Сегодня во многих странах на полном серьезе говорят об эпидемии ожирения, одна из главных причин которой – утеря контроля над приемом пищи. К слову, помимо ожирения, такая зависимость может вызывать и другие метаболические расстройства организма. Эту тему подняла в своем докладе (в рамках очередной публичной лекции в Институте цитологии и генетики СО РАН) Софья Хантемирова, а мы предлагаем вам краткое его изложение.
За последнее десятилетие подходы к изучению разных форм зависимостей претерпели кардинальные изменения, что отразилось и на отношении к проблеме патологического переедания. Начнем с того, что такого диагноза – «пищевая зависимость» - официально не существует, да и сама ее концепция до сих пор вызывает активные дискуссии в научном сообществе.
В целом, с подачи американцев сегодня принято говорить о группе расстройств, вызванных употреблением психоактивных веществ, объединенных по ряду критериев. Всего таких критериев, согласно американской «номенклатуре» психических расстройств Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders (DSM-5), одиннадцать. Одни связаны с нарушением контроля (тяга к веществу, потребление его в бОльших количествах и пр.), другие – с социальными нарушениями (невозможность выполнять свои обязанности из-за потребления веществ). Есть и фармакологические критерии, например, синдром отмены (когда длительный перерыв приема вещества или полный отказ от него вызывают физическое или психологическое недомогание). А теперь попробуйте заменить «вещества» на «пищу». Получается, что многие из этих критериев (если не все) применимы и к патологическому перееданию.
Кстати, такая замена вполне корректна. Та же DSM-5 включает в свой список игровую зависимость, основываясь на том, что при ней в мозге происходят схожие изменения, да и подходы в лечении не особо отличаются. Так что и у пищевой зависимости есть все шансы попасть в этот список, что станет важным этапом на пути к «мировому признанию».
Появляется все больше свидетельств, что патологическое переедание носит компульсивный характер и потому является одним из проявлений аддиктивного поведения. Но пищевая зависимость и компульсивное переедание, равно как и патологическое ожирение, при всей своей родственности, не являются полностью идентичными, отметила Софья Хантемирова.
Например, только у каждого пятого человека, страдающего патологическим ожирением, обнаруживают клинически значимые признаки пищевой зависимости. А еще они есть примерно у 11 % людей с нормальным весом. Схожая ситуация и с компульсивным перееданием: симптомы пищевой зависимости наблюдаются только у половины таких пациентов.
Эти данные говорят еще об одном интересном обстоятельстве. Хотя официально диагноза «пищевая зависимость» не существует, есть различные опросники (и другие исследовательские инструменты), позволяющие выявлять ее симптомы и использовать полученные результаты во вполне себе официальных исследованиях. А это еще один довод в пользу того, что пора уже признать эту форму зависимости – самостоятельной патологией.
Самым распространённым тестом на сегодня стал Yale Food Addition Scale, который основывается как раз на критериях DSM-5. А ряд научных работ указывает на общебиологические, поведенческие и психологические моменты, схожие у навязчивого потребления определенных продуктов и наркотических веществ.
В одном исследовании крыс кормили очень вкусной пищей (бекон, чизкейк, сахарная глазурь), при этом у них наблюдались нейробиологические признаки, схожие с моделями наркомании (такие, как изменение работы дофаминовой системы). В другом исследовании уже людям предложили молочный коктейль с высоким содержанием сахара, а затем такой же, но с высоким содержанием жира. Употребление коктейле вызывало активацию разных областей мозга: сладкий – области, связанные с наградой и вкусовыми ощущениями, а жирный – соматосенсорные области. В третьем – сахаром кормили снова крыс, а затем, после исключения его из рациона, зафиксировали у них признаки «синдрома отмены» (такой же как при отказе от употребления опиатов – стук зубов, тремор конечностей и прочее). Эти, и другие работы, подводят нас к выводу: в определенных условиях продукты питания могут стать для организма разновидностью наркотика со всеми вытекающими последствиями.
Еще одна интересная деталь была отмечена у крыс, сидевших на «сахарной диете»: после исключения сахара из рациона, значительная их часть демонстрировала повышенный интерес к алкоголю. Если этот эффект можно будет экстраполировать на людей (что, конечно, еще надо будет подтвердить соответствующими исследованиями), то сладкоежки окажутся одними из кандидатов в группу риска алкоголизма.
В своих работах ученые подошли к изучению схожести наркотической и пищевой зависимости и с другой стороны, проверив, насколько эффективна стандартная наркологическая помощь в случае с продуктами. Как оказалось, если крысам, «подсевшим» на сахар, ввести налтрексон (антагонист опиатов), то их тяга к сладкому значительно снижается. Причина в том, что тяга к опиатам и сахару вытекает из нарушений в деятельности одних и тех же мозговых систем. И это стало еще одним важным доводом в пользу приравнивания пищевой зависимости к одной из разновидностей наркомании.
Почему это так важно? Признание пищевой зависимости самостоятельным диагнозом станет базой для выработки собственных протоколов ее терапии и профилактики, придаст дополнительный стимул к исследовательской работе в этой области. В общем, как и везде, признание проблемы – необходимый шаг на пути к ее решению. И судя по прозвучавшим в докладе Софьи Хантемировой фактам и выводам, это произойдет в самое ближайшее время.
Сергей Исаев
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии