«Глобальное потепление ежегодно повышает сумму ущерба от разгула стихий» - подобными утверждениями пестрят сегодня многие СМИ. Нас уже несколько лет предупреждают о том, что из-за климатических изменений увеличивается число пожаров, наводнений и сильных ураганов, влекущих за собой людские и материальные потери. В каком-то смысле это уже стало аксиомой, и потому мало кому приходит в голову ссылаться на какие-то иные причины. Единственное средство спасения, внушают нам, состоит в том, чтобы предотвратить глобальную угрозу. Способ «предотвращения» понятен – радикальное снижение эмиссии углекислого газа, якобы ставшего причиной роста глобальной температуры (со всеми вытекающими последствиями). На эти цели уже тратятся миллиарды долларов, и со временем затраты только возрастут.
Показательно то, что декларируемая «зеленая» политика не вызывает у большинства из нас никаких нареканий, поскольку иного выхода из ситуации мы как будто не видим. Точнее, иной взгляд на проблему просто не принято широко обсуждать. Правительства ведущих стран уже достигли консенсуса по этому животрепещущему вопросу. Основные мероприятия давно определены, примерные суммы затрат обозначены. Теперь в европейских странах принимаются эпохальные программы в сфере энергетики, призванные-де преобразить мир и спасти человечества от беды.
К сожалению, альтернативная точка зрения на ситуацию не привлекает к себе широкого внимания. По крайней мере, она никогда не выходит на первый план. Но такая точка зрения есть, и она уже была нами представлена. В первую очередь речь идет о позиции американских правых консерваторов, чьим идейным рупором выступает так называемый «Институт Хартленда. В наступившем году на этом сайте появилась еще одна характерная публикация на указанную тему. Конечно, при желании мы можем уличить автора статьи в предвзятости, тем не менее, он обращает внимание на некоторые принципиально важные вещи, вынуждающие нас серьезно задуматься о сути проблемы.
Автор соглашается с тем, что убытки от стихийных бедствий в последние годы растут. Так, сумма ущерба за 2020 год составила (по всему миру) 210 миллиардов долларов США. Из них 82 миллиарда составляют застрахованные убытки. Естественно, в прессе эти убытки были названы «рекордными», и главным виновником, как всегда, стало глобальное потепление. Других причин вроде бы нет. Однако, по мнению автора, прошлый год в плане частоты и силы стихийных бедствий отнюдь не был выдающимся. И если суммировать все данные за последние десятилетия, то нельзя сказать, что частота и сила стихийных бедствий возрастала в какой-то ужасающей прогрессии. В то же время убытки в течение нового столетия от природных катаклизмов продолжают расти. Почему?
Логика автора проста. В данном случае, считает он, мы списываем на разгул стихий вещи социально-экономического порядка. Так, необходимо учитывать инфляцию, когда мы сопоставляем суммы нынешних и прошлых потерь. Но это еще не самое главное. Дело в том, что сумма убытков прямо пропорциональна росту… материального благосостояния.
Чтобы лучше уяснить мысль автора, проведем такое сравнение. Представьте себе, что от лесных пожаров или наводнений пострадала обычная деревушка, состоящая из тростниковых хижин или из землянок. Насколько ощутимым был бы здесь совокупный ущерб, особенно в том случае, когда в деревеньке нет никакой инфраструктуры – ни электричества, ни водопроводов? Соответственно, в домах нет никаких электроприборов и сложного оборудования. Полагаю, сумма ущерба оказалась бы не настолько высокой, чтобы хвататься за голову. К тому же такое невзрачное имущество вряд ли окажется застрахованным, так что для государственной казны подобные бедствия проходят относительно безболезненно.
А теперь представим, что нашествию огня или воды подвергся благоустроенный коттеджный поселок, обеспеченный «по полному разряду» всей необходимой инженерной и социальной инфраструктурой. Понятно, что суммы затрат здесь окажутся на порядки выше. Кроме того, дорогое имущество в развитых странах обычно застраховано от стихийных бедствий, а значит, затраты обязательно отразятся на статистике вынужденных расходов. И чем благополучнее, чем богаче окажется пострадавшая сторона, ты выше окажется материальный ущерб.
Как видим, всё просто, и логика автора выглядит здесь безупречной: если за последние десятилетия непрерывно росло материальное благополучие людей, то ущерб от стихийных бедствий в любом случае также будет расти – независимо от того, сталкиваемся мы с глобальным потеплением или нет. При этом автор вполне справедливо обращает внимание на то, что правительство (имеется в виду правительство США) много лет способствовало увеличению затрат благодаря принятию различных государственных программ, предлагающих казенные субсидии по страховым выплатам на случай стихийных бедствий. Подобная политика кажется нам «гуманной», однако именно она, сетует автор, стимулирует безответственное отношение людей к принятию решений при выборе мест проживания и работы. Так, некоторые программы прямо поощряют строительство жилых домов на территориях, подверженных высоким «экологическим рискам» (например, рискам наводнений или ураганов). Многие американцы стремятся поселиться вблизи океанских пляжей, и правительство, как ни странно, идет навстречу их пожеланиям, предоставляя страховку от ураганов.
Таким образом, в растущих издержках виновато не глобальное потепление, а сам человек. Точнее, неразумная правительственная политика, в рамках которой государственный ресурс направлен на материальную компенсацию последствий, а не на профилактику причин. Подобная политика имеет, выражаясь по-современному, «токсичные» результаты. Но она, к сожалению, никак не переосмысливается.
Чтобы не ссылаться на примеры далекого зарубежья, обратимся к нашей стране. Вспомним шокирующее наводнение в городе Крымск (Краснодарский край), произошедшее летом 2012 года. Из-за проливных дождей на реке Адагум, протекающей прямо через город, случился катастрофический паводок, из-за которого (по официальным данным) погибло более 170 человек. Оценивая данную трагедию задним числом, на первое место у нас, как всегда, выходит природная аномалия – рекордное количество осадков. Однако будем честными перед собой: паводки в этом регионе – не редкость. И данный фактор вполне можно было учитывать в градостроительной политике края. Однако, как известно, ситуацию усугубило то обстоятельство, что пойма реки Адагум на протяжении нескольких лет застраивалась жилыми домами. Причем, частично была застроена и водоохранная зона. Подобное головотяпство и безответственность во многом и привели к трагической развязке. И это – далеко не единичный пример.
Возьмем Новосибирскую область. Чуть ли не каждую весну нас сотрясают новости о подтоплении дачных поселков. Мы опять киваем головой на разгул стихий, хотя нет никакого секрета в том, что немалое количество таких дач находятся на землях бывших пойм. То есть, чисто «морально» и «теоретически» у нас к таким паводкам готовы. Однако на практике такой готовности нет. Паводок появляется для людей «неожиданно».
Еще хуже, когда на подобных участках начинают возводить многоэтажные дома или промышленные объекты. Показательно, что в последние десятилетия в нашей стране (и в нашем регионе в частности) происходят вопиющие послабления на этот счет со стороны администраций разных уровней. Скажем, там, где в советские годы была строжайше запрещена многоэтажная застройка, теперь целыми микрорайонами возвышаются двадцатиэтажные высотки.
Вывод из сказанного понятен: градостроительная политика должна осуществляться в строгом согласии с рекомендациями ученых, способных оценить реальные последствия в случае возможных стихийных бедствий. И если тема глобального потепления не сходит с повестки, то роль науки в принятии тех или иных решений многократно возрастает. Как видим, использовать авторитет науки только лишь для выработки стратегий по «борьбе» с глобальным потеплением, - занятие не самое продуктивное. Для политиков было бы куда целесообразнее сузить размах своих задач. Только в этом случае им удастся стать ближе как человеку, так и природе.
Константин Шабанов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии