Начало «великой реконструкции»?

В середине марта европейские депутаты нанесли еще один удар по «путинской» России – они, наконец, достигли соглашения по вопросу снижения энергопотребления на 11,7 процентов к концу нынешнего десятилетия. Насчет «удара» по России – отнюдь не оговорка. Теперь подобные решения рассматриваются в Европе в контексте борьбы с нашей страной. Как откровенно заявил один депутат, ответственный за переговоры в парламенте, данное соглашение не только хорошо для климата, но также «плохо для Путина». Как мы уже неоднократно писали, с началом боевых действий на Украине европейская климатическая политика неизменно сопрягается с антироссийской («антипутинской») риторикой, поскольку российский лидер был объявлен «ответственным» за глобальное потепление.

Впрочем, антироссийские выпады, которыми сопровождаются разговоры о снижении энергопотребления, не должны сбивать нас с толку и отвлекать от сути происходящего. У меня есть опасение, что на фоне боевых действий многим из нас может показаться, будто европейцы (и не только они) переходят в режим жесткой экономии энергоресурсов исключительно в свете противостояния с Россией и отказа от российских углеводородов. На самом деле это далеко не так. Стремление к снижению энергопотребления в западных странах началось давным-давно. Конфликт с Россией только ускорил этот процесс, но не он его породил.

Первоначальный вариант упомянутого соглашения, предложенный Еврокомиссией еще в 2021 году, был менее «амбициозным» в том плане, что предполагал сокращение только на 9 процентов. События на Украине и последующий конфликт с Россией привели к повышению цифры до 13 процентов. Правда, это вызвало сильное недовольство со стороны правоконсервативных лидеров некоторых стран ЕС, которые сочли, что новые требования сильно ударят по благосостоянию отдельных категорий граждан. Упомянутые 11,7 процентов – компромиссная цифра, хотя и за нее пришлось серьезно побороться.

Отметим, что в Европе с этим решением связывают реконструкцию зданий, чей уровень энергоэффективности не соответствует современным стандартам. Считается, что на здания в странах ЕС приходится до 40% потребляемой энергии. Данный факт вызывал у европейских депутатов и чиновников серьезную озабоченность, поскольку подчеркивал высокую «зависимость от Путина». Именно поэтому снижение энергопотребления так сильно сопрягли с реконструкцией зданий (хотя признаётся, что здесь имеется множество вариантов действий).

Понятно, что дело не обошлось без лоббизма со стороны производителей эффективного утеплителя и крупных строительных компаний (например, Брук Райли – производитель минерального утеплителя Rockwool – был в числе экологических активистов). И в этой связи у кого-то из нас может возникнуть иллюзия, будто затеянная на Западе «великая реконструкция» имеет политические причины и является проблемой одних лишь европейцев, отрезавших себя от наших энергоносителей и теперь пустившихся во все тяжкие.

Еще раз подчеркну, что это не так, и проблема снижения энергопотребления имеет к нашей стране не меньшее отношение, чем в Европе. В первую очередь потому, что она тесно связана с вопросами повышения энергоэффективности, являясь важнейшей составляющей процесса технологической модернизации. Главным образом эта тема затрагивает сферу энергетики – как со стороны производителей энергии, так и со стороны потребителей. Еще не так давно указанные проблемы очень широко обсуждались и у нас, в том числе – учеными СО РАН. К сожалению, из-за военных действий они отошли на второй план. Мало того, в пылу обсуждения военной и геополитической обстановки начинает казаться, будто эти проблемы уже «рассосались» сами собой, либо они не требуют прежнего внимания со стороны государства. На самом же деле они никуда не делись, и отсутствие на этот счет внятной государственной политики только усугубляет положение и делает нас заложниками технологического отставания в принципиально важной сфере деятельности.

Возьмем, например, проблему модернизации генерирующих мощностей. Мы уже неоднократно писали о том, что в нашей стране нет по-настоящему современных угольных ТЭС, чего не скажешь о Германии, США и Китае. Специалисты Института теплофизики СО РАН вопиют о том не один год, предлагая соответствующие разработки и формулируя концепцию развития отечественной угольной генерации. Были надежды, что государственные органы обратят на проблему серьезное внимание и примут необходимую программу. Но, как видим, в связи с известными событиями повестка серьезно поменялась.

Однако вопрос о модернизации российских ТЭС никуда не денется. Точно так же никуда не денется и вопрос снижения тепловых потерь, которые до сих пор (по официальным данным) находятся на уровне 40 процентов. Надо понимать, что модернизация генерирующих мощностей, реконструкция энергетической инфраструктуры и повышение энергоэффективности зданий составляют единый клубок проблем, от решения которых зависит конечная стоимость энергии (что прекрасно осознают в той же Европе). Последний фактор имеет, в свою очередь, принципиальное значение для экономического развития (включая развитие отечественной промышленности), что в конечном итоге будет влиять на конкурентоспособность нашей страны.

Еще раз напомню, что до последнего времени эти вопросы обсуждались регулярно. И были определенные подвижки в практическом плане. Сейчас всё внимание поглотило наше противостояние с Западом, и кто-то уже предвкушает победу над супостатом. Мы выстраиваем теперь новые геополитические союзы, привлекая на свою сторону набирающий силу Китай. Но почему-то при этом слишком мало разговоров о том, как будет выстраиваться наша мирная жизнь после предвкушаемой победы. В каком положении мы окажемся, когда наш южный сосед докажет всему миру свои неоспоримые лидерские позиции перед лицом США и Европы?

В том же Китае не пренебрегают вопросами модернизации энергетических мощностей. Мы отмечаем, как у нас на глазах старые угольные электростанции в этой стране заменяются на новые, более современные. Китайское руководство весьма серьезно, почти по-европейски, относится к вопросам энергоэффективности, несмотря на то, что Китай является одним из крупнейших производителей угля.

В свете сказанного весьма неоднозначно воспринимаются восторги по поводу того, что Россия, порвав отношения с Европой, удачно перенаправляет потоки своих энергоресурсов на юг – в тот же Китай или в Индию. Несомненно, здесь есть успех, но только на тактическом отрезке. В стратегическом плане мы можем попасть в очередную ловушку, выстраивая свою экономику под продажу энергоресурсов и полагаясь, как и раньше, на покупные технологии (заново воспроизводя подходы «эффективных менеджеров» к экономике). И вряд ли геополитическое лидерство Китая создаст условия для нашего небывалого экономического процветания, учитывая хотя бы то обстоятельство, что китайское руководство не склонно к «братским симпатиям» и выстраивает свою политику на куда более жестком прагматизме, чем это делали наши недавние западные партнеры.

Таким образом, исход геополитического конфликта никак не снимает с нас тех задач, что активно обсуждались до его начала. И если кто-то думает, будто наше будущее зависит теперь только от того, насколько успешно мы «нагнем» Запад в содружестве с новыми союзниками, тот сильно ошибается. А это значит, что нашим ученым и экспертам необходимо вновь вернуться к прежней повестке, невзирая на внешнеполитическую обстановку и отвлечение общественного внимания от «прозаических» вопросов. Тема энергоэффективности не утратит свое актуальности даже в условиях боевых действий. Более того, как показывает упомянутый европейский опыт, актуальность данной темы при ухудшении условий жизни только возрастает. И россиян это касается не меньше, чем тех же европейцев. А может, даже еще больше (особенно – жителей Сибири).

Олег Носков