«Сказка - ложь, да в ней намек…». Как бы мы ни относились к идее эволюции, она в скрытой форме доносит до нас моральные убеждения первых европейских буржуа, бросивших вызов феодальным устоям. Противопоставление нового либерального уклада старому, традиционному превратилось в характерную сюжетную композицию, которая отчетливо просматривается во всех современных популярных изложениях эволюционной доктрины.
В многочисленных описаниях геологических эпох рефреном звучит один и тот же сюжет о противостоянии между небольшими, но подвижными «прогрессивными» формами и «тупиковыми» громоздкими и малоподвижными существами. Так, например, в силурийских морях якобы господствовали гигантские ракоскорпионы - враги только что народившихся рыбообразных. Но как бы ни ужасен был древний хищник, по признанию эволюционистов, он был обречен на вымирание - в отличие от своих более динамичных жертв из числа позвоночных. Последние уже дали начало современным формам. Аналогичным образом в более поздних периодах хрящевые рыбы уступили пальму первенства костным, опять же ввиду своей неповоротливости. Тот же механизм переносится и на следующие эпохи.
Сильнее всего впечатляют описания мезозоя. Именно в эту эпоху, как принято считать, господствовали гигантские ящеры - динозавры. Крушение их господства до сих пор озадачивает современных палеонтологов. Однако почти все они сходятся во мнении, что динозавры оказались «тупиковой ветвью» эволюции. Иначе говоря, уже своим неуклюжим строением они были обречены на вымирание - чтобы уступить место более «прогрессивным» млекопитающим, выжившим и одержавшим верх благодаря всё той же активности.
В популярной литературе, особенно англоязычной, динозавров однозначно определяют как великую «неудачу природы». Авторы обычно не скупятся на эпитеты, описывая облик и образ жизни этих загадочных существ. Прежде всего, обращается внимание на громоздкость и неуклюжесть «ужасных ящеров».
При этом часто подчеркивается, сколь незначительным был объем мозга у этих гигантов. А это уже рассматривается как существенный минус, поскольку эволюционный процесс, по абсолютному признанию, напрямую связан с развитием и усложнением умственной организации. «Тупиковость» динозавров будто бы в том и заключалась, что они более полагались на свою мускульную силу, нежели на работу своих мозгов. Обычно они изображаются как существа туповатые, но при этом невероятно сильные и вдобавок ко всему агрессивные. Бои между динозаврами описываются так, будто палеонтологи сами были очевидцами этих событий. Прожорливость и воинственность - вот, пожалуй, самые распространенные моральные характеристики, приписываемые знаменитым гигантам.
В итоге мезозойская эра предстает перед глазами доверчивого читателя как эпоха торжества грубой силы и полного бесправия, в которой все «прогрессивное» должно было вести чуть ли не подпольное существование. На такое экологическое «подполье» как раз и были обречены первые млекопитающие. Однако в отличие от туповатых динозавров, - торжественно заявляют авторы популярных книжек, - млекопитающие обладали более совершенным мозгом и, соответственно, вели себя во много раз активнее. Это якобы дало возможность невзрачным существам выжить в непростых условиях и, в конце концов, победно распространиться по всей планете.
В кайнозое механизм отбора действует в том же направлении: мускулистые гиганты постепенно вымирают, уступая господство потомкам более проворных конкурентов, породивших самое разумное существо - человека. Становление последнего осуществляется в схожих условиях борьбы за существование. Первый человек, превозмогая все объективные препятствия, целеустремленно отвоевывает жизненное пространство у «тупиковых» существ, на которых переносятся главные атрибуты динозавров - прожорливость и агрессивность. В свою очередь, в человеческом сообществе наблюдается схожая картина: мускулистые, но примитивные в умственном отношении неандертальцы уступают место более подвижному и разумному кроманьонцу.
Нетрудно заметить, что популярная геологическая история в ее откровенно оценочном варианте есть калька с человеческой истории, когда на природу проецируются декларируемые законы социальной жизни. Основные эпохи «до человека» в точности соответствуют основным этапам европейской истории. Историю человека принято делить на Древний мир, Средневековье и Новое время. Точно так же была разделена жизнь «до человека» - на Палеозой («древняя жизнь»), Мезозой («средняя жизнь») и Кайнозой («новая жизнь»). Кроме того, нам нетрудно распознать в пресловутых «тупиковых формах» аллюзию на традиционное общество.
Особенно характерны, как мы сказали, описания мезозойской эры, вызывающие ассоциации с европейским средневековьем. Огромные кровожадные динозавры предстают прямо как аллегория военной аристократии. Более подвижные и умственно полноценные млекопитающие - это уже аллюзия на нарождающийся класс буржуа. Апогей их развития - господство человека, ассоциируемое с современной эпохой, где прочно утвердились идеалы буржуазной этики.
