Гены и свобода воли

В наше время старые агитпроповские штампы уже не кажутся окончательными истинами, якобы отражающими высшую ступень умственного развития. Еще не так давно естествознание воспринималось в нашей стране как некий антипод религии. Дескать, науку невозможно совместить с верой в Бога – именно так внушалось нам со школьной скамьи. Сегодня подобные утверждения воспринимаются лишь как пережиток ушедшей эпохи советского официоза. По крайней мере, сегодня российским ученым нет нужды скрывать свои религиозные убеждения, и поэтому мы в состоянии получить более адекватные (не пропагандистские) представления о реальном взаимоотношении науки и религии.

За примерами далеко ходить не нужно. Так, известный российский генетик Илья Захаров-Гезехус открыто объявляет себя верующим человеком. Мало того, в своих популярных книгах и публичных лекциях он ссылается на знаменитых ученых, которые также открыто верили в Бога и размышляли на эту тему. Причем, вопрос этот касается не только личных убеждений или свободы совести. Всё гораздо глубже. Дело в том, что верующий ученый рано или поздно начинает обращаться к «вечным вопросам», пытаясь согласовать их с глубокими познаниями в конкретных научных областях. Именно такой пример демонстрирует нам наш соотечественник, чьи заслуги в генетике признаны на мировом уровне.

В самом деле, может ли генетика пролить свет на тайны человеческой личности, на особенности человеческого поведения, на наши склонности, таланты, привычки и мировосприятие? Этим вопросам как раз уделил внимание Илья Захаров-Гезехус. В своей небольшой книжке «Гены, судьба, духовность» он привел интересные факты, которые отражают взаимосвязь между наследственностью и особенностями человеческого характера. По сути, ученый-генетик, размышляя как ВЕРУЮЩИЙ человек, пытается выяснить, насколько соотносится наша свобода воли с врожденной «генетической программой».

Напомню, что как минимум три столетия в европейской интеллектуальной культуре противоборствуют две точки зрения на природу человеческой личности.

Одна, доставшаяся от христианства, настаивает на свободе воле, а стало быть, на свободе человеческого выбора между добром и злом (из чего, соответственно, вытекает понятие личной ответственности за результаты деяний). Другая точка зрения, апеллирующая к естествознанию, настаивает на абсолютной биологической обусловленности всех наших жизненных проявлений, включая и то, что мы связываем с личностью и духовностью.

Последняя точка зрения (по понятным причинам) с определенных пор стала доминирующей. Об этом в свое время с нескрываемым пафосом заявлял немецкий натуралист Эрнст Геккель, утверждая, будто «научная» позиция в этом вопросе победила окончательно. То есть «свобода воли», в его понимании, есть религиозный предрассудок. Всё, на самом деле, якобы упирается во врожденные наклонности, передающиеся по наследству.

Разумеется, в наше время эту мировоззренческую парадигму очень легко обосновать с помощью генетики. Илья Захаров-Гезехус, будучи генетиком, не отрицает того факта, что определенные склонности (включая и таланты) обусловлены на генетическом уровне. Он приводит развернутые таблицы человеческих генов, связанных с конкретными психологическими признаками. Так, уже достаточно точно установлен вклад генотипа в появление таких психологических характеристик, как математические способности, способности к изучению иностранных языков, добросовестность, агрессивность, жестокость, логичность, радикализм, консерватизм, склонность к тяжким преступлениям, альтруизм, гомосексуализм и многое другое (перечень очень большой).

Особый интерес вызывает такой феномен, как  религиозность. Выявление особого «гена религиозности» – одна из модных тем нашего времени. Хотя надо сказать, что на эту тему размышляли еще советские ученые. В свое время академик Борис Раушенбах утверждал, что способность к религиозным переживаниям чем-то сродни творческой способности (подобно способностям к искусству или наукам). По его подсчетам, в нашей стране таких людей – примерно 10-15 процентов от общей массы.

«Б.В. Раушенбах – математик, один из основателей советской космонавтики, сам – глубоко верующий человек. Его мысли о «гене религиозности» – лишь предположения, основанные на интуиции, и, конечно, на наблюдениях за окружающими людьми, но специальных исследований в этом направлении сам Б.В. Раушенбах не проводил», пишет Илья Захаров-Гезехус.

Такие работы, замечает ученый, велись и ведутся на Западе. На этот счет есть даже специальная шкала, по которой измеряется степень религиозности – от абсолютной убежденности насчет существования сверхъестественного мира и до его полного отрицания.

Интересно, что склонность к неприятию веры в сверхъестественное также связана с генотипом (то есть, мы вправе говорить здесь о «гене атеизма»). В книге приводятся наблюдения российского этнографа Владимира Богораза, посвятившего свою жизнь исследованию чукчей. Он отмечал, что чукчи очень суеверны и поэтому обвешаны всякими священными амулетами и фетишами. Но даже среди них есть убежденные скептики, которые не видят в этих «священных» предметах никакой пользы (хотя никто не делал им подобных внушений – они просто «такими родились»). Такие же скептики наблюдались и среди эскимосов.

Последнее обстоятельство очень важно для нас. Дело в том, что, учитывая данное обстоятельство, мы не можем утверждать, будто религиозные чувства связаны с «неправильной» наследственностью. С таким же успехом мы можем «неправильные» гены приписать и атеистам. Здесь, как мы понимаем, возникает вопрос о ценностях. В строго биологических рамках указанные феномены не ранжируются по принципу «хорошее – плохое». В противном случае мы рискуем вообще выйти за рамки науки и погрузиться в чистую идеологию.

Илья Захаров-Гезехус, как мы сказали выше, не отрицает генетической обусловленности наших склонностей и психологических характеристик. Но в то же время он не придерживается абсолютного детерминизма. Кроме чистой биологии есть еще «кое- что», с чем нужно считаться. Нельзя сказать, что если у вас есть «ген религиозности», то вам обязательно светит дорога в церковь или в монастырь. Точно так же наличие «гена агрессивности» не обязательно превратит человека в насильника-социопата. Рассуждая в духе безусловного детерминизма, мы уподобляем людей запрограммированным машинам. Но дело-то как раз в том, что столь жесткого и неумолимого алгоритма для наших поступков не существует. Так, известно, что склонность к суициду также передается по наследству. Если покопаться в родословной самоубийц, мы без особого труда обнаружим родственников, тоже наложивших на себя руки. Однако далеко не все люди, имеющие такую наследственность, становятся самоубийцами. Иначе говоря, они находятся в группе риска, но это еще не означает, что данная «программа» обязательно сработает при любых обстоятельствах и что «отвертеться» никак не удастся. Ведь даже у близнецов судьбы складываются не всегда одинаково.

В целом наш генотип – это то «наследство», с которым мы приходим в этом мир. «Наследство» может быть плохим или хорошим (как и любое наследство вообще), однако распоряжаемся мы им по-разному.  

Например, есть целые династии выдающихся математиков, писателей или художников. Но существует немало примеров, когда потомки знаменитых деятелей совершенно никак себя не проявили. То есть на генетический «фон», доставшийся нам от материальной природы, накладывается что-то еще.

Илья Захаров-Гезехус не дает по этому поводу окончательного ответа. «Что такое духовность?» – спрашивает он. Связана ли она со структурой мозга или же человеческий дух «не от мира сего»? «Невозможно, – пишет он, – решить на основании генетических данных, строят ли гены наш дух, как они строят наше тело и низшие проявления психики, или же гены создают лишь возможность для проявления духа». В то же время он допускает мысль, что гены определяют способность для отдельных людей выйти за пределы реальности и вступить в контакт с «миром идей». В конце концов он заключает, что гены в развитии каждого человека строят ту «площадку», на которую из сверхреальности нисходит Дух.

Олег Носков