Не так давно в Новосибирске прошла конференция «Евразийские трансграничные экономические и научно-технические взаимодействия». Главной ее темой был т.н. «азиатский разворот» российской экономики, что широко освещалось в СМИ, включая наш сайт. Но в программе конференции нашлось место и другим, тоже весьма важным и проблематичным темам, от которых зависят перспективы развития Сибири и России в целом. Одна из них – состояние и роль нефтехимии в восточной части страны. Этой теме посвящена и одна из глав аналитического доклада по евразийским трансграничным взаимодействиям, представленного учеными СО РАН участникам конференции.
В докладе отмечается специфичное положение России в мировом рейтинге состояния химической (нефтегазохимической) промышленности. Россия – один из крупнейших в мире производителей и экспортеров углеводородного сырья, и с этой точки зрения она близка к другим странам - экспортерам нефти, таким как Катар и Саудовская Аравия. Но для этой группы стран характерно стремление диверсифицировать свою экономику и «монетизировать» сырьевой потенциал, за счет превращения его в продукцию с большей добавленной стоимостью. В Россию же эта политика проявляется не столь ярко: наша экономика вовлечена в мировую торговлю химикатами, но главные экспортные товары (минеральные удобрения) относятся к числу наименее ценных химических продуктов, а в импорте преобладает сложная продукция (включая продукцию «тонкой» химии, фармацевтическую продукцию и т.п.).
Ситуация стала меняться только в последнее десятилетие, но развитие химической промышленности неравномерно: производство пластмасс к 2020 году выросло в сравнении с 2000 годом в 9 раз, фармацевтическое – всего в два раза, а производство резины, как и ряд других направлений и вовсе остались практически на том же уровне. Ну а главным стимулом хоть такого развития направления стало снижение цен на сырье вместе с ослаблением рубля, стимулирующего переработку нефти и газа внутри страны, вместо импорта такой продукции (которая относительно сырья подешевела не так уж сильно). В числе других конкурентных преимущество отечественного производителя - относительно низкие издержки.
Но у каждой медали есть обратная сторона, в данном случае – барьеры, которые уже мешают или могут помешать в дальнейшем быстрому развитию производства нефтехимии. В настоящее время, запущен большой нефтехимический комплекс СИБУРА в Тобольске, идет строительство еще нескольких подобных объектов разными корпорациями в разных уголках страны. И это позволяло вплоть до прошлого года прогнозировать рост производства полимеров в России к 2030 году в два с половиной раза.
Санкционная политика Запада может внести в это коррективы, и дело даже не в затягивании ввода в строй этих производств из-за невозможности приобрести то или иное оборудование, минувший год показал, что эту проблему наш крупный бизнес научился решать. Но есть и другая – продукцию этих предприятий надо куда-то реализовывать. И наиболее рентабельный и надежный способ ее решения – комплексное развитие внутреннего рынка.
Большая часть продукции таких производств идет не в розничную торговлю через сети супермаркетов, а как сырье для выпуска другой, еще более сложной продукции. Чаще всего у нас с таким производством ситуация тоже не радужная.
И тут мы подходим к еще одной проблеме – спад объемов собственного производства каких-то групп товаров ведет не только к импортозависимости, но и технологическому отставанию страны в этом направлении (что весьма затрудняет процесс импортозамещения). Примером этом в докладе служит ситуация в подотрасли химических (в том числе синтетических) волокон и нитей. За тридцать лет Россия «прошла путь» от одного из мировых лидеров в этом направлении до 0,5 % от мирового производства (а по ряду позиций и того меньше). Нынешние объемы выпускаемой российскими компаниями продукции не удовлетворяют и половины внутреннего спроса, чего уж говорить об импорте.
И чем выше технологическая сложность и наукоемкость того или иного направления в химической промышленности, тем хуже там ситуация в плане развития и объемов производства.
В то же время, после 2015 года наметились положительные тенденции, в частности рост инвестиционной активности в химическом комплексе и задача на будущее, по мнению авторов доклада, состоит в том, чтобы сохранить наметившуюся положительную тенденцию.
Гораздо хуже обстоят дела с проведением НИОКР. К примеру, по данным статистики за 2017 г., затраты на технологические инновации в химическом комплексе (химическое производство, плюс фармацевтика, плюс производство полимерных изделий) составили 59,4 млрд руб., что в 20 раз меньше, чем в Евросоюзе или Китае. Технологическое отставание выливается в необходимость импортировать оборудование и технологии. Даже сравнительно простые по меркам химической промышленности производства аммиака, карбамида и метанола до сих пор создавались в России исключительно на основе применения импортных технологических решений. И прошлый год показал весь негативный потенциал такого подхода.
При этом надо понимать, что уход с российского рынка европейских и американских производителей сам по себе не ведет к импортозамещению (правда, и не означает автоматической остановки «химпрома»). Вектор поставок сменяется в сторону азиатских, прежде всего китайских, производителей. И мы попадаем в другую версию зависимости от импорта, с учетом реалий – вероятно, даже более жесткую. Ведь конкуренции за право продавать российским компаниям сложное оборудование сегодня фактически нет, покупатель выступает более заинтересованной стороной, что обычно сказывается на условиях сделки не в его пользу.
Что же предлагается для исправления этой ситуации. По мнению ученых, надо не «изобретать велосипед», а четко сформулировать стратегические цели развития химической промышленности и взять на вооружение успешный опыт других стран по их достижению. Целей таких, по большому счету, две: технологическая модернизация производственного комплекса и повышение его доходности за счет смещения вектора (в том числе, экспортного) от сырьевых товаров к товарам с высокой (сравнительно) добавленной стоимостью.
Для достижения первой цели лучше всего подходят прежняя советская и нынешняя китайская модели развития «химпрома». Они подразумевают активное участие государства, регулирование экономики отрасли и ориентацию на внутренний рынок. А для второй – ближневосточная, которая больше ориентирована на внешний экспорт продукции и, в силу того, некоторую изоляцию отрасли от остальной экономики (в разумных пределах). Поэтому достижение обеих целей потребует серьезной работы над выработкой механизмов баланса между этими моделями.
Проблемой в улучшении позиций на мировом рынке для наших производителей неизбежно станет конкуренция со стороны других нефтегазодобывающих стран, которые в силу географии могут извлекать и транспортировать сырье с куда меньшими издержками (прежде всего речь о странах Ближнего Востока).
Но, если сместить акцент в экспорте на более сложные и устойчивые к ценовым колебаниям виды продукции, в цене которых выше доля добавленной стоимости и ниже доля затрат на сырье, можно усилить свою конкурентоспособность. А заодно – подстраховаться от постоянных колебаний мировых цен на газ и нефть. Правда тут мы вступим на тропу конкуренции уже с китайцами. Надо четко понимать – зон, свободных от жесткой конкуренции на мировых рынках практически нет и химическая промышленность – не исключение.
Нельзя не отметить, что одной из ключевых особенностей развития отрасли является расширение границ кооперации, прежде всего в рамках индустриально-территориальных кластеров. При этом такие кластеры характеризуются близостью расположения производственно-технологических объектов (установок) и общей инфраструктурой. Получается, чрезвычайно важным является региональный аспект развития. Следует также подчеркнуть, что в рамках этих кластеров создаются и быстро развиваются научно-исследовательские структуры и организации. Яркий пример – Швеция, где пять ведущих нефтегазохимических компаний (каждая со своим мощным науно-исследовательским сектором) размещены в районе Гетеборга - Стенунгсунда на западном побережье Швеции. Это один из крупнейших мировых кластеров по выпуску основных нефтехимических продуктов. Или Сингапур, где в качестве одной из мер преодоления азиатского экономического кризиса конца прошлого века, стало создание аналогичного кластера на острове Джуронг. И одним из ключевых его элементов стал Институт химических и инженерных наук, созданный при кластере с целью объединения усилий в области химических исследований и разработки новых технологических процессов.
В России главным отраслевым «прогнозно-плановым» документом является Стратегия развития химического и нефтехимического комплекса на период до 2030 года, принятая еще в 2014 году. Подавляющее большинство проектов, учтенных в стратегии, локализуется в европейской части России, на Урале и в Западной Сибири. Что касается известных проектов для Восточной Сибири и Дальнего Востока, то число их сравнительно невелико, а из них наиболее массовую группу образуют проекты по производству метанола.
Но несмотря на декларируемый в Стратегии комплексный подход, на практике в ней сохраняется идущее еще из советских времен деление сфер влияния: «химия» находится в ведении Минпромторга России, а «нефтехимия» - в ведении Минэнерго России. Пространственная организация мероприятий в рамках Стратегии плохо увязана с другими макроэкономическими программами развития, принятыми в нашей стране. Поэтому возникают серьезные сомнения в том, что отечественные нефтегазохимические проекты могут давать мощные комплексные эффекты для территорий дислокации.
Ну и конечно, события последних лет кардинально меняют положение РФ в мировой экономике и существенно – цели внутриэкономической политики. Это делает критически важным для отрасли редактирование Стратегии в соответствии с текущими реалиями. Насколько адекватно и оперативно это будет сделано – не просто серьезный вызов для государства, но одно из главных условий успешного развития химпрома. Отраслевого комплекса, который вполне может претендовать на роль «локомотива» социально-экономического развития Сибири. Равно как научные институты СО РАН и ряд ведущих университетов азиатской части России – могут взять на себя роль научного обеспечения этого процесса (более того, по многим направлениям они уже выполняют эту функцию).
Сергей Исаев
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии