«Вы хотите получить молоко без коровы» – эта фраза, произнесенная на минувшем экономическом Форуме в Санкт-Петербурге, чуть ли не стала мемом. Она бы и в самом деле превратилась в мем, если бы не специфичность данной темы, знакомой далеко не всем. Каково состояние российской науки, как внедряются инновации, какова их роль в развитии экономики – этот перечень вопросов никогда не был в фокусе внимания широкой аудитории. И тем не менее затронутая тема и сам характер разъяснений, полученных от знаменитого американского исследователя, нуждаются в подробном рассмотрении с нашей стороны.
Лорен Грэхэм досконально изложил данную тему в своей книге «Сможет ли Россия конкурировать?», изданной на русском языке в 2014 году. По сути, книга отвечает на злободневный вопрос, по сию пору весьма актуальный для российского академического сообщества: почему в нашей стране с трудом внедряются инновации? И, как мне представляется, автор дает здесь исчерпывающий ответ.
Отметим, что Лорен Грэхэм отлично владеет материалом, поскольку изучает русскую науку практически всю свою жизнь. Он лично знаком не только с ведущими российскими учеными, но также и с теми, кто воплощает на практике наши научные достижения. И в его объективности сомневаться сложно.
Автор весьма уважительно относится к нашим научным достижениям. Он пишет:
«Русские – люди необычайно творческие, и это наглядно подтверждают их достижения в музыке, литературе, математике, фундаментальных науках. Русские оказывали и продолжают оказывать значительное влияние на мир искусства, интеллектуальную сферу. Образованным людям в Америке, других странах нет нужды объяснять, кто такие Чайковский, Толстой или Достоевский. Аналогично представителям научного сообщества нет необходимости напоминать о Лобачевском, Менделееве, Колмогорове или Ландау.
Музыка, литература, математика, фундаментальные науки в основном относятся к областям интеллектуальной деятельности, успешным до тех пор, пока люди, которые ими занимаются, имеют возможность получить хорошее образование и финансовую поддержку, необходимую для работы в этих областях. В таких сферах деятельности русские обычно преуспевают».
Но это – лишь одна сторона медали. В сфере интеллектуального творчества мы, действительно, идем на равных с передовыми странами. А в чем-то даже их опережаем. Грэхем приводит немало фактов, доказывающих приоритет русских изобретателей по ряду важнейших направлений, определивших технический прогресс. Так, первые электрические лампы, первый радиоприемник, первый многомоторный самолет, первый транзистор, первые исследования в области молекулярной биологии, первые вычислительные устройства, первые лазеры, первые шаги в создании программного обеспечения, первые шаги в исследовании космоса, первые исследования в области атомной энергетики – всё это, так или иначе, связано с именами русских ученых и изобретателей.
На первый взгляд может показаться парадоксом, что страна, где совершались очевидные достижения в прорывных областях науки и техники, со временем стремительно теряла лидерские позиции, практически пустив по ветру гигантский интеллектуальный потенциал (либо щедро поделившись своими «мозгами» с западными соседями). Грэхем пытается распутать этот клубочек. И его выводы, надо сказать, с трудом вписываются в те стереотипы, что продолжают упорно циркулировать в нашем общественном сознании (особенно – в головах людей, формально отвечающих за развитие науки и экономики).
Согласно Грэхэму, техническое изобретение не сводимо к технологической инновации. Эти явления различны по самой своей природе. Изобретения относятся к сфере интеллектуального творчества отдельно взятой конкретной личности. Они зависят от ума, таланта и волевых качеств самого изобретателя. А инновации относятся уже к социальной сфере и зависят от общественно-политического и экономического устройства, от характера общественно-политических отношений, от качества и эффективности системы управления, от самой социальной и морально-психологической атмосферы.
У нас, к сожалению, изобретения и инновации сваливают в одну кучу, полагая, будто наличие высокого интеллектуального потенциала является ключевым условием для инновационного развития. На самом деле это не так. Если социальная среда не благоприятствует внедрению технических новинок, то никакие научные гении ситуацию с места не сдвинут. Инновационное развитие необходимо подкреплять институционально, создавать под это дело надлежащую (в том числе) правовую инфраструктуру. У изобретателя должна быть возможность конвертировать плоды своего интеллектуального труда в материальную выгоду. Попросту говоря – коммерциализировать свое изобретение, не рискуя при этом вступить в конфликт с обществом и с государством. Так создаются предпосылки для непрерывного производства инноваций, которое не зависит от воли и расположения государственных чиновников.
В России, утверждает Грэхэм, мотором инновационного развития выступало исключительно государство. Почти всегда! По его мнению, этот процесс характеризуется в нашей стране скачкообразностью: в определенные исторические моменты российские (и советские) государевы мужи начинают концентрированно проявлять свою «политическую волю» по отдельным техническим направлениям, благодаря чему на коротком этапе образуется резкий инновационный скачок. Затем процесс разворачивается исключительно по инерции, без прежнего энтузиазма и адекватной финансовой подпитки (а иногда – в условиях неожиданного жесткого прессинга в отношении ведущих ученых и изобретателей). В итоге страна начинает утрачивать ведущие позиции, уступив пальму первенства другим странам (прежде всего – Западу). Безусловно, это ведет к очевидному отставанию, после чего мы начинаем импортировать чужие технологии, будучи даже не в силах воспроизвести их самостоятельно, без иностранных специалистов (Грэхэм на этот счет приводит немало красноречивых примеров из нашей истории).
Не удивительно, что в наших условиях ученые-изобретатели привычно апеллируют к представителям государственной власти как к единственно возможному источнику поддержки своих начинаний. Других путей искать не принято, да и сами общественно-политические и экономические условия, как правило, к этому не особо располагают (а в советское время это было, по известным причинам, полностью исключено).
Вот красноречивый пример, подробно разобранный автором книги. Павел Яблочков – изобретатель угольной дуговой лампы – первым делом попытался заинтересовать императора, установив прожектор на паровозе, в котором император отправлялся на отдых в Крым. Однако высочайшую особу изобретение не заинтересовало. Попытка заняться в России коммерцией также не принесла изобретателю успеха. Успех его ждал за границей, где он получил соответствующие патенты на свои изобретения. По словам Грэхэма:
«Его лампы использовались для освещения центра Парижа и Лондона. Первая широкая презентация его системы освещения состоялась в октябре 1877 года, когда электрическим светом были освещены фешенебельные магазины Лувра. Во время Парижской выставки в 1878 году он осветил часть авеню Опера, а позднее и огромный парижский крытый ипподром и часть набережной Темзы в Лондоне. Огромные магазины и роскошные отели двух европейских столиц сотнями устанавливали его лампы. Париж стал настолько ярким благодаря системе освещения Яблочкова, что его даже стали называть «городом света», это название сохранилось и по сей день».
Именно за границей русский изобретатель сумел коммерциализировать свою разработку, в течение двух лет став богатым и знаменитым. Однако, вернувшись в Россию, он быстро растратил свое состояние, а созданная им компания так и не добилась ожидаемого спроса на свой товар. Большие надежды Яблочков возлагал на военно-морской флот, но серьезных заказов так и не получил. Изобретатель вновь стал банкротом.
К этому времени американец Томас Эдисон, правильно оценив складывающуюся конъюнктуру, наладил массовый выпуск менее мощных и менее дорогих ламп накаливания, не дав русскому изобретателю никакого шанса на возобновление былого успеха даже за рубежом.
Чем показателен этот пример? Он показывает, что поступательное инновационное развитие (без резких скачков и последующих неизбежных затуханий) возможно только в том случае, когда социальная среда благоприятствует не только творческой самореализации ученого-изобретателя, но и его предпринимательским начинаниям. Мало того, когда социальная среда дает изобретателю реальную альтернативу в плане продвижения своего детища – без соизволения и внимания со стороны государства.
В России, констатирует Грэхэм, такие условия еще не сложились. Мало того, далеко не все ученые принимают подобный вариант, считая коммерциализацию делом, недостойным «истинной науки» (причем, считая так не без гордости).
Разумеется, рыночные реформы внесли определенные коррективы (имеющие, конечно же, далеко неоднозначную оценку со стороны представителей нашего академического сообщества). Тем не менее, ситуация именно в этом пункте по сей день остается неопределенной, и надежды на «возвращение государства» в сферу научной и производственной деятельности всё еще определяют умонастроения немалой доли российских ученых, которые именно так понимают наш шанс на инновационное развитие. И сменить этот стереотип почти невозможно.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии