Пару месяцев назад у меня произошла небольшая дискуссия с одним апологетом возобновляемой энергетики. Моим оппонентом оказался постоянный автор специализированного интернет-сайта, целиком посвященного данной тематике. Я высказал сомнение относительно экономической целесообразности гигантских ветропарков и огромных СЭС, за что и получил закономерный «отлуп» от своего продвинутого собеседника, связавшего свою жизнь с пропагандой тотального перехода на ВИЭ. По его глубокому убеждению, стратегия глобальной декарбонизации, которую сейчас наглядно демонстрируют развитые страны, отражает вполне закономерное развитие энергетической отрасли – как раз в том смысле, что отказ от ископаемого топлива и радикальный переход на ВИЭ напрямую вытекают из якобы очевидных экономических преимуществ новых энергетических систем. Поэтому, отметил мой оппонент, планомерное масштабирование объектов ветряной и солнечной генерации в ближайшей перспективе наглядно-де докажет очевидное превосходство ВИЭ перед традиционными энергоносителями. В этой связи, подчеркнул он, принципиальный отказ от угольных электростанций ничуть не является безумным решением западных политиков. Наоборот, здесь будто бы содержится здравый расчет, всецело обоснованный техническими специалистами.
Я уже давно обратил внимание, насколько трудно спорить с горячими апологетами чего бы то ни было. Когда я выдал своему оппоненту ссылки на результаты некоторых исследований, он тут же объявил их авторов в подлоге. Дескать, это «мутные персонажи», а значит, приличному человеку-де апеллировать к ним – дело недостойное. Нравственная девальвация оппонентов – это вообще весьма распространенный прием любых апологетов. Как в известной поговорке: у нас – «разведчики», у них – «шпионы». Вы выкладываете факты, а вам заявляют: мы в эти факты не верим. И тут же выкладывают свои факты, которые вы обязаны принять на веру безоговорочно. А если не приняли, то тогда вы однозначно – «консерватор-мракобес», «враг прогресса», а то и вовсе «идиот».
Я сделал это вступление как раз для того, чтобы не уподобляться апологетам. Мы ни в коей мере не выступаем против развития возобновляемой энергетики. Но мы пытаемся выявить реальный потенциал данного направления и наиболее целесообразные способы использования возобновляемых источников. Поэтому для нас какие-либо идеологические и политические мотивы воспринимаются как реальная угроза сбалансированным подходам при выстраивании технической политики. Принципиальный отказ западных политиков от угольной генерации, на наш взгляд, продиктован как раз идеологией. Безусловно, там маячат и интересы отдельных игроков энергетического рынка. Но это только усугубляет ситуацию, поскольку означает, что столь грандиозная трансформация энергетического сектора осуществляется без серьезного учета далеко идущих последствий.
Чтобы оценить дальновидность западных политиков, росчерком пера закрывающих традиционную энергетику, обратимся к их глобальному конкуренту в лице Китая. Спешат ли китайцы столь же стремительно сворачивать свою угольную генерацию? На этот вопрос однозначного ответа нет. Скорее, в китайском руководстве таких планов не прослеживается.
Совсем недавно на эту тему вышла любопытная заметка американского аналитика Дэвида Воджика. Название публикации говорит само за себя: «Китай гораздо больше любит уголь, чем ветер». Автор напоминает о гигантском промышленном рывке, совершенном этой страной, в результате чего она превратилась в «мировую фабрику». Безусловно, столь внушительный рост промышленности потребовал пропорционального развития энергетического сектора. Причем, важно подчеркнуть, что китайские товары стали дешевыми не только благодаря дешевому труду, но также благодаря относительно дешевой электроэнергии, производимой, в свою очередь, из дешевого угля, запасов которого в Китае предостаточно.
На сегодняшний день, указывает автор, Китай производит электрической энергии в два раза больше, чем ее производится в США. Причем более половины этой электроэнергии приходится именно на уголь (то есть больше, чем в США приходится на все источники, вместе взятые). Конечно, китайцы также уделяют внимание строительству ветряных электростанций, но им не придается такого значения, как это происходит на Западе. Во всяком случае ветрогенерация не находится в антагонизме с угольной генерацией.
И в этом, по мнению автора, есть серьезное экономическое преимущество Китая перед западными странами, поскольку выработка электричества из угля оказывается дешевле, чем выработка из ветра. Отсюда неизбежно следует вывод, что западные страны, наращивая мощность ветропарков и одновременно закрывая угольные электростанции, ухудшают условия для развития собственной промышленности, вынужденной использовать более дорогое электричество, нежели это имеет место в Китае.
Автор обращает внимание на то, что не так давно в США половина произведенной электроэнергии приходила на долю угля – примерно 2 тысячи ГВт-час. Нелепая, на его взгляд, война с углем сократила это количество чуть ли не в два раза. И это сокращение должно продолжиться впредь. Показательно, что с тех пор сократился и рост потребления электроэнергии, остановившись на отметке 4 тысячи ГВт-час. Возможно, это было связано с переносом энергоемких предприятий на территорию того же Китая. По словам автора, в США на промышленные нужды затрачивается только 25% электроэнергии, тогда как в Китае этот показатель достигает 70 процентов. Поэтому совсем не удивительно то, что Китай до сих пор остается «мировой фабрикой», производя продукцию, за которую выкладывают деньги американские потребители.
Как следует из текста, автор напрямую связывает промышленное доминирование Китая на глобальных рынках как раз с широким использованием дешевого угля в энергетике. На его взгляд, это совсем не случайное совпадение. Быстро развивающаяся китайская экономика серьезно завязана на угольную генерацию. Что касается ветрогенерации, то на ее долю в Китае приходится всего 5% в общем энергетическом балансе (на уголь, как мы сказали – больше половины). У ветроэнергетики есть один существенный изъян, который, возможно, объективно затрудняет развитие данного направления в этой стране. Работа ветрогенератоов – по понятным причинам – прерывиста, поскольку ветер дует непостоянно. Есть даже такое понятие, как коэффициент мощности – это отношение фактически выработанной за год энергии к тому, сколько бы ее могло быть выработано, если бы генератор работал постоянно (как это происходит в тепловых электростанциях). Так вот, применительно в территории США коэффициент мощности достигает 30-35 процентов. Для Китая данный показатель не превышает 20 процентов. Возникает вопрос: есть ли тогда у китайского руководства резон закрывать угольные мощности, заменяя их ветряными электростанциями? Скорее всего, такого резона нет, и в руководстве страны – это обстоятельство учитывают. Поэтому ветряки размещают там, где их работа экономически оправдана. То есть они совсем не рассматриваются в качестве замены угольным электростанциям. Отсюда следует, что все надежды на то, будто однажды Китай последует примеру западных стран и в угоду «зеленой» идеологии полностью откажется от угля – есть ни на чем не основанные мечты людей, свихнувшихся на «зеленой» тематике. Уголь – главный «хлеб» китайской экономики, основное условие дальнейшего сохранения промышленного процветания.
Таким образом, разрабатывая энергетическую стратегию, российское руководство может учитывать не только опыт западных стран, но также и опыт Китая. Тем более что наши физические условия серьезно ограничивают возможность тотального отказа от тепловой генерации, особенно если речь идет о Сибири. В наших суровых краях солнце и ветер никак не являются избыточным ресурсом, зато Сибирь богата запасами угля, о чем регулярно напоминают наши ученые. Поэтому вполне может статься, что вместо задач декарбонизации для нас куда актуальнее будет задача коренной модернизации угольной энергетики. И пока что у нас есть специалисты, способные развивать указанное направление.
Андрей Колосов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии