В России продолжают спорить и обсуждать, когда в других странах – делают и внедряют. «Мучительный» для отечественных «технарей» вопрос о том: надо нам или не надо развивать альтернативную энергетику? – породил уже целый ряд глубокомысленных философских сентенций, не дав на практике никаких результатов. Как мы уже писали ранее, очень легко менторски обсуждать и критиковать передовой опыт чужих стран, не прикладывая при этом никаких усилий в сторону реальных перемен.
Не успели наши местные эксперты с сарказмом обсудить опыт Германии, ставшей с определенных пор своего рода флагманом по развитию ВИЭ, как на первый план активно выдвинулись азиатские страны. Так, в прошлом году безоговорочным лидером в области фотовольтаики стал Китай, увеличив совокупную мощность солнечных установок на 34 ГВт (почти в два раза). Согласно официальным планам, к 2020 году мощность солнечных установок должна составить в Поднебесной 110 ГВт. Индия также стремится в лидеры, увеличив солнечную генерацию на 10 ГВт (обогнав Японию и заняв третье место после США). К 2020 году эта страна намерена довести мощность солнечных установок до 100 ГВт. Иначе говоря, Индия в скором времени начнет дышать в затылок Китаю.
Таким образом, объявлять альтернативную энергетику некой «барской блажью» развитых стран Европы, уже не получается.
В этих условиях российским скептикам ничего не остается, как рассуждать о «дурном» европейском примере, который увлек-де Третий мир в опасные дебри. Россия, естественно, выглядит на этом фоне как цитадель здравого смысла, сумевшая противостоять «дьявольским» ухищрениям. На самом же деле, если рассмотреть ситуацию объективно, то выяснится, что вместо «здравого смысла» была обычная инертность и нечувствительность к инновациям.
Говоря по-простому, мы просто ничего особо не делали, нехотя, спустя рукава включаясь в процессы развития и модернизации. При этом – не демонстрируя никаких значимых примеров, способных стать образцами для подражания.
Дело в том, что бурное развитие альтернативной энергетики приводит к радикальному «переформатированию» самого энергетического рынка. Речь идет не просто о создании каких-то дополнительных мощностей за счет ВИЭ, но и о принципиально новых правилах для распределительных сетей и специализированных энергетических компаний. По сути дела, к закату подходит эпоха централизованного энергоснабжения. Развивается распределенная энергетика, появляются крупные здания, способные обеспечить себя электричеством самостоятельно (этот пример показывает, в частности, новая штаб-квартира компании Apple, способная самостоятельно управлять своими энергетическими потребностями). В Германии, например, появилось целое поселение (так называемая «экодеревня»), которое производит энергии в пять раз больше, чем потребляет! Понятно, что пока еще такие поселения «погоды» не делают. Но важен сам прецедент. Главное, что появляется новый вид потребителей энергии – так называемые «просьюмеры», которые не только потребляют, но еще и производят, создавая собственные источники генерации (например, солнечные панели) и собственные хранилища энергии. «Просьюемеров» можно связать в единую сеть, которая будет реагировать на спрос каждого из них, и обеспечивать почти стопроцентную надежность. В результате формируются новые бизнес-модели продажи электроэнергии, разрушающие традиционные схемы, а стало быть, ухудшающие ситуацию для традиционных генерирующих и сетевых компаний.
По большому счету, российские «традиционалисты» обеспокоены не столько ростом популярности ВИЭ на Западе, сколько самим фактом надвигающейся ломки устоявшейся схемы энергоснабжения. То есть это не борьба за лучший, «более подходящий» для России вариант. Это простое нежелание перемен.
В самом деле, если противники ВИЭ настаивают на развитии традиционной энергетики, то логично предположить какие-то серьезные инновационные преобразования именно на этом направлении. Но вот вопрос: что принципиально важного, прорывного в техническом смысле произошло в отечественной традиционной энергетике за последние тридцать лет? Была ли концентрация научно-технической мысли на таких проблемах, была ли соизмеримая государственная поддержка соответствующих разработок? Наконец, насколько серьезно осуществлялась модернизация нашего энергетического сектора – пусть и без солнечной энергетики, но хотя бы с заметным повышением эффективности традиционных энергетических объектов? Что мы можем предъявить «неразумным» европейским политикам, выделяющим деньги на развитие ВИЭ? Можем ли мы научить тех же немцев более грамотно использовать традиционные энергоносители?
Простой пример. В начале «нулевых» в США стартовала программа «Чистый уголь», на которую из бюджета было выделено три миллиарда долларов! В результате возникла новейшая технология сжигания угля (то есть традиционного ископаемого топлива), практически не загрязняющая атмосферу. Можем ли мы похвастаться такими примерами? Отнюдь.
Так, в Институте теплофизики СО РАН уже долгие годы занимаются микропомолом угля, то есть, фактически, новой, более совершенной технологией (о чем мы неоднократно писали). Однако до сих пор полученные результаты остаются на уровне лабораторных испытаний, и государство не спешит воспользоваться новой разработкой, чтобы осуществить модернизацию своей угольной генерации (занимающей немалую долю в общих объемах вырабатываемой энергии).
Специально обращаю внимание на то, что в нашей стране угольная генерация и угольная промышленность официально никогда не ставилась под сомнение (в отличие, например, от Западной Европы). Во времена СССР использование газа в энергетике рассматривалось как временная мера (до появления, как тогда считалось, более совершенных технологий сжигания угля). Во второй половине 1980-х уже проводились мероприятия по использованию водно-угольного топлива (ВУТ). В частности, новосибирская ТЭЦ-5 должна была стать таким знаковым энергетическим объектом, работающим на ВУТ. С 1993 года государство предпринимало меры по реструктуризации угольной промышленности, направляя на эти цели соответствующий финансовый ресурс (напомню, что шахты до 2002 года получали государственные дотации). И до сего дня государство не оставляет угольную промышленность без своего внимания, направляя финансовые ресурсы на развитие данного сектора. Так, принятая в 2014 году программа, рассчитанная на период до 2030 года, предполагает бюджетное финансирование в объеме 281,8 миллиардов рублей.
Иначе говоря, официально традиционная энергетика совершенно не сбрасывается со счетов. И тем парадоксальнее выглядит то обстоятельство, что инновационные технологии сжигания угля внедряются с таким трудом. Взять то же водно-угольное топливо. Как мы уже писали ранее, разработчики ИТ СО РАН создали опытную установку за собственный счет, не располагая государственной финансовой поддержкой! Спрашивается, почему в нашей стране на эти цели не выделяются средства, соизмеримые с тем, что выделяется в США (имею в виду программу «Чистый уголь)? Вывод напрашивается однозначный: в России не просто проблемы с развитием ВИЭ. В России проблемы с техническими инновациями как таковыми. Прохладное отношение к альтернативной энергетике диктуется не особенностями нашей технической политики, а скорее всего, полным отсутствием таковой (нехватка финансовых ресурсов – лишь следствие, а не причина).
Возьмем, для убедительности, проблему развития региональных рынков электроэнергии. Казалось бы, создание малых объектов для распределенной энергетики, модернизация небольших газовых котельных для совместной выработки тепла и электричества нисколько не противоречат логике «традиционалистов». Мало того, федеральное руководство даже настаивает на такой модернизации. Тем не менее, процесс этот затягивается, поскольку в данном случае указанное направление не выделяется в качестве приоритетного, потому и финансирование, и контроль за результатом осуществляется по принципу «как получится». Удивляться не приходится, учитывая, что традиционное топливо воспринимается руководством страны главным образом как экспортный товар (включая тот же уголь). Именно поэтому государство более активно вкладывается в развитие месторождений и создание инфраструктуры для сбыта энергоносителей, нежели в модернизацию энергетических объектов и самой системы энергоснабжения. С какой эффективностью будет сжигаться газ и уголь в котлах тепловых электростанций – вопрос десятый. И совсем не исключено, что в условиях, когда доминирует логика продавца сырья, объемы потребления энергоносителей оказываются важнее их эффективного сжигания. То есть «чем больше – тем лучше». И любые инновации, ведущие к экономии энергоресурсов, при доминировании такой точки зрения вообще могут восприниматься как «вредительство» в отношении «стратегических отраслей».
Так что совсем не удивительно, что новые технологии сжигания угля (дающие ощутимую экономию топлива) в нашей стране постигла та же участь, что и разработки в области ВИЭ. Принцип: сжигать больше, чтобы покупать чаще (имею в виду энергоносители) так и останется тайным девизом нашей «технической политики» - до тех пор, пока энергоресурсы в глазах наших руководителей остаются главным стратегическим товаром.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии