В сентябре этого года пришло известие о том, что знаменитый немецкий концерн Siemens прекращает производство энергетического оборудования, в частности – турбин для больших газовых электростанций. Событие во многом знаменательное, если учесть, что в нашей стране Siemens устойчиво ассоциируется именно с большими газовыми турбинами (которые в России, кстати, не производятся). Представители компании связывают свое решение с политикой декарбонизации, проводимой европейскими правительствами. На их взгляд, ископаемое топливо уходит с рынков, а значит, в скором времени начнет падать и спрос на оборудование для тепловых электростанций (в принципе, падение уже началось).
Я бы назвал это стандартным объяснением, которое сейчас тиражируется в западной прессе. Переход европейских стран на возобновляемые источники энергии является в наши дни самой популярной темой, поэтому ссылки на закат эры ископаемого топлива стали уже дежурными (если не банальными). Да, курс на «зеленую» энергетику – это мощный тренд, изменяющий привычную расстановку сил и вынуждающий даже таких крупных игроков, как Siemens, вносить серьезные коррективы в свои бизнес-планы.
Но есть еще один момент, который оказался на втором плане, и которому лично я придаю более серьезное значение. Напомню, что концерн Siemens специализировался на создании турбин для БОЛЬШИХ ОБЪЕКТОВ. Однако сегодня в мире наблюдается тенденция к децентрализации системы энергоснабжения и созданию малых объектов распределенной генерации. Я вынужден специально заострить внимание именно на этом моменте, поскольку из-за царящего в странах ЕС помешательства на теме декарбонизации ему не придают принципиального значения. Нам, по сути, навязывают дилемму: или ВИЭ, или ископаемое топливо! Якобы революционное преобразование энергетики идет исключительно по пути избавления от традиционных энергоносителей. В то же время более значимые последствия будет иметь не перемена источников энергии, а радикальная трансформация самого способа энергоснабжения. Поэтому спрос на большие турбины продолжит падение не только по причине снижения спроса на природный газ. Скорее, благодаря принципиальному отказу от строительства больших электростанций.
Почему тема радикального «переформатирования» энергетического рынка отходит на задний план перед темой декарбонизации – вопрос отдельный. Для нас важен сам факт перехода к «малому» формату. И здесь само по себе показательно то, что данный формат развивается, главным образом, благодаря частной инициативе, без особого государственного участия. Скажем, в США владельцы малых генерирующих объектов не могут рассчитывать на государственные субсидии в случае капитального ремонта – чего не скажешь о крупных компаниях, владеющих большими объектами. То есть государство традиционно действует синхронно именно с монополистами.
Примерно та же картина наблюдается и в нашей стране, где руководители разных уровней постоянно проявляют озабоченность по поводу состояния (а также строительства) крупных электростанций и фактически никак не связывают с развитием энергетической отрасли строительство малых объектов. Тем временем на этом направлении начинаются серьезные подвижки, главную роль в которых играет всё тот же «частник».
Недавно появилось сообщение о том, что российский средний бизнес начинает постепенно уходить из электросетей, подключаясь к малым электростанциям. Данная тенденция отчетливо набирает силу в европейской части страны, где, как правило, нет особых проблем с газификацией. Следовательно, всегда есть возможность приобрести соответствующее оборудование для генерации электроэнергии. На рынке таких «малоформатных» решений теперь достаточно много – от газопоршневых установок до газовых мини-турбин, представленных достаточно большой линейкой мощностей (от 30 киловатт до мегаватта). То есть заметный технический прорыв на данном направлении сделал такую альтернативу возможной и вполне оправданной с экономической точки зрения.
Переход к малым объектам вызван вполне объективными причинами – угрозой непрерывного роста тарифов на электроэнергию со стороны крупных поставщиков. Как сказано в приведенной публикации, если в прошлом году спрос на газопоршневые машины был на уровне 40 – 50 мегаватт, то сейчас данный показатель составил порядка 100 – 120 МВт. Похоже на то, полагают эксперты, что мы имеем дело с устойчивым ростом. Так, если в прошлом году количество заказов на малые электростанции возросло в три-четыре раза, то в это году оно еще выросло в семь-восемь раз. При этом повышается и мощность самих объектов.
Показательно, что серьезный спрос формируется, в том числе, со стороны энергоемких предприятий тяжелой индустрии, а также со стороны предприятий пищевой промышленности. При этом как минимум пятая часть из них предпочитают вкладываться в создание собственных объектов (остальные предпочитают работать по схеме энерго-сервисных контрактов).
В данном случае речь совсем не идет о каком-то кратковременном «писке» моды. Как я уже сказал, обращение к «малому формату» продиктовано объективными причинами. Причем, по мере совершенствования оборудования и параллельной деградации существующей инфраструктуры энергоснабжения (которая будет не в состоянии гарантировать надежность поставок электричества), отказ от подключения к сетям в сложившихся условиях вполне может стать нормой.
Отметим, что данная тенденция зародилась не сейчас. Несмотря на то, что в настоящее время она набирает силу в европейской части страны и на Урале, такие же прецеденты имеют место и на территории Новосибирска. Показательным (и в чем-то революционным) прецедентом стало у нас строительство малой частной газовой электростанции мощностью 12 МВт для энергоснабжения жилищного комплекса «Березовое». Почему этот прецедент я рассматриваю как революционный? Дело в том, что при автономном снабжении электричеством жилых или общественных зданий гораздо труднее подобрать оптимальные режимы для работы машин из-за сильно «скачущих» нагрузок. Собственник электростанции шел на большой риск, поскольку по факту он реализовывал пилотный проект, на ходу устраняя неполадки и вкладывая средства в дальнейшее совершенствование системы. Надо отметить, что не без его материального участия в Новосибирские прошла тестовое испытание инновационная разработка наших специалистов, позволяющая эффективно «выводить» такие малые объекты во внешнюю сеть. Благодаря такой интеграции повышается надежность работы малых объектов, а значит, со стороны потребителей снимаются все вопросы и претензии. Этой разработкой, кстати, когда-то заинтересовались в Китае. У нас же в стране на нее все еще не обратили должного внимания. Хотя, еще раз подчеркну, мы имеем дело с поистине революционным решением, поскольку именно такие разработки позволят установить в стране принципиально новый, децентрализованный формат энергоснабжения, содействуя тем самым развитию региональных (а может, и муниципальных) рынков электроэнергии. То есть «малый формат» начинает уверенно входить в нашу жизнь благодаря спросу на инновации со стороны бизнеса.
Здесь я хочу специально остановиться на этом моменте. Мы по инерции связываем какие-то прорывные, эпохальные изменения с участием государства. Мы всегда делаем расчет на то, что только государственные программы направляют технический прогресс, определяя стратегические направления. Приведенный здесь пример развития малой энергетики в России наглядно показывает, что прорывные направления способны задаваться бизнесом, в то время как государство будет действовать с постоянной оглядкой на прошлое. Причем, я говорю сейчас не только о российском государстве. Как я уже говорил, в США отживший свой век энергетический монополизм все еще находит поддержку со стороны властей. В Европе приняли стратегию декарбонизации, которая, как ни странно, реализуется в парадигме уходящего индустриализма с его централизацией и мелочной бюрократической регламентацией. И только распределенная энергетика на текущем этапе развивается по частной инициативе и в силу объективных обстоятельств (а не директивно, как в случае планового перевода европейской энергетики на возобновляемые источники). И так происходит везде, в том числе и в нашей стране.
В свете сказанного я хочу обратить внимание на то, что, несмотря на очень важные прецеденты, связанные у нас с малой энергетикой, они до сих пор не произвели необходимой «революции в головах» тех, кто так или иначе причастен к программам развития. Сегодня в нашем городе много говорят о развитии Новосибирского научного центра. И политики, и ученые изобретают звучные названия своим программам и проектам, создают головокружительные картинки, ошарашивают нас огромными цифрами. Однако я еще не слышал обстоятельного разговора насчет коренной модернизации – в русле современных веяний – системы энергоснабжения того же Академгородка и других территорий, непосредственно связанных с фундаментальной наукой.
Сейчас у нас на слуху строительство Сибирского центра синхротронного излучения. Напомню, что презентованная мегаустановка потребует электрических мощностей на уровне 20 МВт. В свое время я общался с инициаторами проекта относительно предполагаемых вариантов энергоснабжения (учитывая, что мы живем в энергодефицитном регионе с относительно дорогим электричеством). Как выяснилось, ничего оригинального и инновационного ими на этот счет не предполагалось. Подключать объект планировалось стандартно – к общей сети. Строительство отдельной малой электростанции в планы инициаторов не входило (почему-то такой вариант они считали ненадежным и сильно затратным).
К чему я привел этот пример? К тому, что даже представители академической общественности, с которыми мы связываем развитие, модернизацию и вхождение в новый технологический уклад, осмысливают реалии в парадигме уходящей индустриальной эпохи. В этом они очень близки «по духу» государственным управленцам. Стоит ли, в таком случае, ждать с их стороны каких-то революционных перемен – вопрос не только риторически. Сегодня он актуален для нас как никогда ранее. Вполне может сложиться так, что дверь в будущее нам откроют как раз те деятели, о которых не трубят в прессе и чьи проекты не обсуждают как великое свершение. Просто однажды мы увидим воочию их КОНКРЕТНЫЕ ДЕЛА. Пусть почти незаметные вначале, но зато способные реально преобразить нашу жизнь в течение ближайших десяти-двадцати лет.
Андрей Колосов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии