефтяных гигантов город Гонолулу подал иск в суд, обвиняя их в скоординированных усилиях по сокрытию правды о климатических последствиях сжигания ископаемого топлива (то есть главного продукта этих компаний). Дескать, нефтяные гиганты достаточно хорошо разбирались в климатологии, чтобы оценить негативный результат своей деятельности. Та же компания Marathon знала об опасностях глобального потепления задолго до того, как об этом узнала широкая общественность. Такая осведомленность проистекала из тесных связей компании с Американским институтом нефти, который давно уже изучает связь глобального потепления с ископаемым топливом. Причем, как отмечают современные авторы, компания совершала много усилий для того, чтобы быть в курсе всех достижений науки о климате.

Таким образом, политики и журналисты подхватили тему глобального потепления относительно недавно, учитывая, что примерно полвека назад она циркулировала, в основном, в среде специалистов. Широкая публика, как правило, не интересуется корпоративными изданиями. В принципе, примерно так же обстояли дела и в СССР, поскольку публикации по глобальному потеплению появлялись, главным образом, в журналах для «продвинутых» читателей (например, в журнале «Природа»).  Получается, что мировое научное сообщество давно уже обсуждает эту проблему, на которую политики долгое время просто не обращали внимания.

Показателен еще один момент. Как выясняется, некоторые американские ученые тогда же, в 1970-е годы, предупреждали политиков, что антропогенные выбросы углекислого газа способствуют таянию полярных льдов, создавая тем самым угрозу для мировой цивилизации. В частности, приводится имя Дж. Мюррея Митчелла, ведущего ученого-климатолога федерального правительства США. В 1990 году ему была посвящена отдельная статья в The New York Times.

Как следует из данной публикации, доктор Митчелл заговорил об антропогенном воздействии на климат с 1960-х годов. По его мнению, климатические последствия человеческой деятельности в скором времени могут оказаться весьма значительными, поэтому данную проблему необходимо изучать научно, пока процесс не вышел из-под контроля. Интересно, что в 1976 году он опровергнул предсказания о надвигающемся ледниковом периоде (а такие предсказания, напомним, были весьма популярны в 1970-е годы). Митчелл, отмечает издание, настаивал на том, что причина глобального потепления напрямую связана с парниковым эффектом, вызванным углеродными выбросами. Возможно, мысль об антропогенном воздействии на климат посетила ученого в те годы, когда он служил метеорологом ВВС США на Аляске. Там он наблюдал загадочную весеннюю дымку, которая иногда становилась столь же интенсивной, как смог в Лос-Анжелесе. Изучив частицы этой дымки, он пришел к выводу, что она пришла на Аляску из промышленных районов Европы и Китая.

Нисколько не умаляя заслуг американского ученого, мы, со своей стороны, вынуждены напомнить, что в те годы в том же направлении рассуждал и известных советский геофизик и климатолог Михаил Будыко, поддерживавший тесные контакты с американскими коллегами. Его заслуги перед отечественной наукой не менее весомы, как и заслуги Митчелла перед американской наукой.

В этой связи становится не совсем понятным, почему в нашем обществе стараются перечеркнуть достижения наших выдающихся климатологов, тиражируя нелепые версии о том, будто тема глобального потепления выдумана Альбертом Гором и его соратниками. Кстати, в отличие от Митчелла, пугавшего ужасающими последствиями глобального потепления, Михаил Будыко на этот счет был достаточно сдержан, утверждая, что рост глобальной температуры будет по-разному воздействовать на регионы планеты. Для некоторых территорий Сибири, например, потепление станет благоприятным фактором. Возможно, поэтому в наших краях не наблюдается панических настроений, в отличие от США и Европы. Однако в любом случае тема климатических изменений еще не настолько изучена, чтобы ставить точку на ее дальнейшем изучении. Судя по всему, вопросов остается очень много, но было бы намного лучше, чтобы решались они в рамках академического общения, а не на поле массовой пропаганды и агитации.

Константин Шабанов