В конце этого года состоялась презентация новой книги новосибирских археологов «Умревинский острог. Исследования 2010 – 2017 гг.». Книга была подготовлена и издана по проекту РФФИ №20-09-42058/20 «Основные особенности развития оборонного зодчества в Сибири в эпоху Петра I». Рассказать подробнее об этой работе мы попросили одного из ее авторов, ведущего научного сотрудника Института археологии и этнографии СО РАН, д.и.н. Андрея Бородовского.
– Умревинский острог важен для нашей области потому, что это первый пункт российской государственности, возникший на ее территории (он был построен еще в 1703 году). Этот объект долгое время был в забвении, но в 2002 году мы начали его исследование. И на его примере хорошо видно, что история сохраняется не только в письменных источниках, архивных документах, рукописях, но и в объектах археологического наследия.
– И какой период истории отражается в находках на раскопках Умревинского острога?
– Остроги выступали костяком государственной системы, которая формировалась на территории Сибири, своего рода подвижной границей русских владений. Используя систему острогов, Россия смогла закрепиться на землях от Урала до Тихого океана, и не просто защищать новые земли, но и культурно их осваивать. Чаще всего, вокруг острогов в дальнейшем вырастали населенные пункты, первые сибирские города. Но этот же процесс, фактически, «стирал» с их территории сами остроги, что значительно затрудняет их современное изучение. Умревинскому острогу в этом плане повезло: население переехало в соседнее село, острог оказался заброшен, уже в конце XIX века он исчез с карт. Эта заброшенность помогла сохранить до наших дней огромное количество артефактов. В результате, все специалисты, изучающие остроги (а их у нас немало, как в Сибири, так и на европейской части страны) сходятся во мнении, что Умревинский и Албазинский остроги являются лучше всего сохранившимися, изученными и описанными.
– Книга, которую Вы презентовали – уже не первая работа, посвященная острогу?
– Да, это второй том, посвященный результатам экспедиций 2010 – 2017 годов. Более ранние находки, сделанные с 2002 по 2009 год, описаны в первом томе, который был опубликован несколькими годами ранее. Я считаю, что очень важно подавать такую информацию «по горячим следам», потому что спустя время ее будет гораздо сложнее суммировать, что-то неизбежно утеряется, и это может исказить общую картину.
– Раскопки на территории острога идут уже почти двадцать лет. Неужели там столь большой фронт работ?
– Словосочетание «археологические раскопки» звучит очень романтично, но на практике –это тяжелый кропотливый труд, когда надо снимать с немалой площадки бывшего острога тонкие слои земли. Делать это с максимальной осторожностью, часто с помощью кисточки. Тщательно идентифицировать каждую находку, которые часто имеют вид обломков чего-то, а то и вовсе похожи на комки грязи. Затем реконструировать ее первоначальный облик, подвергнуть самым различным обследованиям, извлекая из каждого артефакта максимум полезной информации. Соединять полученные данные с уже имеющимися, чтобы получить цельную картину.
Все это требует немало времени. И, как я уже сказал, благодаря заброшенности на площадке Умревинского острога сохранилось множество таких артефактов, в результате – каждый полевой сезон приносит достаточно находок, чтобы обеспечить коллектив экспедиции работой на остальную часть года.
– Чем вторая книга про раскопки острога отличается от первой?
– За прошедшие годы мы раскопали целый ряд новых объектов, о которых не говорилось в первом томе. Это, например, большой клад серебряных монет, так называемых, «капельных копеек» петровского времени. Некоторые из них были с дырочками на краях, то есть их использовали как детали украшений представительницы местных племен, которые, очевидно, были интегрированы в процесс русского освоения Сибири.
Также нам удалось найти и восстановить конструкцию южных ворот острога с особым верейным столбом, в котором был специальный механизм (полностью из дерева) для открытия этих ворот. Такие механизмы, возможно, были и в других острогах той эпохи, но они до наших дней не сохранились. А здесь мы получили возможность сделать максимально достоверную реконструкцию. Много находок нам принесли раскопки обширного некрополя, который возник на территории острога в конце XVIII века, когда он был заброшен как оборонительное сооружение. Было много других находок, сделанных преимущественно в южной части площадки острога. В итоге мы пришли к ряду интересных результатов. Во-первых, установили последовательность с шагом примерно в тридцать лет, с которой в XVIII веке менялись оборонительные сооружения острога. И это не просто отражение фортификационных изменений, но и культурных, трансформации московской Руси в европейскую империю Петра I и его наследников. Сначала острог представлял собой простой редут квадратной формы, спустя тридцать лет построили оборонительные башни. И построили их на самом важном участке оборонительного сооружения, там, где проходила дорога (будущий Сибирский тракт), шло водное сообщение по Оби. Фактически, эта южная сторона и была на определенном этапе – границей русских владений.
– Вы говорили, что остроги были не просто оборонительными сооружениями. А это как отразилось в их истории?
– Начнем с того, что первые экспедиции по изучению Сибири – Д.Г. Мессершмидта, академика И.Г. Гмелина – проходили по маршруту «от острога к острогу». Остроги, включая Умревинский, становились для них временными базами, на которых они собирали информацию об окружающих землях. А еще здесь останавливалось посольство С. Рагузинского, отправленное Петром I в Китай. Здесь были церковь и кладбище. Так что острог, судя по этим свидетельствам, играл роль местного административного и культурно-научного центра. А когда, в связи с тем, что граница отодвинулась на значительное расстояние, его оборонительное значение было утрачено, территория острога стала некрополем для окрестного населения. Это, кстати, довольно типичная картина для Сибири, такая же судьба была, к примеру, у Усть-Илимского острога. Но здесь мы обнаружили большое и хорошо сохранившееся сельское кладбище, которое тоже принесло немало интересных находок.
– А есть какая-то находка, описанная в новой книге, которую Вы могли бы назвать «самой-самой»?
– Я бы отнес к таким находку, сделанную нами в центральной части сооружения на территории острога, которое было судной либо приказной избой и, видимо, сгорело во второй половине XVIII века. Так вот, на его руинах мы нашли не только самую первую русскую печь с беленой кирпичной трубой, не только предметы, свидетельствующие о том, что здесь велось некое делопроизводство, но и зажимы (специальные скрепки, которыми закрывали объемные книги) от целой духовной библиотеки. Это говорит о том, что люди, работавшие в этой избе, были не просто чиновниками, обладающими набором административных функций, но и были вовлечены в духовную жизнь округи в формате Православия. Мы же можем говорить, что мы нашли не только Умревинский клад, но и первую библиотеку на территории нашей области. И это снова возвращает нас к вопросу, насколько широким был набор функций, выполняемых русскими острогами на сибирских (и не только) просторах.
Сергей Исаев
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии