«Нашла коса на камень» - так можно оценить недавнюю реакцию европейских промышленников на прошлогоднюю инициативу со стороны руководства ЕС, направленную на сохранение и восстановление лесных массивов в рамках реализации так называемых «климатических целей». В самом начале этого года представители десяти стран-участниц во главе со Швецией дополнительно подлили масла в огонь, обратившись в Европейскую комиссию с критикой готовящегося пересмотра правил в отношении биоэнергетики. Как мы понимаем, биоэнергетика прямо пересекается с состоянием и развитием лесного хозяйства, поскольку во многих странах Европы биомасса, полученная в ходе переработки древесины, достаточно широко используется в качестве топлива. И вот теперь борьба за реализацию климатических целей грозит нанести удар и поэтому, давно уже устоявшемуся и достаточно развитому рынку.
Казалось бы, мы имеем дело с некой локальной проблемой, касающейся исключительно европейских стран. На самом же деле открытая критика европейской лесной стратегии, поддерживаемой Брюсселем, в историческом контексте является чуть ли не прямым вызовом по адресу «зеленой» идеологии как таковой. Фактически, эта критика есть голос хозяйственной рациональности, неожиданно прозвучавший в громком хоре экологического радикализма. Мы не беремся прогнозировать исход начавшегося противостояния, однако готовы допустить, что в случае победы прагматиков «зеленая» идеология рискует оказаться на задворках – вместе со всеми своими пафосными инициативами. Это касается не только Европы, но и нашей страны, где в последнее время всё чаще заявляются «лесоклиматические» проекты, как будто составленные под копирку с аналогичных западных инициатив. У нас пока еще не анализируют возможные конфликты интересов. Именно поэтому имеет смысл оценить ситуацию, складывающуюся сейчас в странах ЕС.
В чем суть конфликта? Для начала отметим, что биоэнергетика и лесная промышленность в ряде стран Европы играют ключевую роль в экономике. К примеру, когда мы говорим о европейских возобновляемых источниках энергии, надо иметь в виду, что чуть более половины этих источников приходится на переработанную биомассу. У нас до сих пор ходят шутки по поводу древесной щепы в качестве альтернативы ископаемому топливу. Тем не менее, в самой Европе над такими вещами никто не шутит. Страны ЕС являются в наше время основными производителями топливных гранул из древесины. Как раз это обстоятельство с определенных пор – в свете всё тех же климатических целей – вызывает серьезные вопросы со стороны борцов за экологию. Как совместить сжигание древесины с курсом на построение низкоуглеродной экономики?
В свое время мы уже писали о том, что по этому вопросу в Европе уже не один год ведутся нешуточные дискуссии. С одной стороны, выбросы от сжигания древесины считаются «нулевыми» в силу того, что дерево поглотило углерод в процессе своего роста (минус на плюс дают ноль). В этом смысле древесина оценивается как возобновляемые топливный ресурс, исключающий «лишние» углеродные выбросы (ведь леса можно регулярно восстанавливать, в ходе чего происходит поглощение углерода). Но, с другой стороны, на практике здесь нет столь простой формулы, и при определенных обстоятельствах – утверждают самые последовательные борцы за экологию – вместо нуля мы можем получить по выбросам «плюс». Все зависит и от особенностей лесного массива, и от возраста и породы деревьев, от самого характера ведения лесного хозяйства и т.д. По большому счету, расчет баланса углекислого газа в случае сжигания древесины – это целая наука, где еще достаточно много плохо изученных проблем.
Тем не менее, в середине прошлого года Европейская комиссия склонила чашу весов на сторону радикально настроенных экологов, утвердив новую лесную стратегию, где «зеленая» идеология явно превалирует над экономическими расчетами. Данное обстоятельство, как мы сказали в начале, вызвало серьезные нарекания со стороны европейских промышленников. На их взгляд, в лесной стратегии отсутствует правильный баланс между экологическими требованиями и экономическими интересами. Говоря по-простому, лесная стратегия выстроена однобоко, когда лес рассматривается, в основном, с точки зрения его способности быть поглотителем углерода. При этом его хозяйственное значение отодвинуто на задний план. Точнее, ему не уделяется серьезного внимания. Для борцов за экологию достаточно уже того, что леса должны поглощать углерод, содействуя реализации климатических целей. Все остальные полезные стороны лесных массивов (например, в качестве источника топлива или строительной древесины) уже не признаются существенными.
По мнению промышленников, в такой стратегии явно преобладают сугубо идеологические мотивы, не учитывающие экономических реалий. Борцы за экологию начинают уподоблять лес некой «священной корове», существование которой воспринимается как ценность сама по себе. Если данная стратегия будет принята, то владельцам лесных угодий намного удобнее будет сохранять их в нетронутом виде, чем развивать здесь хозяйственную деятельность. Понятно, что в случае хозяйственного использования древесины вам бы пришлось заниматься регулярным восстановлением вырубленных участков. То есть осуществлять большой перечень достаточно затратных работ. Предложенная лесная стратегия не предполагает таких мотиваций, поскольку владелец лесных угодий вполне может рассчитывать на торговлю углеродными квотами, не осуществляя серьезных затрат. По сути это означает закат европейской лесной промышленности, в которой сейчас занято не менее 3,5 миллионов человек.
Кроме того, критики лесной стратегии вполне справедливо замечают, что требования по сохранению биоразнообразия и охране «старых» лесов должны в обязательном порядке учитывать географические особенности европейских регионов. Скажем, бореальные леса Финляндии и Швеции нельзя ставить в один ряд с лиственными лесами Франции и Португалии. Последние сформировались до ледникового периода и в силу природно-климатических особенностей отличаются куда большим биоразнообразием, нежели хвойные леса северных широт. К сожалению, лесная стратегия использует единый универсальный шаблон для всех территорий, не вникая в такие детали. Фактически, европейским странам навязываются кабинетные абстракции в угоду не менее абстрактной «климатической» цели. За всем этим критики стратегии усматривают претензию Брюсселя на широкие руководящие полномочия, распространяющиеся и на хозяйственную деятельность всех стран-участниц. Промышленники выступают против такого замаха, отмечая, что Европейский Союз не может управляться подобно Федерации. Страны-участницы обязаны полагаться на единые ориентиры, но конкретные средства достижения общих целей должны передаваться на уровень национальных правительств.
Разгорающийся сейчас «лесной» конфликт отчетливо отражает накопившиеся противоречия, сопровождающие реализацию радикальной «зеленой» политики. Как мы можем уже судить, тема форсированной декарбонизации осуществляется, прежде всего, в интересах евробюрократии, бурно разрастающейся сейчас на волне многогранной борьбы с парниковыми выбросами. Очевидно, что интересы экономик стран-участниц не являются приоритетом, если речь заходит о «спасении» планеты от глобального потепления. Решения по сохранению лесов и по биоэнергетике отчетливо отражают указанный настрой.
Напомним, что не так давно Европейская комиссия представила целый пакет законов, направленных на сокращение выбросов парниковых газов на 55% к 2030 году. И похоже на то, что ради этих целей еврочиновники готовы принести в жертву даже лесную промышленность. Не удивительно, что упомянутые выше представители десяти стран получили назидательную «отповедь» со стороны борцов за экологию. Коротко было заявлено, что правительствам этих стран было бы лучше заняться разъяснительной работой с собственным населением, чем высказыванием претензий в адрес Европейской комиссии. Дескать, население европейских стран должно отчетливо понимать, почему сжигание в печах и котлах древесины никак не согласуется с борьбой с глобальным потеплением.
Еще раз повторим, что названное противоречие касается не только Европы. Рано или поздно те же вопросы возникнут и у российских промышленников. Мы обращаем внимание на эти вещи как раз потому, что в нашей стране и правительство, и представители академического сообщества возлагают большие надежды на способность российских лесов к поглощению углерода. Однако необходимо осознавать, что «антиуглеродная» истерия, на самом деле, - есть лишь идеология, навязываемая Брюсселем всему остальному миру. Мы не должны исключать того, что в случае сильного обострения противоречий внутри ЕС «углеродная тема» начнет утрачивать актуальность. В этой связи российским ученым стоило бы провозгласить некий третий путь, как раз учитывающий тот самый баланс между экологией и экономикой, о котором сейчас начинают всё громче и громче заявлять европейские промышленники.
Константин Шабанов
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии