«Век-волкодав»
Начало ХХ века принесло серьезные изменения в характер и масштабы российской научной эмиграции. Хотя начало столетия сулило перемены несколько иного толка: Первая мировая война заставила многих ученых осознать, что они не граждане не «мира», а вполне конкретных государств, интересы которых часто противоречат друг другу. И это касалось не только наших соотечественников. Наш сайт как-то рассказывал про Фрица Габер -лауреата Нобелевской премии по химии 1918 года за синтез аммиака. Но более он известен как создатель химического оружия. И в годы войны этот химик откровенно заявил: «В мирное время ученый принадлежит всему миру, но во время войны он принадлежит нации». Его публично поддержало еще около ста немецких ученых. Схожие взгляды демонстрировали представители научного сообщества и в других странах.
А затем наступил 1917 год. Революционные будни и начинавшаяся гражданская война стали для многих достаточным основанием, чтобы сменить страну проживания. Это было качественное изменение: до революции ученые, как правило, покидали Россию, поскольку им было проще работать в Европе или США. Теперь же ехали те, кто считал невозможным жить в «новой России».
Сначала они ехали на юг страны, куда не распространялась власть большевиков. Но по мере сокращения этих территорий, ученым приходилось покидать страну, как правило, навсегда (хотя многие первое время питали иллюзии, что вскоре большевистская диктатура эволюционирует в что-то более человекоподобное).
Многих из тех, кто не ушел вместе с остатками белых армий, новая власть сама организованно выслала из страны. Широко известна история «философского парохода», но на самом деле пароход был не один и вывозили они не только философов: там был создатель одного из первых численных методов решений дифференциальных уравнений, ректор МГУ Дмитрий Селиванов, разработчик паровых турбин Всеволод Ясинский, известнейший социолог прошлого века Питирим Сорокин…
«Русские крылья» Америки
На примере российских авиастроителей очень хорошо можно оценить масштаб интеллектуальных потерь страны в первое послереволюционное десятилетие.
Начнем с того, что к началу ХХ века авиационная отрасль в Российской империи была вполне себе на уровне. На протяжении многих лет в Императорской академии наук работал Николай Егорович Жуковский создавший научную базу для развития авиации: экономичные способы горизонтального полёта, вихревую теорию воздушного винта, методы определения подъёмной силы крыла аэроплана, математический аппарат для решения задач обтекания крыла и многое другое. Вокруг него образовался круг учеников, которые продолжили работу (многие – в вынужденной эмиграции). Все свои основные труды Жуковский написал и опубликовал до 1917 года.
А еще, с 1893 года в Москве активно работал дин из основоположников современной аэромеханики и аэродинамики Сергей Алексеевич Чаплыгин. В 1903 году он защищает в Московском университете докторскую диссертацию «О газовых струях». Эта работа положила начало новой отрасли механики — газовой динамике, которая затем сыграла огромную роль в развитии авиации. Спустя несколько лет он значительно доработал расчеты Жуковского по геометрии крыла. Результатами работы обоих русских ученых до сих пор пользуются авиаконструкторы всего мира.
Контр-адмирал Российского императорского флота Александр Федорович Можайский построил свой самолет за двадцать лет до первого полета братьев Райт. А всего через четыре года после их знаменитого полета, в 1907 году Игорь Сикорский сконструировал и поднял в воздух пассажирский самолет с четырьмя двигателями, имевший на борту бар и туалет.
Сикорского же обычно вспоминают первым, когда говорят о покинувших родину после революции авиаконструкторах. Но не Сикорским единым приросло американское авиастроение. Тут уместно вспомнить Бориса Корвин-Круковского (изобретателя гидросамолетов с герметичными дюралюминиевыми поплавками, конструкция которых стала классической и самой распространённой в мире), Александра Картвели (конструктора самолётов P-47 Thunderbolt, F-84 Thunderjet, F-84F Thunderstreak, F-105 Thunderchief и А-10 Thunderbolt II), Михаила Глухарева (автора концепции «летающее крыло», на которой основывались затем проекты бомбардировщиков B-2 Spirit и B-3 и др), его сына Евгения Глухарева (построившего ракету «Сатурн» вместе с фон Брауном), Константина Захарченко (создателя первого в мире вертолета с реактивным приводом несущего винта)…
И, конечно, никак нельзя обойти вниманием Александра Николаевича Прокофьева-Северского. Начинал он как пилот – летная школа в Гатчине, служба в армии. А затем началась Первая мировая, и в одном из боев в июле 1915 года тогда еще просто Прокофьев был тяжело ранен. Он выжил, но лишился ноги, а вместе с ней, казалось, рухнули и надежды продолжить карьеру военного летчика.
Но офицер не сдался, и, работая испытателем на авиастроительном заводе Щетинина, сумел продемонстрировать приехавшему на завод военному руководству, что и с деревянным протезом он вполне может управлять боевым самолетом. За самоуправство его сначала вовсе отстранили от работы, но затем история дошла до Николая II и тот, восхищенный упорством летчика дал ему разрешение вернуться в строй.
Он воевал до самой революции, а в 1917 году уже Временное правительство отправило его с дипломатической миссией в США. К моменту ее завершения в 1918 году Временного правительства уже не существовало, равно как и страны, которой он присягал служить. И Александр Прокофьев принял решение не возвращаться. В новой стране он стал известен как Александр Северский (это был сценический псевдоним его отца, который он взял в качестве второй части своей фамилии, а затем первая – Прокофьев – и вовсе затерялась).
В 1921 году он познакомился со многими высокопоставленными военными, включая генерала ВВС США Уильяма Митчелла, вошедшим в историю как «отец американских ВВС». Эти связи помогли основать свою фирму Seversky Aircraft Company, куда он пригласил другого известного инженера-эмигранта – уже упомянутого Александра Михайловича Картвели - на должность главного конструктора.
Вместе они построили целый ряд самолетов, но в основном экспериментального характера и потому в бизнесе большого успеха компания Северского не имела. Но зато Северский совершил ряд замечательных изобретений, продажа патентов на которые принесла ему существенный доход. В частности, он изобрел дозаправку в воздухе.
В целом же, вклад эмигрантов из России в развитие американской авиации был настолько масштабен, что это позволило некоторым историкам говорить, что у американских ВВС «русские крылья». Но не стоит винить этих блестящих конструкторов и одновременно офицеров в том, что они уехали – ведь у большинства было мало шансов пережить гражданскую войну. А что ждало тех, кому это удалось бы, видно на примере советских авиаконструкторов, которых в 1930-е массово стали сажать как «шпионов» и «вредителей».
Впрочем, те представители российской науки, кто не покинул страну в годы гражданской войны, сохранили возможность сделать это позже. Но об этом (как и о тех, кто возвращался) – в следующий раз.
Сергей Исаев
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии