Интервью с директором Института геологии и минералогии СО РАН имени В.С. Соболева, академиком Николаем Похиленко.
- Николай Петрович, недавно президент Владимир Путин в своем очередном послании Федеральному Собранию объявил XXI век веком освоения Сибири и Дальнего Востока Помимо прочего в его выступлении прозвучало упоминание о добыче редкоземельных металлов, необходимых для высокотехнологичной промышленности. Лично Вы говорите об этом не первый год. Можно ли теперь сказать о том, что к вашим словам, наконец-то, прислушались на самом верху?
Похоже на то, что нас, и не только нас, услышали. В декабре 2012 года Владимир Владимирович подписал государственную программу о развитии промышленности и повышении ее конкурентоспособности. Речь идет о переводе нашей промышленности на шестой технологический уклад. Ему соответствуют очень высокие технологии. Сейчас мы в основном находимся только на четвертом укладе, и нам предстоит «перескочить» через пятый уклад.
Так вот, в новом укладе – из более чем тридцати критических технологий – семнадцать просто немыслимы без вот этих редких и редкоземельных металлов. Здесь используется, так сказать, целый набор редкоземельных элементов. А эти технологии касаются в том числе и оборонной промышленности. Они нужны, например, при производстве современных самолетов, ракетной техники и многого другого. И без редкоземельных металлов там совсем никак.
Сейчас наша промышленность использует их не так уж много. В основном, мы закупаем редкоземельные металлы за рубежом. Однако я еще с 2006 года обращался в профильные ведомства с тем, чтобы они подняли эту проблему. Я пытался привлечь внимание Роснедр РФ к Томторскому месторождению, которое находится в Якутии . В планетарном масштабе оно уникально! Мне тогда отвечали, что смысла в этом нет, поскольку потребности нашей промышленности в таком сырье крайне незначительны. А на несколько десятков миллиардов рублей, необходимых для освоения, можно, дескать, и так закупить всё то, что нужно. Причем, освоение месторождения требует «длинных» денег, с длительным сроком окупаемости вложений. И если у нас спрос небольшой, то кто на это пойдет?
Тем не менее, работу мы продолжали, поскольку понимали, что современные технологии без этого сырья немыслимы. Проблема в том, что Россия сейчас по этим видам сырья не имеет ни добывающей, ни перерабатывающей промышленности. Советский Союз был на третьем месте по производству такой продукции. У нас были три комбината, но все они были расположены в союзных республиках – Киргизии, Казахстане и Эстонии. Теперь эти предприятия контролируются китайским, японским и американским бизнесом. У нас же пока ничего нет. Поэтому мы долго работали по этой теме, где только можно привлекали внимание к данной проблеме. Писали всевозможные записки по разным каналам, заявляли о необходимости начать срочное и опережающее развитие указанного направления.
Свои потребности в редких и редкоземельных металлах наша страна решала в основном за счет поставок из Китая и Бразилии.
И тут наш восточный сосед однажды преподнес нам сюрприз. Это так называемый «китайский реверанс». В 2010 году Китай объявил, что теперь он не будет продавать редкоземельные металлы в виде сырья, а только в виде конечных изделий с высокой добавленной стоимостью.
Типа, зачем вам, россияне, этим заниматься? Продавайте нам нефть и газ, а на вырученные деньги покупайте готовую продукцию. Тем самым мы попадаем в зависимость от этой страны, от настроений китайского руководства. Это, на мой взгляд, как раз и повлияло на то, что нас наконец-то услышали в правительстве. Где-то за год до принятия упомянутой программы мы посылали несколько записок в правительство, а также в администрацию президента. В сжатом варианте были изложены наши варианты решения этой проблемы. И многие позиции, которые мы отстаивали, вошли в эту программу. И теперь мы продолжаем работать в этом направлении.
- В чем заключается эта работа?
Ряд институтов Сибирского отделения РАН занимается изучением самого месторождения и созданием технологического регламента переработки этих довольно сложных комплексных руд. У нас есть коллеги в Красноярске – Институт химии и химических технологий СО РАН. Там есть группа технологов, которая дала два варианта технологического регламента переработки этих руд. На площадке Красноярского горнохимического комбината уже ведутся опытные работы. Там сейчас есть установка, на которой можно проводить полупромышленные испытания – до тысячи тонн руды в год. Это уже далеко не лабораторные объемы.
И я уверен, что это дело пойдет. Скорее всего, конкретно этим направлением будет заниматься госкорпорация «Ростехнологии». Сейчас создана компания, с руководством которой мы уже договорились о принципах и направлениях совместной работы. В январе-феврале они сюда еще раз приедут, и мы обговорим все детально. Возможно, будет создано совместное предприятие, в задачу которого войдет научное, методическое, технологическое сопровождение. Также к этому делу подключаются наши экономисты, потому что это новое для нашей добывающей и перерабатывающей промышленности направление. Нужно серьезно посчитать все риски, все варианты, все этапы разработки.
- Новосибирские предприятия будут участвовать в этом проекте?
Есть, кстати, возможности для привлечения к этому делу нашего Новосибирского завода химических концентратов. И они, похоже, готовы с удовольствием за это дело взяться. Речь идет о конечной переработке добываемого сырья. У них есть достаточно хорошая материальная база, у них есть высококвалифицированные специалисты. Организация такого производства возможна на этом предприятии за три года и требует вложений примерно в 500 миллионов рублей. Это один из вариантов.
Второй вариант, который, в принципе, может в комплексе работать с первым, это подключить сюда завод редких металлов, базирующийся в Кольцово. Они также готовы принять участие в этом проекте.
Лично мне очень бы хотелось, чтобы площадки по получению конечной чистой продукции были на территории нашей области. Потому что у нас есть кадры, у нас есть оборудование, есть опыт. И в принципе, это чистое производство. И очень хорошее производство!
Например, у завода химических концентратов есть опыт получения и очистки скандия – получения сверхчистого скандия. Приведу по этому поводу интересные цифры. Так, если скандий будет чистотой 99,5%, он будет стоить 500 долларов за килограмм. Если его чистота 99,9% – он стоит уже 1,5 тысячи долларов за килограмм. А вот если 99,999% – то он стоит уже пять тысяч долларов за килограмм!
- Сколько лет примерно понадобится, чтобы запустить такое производство здесь, в Новосибирске?
Если начать сейчас, то производство, по упомянутым выше оценкам наших коллег, можно будет запустить уже через три года. Как раз по этому поводу мы и ведем переговоры с нашими коллегами из Москвы. Сибирское отделение уже полностью включилось в проект. Причем, не только на уровне изучения месторождения и создания технологических регламентов, но еще и на уровне экономических расчетов и оценок. Мы обсуждаем эти вопросы практически еженедельно, каждую субботу, у меня в кабинете. Постоянно ведем мониторинг этой ситуации. То есть находимся в реальной и непрерывной работе, достаточно жестко спланированной.
Весь НИОКР, конечно же, будет осуществляться за государственный счет, и финансовые гарантии здесь уже подтверждены. Что касается самой организации производства, то она будет опираться на государственно-частное партнерство, с определенными налоговыми послаблениями для частных партнеров.
В общем, работа, в принципе, уже началась.
Интервью записал Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии