На днях глава Международного энергетического агентства (МЭА) Фатих Бироль обвинил Россию в провоцировании энергетического кризиса в Европе. По его словам, наша страна не стала наращивать объемы поставок природного газа, в силу чего цены на «голубое топливо» долгое время сохранялись на критически высоком уровне, поставив сразу несколько рекордов. Российским компаниям, считает эксперт, вполне было бы по силам выдать дополнительные три миллиарда кубов в месяц, но они по каким-то причинам не стали этого делать. Вместо этого Россия сосредоточилась на восточном направлении, направив в Китай «избыточное» количество газа.
Понятно, что такое поведение российских компаний было негативно истолковано в контексте продолжающейся политической конфронтации между Россией и западными демократиями. Однако мы говорим сейчас совсем не о политике.
Можно сколько угодно обвинять «Газпром» в скрытых неблаговидных намерениях нанести урон европейцам, тем не менее, непредвзятому аналитику понятно одно: в энергетическом секторе Европы в прошедшем году «что-то пошло не так». Во всяком случае, реальность оказалась далека от тех радужных футуристических картинок, которые еще два-три года назад преподносились в качестве правдивого образа, наступающего на наших глазах прекрасного «безуглеродного» будущего.
Мало того, в экспертном сообществе до последнего времени циркулировала такая точка зрения, будто увеличение доли ВИЭ создает предпосылки для отказа от ископаемого топлива, включая и природный газ. На основании этого ложного тезиса делались необоснованные выводы о том, что в Европе – по мере развития возобновляемой энергетики – спрос на природный газ будет неизбежно падать, а значит, предпосылок для взрывного роста цен нет совершенно.
Данное представление о «прогрессивном» влиянии ВИЭ на общее состояние энергетики стало фигурировать в роли универсального правила, якобы применимого к любой экономике, в том числе – к экономике развивающихся стран. Дескать, широкое использование солнечных панелей и ветряков (в противовес ископаемому топливу) знаменует переход страны на более высокий уровень научно-технического и экономического развития. Именно в таком виде стратегия декарбонизации навязывалась развивающимся странам. На самом же деле, как недвусмысленно показывает практика, причину здесь поменяли со следствием. То есть сами ветряки и панели не являются показателем прогрессивного развития энергетической системы страны. Скорее всего, возобновляемая энергетика – это некая современная роскошь для богатых стран, но никак не показатель развития для бедных.
Похоже, эту истину прекрасно понимают те руководители, которые сегодня чуть ли не открыто бросают вызов коллективному Западу. Совсем недавно премьер-министр Индии Нарендра Моди весьма критически отозвался о так называемых климатических целях, пропагандируемых европейцами по всему миру. По его мнению, навязываемая западными странами политика декарбонизации отражает типично колониальное мышление ее самых активных проводников. Как заявил Моди, развитые страны прошли тот путь в своем развитии, который они теперь пытаются закрыть развивающимся странам под предлогом необходимости достижения нулевых показателей по выбросам углекислого газа. Индийский премьер-министр обратил внимание на то, что развитые страны с 1850 года сделали в 15 раз больше углеродных выбросов, чем их бывшие колонии, которым сегодня намеренно вставляют палки в колеса.
О колониальном характере климатической политики говорится уже не впервой. Моди же специально сфокусировал внимание на данном моменте, публично осудив «углеродный империализм» как один из факторов, отрицательно влияющих на состояние развивающихся экономик.
Экономический успех современного общества, полагает он, есть прямое порождение индустриальной эры, когда могущество экономики во многом произрастало за счет широкого применения ископаемого топлива. Даже в наше время западные страны для удовлетворения своих потребностей в первичной энергии никак не спешат расстаться с традиционными источниками энергии. В таких условиях является форменным лицемерием требование к развивающимся странам принять добровольные ограничения по сугубо «идейным» соображениям. В этом смысле отказ от традиционных энергоносителей абсолютно не будет отражать какого-либо прогресса. Наоборот, он ввергнет развивающиеся страны в дополнительный виток нищеты.
Автор упомянутой публикации обращает внимание на то, что в современной Индии сотни миллионов (!) жителей не имеют доступа к бесперебойному электричеству, которое в этих краях до сих пор считается роскошью. При этом у индийцев – самый низкий показатель углеродных выбросов на душу населения. В 2016 году этот показатель составлял 1,91 тонны в год. Для сравнения: в США тот же показатель составляет 15,5 тонн, в Канаде – более 18 тонн. То есть для этой страны есть некий «потенциал» роста по углеродным выбросам – если равняться на развитые страны. Вопрос только в том, есть ли для развивающихся экономик реальная альтернатива экономического роста без увеличения данного показателя, то есть без опоры на ископаемое топливо? Скорее всего, подобный рост возможен только в воображении, но не в реальности.
Недавно на сайте МЭА был опубликован отчет, посвященный состоянию угольной энергетики и ее ближайшим перспективам (до 2024 года). Особое внимание в данном документе было уделено Индии и Китаю – двум бывшим колониально зависимым странам, чей нынешний стремительный экономический рост ставит их в один ряд с сильнейшими экономиками мира. Авторы исследования с тревогой констатируют, что – вопреки ожиданиям прошлых лет – угольная энергетика в глобальном контексте достигла в 2021 году очередных рекордных показателей роста, сменив предыдущий нисходящий тренд. Надежды на то, сетуют авторы, что 2018 год в этом отношении станет пиковым, не оправдались. В 2022 году, полагают исследователи, мировой спрос на уголь может достигнуть очередного исторического максимума.
Таким образом, минувший год отчетливо продемонстрировал, что угольная генерация не сдает своих позиций и будет увеличивать объемы вплоть до 2024 года. Весомую лепту в этот тренд привносят упомянутые Китай и Индия, обеспечивая две трети мирового спроса на уголь. Причина здесь проста: бурное развитие промышленности этих стран, нуждающихся в постоянно растущих объемах относительно недорогой энергии. Этот энергетический рост как раз и обеспечивается «грязным топливом». Причем, стремительное развитие в этих странах возобновляемой энергетики совершенно не приводит к пропорциональному сокращению объемов угольной генерации. Из чего следует, что бурный промышленный рост (как это в свое время было в истории развитых стран) не может полагаться исключительно на ВИЭ и прочие «чистые» источники энергии.
Для борцов за форсированную декарбонизацию данное обстоятельство кажется неприемлемым, поскольку отодвигает сроки выхода мировой экономики на нулевой уровень по углеродным выбросам. Исследователи обращают внимание на то, что обязательства по радикальному отказу от угля взяли на себя только два десятка стран, на долю которых приходится чуть более четырех процентов от всей угольной генерации мира (что соответствует только 1,3% от всех глобальных выбросов). В общем, азиатские промышленные «монстры» полностью ломают игру борцам с глобальным потеплением. По большому счету, приоритет экономических целей (в ущерб целям климатическим) может стать «заразительным» примером для многих других развивающихся стран, и даже для стран Восточной Европы (наглядный пример тому – Польша, демонстрирующая неуступчивость по углю). Если указанная тенденция окажется устойчивой, то в скором времени нас ожидает радикальное переосмысление образов прекрасного будущего.
Константин Шабанов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии