Благодаря переговорам президента США Трампа с президентом РФ Путиным, а ранее – с Зеленским, в фокусе внимания мировых СМИ вновь оказалась тема добычи редкоземельных металлов (РЗМ).
Надо признать, в последние годы, они обращают на себя внимание как экспертов, так и политиков с бизнесменами, все чаще и чаще. И это совершенно обоснованно. «Редкоземы» применяются в электронике, космических технологиях, аккумуляторах, лазерах и, что очень важно, военных технологиях. В результате, контроль над их запасами превращается в стратегический приоритет для ведущих мировых держав, становясь причиной для новой геополитической «большой игры».
Сейчас безоговорочным лидером в этой области является Китай. Он добывает около 70% мирового объема редкоземельных металлов, но что более важно – контролирует до 90% мировых мощностей по их переработке.
И китайское руководство использует свои позиции не только как экономический ресурс, но как геополитический рычаг давления. В 2010 году, когда у Китая разгорелся дипломатический конфликт с Японией, тот резко сократил поставки РЗМ японцам, что оказалось очень чувствительным для японских корпораций.
Китайцы прекрасно понимают потенциал такого рычага и продолжают строить свою систему глобального контроля за производством и переработкой этого стратегического ресурса.
Во-первых, КНР активно инвестирует в африканские страны с большими запасами «редкоземов», получая доступ к их ресурсам. Во-вторых, китайские компании скупают активы в Латинской Америке и Юго-Восточной Азии, обеспечивая себе будущие источники поставок. При этом в самой КНР действует жесткая политика экспортных квот, ограничивающая доступ к переработанному сырью для других стран.
Нельзя сказать, что «коллективный Запад» смотрит на происходящее сквозь пальцы, особенно на фоне развивающейся конфронтации с Китаем. В 2023 году США создали Альянс по критическим минералам (Minerals Security Partnership), включающий союзников по НАТО, Австралию, Канаду и Японию. Целью альянса стала разработка альтернативных китайским источников поставок.
И этот фактор играет существенную роль в целом ряде внешнеполитических конфликтов последних лет. Особенно ярко это стало заметно с приходом в Белый дом Дональда Трампа.
Возьмем, к примеру, Гренландию. Ряд экспертов оценивает ее запасы редкоземельных металлов достигают в 40 миллионов тонн, а урана в 300 тысяч тонн.
Понятно, что это пока предварительные оценки и они не учитывают такие факторы, как стоимость добычи, доступность ресурса и ряд других. Но даже при этом, Гренландия остается очень богатым ресурсами регионом. И Трамп впервые заявил о желании приобрести ее у Дании еще в 2019 году. Тем более, что китайцы уже действовали на этой территории, контролируя одно из ключевых месторождений РЗМ в Гренландии – Kvanefjeld.
Пять лет назад идею Трампа сочли экстравагантной, тем более срок полномочий его первого срока заканчивался. Но за прошедшие годы ситуация изменилась. В 2024 году американская Critical Metals Corporation получила контроль над крупнейшим месторождением Tanbreez. Это сделало остров потенциальной ареной геополитической конкуренции между США и Поднебесной за контроль над его ресурсами. И сейчас, дискуссии вокруг принадлежности Гренландии начали вести уже всерьез, причем, это не только спор между США и Данией, которые явно несопоставимы по влиянию, но и между Америкой и Китаем, а там «весовые категории» стремительно сближаются.
Еще одну потенциальную сырьевую базу в Вашингтоне считают Украину. Тем более, что относительно ее ресурсов эксперты, в том числе, достаточно уважаемые, давали не менее воодушевляющие оценки. Еще недавно в Forbes утверждали, что на Украину приходится 5% общемировых запасов РЗМ, а в денежном эквиваленте, опять же по оценке издания, это почти в $15 трлн. И на полтриллиона из них претендовал Трамп во время недавних переговоров с Зеленским, которые закончились публичной руганью в Белом доме.
С тех пор, страсти вокруг украинских «редкоземов» немного поутихли, но дело тут не в амбициях лидеров, а аналитике других, не менее уважаемых, экспертов. Те указали, что, во-первых, оценки запасов очевидно завышены, и значительная часть их нерентабельна в разработке, а другая, тоже значительная часть, находится на территориях, включенных Россией в свой состав в новой редакции Конституции. И получается, Зеленский пытался продать толи воздух, то ли уже не свои ресурсы.
Впрочем, с Россией американцы тоже готовы вести переговоры о сотрудничестве в области добычи и переработки РЗМ. И речь не только и не столько о «спорных» (с западной точки зрения) территориях, а о тех российских месторождениях, чью принадлежность нашей стране никто не оспаривает. Прежде всего, о Томторе.
Томторский массив – гигантское месторождение редкоземельных элементов, которое занимает первое место в мире как по объему запасов, так и по концентрации полезных компонентов. Это, к примеру, ниобий (сегодня закупаемый в Бразилии), необходимый для современной металлургии. На Томторе содержание его оксида в тонне руды втрое выше, чем на бразильском месторождении Араша: 65 против 23 килограммов.
Томтор может давать скандий, которым легируют алюминий, после чего он приобретает прочность стали, оставаясь таким же легким. Такой металл не корродирует, его можно сваривать в обычной (а не аргоновой) атмосфере, при этом шов становится прочнее листа, что очень важно в современном авиа- и ракетостроении, в автомобильной промышленности.
А содержащийся в томторских рудах празеодим при добавлении в магнитный материал резко повышает точку Кюри — температурный барьер, за которым начинается размагничивание. Это открывает путь к созданию буквально вечных сверхсильных магнитов для принципиально новых конструкций электродвигателей и генераторов.
Томтор огромен: из 250 квадратных километров обследовано только около 40 в центральной части. Но в той же рудоконтролирующей зоне находятся еще три внешне схожих массива, фактически не изученных. И вполне может оказаться, что оценка Минприроды РФ российских запасов РЗМ в 28,5 млн тонн даже несколько занижена. В конце концов, в министерстве оперируют только разведанными и поставленными на учет месторождениями.
Многие годы о Томторе говорили, как о потенциальном источнике ресурсов для нашей экономики. Но ситуация стала меняться, недавно Владимир Путин инициировал национальный проект «Новые материалы и химия», предполагающий создание полного цикла переработки редкоземов. Главным пунктом програмы нацпроекта является как раз разработка Томторского месторождения. Этим будет заниматься Росатом, который уже к 2030 году планирует выйти на объем добычи до 160 тыс тонн РЗМ в год.
Конечно, помимо собственно добычи и переработки руды, для полноценного освоения месторождения потребуется решить ряд не менее сложных смежных задач. Создать соответствующую инфраструктуру в необитаемой тундре, что требует солидных инвестиций (а пока у компании нет даже технико-экономического обоснования для потенциальных инвесторов). Разработать новые технологии добычи руд, соответствующие современным экологическим стандартам. Арктика является зоной международных интересов, и экологическая ситуация в этом регионе влияет на слишком большие территории, чтобы мировое сообщество позволило кому-то осуществлять здесь добычу полезных ископаемых «китайским способом». Кроме того, если мы хотим уйти от роли сырьевого придатка мировой экономики, необходимо развивать производства, потребляющие томторские руды на своей территории, а это вообще из разряда сверхзадач.
Но, все-таки радует то, что, несмотря на низкие темпы. Движение в этом направлении идет. И видимо подвижки видны и за рубежом, поскольку те же американцы уже заявили о готовности инвестировать в добычу «редкоземов» на российской территории. Теперь главное, не соблазнится относительно легкой прибылью от прямой продажи сырья, еще и добытого за счет зарубежных инвестиций. И дело не только в том, что нам надо уходить от «добывающей» экономики к высокотехнологичной, которую без РЗМ не построить. Значение этого сырья в современном мире уже вышло за рамки экономики – это вопрос национальной безопасности и военного превосходства.
Сергей Исаев
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии