Озоновый щит

В эту субботу, 16 сентября, исполняется 30 лет Монреальскому протоколу — глобальному соглашению о запрете производства соединений, разрушающих озоновый слой Земли. «Чердак» напоминает, что это за документ, как он появился и почему считается самым эффективным международным соглашением в сфере охраны окружающей среды.

Программа ООН по окружающей среде (UNEP) считает защиту озонового слоя одной из четырех ключевых экологических проблем, в решении которой человечеству удалось добиться значительных успехов (а всего таких проблем у нас насчитывается около 500). Монреальский протокол, подписанный в 1987 году, в свою очередь, называют самым успешным глобальным экологическим соглашением.

Протокол ограничивает и запрещает использование фреонов, хлорфторуглеродов (ХФУ) и некоторых других соединений, которые раньше использовались в аэрозолях, огнетушителях, холодильниках и кондиционерах. При низких температурах и в присутствии солнечного света производные этих соединений разрушают озон — Нобелевскую премию по химии 1995 года за это открытие получили Марио Молина, Шервуд Роуланд и Пауль Крутцен.

Своеобразной «эмблемой» этой проблемы стала дыра в озоновом слое над Антарктидой. Впервые сезонную озоновую дыру там обнаружили еще в 1950—1960-х годах, однако в 1980-х стало ясно, что ее размеры постепенно растут, а «толщина» озонового слоя по всему миру медленно уменьшается.

Рецепт успеха

Монреальский протокол ратифицировали 196 стран и ЕС — таким образом, это самое массовое в истории международной дипломатии соглашение. Интересно, что в 1988 году после призыва президента Рональда Рейгана сенат США единогласно ратифицировал протокол (трудно представить, что вообще может единогласно сделать современный американский сенат, да и Дональд Трамп природоохранные соглашения не любит).

Именно Монреальский протокол положил начало двум фундаментальным принципам международной экологической политики. На момент подписания Венской конвенции и протокола к ней у ученых еще не было «окончательных», стопроцентных выводов о том, как именно хлорфторуглероды влияют на озоновый слой, — тем не менее имевшейся информации было достаточно для того, чтобы страны решили действовать. Такой подход стали называть принципом предосторожности: чтобы не упустить момент, когда еще не поздно изменить ситуацию, иногда приходится мириться с неопределенностью научных данных.

Кроме того, в Монреальском протоколе ввели принцип общей, но дифференцированной ответственности: все страны соглашались, что озоновый слой необходимо защищать, но развивающимся экономикам давали дополнительное время на то, чтобы вывести из производства озоноразрушающие соединения.

Кроме того, эти страны получали финансовую и экспертную поддержку, и в итоге к 2010 году все 142 развивающиеся страны, ратифицировавшие протокол, отказались от производства и использования ХФУ.

Монреальский протокол — что редко бывает с экологическими соглашениями — имеет, как говорят, «острые зубы» в виде торговых санкций для тех, кто его не соблюдает (что характерно, эти санкции ни разу не применяли). Вместе с тем протокол был достаточно гибким: ограничения вводились постепенно, список запрещенных веществ, от производства которых нужно было полностью отказаться, при необходимости расширялся или сокращался.

Любители конспирологических теорий любят связывать успех Монреальского протокола с интересами большого бизнеса: мол, корпорация «Дюпон» заранее заготовила альтернативы фреонам и ХФУ и «протолкнула» через ООН нужное ей соглашение. На самом деле порядок действий был другой: после того как Молина и Роуланд опубликовали свою первую работу в 1974 году, глава «Дюпона» публично назвал ее «сказкой» и «кучей мусора». Бизнес спонсировал скептически настроенные материалы в СМИ и даже в 1988 году, после принятия протокола, пугал хаосом и многомиллиардными катаклизмами для американской экономики. Инновационные замены фреонам появились несколько позже.

Наконец, Монреальский протокол стал катализатором научных исследований. По словам представителя России в Международной комиссии по озону, ведущего научного сотрудника Института физики атмосферы РАН имени Обухова Александра Груздева, именно через протокол ученым удалось получить очень серьезные деньги на проведение научных исследований, развитие моделирования атмосферы и лабораторные эксперименты. В общем, всем сестрам по серьгам.

Результат налицо

Протокол в свои 30 лет успешно выполняет свою задачу: количество большинства озоноразрушающих веществ в атмосфере Земли уверенно падает с начала нынешнего века. Если Монреальский протокол будут соблюдать и дальше, к середине столетия мы вернемся к концентрациям, наблюдавшимся в 1980-е годы.

В последние годы благоприятные изменения затронули и собственно озоновый слой: о «первых следах исцеления» озонового слоя над Антарктикой в 2016 году в журнале Science написала группа ученых из MIT под руководством Сьюзан Соломон. По их данным, с 2000 года площадь дыры по состоянию на сентябрь уменьшилась на четыре с лишним миллиона квадратных километров — это примерно половина площади США.

Если дальше все пойдет такими же темпами, ученые считают, что к 2045—2060 годам озоновый слой тоже вернется к тому состоянию, в котором он был в 1980-е годы.

Новая борозда для старого коня

После принятия Монреальского протокола на смену «старым» хлорфторуглеродам пришли «новые» гидрофторуглероды (ГФУ) — аналогичные по свойствам, но безопасные для озонового слоя соединения. С ними, правда, пришла новая напасть: ГФУ — мощные парниковые газы. Их выбросы растут на 10−15% в год, в первую очередь из-за распространения кондиционеров — это очень быстро по сравнению с другими парниковыми газами вроде углекислоты или метана.

Оказавшись в ситуации «не понос, так золотуха», страны стали думать, что с этим делать. Международные соглашения по проблемам изменения климата — Киотский протокол и Парижское соглашение — куда менее строгие и большими успехами пока похвастаться не могут. Поэтому пошли по проторенному пути: в 2016 году страны — участницы Монреальского протокола — договорились распространить его и на ГФУ.

Вообще-то, в этом случае протокол используют не по назначению: никакого вреда для озонового слоя гидрофторуглероды не несут. Однако механизмы его оказались настолько удобными, что страны согласились с 2019 года использовать именно их (а не, скажем, Киотский протокол), чтобы в очередной раз модернизировать промышленность и отказаться от опасных для атмосферы соединений.

Интересно, что пока страны почти 20 лет пытались договориться о том, как бороться с изменением климата, Монреальский протокол делал свое дело: некоторые соединения, попадавшие под его ограничения, были также и парниковыми газами, и их выбросы сильно снизились (местами уже до нуля). Жаль, конечно, что «именинника» нельзя приспособить для лечения гриппа и переработки мусора.

Ольга Добровидова