Человек планетарного масштаба

Михаила Алексеевича Лаврентьева часто вспоминают именно как отца-основателя и новосибирского Академгородка, и всего Сибирского отделения РАН в целом. Однако его вклад в науку и историю нашей страны намного шире любых региональных рамок. Не зря фотовыставка, посвященная ему, так и называется «Человек планетарного масштаба».

Он был в числе тех, кто создавал один из знаковых для современного высшего образования России вузов - Московский физико-технический институт. В 1947 году он делает доклад «Пути развития советской математики» на сессии Академии наук СССР, где подчеркивает роль вычислительной техники. А через три года становится директором Института точной механики и вычислительной техники, где были созданы первые образцы советских ЭВМ.

Спустя полтора десятилетия один из экспериментов Лаврентьева выливается в строительство плотины, которая спасет Алма-Ату от разрушения селевыми сходами. Поэтому некоторые называют ее памятником Михаилу Алексеевичу. И в эти же годы в Новосибирске появляются еще два памятника периоду его руководства Сибирским отделением – Новосибирский госуниверситет и знаменитая Физматшкола при нем.

А сам подход создания научных центров, где активно внедряется мультидисциплинарный подход к исследованиям, успешно опробованный Лаврентьевым в новосибирском Академгородке, стал основной стратегий развития Сибирского и Дальневосточного отделений РАН (а значит – всей отечественной науки за Уралом). Стратегией, фундаментом которой является знаменитая лаврентьевская триада «образование – наука – внедрение».

Очень многие исследования Лаврентьева служили не только науке, но и обороноспособности страны. Об этой стороне его работы говорили на конференции «Победа и наука», проведенной в начале ноября силами Сибирского отделения РАН, ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН», Института истории СО РАН, а также Совета старейшин Сибирского отделения.

Наиболее известные достижения в этом направлении были получены Михаилом Алексеевичем в годы Великой Отечественной войны. Этой темы коснулся академик РАН Вячеслав Молодин в своем докладе «Сибирская наука и ее роль в Победе советского народа в Великой Отечественной войне».

– Все отцы-основатели Сибирского отделения в годы войны были тридцати пяти – сорокалетними людьми, но при этом уже состоявшимися учеными, и внесли свой вклад в дело Победы, - отметил он.

Михаил Алексеевич с первых месяцев стал заниматься решением научных задач в области артиллерии военно-инженерного дела. Самое значимое его достижение – теоретическое объяснение эффекта кумуляции и создание кумулятивного снаряда, способного пробивать самую прочную броню танков противника. В результате, немцы в военные годы были вынуждены перестраивать производственные линии, увеличивать толщину лобовой брони танков с 60 до 200 миллиметров. Но и это не спасало их от поражения новым типом снарядов.

– Исследования Лаврентьева оказали серьезное влияние на тактику использования наших танков, их конструкцию и артиллерийское вооружение, - подчеркнул академик Молодин.

Этот тезис можно распространить и на послевоенный период, поскольку на протяжении нескольких десятилетий именно опыт Второй мировой войны был определяющим для военного искусства СССР и многих других стран.

Про вклад академика Лаврентьева в обороноспособность страны стал говорилось еще в одном докладе на конференции - «Академик М.А. Лаврентьев и организация Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища», с которым выступил профессор кафедры Новосибирского высшего военного командного училища, д.и.н. Владислав Кокоулин. И на этой теме хотелось бы остановиться чуть подробнее, поскольку эта сторона деятельности Лаврентьева (в силу меньшей научной значимости) известна куда хуже, чем создание теории кумулятивного взрыва.

Задача создания сети общевойсковых военно-политических училищ была поставлена уже в послевоенное время (и тоже, во многом, учитывая опыт подготовки кадров, полученный в ходе ВОВ). Одно из них было организовано на территории новосибирского Академгородка.

Сохранилось немало документальных свидетельств (включая фотографии) того, что в процессе его организации и последующей деятельности активную роль сыграл академик Лаврентьев.

– Однако мотивы, которыми он руководствовался, когда всячески лоббировал идею создания военного училища именно на территории Академгородка, до сих пор остаются дискуссионными, - рассказал Владислав Кокоулин.

Есть три версии ответа на этот вопрос. Первая основана на концепции профессора НГУ Ивана Кузнецова о имевшем место противостоянии Лаврентьева с той частью партийного руководства (в частности – новосибирским обкомом), которые скептически относились к идее создания Сибирского отделения АН СССР с центром в Новосибирске. В рамках этой концепции помощь в организации НВВПОУ со стороны Лаврентьева была демонстрацией своей лояльности, попыткой снять лишнее напряжение в отношениях с партноменклатурой. «Слабым местом» этой версии является то, что негатив со стороны партийной верхушки к городку ученых стал набирать обороты уже после того, как училище было открыто.

Вторую версию выдвинул генерал-лейтенант Борис Волков, возглавлявший НВВПОУ на протяжении многих лет. По его словам, еще в ходе создания училища, Лаврентьев пригласил его первого начальника генерал-майора Василия Зибарева и его зама – Бориса Волкова, чтобы изложить свое видение роли НВВПОУ в Академгородке. Иначе говоря, Михаил Алексеевич имел свое понимание, как органично встроить военный вуз в структуру научного центра и всячески продвигал его через руководство. В рамках этой версии Лаврентьев выступает чуть ли не главным инициатором дополнения структуры научного центра военно-образовательной компонентой.

Но, опять же, это взгляд ретроспективный и потому, несколько искаженный, отметил Кокоулин, начав с того, что статус Лаврентьева не давал ему полномочий вызывать к себе руководство военного училища и уже тем более рассказывать генералу с полковником, какую роль играть он им предлагает. Что, конечно, не мешало им согласовать сотрудничество в преподавательской деятельности (которое было довольно широким).

Третью версию высказал первый начальник училища Василий Зибарев в своих воспоминаниях, которые были опубликованы в журнале «Гуманитарные проблемы военного дела» к его 100-летнему юбилею (Кокоулин отметил, что автор, участник освобождения Берлина, еще жив и недавно отпраздновал свой 102-й день рождения).

По словам Василия Георгиевича, новосибирский обком, которому поручили подобрать место для будущего училища, склонялся к площадке в районе Пашино. Но Михаил Алексеевич активно включился в этот процесс, отстаивая вариант с размещением училища на территории Академгородка. И ему удалось убедить в своей правоте первого секретаря обкома Федора Горячева.

Эта версия предполагает наличие не конфликта Лаврентьева с региональным партийным руководством, а, напротив, достаточно конструктивный диалог. А сам Лаврентьев руководствовался совсем иными соображениями. В частности, поиском дополнительных источников финансирования новосибирского Академгородка. Перспективными в этом отношении выглядели заказы ОПК, на которых советская власть обычно не экономила (не секрет, что многие институты Академгородка плотно работали именно в этом направлении). С этой точки зрения, училище было интересно научному центру и как еще одна площадка для экспериментальной работы (оно обладало собственным полигоном), и как еще один канал для контактов с Министерством обороны.

Но поскольку большая часть документов, касающихся этого сотрудничества по-прежнему находятся в закрытой части архивов, сложно сказать, насколько это удалось воплотить на практике, однако именно эта версия кажется наиболее вероятной.

Тем более она лучше всего соответствует деятельности академика Лаврентьева по развитию советской научной системы в целом. Той работе, которая полностью оправдывает определение - «Человек планетарного масштаба».

Сергей Исаев