«Разумный замысел» от… Вольтера

В дореволюционной России слово «вольтерьянство» было синонимом богохульства. Именно так зарекомендовал себя здесь французский философ-просветитель Франсуа-Мари Вольтер – как саркастичный насмешник, ниспровергатель религиозных предрассудков и ненавистник церкви. Живи он в эпоху Интернета и социальных сетей, из него получился бы самый скандальный блогер, способный наживать себе фанатичных поклонников с такой же легкостью, как и непримиримых врагов. «Раздавите гадину!» – эту фразу приводят даже в школьных учебниках, подчеркивая отношение Вольтера к религии. Однако при этом почему-то упускается из виду другая сторона его творческой биографии, где он яростно борется с одной архаичной идеей, доставшейся западным интеллектуалам «по наследству» от самого Аристотеля. Это идея самозарождения живых организмов. Идея настолько живучая, настолько популярная, что во времена Вольтера ее преподносили в качестве очевидной истины многие ученые, включая даже тех, кто  связывал себя с церковью. 

Вольтер был настроен категорически против. Настроен принципиально. Он боролся с  идеей самозарождения как с укоренившимся предрассудком, противопоставив ей (внимание!) идею… Разумного замысла! Как это ни парадоксально звучит, но излюбленный термин нынешних креационистов запустил в оборот знаменитый ниспровергатель церковных устоев.

Отметим, что вольнодумство далеко не всегда сходило с рук даже в эпоху Просвещения. Во Франции того периода за открытую приверженность к богохульным взглядам можно было не только угодить в тюрьму, но даже лишиться языка. Сам Вольтер успел побывать и в Бастилии, и в ссылке. Он не был атеистом (как полагают некоторые), хотя это обстоятельство совсем не делало его сторонником католической церкви. Он откровенно презирал правоверных католиков, становившихся мишенью для его саркастических выпадов. Самым главным объектом его нападок был как раз один из них – английский католический священник Джон Тербервилл Нидхем. В глазах Вольтера этот человек воплощал всё то, что было так противно французскому просветителю. Нидхем являлся для него образчиком тупости, ханжества и суеверий. Но ополчился он против него по вполне «академическим» мотивам. Яблоком раздора стала как раз тема зарождения жизни.

Перепалка между Вольтером и Нидхемом – просто удивительный и уникальный случай идеологической неразберихи. Ни тот, ни другой даже не могли себе представить, что те тезисы, которые они с таким пылом отстаивали, со временем разойдутся по противоположным идейным лагерям. Вольтер, разоблачая древнее суеверие, и представить себе не мог, что он невольно льет воду на мельницу религиозных фанатиков и противников научного взгляда на мир. Отстаиваемая им идея Разумного замысла в конечном итоге будет подхвачена креационистами, причем – из числа самых ярых представителей «христианской секты» (как он сам выражался). Такой поворот ему даже не снился. И к счастью для него, он так и не дожил до этого дня.

Нидхема ждало схожее развитие ситуации, только в противоположном направлении. Нидхем верил в Бога так, как и положено настоящему католическому священнику. Верил он искренне, и как верующий человек допускал существование чудес. Самозарождение как раз и было для него таким чудом.

Католический священник Джон Тербервилл Нидхем выступил одним из авторов теории самозарождения жизни на нашей планете Конечно, Нидхему поначалу не приходило в голову, что этой идеей впоследствии будут активно пользоваться атеисты и материалисты. В отличие от Вольтера, он дожил до того дня, когда стал очевидцем именно такого поворота событий, что вызывало у него сильные душевные страдания.

Напомним, что Нидхем сильно увлекался микробиологией. Разглядывая в микроскоп пораженные болезнью зерна пшеницы, он обнаружил там микроскопических существ, которыми были покрыты белесые волокна. В ходе длительных наблюдений он пришел к выводу, будто эти существа зародились спонтанно в смеси из муки и воды. О своем «открытии» он поведал через научную прессу. Его публикации вызвали большой интерес у графа де Бюффона, занимавшего в то время должность инспектора Королевского сада. Накануне Бюффон задумал грандиозный проект, связанный с написанием обширного труда по натурфилософии. В этом деле ему был нужен помощник, который смог бы разрешить проблему происхождения жизни. Нидхем как будто подходил для этой роли. По  приглашению графа он прибыл в Париж весной 1748 года. В шикарном особняке Бюффона для него была сооружена специальная лаборатория, оснащенная микроскопами. В ходе совместной работы со своим французским коллегой Нидхем всё больше и больше убеждался в правоте первоначальных выводов о самозарождении. Теперь он был совершенно уверен в том, что спонтанное зарождение присуще не только отдельным видам, но всем существам без исключения.

Тем временем стали выходить первые тома знаменитой работы Бюффона, которая получила название «Всеобщая и частная естественная история». Во втором томе были изложены взгляды на проблему происхождения жизни. Заручившись результатами лабораторной работы, Бюффон с уверенностью заявлял о существовании «органических молекул», определяющих будто бы весь цикл существования любого организма. С этой точки зрения жизнь не имела никаких принципиальных отличий от других физических явлений. По мнению Бюффона, «органические молекулы» продолжают существовать после смерти организмов, носясь по воздуху до тех пор, пока не соединятся с другими такими же молекулами. Причем, каждый раз могут возникать совершенно новые комбинации, в силу чего в природе происходит разнообразие. В те времена подобный взгляд казался вполне научным.

У Вольтера на сей счет было иное мнение. Он ознакомился с трудами Бюффона в эмиграции. Несмотря на то, что когда-то он был с графом в  дружеских отношениях, книга вызвала с его стороны саркастические комментарии. Вольтер испещрил ее поля злобными пометками, особенно в тех местах, где значилось упоминание Нидхема. Дело в том, что Нидхем был его давним критиком, выступавшим анонимно. Вольтер не переносил критики в свой адрес, и теперь, идентифицировав своего назойливого оппонента, не преминул выплеснуть в его сторону поток желчи: «Нидхем видел, воображал и говорил только глупости».

Надо сказать, что Вольтер считал себя прогрессивным человеком, а все прогрессивные люди той поры (во всяком случае, во Франции) были в той или иной степени англофилами. Кумиром для Вольтера был Ньютон. И хотя сам он ничего не понимал в математике, причислял себя к последователям великого ученого.

Не без его участия, кстати, идеи Ньютона стали популярными во Франции (именно Вольтер, судя по всему, придумал историю с падением яблока). Одно время он даже решил всерьез заняться физикой, однако один из его друзей, к которому Вольтер обратился за помощью в этом деле, посоветовал ему не бросать литературу (видимо, адекватно оценив математические способности Вольтера).

Считается, что отношение французского вольнодумца к религии было чисто утилитарным. Как известно, ему принадлежит довольно циничная фраза насчет того, что если бы Бога не было, его стоило бы выдумать. Вольтер как бы подчеркивал тем самым свое пренебрежение к низшим слоям общества, которые, на его взгляд, нуждаются в покорности, и религия будто бы должна выполнять такую «усмирительную» функцию в целях поддержки существующих порядков. Тем не менее, он на самом деле считал природу результатом божественного акта. Он открыто верил в Творца, создавшего мир, объявляя его «Высшей бесконечностью». Вольтер был категорически против того, чтобы считать появление жизни на Земле результатом случайного стечения обстоятельств. Законы природы, считал он, это часть плана Творца, результат Разумного замысла. По его убеждению, мир всегда был таким, каким мы его наблюдаем. И если Вселенная похожа на машину, то такой машиной она была изначально.

Нельзя исключить, что на него сильно повлияли взгляды Ньютона. Как бы то ни было, он искренне осуждал Бюффона и Нидхема в том, что их идеи подталкивают людей к материализму и атеизму. Ведь если микробы сами зарождаются из муки, то таким же путем мог появиться и человек! Вольтера совсем не устраивал подобный разворот мысли.

Кажется забавным, что вольнодумец и «богохульник» предостерегает католического священника от опасности впадения в безбожие. Но это – исторический факт, который, к сожалению, не освящается в школьных учебниках.

Олег Носков