- Николай Сергеевич, какие результаты были для Вас самыми важными в уходящем году?
- Самым главным было то, что мы уже к началу лета завершили в основном разработку концепции Центров инновационного развития Сибири (ЦИРС). По сути, речь шла о новой системе внедрения прикладных разработок институтов СО РАН в промышленное производство. Тем самым решалась задача превращения стагнирующих предприятий в инновационные, выпускающие востребованный на российском и мировом рынке продукт. Важным качеством этой системы является то, что она рассчитана на собственные ресурсы – институтов, заводов, инвестиционных фондов, ей не требуется финансирование из федерального бюджета. И в то же время – это система с самовозбуждением, которая сама генерирует научно-прикладные разработки внутри себя. И тем самым система развивается, но нужен не очень большой первоначальный капитал. В общем, схема получилась очень интересная и перспективная.
Но когда она уже была готова к реализации на практике, грянула пресловутая «реформа» Академии наук, больше похожая на китайскую «культурную революцию». А у нас вся концепция строилась на взаимодействии с оргструктурами СО РАН.
И теперь непонятно, что с этими структурами вообще будет, какие бюджеты будут у институтов, какие задачи и приоритеты перед ними поставят новые руководители, вообще, кто сумеет пережить реформирование… Поэтому и наша концепция оказалась в подвешенном состоянии на неопределенный срок.
- Но ведь были, наверное, в уходящем году и более позитивные события?
- Конечно. Мы вместе с Дмитрием Васильевичем Пестриковым наконец выпустили учебник по когерентной устойчивости пучков, сейчас его переводят на английский язык. Это своего рода итог нашей многолетней работы в этом направлении. И итог, не скрою, приятный.
- А если говорить о достижениях ученых СО РАН? Конечно, более подробно о них рассказал в своем докладе председатель Сибирского отделения Александр Леонидович Асеев. А какие из них показались Вам наиболее интересными и перспективными?
- Сравнивать ценность научных достижений в разных областях не совсем корректно. Все они, по-своему, интересны и перспективны. Поэтому я бы сказал так – мне, конечно, интереснее всего были результаты, полученные моими коллегами из Института ядерной физики. Наибольшую известность получила работа международного коллектива физиков на Большом адроном коллайдере, в который входила группа сотрудников ИЯФа. Достаточно вспомнить, что за эту работу теоретики были отмечены Нобелевской премией. И в стенах института в минувшем году происходило немало интересного. Например, на установке, которая называется газодинамическая ловушка (ГДЛ), достигнута рекордная величина электронной температуры плазмы 400 электрон-вольт (4,5 млн градусов). И теперь мы можем говорить о сооружении нейтронного генератора, который по своим показателям сопоставим с токомаком в Кадараше. Это, как раз, не только интересно, но и очень перспективно.
Еще меня очень порадовало в итоговом докладе Асеева, что академики Фомин и Канторович вместе со своими учениками получили премии Лаврентьева. Это говорит о том, что нашей науке удается сохранять преемственность даже в самые непростые времена.
И накануне Нового года я поздравляю всех моих коллег по Сибирскому отделению РАН. Я по натуре оптимист и верю, что все наладится. И мы сможем убедить руководство страны, что развивать науку надо по рецептам ученых, а не чиновников и менеджеров.
Георгий Батухтин
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии