Официальные планы развития, опубликованные за последний год, создают стойкое впечатление, будто в руководстве страны правая рука не знает, что делает левая. Во всяком случае, мне не совсем понятно, как одни стратегии стыкуются с другими. Такое ощущение, что их готовили либо в разных странах, либо в разных учреждениях.
Судите сами. В прошлом году правительство утверждает Национальный проект «Экология», где отдельной строкой проходит программа «Чистый воздух», призванная до 2024 года сократить объемы промышленных выбросов не менее чем на 20 процентов (в том числе – выбросов энергетических предприятий). Причем, на эти цели планируется выделить порядка 500 миллиардов рублей!
Идем дальше. В марте этого года правительство (конкретно – Министерство экономического развития) представило проект стратегии низкоуглеродного развития страны до 2050 года, где представлены пути снижения выброса парниковых газов, в том числе - за счет снижения доли ископаемого топлива в энергетическом секторе страны. В общем, этим документом мы как бы подтверждаем свою приверженность курсу на декарбонизацию экономики (хотя и без фанатизма).
Наконец, Банк России опубликовал специальное исследование, где разбираются климатические риски, способные затронуть инвесторов и страховые компании. Важно, что речь в этом отчете идет о новой, по сути, экономической и политической реальности, когда «несознательные» компании, чья деятельность оставляет так называемый «углеродный след», рискуют собственной репутацией, и как следствие – снижением своей инвестиционной привлекательности и снижением стоимости своих активов.
Короче говоря, в руководстве страны вроде бы прекрасно осознают сегодняшние общемировые тенденции. Тем удивительнее выглядит свеженький «сюрприз» от того же правительства: 14 июня Михаил Мишустин утвердил Программу развития угольной промышленности России до 2035 года. Даже по одному названию Программы становится понятным, что наша страна как-то по-особому осуществляет переход в низкоуглеродное будущее. Знакомство с содержанием документа вызывает еще больше вопросов (документ можно найти на сайте правительства РФ).
В тексте отмечается, что последние 10 лет угольная промышленность в нашей стране показывает стабильный рост, который «совпал с восстановительным ростом экономики страны». За указанный период добыча угля выросла более чем в 1,3 раза. В последнее время фактический объем добычи составляет более 440 миллионов тонн в год. При этом объем инвестиций в основной капитал угольных предприятий вырос в 2,5 раза. Введено было 297 миллионов тонн новых мощностей по добыче угля. Кроме традиционных центров добычи, были введены новые месторождения на территории Восточной Сибири, на Дальнем Востоке и в Арктической зоне.
Понятно, что столь бурное развитие отрасли не обошлось без государственной поддержки. В частности, для реализации инвестиционных проектов в области угледобычи были предусмотрены определенные налоговые льготы. Был также реализован комплекс мер по реструктуризации угольного комплекса России за счет привлечения средств федерального бюджета. Это позволило относительно «безболезненно» закрыть десятки старых шахт и несколько разрезов, и рекультивировать более шести тысяч га нарушенных земель. При этом бывшие горняки до сих пор могут рассчитывать на государственную социальную поддержку.
В настоящее время угольная промышленность представлена 58 шахтами и 133 разрезами. Примерно половина из них появились после 2000 года. Как указывают авторы Программы: «Новые предприятия оснащены высокопроизводительной техникой и используют самые современные технологии угледобычи. По прогрессивной технологии "шахта-лава" работают 42 шахты, или 76 процентов от общего числа действующих шахт».
При этом отмечается, что увеличивается присутствие российских угольных компаний на международном рынке, увеличиваются экспортные потоки угольной продукции в обоих направлениях – и на Восток, и на Запад. Соответственно, для развития угледобывающей отрасли правительство осуществляет меры поддержки транспортной инфраструктуры. В частности, речь идет о программах развития ОАО «РЖД» по модернизации железнодорожной инфраструктуры БАМа и Транссиба, а также портовой инфраструктуры. Как следует из текста Программы, правительство намерено и дальше содействовать обеспечению поставок угля на экспорт. Одна из мер поддержки включает в себя применение «долгосрочных и предсказуемых параметров установления железнодорожных тарифов». В переводе на нормальный язык это означает, что правительство поддерживает приемлемый для экспортеров тариф на перевозку угля, компенсируя РЖД вынужденные затраты. Иного смысла в этой тарифной политике просто нет.
Мы не будем, естественно, пересказывать все пункты Программы. Вычленим лишь принципиально главное для нашей темы. Как нетрудно догадаться, правительство нацелено не только на техническую модернизацию угледобывающей промышленности, но и на увеличение объемов добычи – до 668 миллионов тонн по так называемому «оптимистическому сценарию». Экспорт угля также будет наращиваться, составляя чуть более половины от общих объемов добычи. Весь комплекс основных мероприятий, необходимых для достижения указанных целей, должен быть осуществлен к 2030 году. И лишь после этого начнется целенаправленная работа по достижению мировых стандартов в области охраны окружающей среды и внедрения технологий глубокой переработке угля.
Примечательно, что в тексте Программы прямо указывается на то, что экологические ограничения, принятые в странах-участницах Парижского соглашения, могут явиться фактором риска для развития как внутреннего угольного рынка, так и экспорта российского угля. «Наиболее сильное влияние на объемы потребления угля в мире, - сказано в Программе, - оказывает климатическая политика в Европейских странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В связи с реализацией положений Парижского соглашения по климату экспортные поставки российского угля в Европейские страны (одна третья часть всего угольного экспорта) будут сопряжены с изменяющейся рыночной конъюнктурой. Намечаемая широкомасштабная газификация регионов России будет оказывать дополнительное негативное влияние на потребление угля на внутреннем рынке».
После таких заявлений (подчеркнем – осмысленных заявлений) хотелось бы увидеть дальнейшее развитие указанного тезиса. Скажем, получить объяснения, чем конкретно мотивируется необходимость увеличения объемов добычи угля и вложений в соответствующую инфраструктуру. К сожалению, авторы Программы ставят здесь точку, а дальше переходят к новому параграфу, где перечисляются основные задачи, которые необходимо решить на пути развития отрасли в целях вот этого самого наращивания добычи. Единственный мотив, который оправдывает такую стратегию – это развитие в азиатских странах угольной генерации, а также черной металлургии, требующей коксующихся углей. То есть Россия банально перемещает экспортные потоки угля с Запада на Восток. Во всяком случае, у авторов Программы есть надежда на то, что азиатские рынки будут развиваться настолько стремительно, что компенсируют потери на западном направлении. Данный тезис еще можно принять и выявить в нем хоть какой-то намек на рациональность.
Но вот что лично меня смущает больше всего, так это тезис насчет предстоящей широкомасштабной газификации регионов РФ, способной-де негативно сказаться на внутреннем спросе на уголь. Возникает закономерный вопрос: а где у нас разрабатывают сейчас программу этой самой «широкомасштабной газификации регионов»? Разве не в правительстве? А если в правительстве, то почему обе программы вступают в противоречие друг с другом? Или одна часть правительства делает ставку на уголь, а другая – на газ?
Возможно, эти вопросы будет сняты, когда, наконец, у нас будет утверждена программа газификации. Однако сам факт, что подобные документы плохо стыкуются друг с другом, наводит на печальные размышления. Создается стойкое впечатления, что за каждой программой стоят те или иные лоббистские группы, а правительство – всего лишь инструмент в их руках.
Андрей Колосов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии