Кто заказчик?

Кажется, что эта тема будет у нас звучать вечно. Помню, еще семь лет назад «сакраментальный» вопрос: «Кто заказчик?» был поставлен учеными на одном из «круглых столов» в пресс-центре ТАСС-Новосибирск. Недавно он прозвучал вновь на дискуссионной площадке, организованной в рамках прошедшего в Новосибирске 16-17 февраля форума «Кооперация науки и производства». Конечно, за последние годы в стране много что поменялось. Но осталось главное: не до конца понятная роль государства в реализации планов по стимулированию инновационного развития экономики. С высоких трибун постоянно раздаются фразы о нашем уникальном научном и производственном потенциале. В то же время и ученые, и производственники, и государственные деятели постоянно выражают недоумение, пытаясь понять, почему же этот потенциал до сих пор не используется, что называется, на полную катушку. Время идет, а окончательного ответа мы так и не получили. 

Как выяснилось в ходе дискуссии, проблема не описывается простой формулой и включает такие факторы, о существовании которых мало кто догадывается. «Мы с налоговой, с государством, живем на разных планетах», - откровенно заявила одна из участниц. Казалось бы, причем здесь налоговые службы? Какое отношение они вообще имеют к проблеме внедрения передовых разработок? Но, как ни странно, звучные декларации руководителей страны, призывающих нас становиться на рельсы инновационного развития, плохо согласуются с работой «нижних» звеньев государственного управления. Речь как раз идет о налоговых органах, у которых свое особое отношение к предпринимательской деятельности. И их оценка взаимодействия предпринимателей с научными организациями осуществляется исключительно с ведомственных, а не с общегосударственных позиций. Образно говоря, маленькое «удельное княжество» решает свою локальную задачу, никак не сообразуясь с возвышенными пожеланиями «государя».

Дело в том, разъясняют участники дискуссии, что компаниям, финансирующим НИОКР, на вполне законных основаниях полагаются налоговые льготы. Вроде бы, так и должно быть. Но вот как раз по этому пункту и возникает противоречие между теми, кто озабочен текущими интересами казны, и теми, кто «заглядывает вдаль». Для налоговых органов принципиально важно увеличивать сборы с хозяйствующих субъектов. Поэтому всякие там инноваторы не находят в их глазах понимания, ибо им полагается (по закону) возврат части налогов. Теперь вы понимаете, как их новаторские инициативы выглядят в глазах усердного и въедливого налоговика. А ведь затраты на НИОКР могут осуществляться годами. Соответственно, из года в год указанное недопонимание только растет. Да и как доказать налоговикам, что вы в самом деле тратитесь на науку, а не пускаете пыль в глаза? В общем, нервотрепка обеспечена обеим сторонам.

Возникает парадокс: обе стороны конфликта как будто работают на интересы государства, но реализуют их по-разному. При этом у налоговиков аргументов в защиту своей позиции куда больше, чем у предпринимателей, решивших взяться за внедрение инновационных разработок. Ведь пополнение казны – задача текущего момента. Это необходимо осуществлять здесь и сейчас. От состояния государственного бюджета зависит реализация социальных программ, в том числе и тех программ, которые связаны с поддержкой… научных организаций. Сбор налога – это синица в руке. А вот НИОКР – это как журавль в небе. Получим мы от таких затрат материальную отдачу или не получим ничего – никто гарантировать не может. Здесь всегда есть риски, и спорить о том бессмысленно. Получается, что налоговые льготы для инноваторов – некая привилегия, за которую кто-то должен в итоге расплатиться (в случае неудачи, разумеется). И потому налоговик всегда будет в своем праве – невзирая на возвышенные декларации высших руководителей. Он с чистой совестью попытается максимально «раскрутить» компанию, стараясь превратить ее в «дойную корову» во имя государства, и в таких условиях не так-то просто объяснить ему, что какие-то там трубочки, винтики и гайки имеют прямое отношение к некой перспективной разработке. Не докажете свою правоту – и не видать вам налоговых льгот как своих ушей.

В общем, вырисовывается знакомая картина, когда декларации первых лиц плохо стыкуются с реалиями нашей прозаической повседневности. Вспомним, как в Советском Союзе государство декларировало трезвый образ жизни для своих граждан, но при этом другой рукой пополняло казну за счет «пьяных» денег, получаемых от продажи водки и бормотухи. Как ни странно, но в случае с внедрением инновационных разработок мы усматриваем что-то похожее. С одной стороны, государство как будто поощряет предпринимателей браться за внедрение инноваций, но при этом руками налоговиков вставляет им палки в колеса. Текущий интерес вступает в противоречие с долгосрочными планами. И это весьма прискорбно.

Указанное противоречие, конечно же, не исчерпывает всей полноты картины. Однако оно весьма показательно, поскольку хорошо иллюстрирует царящую сейчас правовую неразбериху, для которой как никогда подходит крыловская басня про лебедя, рака и щуку. Как справедливо заметил один из участников дискуссии: «Наш премьер-министр не дорабатывает». Упрек в адрес правительства здесь вполне справедлив. И проблема не только в том, что налоговики не могут согласовать позиции с инноваторами. Проблема выглядит куда серьезнее – речь идет о противоречиях в самой государственной политике.

Судите сами. Как заметил директор Центра смарт-технологий НГУ Игорь Болдырев, правительство требует от руководителей университетов, чтобы те в обязательном порядке заключали договора с предприятиями и иными коммерческими организациями. Это, по его словам, является теперь главным условием получения… государственной поддержки.

Подобное требование со стороны правительства выглядит, мягко говоря, двусмысленно. Начнем с того, что федеральный статус университетов обязывает ученых заниматься фундаментальной наукой. В то время как коммерциализация разработок является, по сути своей, реализацией частного интереса. Как подобную мотивацию можно совмещать с правительственной разнарядкой, не совсем понятно. Данное требование представляется логичным только в том случае, если государство в очередной раз попытается сэкономить на науке. Мол, все расходы мы оплачивать не в состоянии – ищите деньги «на стороне». Но если решение проблемы упирается в поиск заработка «на стороне», то как такие практики увязать с тем же федеральным статусом? Кстати, нам известны примеры, когда после таких вот заработков из научной организации уходили целые исследовательские коллективы – в ту фирму, которая размещала заказ на НИОКР. Если правительство желает таким вот образом «разгрузить» университеты, выдворив часть сотрудников в коммерческие структуры, то об этом намерении стоило бы заявить прямо. Не так ли?

В общем, вопросы остаются. И главный (я бы сказал – болезненный) вопрос: почему бы правительству самому не выступить в роли заказчика, работая с подведомственными научными организациями? Например, в США Пентагон реализует масштабные программы, поддерживая научные разработки даже в совершенно мирных секторах экономики. А есть еще государственные программы в области энергетики, здравоохранения, сельского хозяйства. Есть целые национальные лаборатории и исследовательские центры, получающие солидное финансирование из федерального бюджета. Почему бы российскому правительству не использовать такую же практику, не размениваясь по мелочам, а действуя масштабно (примерно с тем же размахом, с каким у нас возводят огромные мосты, спортивные комплексы и газопроводы)? Почему бы не выделить на науку серьезный федеральный ресурс по линии Министерства обороны, Минэнерго, Минздрава, Минсельхоза? Это куда лучше, чем требовать от университетов искать поддержку у коммерческих структур.  В конце концов, почему бы часть федеральных НИИ не подчинить прямо профильным министерствам (по примеру национальных лабораторий США)? Не думаю, что наш «особый путь» в данном случае имеет какую-то серьезную ценность.

Олег Носков