Первую половину января мир потряс громкий скандал: Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине Джеймс Уотсон был лишен всех почетных званий из-за своих заявлений о том, будто интеллект чернокожих ниже, чем белых. Отмечалось, что девяностолетний ученый уже неоднократно высказывал свои замечания о генетической связи между интеллектом и расой. Напомним, что Джеймс Уотсон получил в 1962 году Нобелевскую премию за открытие структуры молекулы ДНК. Он был удостоен этой высшей награды совместно с Фрэнсисом Криком и Морисом Уилкинсом, представив доказательство того, что ДНК является молекулой с двойной спиралью. Его реальный вклад в науку очевиден. Тем не менее, этот факт нисколько не помешал руководству лаборатории, где работал ученый, объявить его высказывания на тему расовых различий «необоснованными и безответственными».
Кстати, это уже не первый скандальный случай такого рода. Четыре года назад Уотсон продал свою золотую медаль, заявив, что научное сообщество подвергло его остракизму после высказываний о различиях в интеллектуальном и физическом развитии различных рас. Еще раньше, в 2007 году, он дал интервью британской газете Sunday Times, в котором сказал, что «удручен перспективами Африки». По его словам, вся социальная политика наших дней основана на том факте, что интеллект темнокожих африканцев такой же, как у европейцев. Однако данные всех тестов, утверждал Уотсон, показывают, что это не так. Помимо этого, ученого обвиняли в том, что он одобрительно относится к евгенике. В конце концов, чаша терпения оказалась переполненной…
Мы сейчас не будет рассуждать о том, против чего на самом деле погрешил знаменитый ученый – против научной истины или против современных моральных принципов. О том, что с определенных пор западному обществу упорно навязывают нормы так называемой «политкорректности», известно всем. Потому все прекрасно понимают, что даже для известных ученых (несмотря на их реальные заслуги) есть табуированные темы, на которые они не могут высказываться публично. Главная же проблема здесь в другом: коллизия, возникшая вокруг имени Уотсона, создает взрывоопасный для мировой науки прецедент.
Ведь если «неполиткорректные» высказывания знаменитого ученого в адрес темнокожих рас являются веским основанием для его дисквалификации, то по этому образцу можно запросто дисквалифицировать и других выдающихся ученых, давно уже почивших. По сути, мы открываем ящик Пандоры, давая повод ревнителям идеологической чистоты начать свою полномасштабную ревизию на этом поприще, формируя черный список выдающихся ученых прошлого, заподозренных в «неполиткорректности». Представим на минуту, что такое случилось. Кто, в таком случае, рискует оказаться в этом списке?
Начнем с самого-самого-самого… Я про Чарльза Дарвина, чей авторитет в научном сообществе признается безоговорочно. Из него давно уже сделали икону, связав его теорию с современным взглядом на мир. Однако по нынешним меркам некоторые высказывания «мэтра» о людском сообществе звучат не очень политкорректно. Так, Дарвин был уверен, что на протяжении человеческой истории одни расы совершенно естественно вытесняются другими. В гибели и смене рас он не видел ничего такого, что было бы достойно осуждения, поскольку невозможно осуждать совершенно естественные (и по сути – неизбежные) процессы. Мало того, он даже был уверен в том, что человек (как венец эволюции) неуклонно будет истреблять диких животных. В частности, человекообразные обезьяны, сходство с которыми он подчеркивал в труде «Происхождение человека и половой отбор», также должны стать жертвой неизбежного истребления.
В упомянутом труде Дарвин приводит примеры негативного влияния западной цивилизации на племена диких туземцев. Он подчеркивает, что «варвары», попав под чужое влияние, начинают стремительно деградировать, следствием чего становится их тотальное вымирание. Их поражают смертельные болезни, дурные привычки (например, алкоголизм), депрессивное состояние психики и т.д. В наши дни подобные факты принято перечислять исключительно в контексте осуждения европейского колониализма. Казалось бы, того же самого стоило бы ждать и от великого ученого, на которого буквально молится вся «прогрессивная общественность». Но ничего подобного у Дарвина мы не находим. Он говорит об этих фактах как о какой-то неизбежности. В одном месте он (очевидно, не без иронии) замечает, что новозеландцы сравнивают свою будущую судьбу с судьбой местной крысы, почти уничтоженной европейской крысой.
Причину вымирания туземцев Дарвин видит в том, что «дикари сильно противятся всяким изменениям в образе жизни, которые могли бы уравновешивать вредные влияния». Иначе говоря, их проблема в том, что они - в силу укоренившихся привычек - не в состоянии уподобиться европейцам. В этом их главная проблема, ведущая к неизбежному вымиранию. «Окончательное уничтожение в большинстве случаев довершается быстро вторжениями развивающихся и победоносных племен», - заключает великий ученый.
Рассуждая о различии человеческих рас, Дарвин как бы мимоходом замечает, что у цивилизованных наций «меньшие размеры челюстей вследствие уменьшенного употребления их», а также имеется «увеличение массы мозга вследствие большей умственной деятельности». Эти обстоятельства, на его взгляд, в своей совокупности имели «значительное влияние на их наружность сравнительно с дикарями». Еще одно «неполиткорректное» замечание Дарвина касается половых различий, возникающих между полами в силу (опять же) естественных причин. Великий ученый без доли смущения пишет о том, что мужчины однозначно превосходят женщин во всех делах, за которые им приходится приниматься. В качестве доказательства он предлагает составить список выдающихся мужчин и женщин, подвизавшихся на поприще поэзии, скульптуры, музыки, науки и философии. Ученый полагает, чтоб между этими списками было бы бессмысленно проводить сравнения. Превосходство мужчин, считает он, напрямую связано с их особой гендерной ролью, когда приходится находиться в постоянном соперничестве с другими мужчинами. В силу непрестанной конкурентной борьбы выковывается соответствующий характер. Женщина же в большей степени посвящает себя заботе о потомстве, и свои материнские инстинкты часто проецирует на своих ближних.
Надо ли говорить, что в наши дни подобные высказывания о «низших расах» и о «слабости» женщин стали бы поводом к жесткой обструкции со стороны «прогрессивной общественности». Причем, Дарвин, рассуждая строго в рамках академического стиля, был еще достаточно сдержан в выражениях. У его более эмоциональных последователей «неполиткорректность» выражена куда более откровенно.
Самый яркий пример – немецкий натуралист Эрнст Геккель, прославившийся открытием биогенетического закона и «изобретением» питекантропа. Он внес весомый вклад в популяризацию дарвинской теории, и как раз в популярных книжках совершенно недвусмысленно выразил свое шовинистическое кредо. В книге «Естественная история миротворения» он утверждает, что все стороны человеческой жизни находят себе параллели в царстве животных. Иначе говоря, в человеческом обществе есть особи как «высших, так и «низших» ступеней развития. Он договорился до того, что объявил смертную казнь для преступников величайшим благом для «лучшей части человечества», поскольку преступники, считал он, передают свои дурные качества потомству.
Кроме того, Геккель открыто переносит принцип естественного отбора на людей (в чем Дарвин, кстати, был не столь уверен). Борьба за существование, по Геккелю, сопровождается тем, что более совершенный индивид побеждает менее совершенного. При этом он делает оговорку, что в человеческом обществе это имеет отношение, в первую очередь, к умственной борьбе. Следовательно, человек с более совершенным умом остается победителем «и передает в наследство своему потомству свойства мозга, приведшие его к победе». Тот же принцип переносится на конкуренцию между расами и народами.
Сказать, будто Геккель был каким-то экзальтированным маргиналом, не приходится. В начале прошлого столетия эти идеи были своего рода интеллектуальным мейнстримом. В чем-то схожие мысли высказывали видные представители английской антропологической школы. Например, знаменитый английский этнолог-религиовед Джеймс Фрезер, также будучи убежденным эволюционистом и сторонником Дарвина, выделял три стадии умственного развития человечества – магическую, религиозную и научную. Магию и религию он относил к этапам, уже пройденным современными европейцами. Другие народы, придерживающиеся религиозных традиций и обычаев, находились на более низких ступенях эволюции. Сюда, как мы понимаем, относились все темнокожие «дикари», чье мышление было еще недостаточно развитым для того, чтобы понимать истинные причины явлений.
Чтобы ощутить ту пропасть, которая за сотню лет образовалась между классиками науки и нынешними учеными, достаточно привести в качестве примера не так давно вышедшую книгу американского ученого Джареда Даймонда «Ружья, микробы и сталь». За эту книгу автор удостоился Пулитцеровской премии. По объему данное творение не уступает «Золотой ветви» Фрезера, но вот что касается содержания…
Даймонд в качестве «затравки» приводит свой разговор с политиком из Папуа – Новой Гвинеи. Тот (будучи этническим папуасом) спрашивает ученого, почему цивилизация белых людей так преуспела в создании материальных благ, а Новая Гвинея в этом плане не показала никаких результатов? Для Даймонда этот вопрос оказался настолько сложным, что ему пришлось разворачивать свой ответ чуть ли не на тысячу страниц. В своей книге он пытался показать (насколько убедительно – другой вопрос), что отставание неевропейских народов в цивилизованном развитии никак не связано с умственными (и, соответственно, генетическими) различиями между народами и расами. Даймонд пытается перевести внимание на внешние факторы – географию, природно-климатические условия. Любой намек на «умственную отсталость» представителей темнокожих рас был бы в этом труде явно неуместен. Он просто немыслим в силу того, что сам автор старался демонстративно вписаться в рамки политкорректности. И ведь страшно подумать, что сто с лишним лет назад ответ на вопрос, поставленный Даймондом, был настолько прост, что не требовал таких развернутых рассуждений. Как бы ответил на него Джеймс Фрезер, думаю, совершенно понятно.
Таким образом, для научного сообщества уже четко выставлены рамки дозволенного. Разрекламированная книга Даймонда – это, по большому счету, явный признак начавшейся ревизии представлений о человеке, считавшихся когда-то вполне научными.
Константин Шабанов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии