Этим летом в стране произошла череда очень тревожных инцидентов, связанных с испытаниями новой военной техники. Вначале случилась трагедия с секретной подводной лодкой АС-31 «Лошарик», когда сразу погибло 14 акванавтов. Как сообщалось в прессе, все они представляли цвет ВМФ России (семеро из них – капитаны первого ранга). Затем произошел загадочный взрыв на военном полигоне под Северодвинском, из-за которого погибло пять сотрудников РФЯЦ-ВНИИЭФ. По слухам, этот взрыв повлек за собой выброс радиации. Что там происходило на самом деле, до сих пор неизвестно, поскольку инцидент окутан завесой секретности. Однако мировая общественность начала по этому поводу бить тревогу. Как мы знаем, американский президент Дональд Трамп заявил о том, будто причиной взрыва стало испытание прототипа крылатой ракеты с ядерной двигательной установкой «Буревестник». Несмотря на то, что официального подтверждения эта информация не имеет, многие сходятся во мнении, что данный инцидент также имеет прямое отношение к военной тематике.
В свете указанных событий сразу же вспомнилась прошлогоднее послание Владимира Путина Федеральному собранию, во время которого президент презентовал образцы новейшего российского оружия. Тогда же Минобороны РФ анонсировало проведение публичного конкурса по выбору названий для таких образцов. Очевидно, в руководстве страны на полном серьезе готовились к принятию беспрецедентного по своим качествам вооружения. С тех пор прошло чуть больше года, и теперь мы с тревогой отмечаем, что практическое воплощение амбициозных замыслов уже обернулось гибелью как минимум девятнадцати человек, имеющих прямое или опосредованное отношение к научной деятельности.
Конечно, я даю себе отчет в том, что испытание новейшей техники чревато разного рода неприятностями, иногда – с человеческими жертвами. Мировая история знает немало таких случаев. Однако суть проблемы в том, что в современных российских условиях подобные трагические случайности грозят перерасти в закономерности. Здесь можно выявить целый клубок причин. Но главная причина напрямую вытекает из пренебрежительного отношения к отечественной науке, которое на протяжении двух десятилетий демонстрировали наши «эффективные менеджеры».
Дело в том, что на науку нельзя смотреть как на бездушный агрегат, который при желании можно выключить, а в случае необходимости – включить заново. Полагаю, наши «эффективные менеджеры» именно так и воспринимают всю сферу научно-технического творчества. Вчера они махнули рукой на отечественные разработки, поставив научные организации на грань выживания. Сегодня они вдруг об этом вспомнили и решили дать команду «На старт!». Наверное, они думают, что «агрегат» сразу же заработает как надо. К сожалению, в этой системе они не видят главных акторов процесса – живых людей. Точнее, воспринимают людей как бездушных винтиков. Мол, достаточно «замкнуть цепь», послать команду, а там всё пойдет само собой. Не пойдет. Почему? Потому что научные и технические коллективы подобны не агрегату, а живому организму – со своей историей, со своими традициями, со своими особенностями развития, со своей уникальной «генетикой». И когда вы «отключаете» его от питания или переводите в несвойственные ему условия жизни, вы просто-напросто бьете по живому. Как мы знаем, чтобы вырастить здоровое дерево, требуются годы, а вот чтобы его погубить, достаточно и минуты.
Наша научно-техническая школа вырастала десятилетиями. Для этого роста мало создать научные организации и «запустить» туда специалистов. Одними организациями дело не ограничивается. Нужна еще и подходящая среда, в которой происходит становление будущих талантов. Выдающиеся ученые и конструкторы из воздуха не берутся. Они проходят длинный путь личностного и профессионального формирования. И путь этот начинается с детства, со школьной скамьи. Вспомним моральную атмосферу пятидесятых, шестидесятых и семидесятых годов. Её прекрасно передает научная периодика тех лет. Поражает, каким был в ту пору творческий подъем, какой неподдельный интерес был у тогдашней молодежи к технике, к научным открытия, к всевозможным новинкам и достижениям. Какие неподдельные эмоции вызывали тогда наши успехи в авиастроении и в космической сфере. Именно этот настрой, это массовое воодушевление стимулировали выявление новых талантов и их успешную социализацию. Школа, технические кружки, вузы, научные организации – именно там будущие изобретатели находили своих «собратьев», попадая в среду себе подобных. Так появлялись сплоченные научные и конструкторские коллективы, благодаря которым как раз и становились возможными технические новинки, способные поразить воображение.
То, о чем я сейчас сказал – далеко не «лирика». Сплоченность научных и конструкторских коллективов зиждется вот на этой идентичности по профессиональному и творческому признаку. Такой коллектив, способный творить чудеса, невозможно создать чисто механическим путем, по бюрократической разнарядке. Вы можете, конечно, собрать группу специалистов, «прикрепив» их к какому-то месту и поставив перед ними задачу. Но это отнюдь не означает, что указанная группа непременно станет работоспособным и успешным коллективом, ибо всё определяет, еще раз подчеркну, человеческий фактор.
