Мистический Ньютон

Английскому поэту Александру Поупу приписывают такую пафосную эпитафию в честь великого ученого:

Был мир кромешной тьмой окутан,

И в тайны естества наш взор не проникал.

Но Бог сказал: «Да будет Ньютон!»,

И свет над миром воссиял.

В самом деле, Ньютон в глазах англичан стал легендарной личностью, почти обожествленной. В XVIII столетии, уже после своей кончины, он был объявлен «новым Моисеем», которому Всевышний якобы явил свои законы мироздания. Впоследствии Ньютон стал одним из символов научной революции. Его математический метод сочли универсальным методом, пытаясь применить его ко многим научным дисциплинам. И до сих пор, произнося слово «наука», мы имеем в виду именно ту науку, создание которой связано с именем Ньютона.

В нашей стране долгие годы – начиная с советских времен – личность великого ученого трактовалась исключительно в духе научного атеизма. Считалось, что наука в принципе несовместима с религиозным мировоззрением, из чего автоматически делался вывод о том, что великий ученый просто «обязан» быть материалистом. Если и не открыто (из-за засилья клерикалов) то уж во всяком случае, тайно.

Если говорить о личности Ньютона, то у него, действительно, была своего рода теневая сторона. Точнее, у него были увлечения, которые долгое время особо не афишировались. Широкой общественности об этом стало известно только после того, как были обнародованы его архивы. Произошло это не сразу, но тем удивительнее оказался для публики круг интересов великого ученого. Правда, вопреки ожиданиям убежденных атеистов, корифей науки предстал отнюдь не материалистом, а большим поклонником алхимии и теологии.

Примечательно, что теологические и алхимические тексты Ньютона никогда не были секретом, однако долгое время они никого серьезно не интересовали. Хотя, судя по аукциону 1936 года, на котором был выставлен его архив, он уделял этим темам немалое внимание. Так, в коллекции было более 120 рукописей по алхимии и 44 манускрипта по теологии.

В глазах человека, воспитанного на идеалах Просвещения, такие увлечения воспринимались не иначе как «чудачество», никак будто бы не связанное с основным направлением деятельности ученого. Именно по этой причине указанные рукописи после его смерти были признаны непригодными к публикации. Ньютон в данном случае откровенно «рвал» просветительские шаблоны. Кстати, в книжках, посвященных его биографии, можно встретить утверждение, будто на склоне лет великий ученый, мягко говоря, слегка лишился рассудка. То есть, впал в старческий маразм. Отсюда, будто бы, такое пристрастие к алхимии и теологии (очень «находчивое» объяснение, надо сказать).

По правде говоря, Ньютон не особо-то и скрывал свои религиозные убеждения и нигде не заявлял себя в качестве материалиста. Собственно, в его эпоху в том не было никакой надобности, поскольку и остальные корифеи науки Нового времени тесно связывали свое познание природы с верой в Бога. Например, Иоганн Кеплер утверждал, что, раскрывая разумом «геометрию творения», ученый повторяет вслед за Богом Его мысли. Ньютон выражался не менее откровенно. Упорядоченность Солнечной системы, считал он, предполагает «совет и власть разумного и могущественного существа».

Ньютон полагал, что суверенная воля Бога определяет главные свойства материи. Ньютоновская сила гравитации, которую мы привыкли рассматривать как внутренний источник движения, в оригинале напрямую увязывалась с силой Творца. В его понимании Бог сам обеспечил гравитационные эффекты и сделал так, что тела движутся по закону тяготения напрямую, без участия каких-либо опосредующих физических причин. Важные черты Солнечной системы, считал ученый, «не могли быть производным от чего-то другого, нежели от Мудрости и Разумения могущественного присноживущего Деятеля (Agent), Каковой присутствует во всех местах и вполне способен по Своей могучей воле двигать тела».

Принято считать, что апелляция к Богу выступает у него в качестве некоего «довеска» к научной теории. Своего рода дань тому стилю изложения мыслей, который господствовал в тогдашней клерикальной среде (напомним, что Ньютон делал карьеру в Кембридже – насквозь в ту пору пропитанном клерикальным духом).  Однако это слишком поверхностное суждение, призванное «осовременнить» Ньютона в наших глазах. Судя по его теологическим трудам, интерес ученого к божественной деятельности в мире напрямую подпитывался тщательным изучением Священного Писания. Изучая историю древних царств, он пришел к выводу о том, что библейские пророчества исполнились. И этот факт, по его мнению, является несомненным свидетельством божественного вмешательства в дела мира.

Нельзя сказать, конечно, что Ньютон по своим убеждениям был христианским ортодоксом. В частности, он очень неприязненно относился к католицизму. И в плане догматов также имел определенные расхождения с англиканской церковью (например, он не считал Христа единосущным Отцу, что граничило с опасной ересью). Тем не менее, его богословские утверждения в определенной мере проецируются и на физическую теорию. Ньютон считал, что пространство связано с непосредственным присутствием всевидящего Бога. Пространство не существует само по себе, без Всевышнего, но только благодаря божественной вездесущности. «Бог пребывал повсюду с начала времен» - утверждает ученый. В Боге же, считает он, «содержатся и обладают движением все вещи». Для подтверждения своих мыслей Ньютон ссылался на соответствующие места из Священного Писания, в  частности, на речь апостола Павла в «Деяниях Святых Апостолов». Но самым поразительным моментом является то, что заявленная им связь пространства с повсеместным присутствием Бога выступила в качестве теологического обоснования идеи о всеобщем характере обратно-квадратичного закона гравитации!  Именно религиозные представления Ньютона стали причиной такой убежденности.

Некоторые исследователи считают, что новая «философия природы» развивалась именно вокруг подобных религиозно-мистических соображений, а вовсе не вокруг чисто технических вопросов математического метода. Неудивительно, что среди первых последователей Ньютона были церковные деятели, которые активно пропагандировали ньютоновскую версию картины мира для продвижения своих чисто богословских и политических программ. Например, епископ Ричард Бентли пытался в переписке с Ньютоном выяснить, как можно использовать «натуральную философию» для поддержки христианской религии против «известных всем неверных». В своих ответах Ньютон обращал внимание на то, что когда он писал трактаты о своей системе, он «взирал на эти принципы как на то, что заставляет людей задуматься и поверить в Бога». По его словам, в задачи «натуральной философии» входит «судить о Боге по видимости вещей». По большому счету, ученый – это своего рода «жрец природы», толкующий Книгу Творения.

Интересно, что зарубежные оппоненты Ньютона (Лейбниц, Гюйгенс), критикуя общий замысел его основной работы, указывали на то, будто он написал книгу по математике, замаскировав математические задачи под философские проблемы.

В первую очередь их не устраивало отсутствие физического объяснения гравитации. Лейбниц набрасывался на метафизические и богословские предпосылки ньютоновской системы, объявляя их ложными. Так, гравитацию он называл «вечной загадкой», уводящей от действительных целей философии. Столь же порочными он считал идеи об абсолютном пространстве и абсолютном времени. Заметим, что, по Ньютону, совершенство Солнечной системы постоянно сбивается взаимной гравитационной тягой планет, что в конечном итоге должно привести к хаосу. Однако Ньютон легко разрешал указанную проблему, ссылаясь на регулярное вмешательство Бога, способного восстановить порядок. Иначе говоря, Бог, по Ньютону, регулярно «ремонтирует» свое творение. Однако Лейбница не устраивали подобные теологические аргументы, поскольку он не мог согласиться со столь «несовершенным» (как ему казалось) миром.

После смерти Ньютона интерес к его богословским взглядам стал резко ослабевать. На первый план были выдвинуты чисто естественнонаучные аспекты его работы, без всякой связи с их религиозными истоками. В итоге Ньютон-богослов фактически не сохранился в памяти последующих поколений. В памяти остался Ньютон-математик, создатель так называемой механистической картины мира. И это несмотря на то, что сам он неоднократно протестовал против попыток объяснить всё на свете через механику. На его взгляд, механицизм не может распространяться на явления магнетизма, электричества и феноменов жизни. При этом он прекрасно осознавал, что за видимыми явлениями находятся «невидимые субстанции», недоступные чувственному восприятию и математическому отображению в уме. Иначе говоря, Ньютон прекрасно осознавал границы научного познания, за пределами которых начинается область Неведомого.

Олег Носков