2021 год объявлен в России Годом науки и технологий. Первая мысль - «науке дадут больше денег». На самом деле одна из основных задач года, как написано на официальном сайте, - «рассказать населению страны о том, какими достижениями и учеными может гордиться наша страна». Популяризация - это важно. Но не менее важно - чтобы ученые (которыми «может гордиться наша страна») периодически и упорно напоминали о неприятном - в частности, о том, почему достижений не так много, как могло бы быть. Об этом - заметки доктора биологических наук главного научного сотрудника Зоологического института РАН Андрея Шатрова.
Без фундаментальной науки невозможно представить современное общество и его историческое развитие. Но без нее невозможно и просто выживание. Достаточно вспомнить, что в годы блокады именно ученые внесли огромный вклад в защиту Ленинграда, за кратчайшее время внедрив в практику большое количество разработок: состав пороха, рецепт блокадной муки, теорию прогиба льда на Ладожском озере и многое другое. Именно во время войны в ГОИ, Государственном оптическом институте, был сконструирован первый отечественный электронный микроскоп.
В чистом виде наука - это получение новых знаний об окружающем мире, их анализ, обобщение и синтез. Фундаментальная наука имеет особое значение, поскольку это стратегический потенциал государства. При этом никакая наука не может осуществляться в одиночку, в основном это коллективный труд научных школ, борьба идей, создание особой атмосферы и энергии творческого процесса. Именно в подобной среде вызревают гениальные идеи и открытия.
Но для открытий нужны четко сформулированные цели и современная методологическая и инструментальная база. Комплексными научными центрами, где концентрировались и идеи, и оборудование, были (да и сейчас еще остаются) академические институты. К Академии наук они, по сути, уже не имеют никакого отношения: ведомственно подчиняются Министерству образования и науки. Но, по традиции, имеют тесные связи с Академией наук и формально в своих названиях сохраняют эту виртуальную принадлежность к РАН.
В любом случае академические институты, имея богатейший научный опыт, кадровый ресурс, аспирантуру, и сейчас служат колоссальным ресурсом научной мысли.
Но этим ресурсом нужно правильно распоряжаться. В то время как создается впечатление, что институты РАН - «бедные родственники» в системе современной российской науки, отодвинутые глубоко в тень науки вузовской.
* * *
Напомню, что с 1991 года научный процесс в академических институтах государство практически не финансирует. Под научным процессом я подразумеваю, если формально, труд ученого на рабочем месте с помощью материальных и методологических ресурсов, а также его коммуникацию с коллегами для получения новых знаний.
Все эти ресурсы необходимо централизованно и регулярно восполнять - но у государства на это не находится денег. За долгие годы в Петербурге не создано ни одного нового научного института, а имеющаяся инфраструктура ветшает и нуждается в ремонте и обновлении. Государство взяло на себя выплату весьма скудной заработной платы и, с грехом пополам, оплату коммунальных расходов.
С 1992 года, года создания Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), научный процесс получает финансирование только на конкурсной основе. Это означает, что все основные расходы на научную деятельность (от карандашей до компьютеров, от оборудования до служебных командировок) производятся только за счет грантов РФФИ, а в последнее время также грантов Российского научного фонда (РНФ).
Сейчас происходит слияние этих фондов с возможным упразднением РФФИ как отдельной структуры, и к чему это приведет, покажет время. Только ленивый сейчас не обсуждает закрытие конкурса инициативных проектов РФФИ, что фатальным образом отразится на десятках тысяч российских ученых и их научных программах. В любом случае конкуренция за гранты - «личное дело» самих ученых. До 20% с каждого гранта уходит институту для покрытия хозяйственных и коммунальных расходов. А рядовой ученый, по каким-то причинам не получивший гранта, осуществляет то, что называется «научным процессом», за свой собственный счет.
Научное сообщество академических институтов за все эти годы к такому положению дел привыкло. Кто-то всеми силами пытается выиграть гранты, заработать деньги и престиж, а кто-то махнул рукой и плывет «по течению», используя наработанный раньше багаж, пока тот не истощится.
При этом страдает и научное планирование, поскольку даже тот, кто выигрывает гранты, не может быть полностью уверен, выиграет ли в следующий раз.
* * *
В этой ситуации особая роль принадлежит руководителям научных подразделений: они обязаны создать и среду, благоприятную для научного творчества, и условия для получения новых грантов. Но суровая правда заключается в том, что в любом случае не все сотрудники будут охвачены грантами.
При этом оклад самой высокой должностной категории, главного научного сотрудника, составляет 38 тыс. руб. с копейками. Это вместе с надбавкой за ученую степень. Много это или мало - судите сами. Оклад старшего научного сотрудника - 24 тыс. руб. Для экономии бюджетных средств до трети всех сотрудников, в особенности молодые, работают на полставки. Все остальные доходы во исполнение «майских» указов президента, которые предписывали довести зарплату ученого до 200% от средней по региону, приходятся на разного рода надбавки - в основном за публикационную активность. Величина их непостоянна.
Такое положение дел было прекрасно проиллюстрировано на недавнем заседании Совета по науке, когда президент страны поинтересовался у министра финансов: а где, собственно, те зарплаты в 200% от средней по региону? Ответ министра прозвучал далеко не убедительно.
Но это касается не только регионов и региональных институтов. В недавнем интервью президент Академии наук А. М. Сергеев напомнил, что на науку выделяется только 1,1% от ВВП, при этом изначально в закон «О науке...» в 1996 году был заложен более высокий показатель, 4%. Но в 2000-х этот ориентир исчез.
В практическом плане это выражается в том, что отечественная наука, несмотря на отдельные прорывные направления, в целом технологически отстает от науки в других развитых странах, где расходы на нее составляют от 2 до 4% ВВП.
* * *
Из-за западных санкций не всегда купишь на грант нужное импортное оборудование. Советский Союз наряду с США, Германией и Японией лидировал в разработке и внедрении электронно-микроскопической техники, но конкурентная борьба с западными компаниями была проиграна, а эта важнейшая для страны отрасль - заброшена как в технологическом, так и в кадровом отношениях.
Не исключено, что недавние указания президента страны поспособствуют возрождению отечественного приборостроения для нужд биологии и медицины. Но когда это произойдет? Явно нескоро. А приборы нужны здесь и сейчас, без них невозможны фундаментальные исследования во многих областях медицины, биологии и геологии.
Национальный проект «Наука» разработан для модернизации приборной базы, но условия этого конкурса сопровождаются многочисленными сложностями, которые трудно преодолеть. И даже выигранных и отпущенных средств слишком мало, чтобы регулярно обновлять самые дорогие и технологичные приборы - те же электронные микроскопы: стоимость одного такого прибора может приближаться к 100 млн руб.
Да, такое оборудование при правильном обращении и эксплуатации может служить десятилетиями. Но его оптимальный ресурс заложен в пределах 10 лет. После этого срока фирма-производитель уже не проводит сервисное обслуживание приборов, их ремонт либо крайне затруднен, либо невозможен. Оборудование морально устаревает. Как отметил в интервью президент академии, на «возрастных» приборах уже невозможно получить тех данных, которые бы отвечали современным требованиям науки.
В каждом конкретном случае эту проблему приходится решать руководителям институтов, но зачастую такие задачи оказываются им не по плечу.
Предполагалось, что задачу модернизации приборной базы должны решить центры коллективного пользования. Однако их роль оказалась явно переоценена. Институты покупают приборы прежде всего для собственных амбициозных планов. Сторонние пользователи становятся лишь бесполезным обременением: нет ни пользы, ни смысла отдавать им до 30% рабочего времени дорогостоящих приборов, если реальных денег это не приносит.
* * *
Еще одна болевая точка отечественной науки - характер публикационной и журнальной деятельности. Большинство ученых стремятся опубликовать свои труды в западных научных журналах с высоким рейтингом в международных системах цитирования - Web of Science и Scopus. Это повышает индивидуальный индекс цитирования (индекс Хирша) - соответственно, повышает и надбавки к зарплате.
Отечественных журналов в первой сотне таких изданий практически нет. На них никто не ссылается, поэтому публиковаться в них нет никакого смысла. Вот и результаты экспертизы отечественной вакцины Sputnik-V были опубликованы в самом цитируемом и авторитетном западном журнале The Lancet.
Все это приводит к сильному искривлению научного поля, устремлению его на Запад и сильному обеднению отечественного научного ландшафта.
* * *
У фундаментальной науки нет прямой обязанности продвигать результаты открытий в область практического использования. Это задача других ведомств и организаций. Но какое-то связующее звено между наукой и практикой все же должно быть.
Например, мы с коллегой из Смоленского государственного университета Е. В. Солдатенко открыли явление шелкопрядения у водяных клещей. Клещи выпускают в воду, по сути, почти нанотрубки биологического происхождения с уникальными физическими характеристиками. Результаты опубликованы в Journal of Natural History, разработка могла бы привлечь интерес и, возможно, финансирование дальнейших исследований со стороны технологических и промышленных организаций.
Но нет, кругом абсолютная тишина. Именно потому, что между наукой и внедрением - провал.
* * *
Что нужно делать, чтобы вывести отечественную науку на должный уровень? Очень не хотелось бы, чтобы сложилось впечатление, будто дело только в деньгах. Но без них, к несчастью или нет, преобразование невозможно.
Первое. Крайне важно повысить статус и функциональное значение Российской академии наук до уровня министерств. И вновь переподчинить ей академические институты - это нужно для их прямой и действенной взаимосвязи.
Второе. Поднять реальные должностные оклады научных сотрудников до уровня, обозначенного в указах президента страны, чтобы ученые не нищенствовали на половине ставки, а выпускники университетов не работали бы на десяти работах.
Третье. Создать при РАН структуру, ответственную за обеспечение институтов оборудованием. Это должно снизить нагрузку на гранты, поскольку на отдельно взятый грант, например, невозможно купить хороший светооптический микроскоп.
Четвертое. Нужны добротные российские научные журналы с перворазрядными статьями. Пусть на английском языке: это мировая тенденция, которую пока преодолеть нельзя. Но эти журналы должны быть отечественными и при этом международно признанными.
Понимаю, что все мною обозначенное - долгий и трудный путь. Но побед без борьбы и не бывает.
Автор: Андрей Шатров.
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии