Живи здесь хорошо

«Теории и практики» поговорили с несколькими участниками программы «Глобальное образование», по которой государство помогает студентам, самостоятельно поступившим в ведущие мировые вузы. Им дают внушительный грант на оплату учебы и проживания за рубежом, но потом по условиям они должны отработать три года в российской компании или вузе из утвержденного списка работодателей. О том, сложно ли получить такой грант, как после найти подходящую работу, вернуться в Россию и не пожалеть — в материале T&P.

Алла Косицына Алла Косицына, специалист международного отдела Рязанского государственного медицинского университета имени академика И.П. Павлова, окончила его же и Бристольский университет в Великобритании

Мне всегда казалось, что образование за границей лучше. Сейчас я понимаю, что это не совсем так, — просто оно существенно отличается от нашего. Студент западной магистратуры прикладывает много усилий для самообразования. Наша система, напротив, предполагает тьюторинг: преподаватель встает за кафедру, читает лекцию, студенты записывают. При таком подходе очень мало шансов рассмотреть какой-то вопрос с разных точек зрения. По рассказу одного профессора, однажды преподавательницу из России пригласили в Кембридж прочитать лекцию по психологии. В Англии лекции обычно проходят в формате «вопрос — ответ», это всегда взаимодействие со студентами, дискуссия. Поэтому российский стиль преподавания ввел британских студентов в состояние шока.

На мой взгляд, самое ценное в иностранном образовании — это новый круг общения и свежие идеи, под влиянием которых совершенно меняется твой взгляд на вещи и на жизнь. Западные преподаватели нацелены на коммуникацию, легко идут на дискуссии, могут даже предложить своей группе пойти пообщаться в паб после занятий.

В России я изучала международные отношения, работала в маркетинге и в какой-то момент даже почти забыла о своей идее отправиться за границу: это было слишком дорого. Но мне хотелось получить такую специальность, чтобы в дальнейшем связать свою жизнь со сферой образования. Поэтому я периодически просматривала иностранные стипендии, но было ясно, что их получение требует много сил, а ребят отбирают мало. Однажды мне рассказали о программе «Глобальное образование». В списке университетов я нашла Бристольский, который предлагал обучение по программе «Образование и нейрология», и подала заявку только туда. Программа действительно оказалась невероятно интересной: в нее включены психология, педагогика и изучение принципов работы человеческого мозга.

Получить грант было легко, операторы оперативно отвечали на все вопросы. Я собрала документы, быстро записалась на IELTS и, почти не готовясь, сдала экзамен. С момента, когда я получила письмо о зачислении, прошло буквально около месяца, а мне уже перечислили грант. Мы боялись, что его не хватит: как раз тогда резко изменился курс валют. Но в «Глобальном образовании» все быстро пересмотрели и увеличили сумму. Тем не менее я подстраховалась и нашла себе подработку. В Великобритании студенты могут работать 20 часов в неделю. Бонусом идут практика языка, новые знакомства и опыт работы. В итоге грантовые средства шли на общежитие, а все расходы на еду и небольшие поездки по Европе я оплачивала сама.

Во время учебы со мной связался мой родной вуз, сейчас я работаю в международном отделе. Вначале было немного непривычно из хорошо организованного западного университета, где все работает как часы, вернуться в российский, где есть свои проблемы и несогласованности. Но я не жалею о выборе, чувствую, что делаю что-то полезное для развития университета.

Многие ребята приезжают назад с ощущением, что они получили новейшие знания, обучились передовым технологиям, и хотят сразу это применять на практике. Думаю, с техническими специальностями в этом смысле проще. Гуманитариям сложнее прийти в организацию с уже устоявшимися принципами и сказать, что все должно работать иначе. Но, к примеру, наш ректор готов к инновациям, и меня это мотивирует быть более открытой и высказывать свои идеи. Лишь часть моей подготовки, а именно нейрологию, сложно применить на практике здесь, в России. Это не медицина в полной мере, поэтому этим направлением можно заниматься только в академической сфере.

Филипп Кац Филипп Кац, младший научный сотрудник в Казанском (Приволжском) федеральном университете, учился в Казанском государственном архитектурно-строительном университете, МАРХИ, Еврейском университете в Иерусалиме и Нью-Йоркском университете

Я работал в «РИА Новостях» и испытывал все больший интерес к анализу данных в городской аналитике: чем больше учился, тем больше осознавал, что у меня отсутствуют фундаментальные знания и навыки. Поэтому после закрытия агентства я подал сразу на четыре программы: в Нью-Йоркский университет, в Новую школу, а также на две программы в архитектурную школу Bartlett CASA. Я целенаправленно хотел поступить на городскую информатику, в то время таких программ по большому счету было две, сейчас их больше. Меня везде взяли, но «Глобальное образование» по техническим причинам одобрило только США: на момент подачи заявки у меня не было IELTS, а вот TOEFL уже был. К тому же программа CUSP оказалась наиболее технической из всех, да и сам вуз известен в технических кругах.

Я подавал документы сразу на несколько грантовых программ, но получил поддержку только от «Глобального образования». Без нее вряд ли осилил бы обучение и проживание в Нью-Йорке: даже с грантом и моими собственными накоплениями денег едва хватило. Помогла стипендия самого вуза, а также возможность 20 часов в неделю работать на своих профессоров. И хотя это был ценный опыт, я все-таки считаю, что если есть возможность оплатить учебу самому, то лучше так и сделать. Грант — это и возможности, и обязанности.

Многие студенты почему-то считают, что по возвращении им найдут работу, а это не так.

Хотя «Глобальное образование» и гарантирует помощь в трудоустройстве, рассчитывать на нее особо не стоит. И это логично: как можно взять и трудоустроить сотни разных специалистов? Работу стоит искать самостоятельно и сильно заранее, в идеале — еще до начала обучения.

Сейчас я работаю младшим научным сотрудником в Казанском федеральном университете, продолжаю научную деятельность, пишу несколько научных статей. Я рад, что мне удается участвовать во множестве разных проектов, заниматься тем, чем мне интересно.

Хорошее образование — это в первую очередь развитие общей культуры и базы знаний. В этом смысле оно применимо как за рубежом, так и в России. Конечно, локальные проблемы и задачи разнятся, но тем интереснее работать. К тому же я продолжаю активно общаться со своими преподавателями и сокурсниками. Может быть, в анализе и компьютерных науках с этим несколько проще, чем в каких-то других областях: стандарты и инструментарий везде одни и те же.

Марат Валиев Марат Валиев, ведущий аналитик отдела анализа образовательной деятельности университета Иннополис, окончил Дальневосточный государственный технический университет и магистратуру в университете Карнеги — Меллон, США

Я окончил университет во Владивостоке по специальности «вычислительные машины, комплексы, системы и сети», это такая кузница компьютерщиков общего направления. Работал в IT-компании, занимался большим проектом для Motorola, ездил в командировки в США и Японию. Пару лет жил в Пекине и развивал там свой технологический стартап. Затем вернулся в Россию и избирался в мэры города в Приморском крае. Мэром не стал, зато следующие два года работал в администрации начальником отдела информатизации.

В то время меня заинтересовала тема организационных проблем в разработке ПО, и я стал искать различные онлайн-курсы. На Coursera меня привлек курс по дискретной оптимизации от Университета Мельбурна и еще один курс от Стэнфорда. Мне всегда было хорошо в России, у меня была интересная работа, хорошая зарплата, однако случился некий поворотный момент, когда я понял, что надо ехать учиться за границу. Отправной точкой стала лекция Роберта Сапольски, который читает в Стэнфорде курс на стыке биологии, генетики и психологии. Я внезапно осознал, что по уровню проблем, с которыми мы работаем локально в России, мы сильно отстали от западного мира. И в первую очередь отстал я сам: живу тем, что индустрия делала 10–15 лет назад. Надо наверстывать.

Тогда я начал искать возможности для получения западного образования и нашел программу по Software Engineering в университете Карнеги — Меллон, а на сайте «Хабрахабр» узнал о «Глобальном образовании». На этапе подачи документов я ожидал, что сейчас в лучших российских традициях нужно будет нырнуть с головой в бюрократию, но все вышло очень просто.

Надо сказать, что я не совсем типичный участник программы. Я попал в нее, когда мне было уже 33 года, и по сравнению с остальными ребятами чувствовал себя почти стариком. Меня впечатлило, какие люди идут в «Глобальное образование» и что они потом привозят в Россию. В каких-то сферах сильнее люди за рубежом, в каких-то — мы, и перемешивание потоков этих знаний благотворно влияет на всех.

Я бы в любом случае поехал учиться в США. Просто если бы я не получил грант, то выбрал бы какой-то более бюджетный вуз. Ведь даже немаленькой стипендии от «Глобального образования» не хватило на все затраты, связанные с моим обучением. Дело в том, что университет Карнеги — Меллон считается дорогим даже по американским меркам. Семестр в Стэнфорде стоит, кажется, около 14 с лишним тысяч долларов, в Карнеги — Меллон это 22 тысячи. Кроме того, жилье и все остальное. Еще одна особенность: если в Европе государство может оплатить часть учебы, то в США студенты сами оплачивают свое университетское образование от и до. И наконец, традиционно весь мир учится по два семестра в год. В Карнеги — Меллон обучение очень интенсивное и существует летний семестр. В итоге я выходил из положения с помощью собственных накоплений и поддержки будущего работодателя.

Важно подчеркнуть, что это супернерепрезентативная ситуация: гранта может не хватить в мизерном количестве случаев. Мне нужна была именно эта специфическая программа именно в этом вузе, потому что в Европе нет сильных институтов по интересующей меня проблематике. Так что я был готов к трудностям и сознательно на это шел.

Я считаю, что важно выбирать не вуз, а программу. Окончить Оксфорд не так уж сложно, но это не марка качества. Одна и та же программа в разных вузах может различаться по набору курсов. Выбор должен быть построен вокруг содержания программы и, возможно, преподавателей. Не нужно ориентироваться на грант, надо быть нацеленным на решение определенной проблемы.

Сейчас я работаю в Иннополисе, официально я ведущий аналитик отдела анализа образовательной деятельности, но слово «аналитик» вообще ни о чем не говорит, и еще меньше оно говорит о чем-то в Иннополисе. Университет растет взрывными темпами, и количество задач, которые приходится решать, растет вместе с ним: адаптация программ, перенесенных из CMU и Университета Амстердама, оптимизация и автоматизация учебного процесса, исследовательская деятельность, решение реальных технических проблем на производстве плюс работа с поступающими и тестами для абитуриентов. Наверное, это не все, но основное. Хотелось бы и дальше заниматься исследованием взаимодействия людей, изучать влияние информационных технологий на развитие общества.

Дарья Ханолайнен Дарья Ханолайнен, научный сотрудник Института психологии и образования Казанского федерального университета, преподаватель, автор научных статей, окончила Карельскую государственную педагогическую академию, аспирантуру Петрозаводского государственного университета и магистратуру Лондонского королевского колледжа

Мне всегда хотелось поучиться за границей, я долго учила английский и видела себя именно в области образования — например, на уровне управления. В англоязычных странах я нашла четыре вуза с управленческими программами.

Я поступила, поняла, сколько это будет стоить, а затем начала продумывать варианты финансирования. Тогда и нашла информацию о «Глобальном образовании», а кроме него рассматривала Chevening. На самом деле для тех, кто живет в России и хочет реализоваться в области образования, стипендий не так много. Для изучающих математику или физику вариантов больше. Кстати, год назад я получила место в университете в Лондоне, но мне не дали другую стипендию, и я была вынуждена отказаться: у меня не было таких денег.

Меня очень смутил штраф за неоконченную учебу, прописанный в условиях «Глобального образования»: это такая сумма, которую ты никогда в жизни не видел и вряд ли сможешь когда-нибудь заработать. Я даже позвонила и уточнила, были ли у них уже прецеденты, но мне ответили, что нет.

Мой совет подающим заявку на грант: сдавайте экзамен по языку заранее. Это лучше, чем делать все в последний момент и переживать за результаты. Многие тянут, потому что думают, что истечет срок действия сертификата. Но IELTS действителен два года, так что времени точно хватит.

Во время учебы я стала рассылать свои резюме в вузы, участвующие в программе «5–100». Наибольший интерес к моей кандидатуре проявил Казанский федеральный университет. Так после возвращения в Россию я вместе с мужем переехала из Петрозаводска в Казань, где ни разу до этого не была. Теперь я научный сотрудник Института психологии и образования, занимаюсь педагогическими исследованиями — например, изучаю отношение учителей к новым федеральным образовательным стандартам. Сейчас я могу реализовать исследования, которые хотела проводить еще во время учебы. Мне повезло с руководителем: он не зациклен на традициях, приветствует инициативу. Казанский федеральный университет старается привлекать людей с западным образованием, потому что видит, что они приезжают со свежими идеями и принимаются с каким-то рвением менять здесь все к лучшему. В целом здесь все на мировом уровне.

Наталия Смолина Наталия Смолина, научный сотрудник ФГБУ «Северо-Западный федеральный медицинский исследовательский центр им. В.А. Алмазова» в Санкт-Петербурге, окончила СПбГУ и Королевский Каролинский институт в Швеции

Наверное, многие ребята, которые уехали учиться за границу, прикладывали к этому много сил, проходили разные отборы, получали сертификаты. Я ничего этого не делала. Окончив магистратуру биофака СПбГУ, я немного поучилась в аспирантуре и подумала, что с наукой, наверное, пора заканчивать, собиралась уходить в другую область, не имеющую ничего общего с биологией. В тот момент меня пригласили на собеседование в новую лабораторию, открывшуюся в Центре Алмазова. Я познакомилась с научным руководителем, и она рассказала, что есть открытая позиция на совместный российско-шведский проект. Я решила попробовать.

На тот момент я еще не имела особого представления ни о Швеции, ни о Стокгольме, не знала о существовании Каролинского института. Оказалось, обучение ведется на английском: туда приезжают со всего мира. Язык внутри коллектива — тоже английский. Но здесь немного легче, чем в других вузах: языковой сертификат не нужен, достаточно устного собеседования с будущим шефом.

На момент подачи документов на «Глобальное образование» я уже находилась на четвертом году обучения. У тех, кто поступает на первый курс и сразу же подает заявку на грант, ситуация сложнее. Некоторые вузы готовы принять тебя, если ты покажешь, что у тебя есть деньги. А «Глобальное образование» дает тебе деньги, когда ты покажешь, что вуз тебя взял.

Во время оформления гранта самым непростым оказался бумажно-бюрократический вопрос. Было сложно получить справку об отсутствии судимости, которая готовится месяц, — столько же времени дается на всю подачу документов. Пришлось искать обходные пути, это было напряженно и нервно. Плюс этим тяжело заниматься из-за границы. Я была в тот момент в России, могла предоставить все оригиналы документов. Не представляю себе, как это делали ребята, которые уже поступили и уехали.

Грант состоит из двух частей. Первая идет на образование, если оно платное, а вторая — на сопутствующие расходы: еду, учебники, проезд, аренду жилья. Моя аспирантура в Швеции была бесплатной, и тем не менее «Глобальное образование» пришлось кстати. Шел пятый год моей учебы, у шефа закончились деньги, и грант позволил мне окончить аспирантуру. Иначе мне, скорее всего, пришлось бы доделывать все здесь.

Если бы я прожила все время учебы за границей, не возвращаясь домой, наверное, мне бы захотелось остаться там и, вполне вероятно, я бы даже не подавала на грант. За пять лет люди за рубежом ассимилируются, обзаводятся семьями и уже не видят смысла уезжать. Но я ездила туда-сюда, делала часть лабораторной работы в России, и возвращение для меня не было трагедией. Выполнить обязательное условие и отработать здесь три года мне было легко: у меня всегда было место работы в Петербурге, где меня ждали, Центр Алмазова входит в список потенциальных работодателей «Глобального образования». Наш центр очень наукоориентированный, поддерживает международное сотрудничество, и у нас применяются те же практики, что и в европейских лабораториях. Я все время учусь чему-то новому и не ощущаю никакой разницы в подходах: все, чему я научилась в Швеции, успешно использую здесь.

Кажется, сейчас ввели квоту, и всего 10% выпускников программы могут трудоустроиться в Москве или Санкт-Петербурге. Так что если у тебя заранее нет места работы, то это лотерея. Впрочем, думаю, стоит рассмотреть варианты в регионах — как возможность расширить свои границы, посмотреть страну и то, как работают люди в разных достойных местах: Томске, Новосибирске, Владивостоке.