Этическая составляющая эволюционизма хорошо объясняет наиболее характерные моменты этой доктрины. Эволюционизм явился своеобразной манифестацией буржуазной духовности, скептически и резко отрицательно настроенной в отношении типичных ценностей традиционного общества. Характерное для нового класса мироощущение не могло не сказаться на определенных предпочтениях, даже применительно к выбору научной теории. Ставка на медленное, постепенное и непрерывное развитие как нельзя лучше подчеркивает вкус представителей новой социальной формации. Именно в нем мы можем усмотреть решающий фактор, приведший к отказу от теории катастроф, былой соперницы эволюционизма.
Еще автор знаменитых некогда книг по «Естественной истории» и идейный вдохновитель теоретиков эволюционизма Жорж Луи Бюффон заявлял, что в развитии живых существ главную роль играет активность, склонность к подвижной, деятельной жизни. Иначе говоря, будущее, с точки зрения Бюффона и его сторонников - за деятельными, предприимчивыми, инициативными. Таковыми в то время были представители все более крепнущего класса буржуа. Бюффон, таким образом, достаточно емко отразил нравственную атмосферу своего времени, когда, действительно, благодаря предприимчивости и инициативе человек незнатного происхождения мог занять вполне солидное положение в обществе, перешагнув через традиционные сословные перегородки.
Недаром Ламарк, вслед за Бюффоном, наделил своих воображаемых животных добродетелями людей нового типа. Вымышленные им звери и птицы, подобно новоявленным европейским буржуа, упорно следуют к «пределам развития». Они приспосабливаются к новым условиям, вырабатывают полезные привычки, «упражняют» органы. В этом - залог их процветания. «Развивающиеся» животные Ламарка очень похожи на метафорическое изображение новых социальных сил, их скрытая апология.
Нет ничего удивительного в том, что эволюционизм одержал оглушительную победу в Англии - в стране, которая наиболее решительно встала на путь модернизации, заметно обгоняя в материально-техническом отношении те государства, что привычно сохраняли традиционный уклад. Соответственно, именно англичане охотнее всего распространяли те нравственные идеалы, что оправдывали новый образ жизни и новое отношение к действительности. Как подчеркивал еще Николай Данилевский, теория Дарвина «есть учение чисто английское, включающее в себя не только все особенности направления английского ума, но и все свойства английского духа».
Теория Дарвина имеет поразительные параллели с литературными произведениями знаменитых английских писателей. Самый яркий пример - известная во всем мире сказка Киплинга «Книга джунглей» о «человеческом детеныше» Маугли. Ее также с полным правом можно назвать «философской сказкой», имеющей чисто английские корни. Маугли, пожалуй, - это идеальный образец пресловутого self-made man. Он ведет в джунглях самую настоящую борьбу за выживание и благодаря наличию у него многих очень «полезных признаков» не только с успехом подавляет своих конкурентов, но и становится безусловным лидером.
Чтобы понять психологию англичан, нужно принять во внимание особенности английской педагогики. Как известно, в Англии практиковалось обучение подростков в загородных частных школах. Поэтому каждому подростку рано или поздно приходилось покинуть родительский дом и отправиться в незнакомое место, где его обязательно ожидали тяжкие испытания. Достаточно почитать Диккенса, чтобы составить представление о характере этих испытаний. С одной стороны - неприкрытое самодурство учителя-садиста и его подручных, с другой - напряженная атмосфера во взаимоотношениях самих учеников. Практически любой персонаж из романов Диккенса мог бы найти свой точный аналог в сказке Киплинга. Сюжетная линия «Дэвида Копперфильда» или «Оливера Твиста» четко совпадает с сюжетной линией сказки Киплинга - о том, как брошенный родителями мальчик ведет борьбу за выживание в очень суровых и непростых условиях.
Основное внимание в английских школах того времени уделяли закалке характера. В ученике больше всего ценились такие качества, как инициативность, целеустремленность, способность быть лидером. Как раз эти качества гарантировали молодому человеку достойное место под солнцем, поскольку были главными слагаемыми успеха в достижении практических целей. По таким критериям отбирались наилучшие, способные олицетворять облик всей английской нации.
Поэтому в молодых людях, прежде всего в элитарных учебных заведениях, с самого начала старались стимулировать инициативность и стремление к лидерству, закрепляя тем самым необходимые «полезные признаки». Таким образом, дарвинский «Естественный отбор» вполне можно трактовать как аллюзию на методы английской педагогики. Именно в английской социальной среде приспособление тесно ассоциировалось с прогрессивным развитием.
По сути, дарвинизм обосновывал беспощадную борьбу с прошлым и развязывал руки «новым людям». Судя по всему, именно это обстоятельство сделало теорию Дарвина столь популярной даже среди тех, кто был далек не только от биологии, но и от науки вообще.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии