«Торпеда» против Циолковского?

Темой одного из докладов на очередном заседании Новосибирского исторического клуба стала роль, которую сыграл в развитии космонавтики Юрий Кондратюк.

Напомним, относительно широкую известность Кондратюк получил в 1980-е годы, когда в СМИ был напечатан ряд статей о нем. Согласно этим материалам, Юрий Васильевич (которого на самом деле звали Александр Игнатьевич Шаргей) якобы еще в начале XX века рассчитал оптимальную траекторию полёта к Луне. Эти расчёты, по утверждению авторов статей, были использованы NASA в лунной программе «Аполлон». Но затем он был арестован, после недолгого заключения занимался созданием ветроэлектростанций на Украине, а с началом Великой Отечественной отправился на фронт, где пропал без вести в 1942 году.

Статьи вызвали общественный резонанс. И в начале 1990-х годов имя Ю.В. Кондратюка присвоено Новосибирскому аэрокосмическому лицею и одной из площадей Новосибирска.

Впрочем, вскоре выяснилось, что есть в этой истории и вторая сторона, позиция которой и прозвучала на заседании Клуба.

Все началось со споров о пути развития воздухоплавания в начале прошлого века, развернувшегося среди ученых умов Российской Империи. Профессор Николай Жуковский, известный сегодня как основоположник гидро- и аэродинамики, утверждал, что будущее за винтовыми двигателями. А оппонентом ему выступал «калужский мечтатель» Константин Циолковский, отстаивавший приоритет реактивных двигателей и ракет.

Оба ученых, к слову, дополняли свои аргументы подробными расчетами и техническими прогнозами, многие из которых впоследствии сбылись. В частности, Циолковский подробно описал космические орбитальные станции будущего с международным экипажем, от которых уже будут стартовать корабли к другим планетам (избавленные таким образом от преодоления гравитационного поля Земли).

Дискуссия была достаточно активной и на нее накладывалось несколько пренебрежительное отношение среди академического сообщества к самоучке-Циолковскому. Но ряд вполне признанных профессоров встали на сторону калужанина, укрепив тем самым позиции «реактивщиков».

Эта борьба продолжилась и после смерти Жуковского, более того, к концу 1920-х годов стала еще ожесточеннее (поскольку СССР к тому времени начал развивать собственное авиастроение и спор перестал быть чисто теоретическим). Причем адепты реактивного двигателя добились первых успехов: было создано известное ГДЛ — ОКБ, где под руководством Валентина Петровича Глушко были созданы опытные образцы первого в мире электротермического ракетного двигателя, а начиная с 1930 года — большое число жидкостных ракетных двигателей (ЖРД).

Другим активным участником этого процесса был ученик Жуковского, профессор Владимир Ветчинкин. Правда, к тому времени он и сам убедился в перспективности реактивных двигателей. Но ему нужно было оттеснить Циолковского. Поэтому была развернута компания, что Циолковский был вовсе не первым, кто описал возможности ракет. До него это якобы сделал Николай Кибальчич (хотя оставшиеся после казни революционера рисунки сложно назвать проработанным проектом).  Далее, Ветчинкин сослался на рукопись новосибирца Ю.В. Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств», опубликованную в 1929 г.

Эта статья сильно возмутила известного ученого А.Л. Чижевского, поскольку основные тезисы этой статьи дублировали публикации Циолковского от 1903 года. Кондратюк был прямо обвинен в плагиате.

В результате, как рассказывает в своих мемуарах «На Берегу Вселенной» Чижевский, эта история довольно быстро затихла. Критики Циолковского были посрамлены.

Однако во время перестройки имя Кондратюка вновь всплыло, теперь уже в новосибирских СМИ, и благодаря этим статьям он вновь был вписан в историю отечественной космонавтики. Главным аргументом в пользу Кондратюка, как это часто было во время перестройки, был выдвинут аргумент о его высокой оценке в Америке.

Исследователи биографии Кондратюка утверждали, что он забыт только на Родине, а на Западе, наоборот, пользуется не меньшей славой, чем Циолковский.

Однако те, кто был в Америке могут подтвердить, что в американском музее истории космонавтики в Вашингтоне есть стенды, посвященные Циолковскому, Королёву, Гагарину. И никакого упоминания о Кондратюке. Нет никакого упоминания о Кондратюке и в музее космонавтике на мысе Канаверал.

Схожая картина и в лондонском музее космонавтики: русским первопроходцам космоса – Циолковскому, Королеву и Гагарину, Терешковой – посвящены специальные стенды. И никаких упоминаний про Кондратюка и его заслуги в подготовке лунной экспедиции. Ссылка на Запад оказалась абсолютно ложной.

Исследователи биографии Кондратюка также утверждают, что его в начале 1930-х годов звал работать к себе Королёв, якобы, восхищенный его статьей. Только вот в воспоминаниях самого Сергея Павловича (где довольно подробно описан этот период) о Кондратюке нет ни слова. Получается и это ничем не подтвержденный факт.

Когда аргументы в пользу Кондратюка «посыпались», группа его новосибирских адептов обратилось в город Аламагордо и находящуюся там Галерею международной космической славы о признании там заслуг Кондратюка. Что и было сделано совсем недавно в 2014 году.  Правда Аламагордо – это городок с населением в 35 тысяч человек в штате Нью-Мексико, известный лишь тем, что рядом с ним расположен полигон, где была взорвана первая ядерная бомба. Это далеко не мыс Канаверал. Соответственно и «Галерея», в которой висит портрет Кондратюка не очень известна за пределами города. К тому же, произведена эта номинация была… только в 2014 году. То есть задолго после лунной программы «Аполлона».

Зато в Новосибирске, как говорилось выше, имя Кондратюка отражено гораздо шире. Что в случае, если окажутся правы те, кто считает его вклад мифическим, будет не очень полезно для репутации города. Тем более, среди новосибирцев хватает ученых и исследователей, чьи заслуги не оспариваются никем. Их имен хватит на все городские площади.

Наталья Тимакова