Если между членами группы не возникнет духа сопричастности, работа будет происходить по принципу: «нате, отвяжитесь». При таком отношении к делу никаких великих открытий, изобретений, перспективных инноваций вы не получите. Зато резко возрастет вероятность возникновения ситуаций в стиле «что-то пошло не так».
Проблема в том, что любая инновация – это путь в неизведанное. В отличие от воспроизведения готовых образцов, здесь вам самим приходится «прорубать» тропу. И на этой тропе вас в обязательном порядке поджидают разные неожиданности. В этом плане изобретатели-инноваторы во многом схожи с первопроходцами, открывателями новых земель. И там и там необходим энтузиазм и сильная вера в свою «путеводную звезду». Это как раз те моменты, которые сплачивают и коллективы первопроходцев, и коллективы изобретателей. В каком-то смысле изобретательская деятельность подобна подвижничеству. Без сильных моральных стимулов вы не получите никакого энтузиазма, а значит не будет никакого прорывного движения вперед. Дело успешно продвигается только тогда, когда у людей горят глаза, когда они верят в свою «звезду».
Возьмите в качестве самого яркого примера историю отечественной космонавтики. Первые энтузиасты начинали с чистого листа, когда еще не было готовых ракетных двигателей. Их только предстояло создать. Не будь в стране энтузиастов, мечтающих о межпланетных перелетах, не было бы никакой отечественной школы ракетостроения. Именно человеческий фактор сыграл в этой космической истории ключевую роль. Почему в нашей стране тема освоения космоса нашла такой отклик в сердцах молодых людей, остается гадать. Для нас здесь важен сам пример, наглядно показывающий, что все грандиозные свершения (а полеты в космос – как раз из этого ряда) совершаются не в силу тупого начальственного приказа или банального стремления подзаработать, а благодаря подвижнической одержимости изобретателей-энтузиастов. История отечественной авиации, кстати, также подтверждает эту истину.
А теперь переходим к тому, что учинили в стране наши «эффективные менеджеры»? Перво-наперво, они намеренно и очень старательно многие годы гасили «звезду» у наших ученых и конструкторов, фактически девальвировав социально-экономическое значение их деятельности. Ведь как мы знаем, недофинансирование оказалось не следствием какого-то бедствия, выпавшего на страну, а результатом совершенно сознательной государственной политики. А в основе такой политики лежат причины морального плана: возвышенные мечты и творческий энтузиазм были грубо перечеркнуты торжеством меркантилизма и гламура. Ставка на ресурсную экономику задавала слишком приземленные жизненные стандарты, где техническому лидерству просто не находилось места. В нашем политическом истеблишменте почему-то решили, будто желание подзаработать само по себе приведет изобретателей к каким угодно открытиям, если это понадобиться им в чисто материальных интересах. Однако, перефразируя одну «историческую» фразу российского премьера, для хорошего заработка совсем не обязательно рваться в космос. Если бы молодого Сергея Королева интересовали деньги, он, скорее всего, реализовал бы себя как-то по-другому. Ведь ракетные двигатели были в ту пору очень затратной инновацией, сулящей куда больше убытков, чем доходов. Чтобы сосредоточиться на этой теме, нужно было обладать реально подвижническим складом характера. Но именно такие люди и закладывали фундамент нашей космонавтики.
Понимание этих элементарных вещей во многом определяет степень адекватности политических руководителей при выстраивании ими отношений с научными организациями. Скажем, руководители не обязаны разбираться в ядерной физике, но они должны знать, как правильно стимулировать работу ученых-ядерщиков для получения нужного практического результата. Когда это понимание утрачивается, научные коллективы начинают сталкиваться с дополнительным и самым тяжелым испытанием – неадекватными командами сверху. Помните, как в сказке «Три толстяка» высший сановник потребовал от доктора Гаспара починить куклу прямо к утру, поскольку-де такая срочность продиктована политическим моментом, а значит, ученый просто обязан сотворить чудо за несколько часов. Ситуация отнюдь не сказочная: не понимающие научных реалий руководители вполне могут сделать свои «политические моменты» мерилом работы для ученых. Я, например, совсем не удивлюсь, если правительство потребует от академических институтов на годы вперед расписывать планы фундаментальных открытий.
В свете сказанного закрадывается подозрение, что трагедии, произошедшие этим летом в связи с испытанием новых вооружений, являются прямым результатом утраты упомянутой адекватности. Подробностей у нас нет, но мы в состоянии представить вполне правдоподобный сценарий взаимодействия между учеными и политиками в современных условиях. Не хотелось бы ничего предрекать, но совсем нельзя исключать того, что здесь мы столкнулись с системной проблемой, отражающей качество нашего «эффективного менеджмента».
Николай Нестеров
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии