Начнем вот с чего: чем научное предвидение отличается от мечтаний фантастов? Казалось бы, ответ понятен – ученый строит свои представления о будущем, опираясь на точные знания, а потому его прогноз, по идее, должен быть более объективным, чем вольные фантазии художника. Однако вот что интересно: мы знаем случаи, когда вольные фантазии оказывались пророческими и, с другой стороны, есть немало примеров, когда «объективные» прогностические выкладки со стороны ученых и разных спецов совершенно никак не оправдались.
Вот несколько таких примеров. В 1823 году член Лондонского королевского общества, физик Дионисий Ларднер заявлял, что путешествие по рельсам с высокой скоростью невозможно, поскольку пассажиры не будут иметь возможности нормально дышать, а значит, рискуют умереть от удушья. Иначе говоря, современный железнодорожный транспорт воспринимался этим ученым как вздорная фантастическая выдумка.
В 1880 году президент Института технологии Стивенса Генри Мортон назвал «величайшим провалом» электрическую лампочку Эдисона. Понятно: для него образ будущего не включал в себя электрическое освещение домов и квартир.
Еще один прогноз от «серьезного» специалиста. В 1903 году президент Мичиганского сберегательного банка предостерегал от инвестиций в автомобильное предприятие Генри Форда. Основание было такое: автомобиль – всего лишь мимолетная причуда, неспособная-де конкурировать с лошадью. В самом начале 1920-х подобные советы от «серьезных» спецов давались и по поводу инвестиций в производство средств беспроводной связи. Дескать, у таких беспроводных штуковин не будет адресата.
Далее. В 1930-х годах американские физики всерьез заявляли, что ракета не в состоянии покинуть атмосферу Земли. Кстати, это происходило как раз в том время, когда в разных странах (включая и СССР) разные мечтатели как раз пытались создать такую ракету. «Серьезные» специалисты считали эти поиски романтическим вздором. Там же, в Америке, в середине 1940-х годов со стороны других «серьезных» спецов высказывались скептические суждения относительно телевидения. Мол, телевидение, - это ненадолго, поскольку людям очень быстро надоест «пялиться в ящик».
В конце 1950-х основатель компании Xerox был уверен, что для копировальных машин не найдется серьезного рынка сбыта, а значит, их производство неоправданно. В 1977 году основатель американской компьютерной компании Digital Equipment Corporation (DEC) Кен Олсон утверждал, что для человека нет никакого смысла иметь компьютер в собственном доме. Жизнь, как мы убедились, опровергла этот прогноз.
Как видим, даже вполне компетентные специалисты способны ткнуть пальцем в небо, объявляя фантазией то, что впоследствии, наоборот, оказывалось важным атрибутом новой эпохи. С другой стороны, некоторые прогнозы таких специалистов, основанные, казалось бы, на очень точных расчетах, спустя много лет обнаруживали свою надуманность. Будущее, как становилось ясно со временем, формировалось по иному сценарию.
Сказанное особенно верно в отношении популярных прогнозов полувековой давности о массовом производстве синтетической еды с применением углеводородного сырья. Мы бы не обратили на них внимания, если бы аналогичные прогнозы иной раз не всплывали и в наше время. Для определенной части специалистов технический прогресс почему-то до сих пор ассоциируется с полным отходом от натуральных продуктов и изделий. Казалось бы, за пятьдесят лет сама жизнь наглядно показала, что «синтетический» рацион вызывает у многих из нас негативную эмоциональную реакцию. Однако до сих пор нам пытаются внушить мысль, будто наша еда всё еще несет печать «отсталости». Дескать, дальнейшее развитие техники неминуемо произведет радикальные революционные преобразования и в этом деле. По идее, мы должны уже вовсю есть синтетические бургеры и сыры, и пить синтетическое молоко. Именно таким представлялось будущее нашим прогрессивным предшественникам. Мало того, они были уверены, что их прогнозы имеют серьезное научное обоснование.
Действительно, в 1960-е и 1970-е годы специалистам в области химии и микробиологии казалось, что решение проблемы голода для бурно растущего населения планеты лежит не через развитие сельского хозяйства, а через изменение подходов к производству самих продуктов питания. Логика была железной: если человеку для жизни необходимы какие-то определенные вещества, то почему их обязательно «извлекать» из растений и животных? Почему не заняться производством этих жизненно важных компонентов напрямую, а потом уже формировать из них что-то привлекательное с точки зрения кулинарии?
Подчеркнем, что эта была эпоха безграничной веры в науку и технику. И указанная логика вытекала из общего социального настроя. Разумеется, речь не шла о том, чтобы синтезировать еду из неорганических компонентов или без привлечения живых организмов. Речь шла о том, чтобы максимально рационализировать этот процесс, уподобив его химическому производству. В частности, советские ученые разрабатывали технологию производства пищевых полуфабрикатов путем микробиологического синтеза, где в качестве питательного субстрата использовались углеводороды. Продукты этого синтеза, указывалось в научных публикациях тех лет, отличаются на редкость высоким содержанием белка – до 70% на сухой вес. Высокая рентабельность такого производства – в сравнении с животноводством - определялась тем, что микроорганизмы примерно в 10 – 100 тысяч раз быстрее синтезируют белок, чем животные. Для получения одного грамма белка здесь требовалось гораздо меньше средств, чем затрачивается в животноводстве на откорм и содержание скота. При этом микробиологический синтез менее трудоемок и не подвержен сезонным колебаниям.
Наиболее перспективным микроорганизмом признавались дрожжи. В 1952 году немецкий ученый Феликс Юст сделал важное открытие – дрожжи можно было выращивать на углеводородах парафинового ряда. Это открытие выводило человечество (как многим тогда казалось) на широкую дорогу массового производства дешевого белка, очень близкого по своим свойствам к животному протеину. Было рассчитано, что для покрытия белкового дефицита в глобальном масштабе потребуется всего лишь 2% от мировой добычи нефти. Для сравнения: один килограмм нефти на выходе давал также один килограмм белка, тогда как один килограмм сахара – в два раза меньше. При этом аминокислотный состав белков в обоих случаях оказывался практически идентичным.
В качестве питательной среды рассматривалась не только нефть, но также различные газы (метан, водород), парафины, отходы угольной, химической, деревообрабатывающей и пищевой промышленности, и даже… сточные воды! Интересно, что у дрожжей, выращенных на метане, было вдвое больше важнейших и дефицитных аминокислот, чем в мясе, рыбе, молоке и яйцах. Также утверждалось, что биологические испытания препаратов из дрожжей, выращенных на углеводородах, показали их совершенную безвредность для организма человека.
В общем, в 1970-е годы у наших ученых был целый ряд аргументов в пользу того, чтобы кормить людей дрожжевым белком – вместо того, чтобы выращивать домашних животных (возвращающих нам в виде мяса лишь 20% от потребленного ими белка). Понятно, что дрожжи рассматривались как сырье для дальнейшей переработки. Но важно то, что их откровенно прочили на роль некой инновационной альтернативы домашним коровам или свиньям. Этим путем – казалось тогда – шел весь цивилизованный мир. Причем, наша страна числилась в лидерах. В СССР была разработана оригинальная технология получения изолированного дрожжевого белка. Испытания препарата давали обнадеживающие результаты.
Следующим шагом было производство синтетического мяса на основе упомянутого дрожжевого изолята. Это уже был «вопрос техники». С помощью технологических линий по производству синтетических тканей из искусственного белка вытягивались длинные нити, а из них уже формировались структуры, имитирующие натуральное мясо, сыры или творог. Для придания вкуса, запаха и цвета использовались специальные формообразующие вещества. Вот вам и «еда будущего». Подчеркиваю, в 1970-е это направление воспринималось как мейнстрим, способный совершить революционный переворот в сфере производства продуктов питания. Причем, что самое важное – идея производства синтетической еды не вызывала отторжения. Поклонники технического прогресса воспринимали данный шаг как следствие неуклонного развития человеческой цивилизации.
А теперь перенесемся в наши дни. Представьте, какие чувства вызовет у современного потребителя сообщение о продуктах, полученных подобным образом. Реакция во многих случаях вполне предсказуема – скепсис или полное неприятие. Полагаю, нет лучшего способа дискредитировать тот или иной продукт, связав его с синтетикой. В прессе и в Интернете иногда гуляют страшные истории о том, как под видом натурального мяса потребителям тайно подсовывают искусственные подделки (якобы чаще всего их штампуют в Китае). Иначе говоря, современные потребительские ожидания никак не стыкуются с прогнозами прошлых десятилетий. Наоборот, сегодня набирает силу спрос на «натуральное». О чем это говорит? Скорее всего, о том, что логика исторического развития не укладывается в рамки возможностей науки и техники на том или ином этапе. И в этом случае все прогнозы методом экстраполяции не обязательно окажутся объективными. Надо понимать, что человек – это не просто биологический объект, потребности которого можно рассчитать так, как будто речь идет о машине. Есть еще принципиально важные культурные факторы, определяющие логику и направления прогресса.
Николай Нестеров
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии